Первый «антракт»

Первый «антракт»

Благодаря погоде Горький избежал новых разрушений, и в налетах возникла небольшая пауза, давшая наконец долгожданную передышку. Стороны подводили первые итоги и планировали последующие действия. В ходе операции «Кармен II» ее цель – разрушение Горьковского автозавода – была достигнута полностью! Предприятие было полностью выведено из строя на длительный срок. При этом потери немцев составили всего два бомбардировщика при 474 самолето-вылетах, просто фантастический результат! Еще три самолета получили серьезные повреждения, однако смогли вернуться на базы.

8 июня в связи с налетами люфтваффе ситуацию в Горьком обсуждал Государственный комитет обороны. По итогам заседания было принято постановление № 3534сс «О противовоздушной обороне заводов Горьковского района», согласно которому было решено дополнительно выделить в общей сложности 100 зенитных орудий малого калибра, 250 крупнокалиберных пулеметов, 100 прожекторов и 75 аэростатов заграждения. На этом же заседании Сталин приказал немедленно снять с работы директора автозавода Лившица и назначить на его место ранее уволенного Лоскутова. На следующий день на ГАЗ пришел приказ наркома среднего машиностроения С. Акопова: «Во исполнение постановления ГКО от 8.06.43 г. снять с поста директора горьковского автозавода им. Молотова тов. Лившиц, как несправившегося с работой, и вернуть в качестве директора на ГАЗ бывшего директора тов. Лоскутова И.К.». Впрочем, Лившиц после разрушения колесного цеха уже находился в состоянии депрессии, прострации и фактически не исполнял свои обязанности.

В самом Горьком тоже не дремали. Командующий Горьковским корпусным районом ПВО генерал-майор Осипов по итогам первой серии налетов издал 9 июня приказ, в котором писал: «Противник, пользуясь в некоторых случаях нашей неорганизованностью и отсутствием мастерства в ведении огня, продолжал методично разрушать ценнейший военный объект – автозавод… При каждом налете расходуются десятки тысяч дорогостоящих боеприпасов, и они не дают достаточного эффекта, благодаря неумению организовывать бой с воздушным противником».

В этот же день бюро Горьковского обкома ВКП(б) обсудило меры улучшения местной противовоздушной обороны города. Обком еще со времен Гражданской войны находился в бывшем губернаторском доме в Нижегородском кремле. Последний в те времена отнюдь не являлся, как это может показаться, неким административным центром города. Сама крепость, выстроенная итальянским зодчим Пьетро Франческо в начале XVI века, выглядела довольно плачевно. Стены во многих местах обветшали, а кое-где и вовсе попадали, две башни рухнули еще в позапрошлом столетии. А перед войной часть стен и башен вообще готовилась к сносу, дабы построить в центре города большую круглую площадь. Вместо деревянных кровель квадратные и круглые башни покрывали уродливые железные колпаки, причем на трех из них они были сняты. В 1942 году там установили зенитные пулеметы. На территории кремля жили люди и работало трамвайное депо. Подъезд к обкому осуществлялся через прорубленную неподалеку в стене арку. Когда-то здесь чинно въезжали губернаторы, которым отдавали честь стоявшие на посту городовые. Теперь же, в июне 1943 года, в арку одна за другой въезжали автомобили со сталинской знатью.

Берия, Щербаков, Пронин, Громадин и Меркулов собрались на совещание, чтобы, так сказать, подытожить увиденное ими в Горьком. Было принято постановление о реорганизации существовавших участковых формирований МПВО в пять отдельных городских батальонов. Последние было необходимо доукомплектовать личным составом и полностью перевести на казарменное положение. Кроме того, на 20 важнейших предприятиях (ГАЗ, «Красная Этна», «Красное Сормово», «Двигатель революции», «Нефтегаз», заводы авиапрома № 21, заводы № 119, 466 и 469, заводы радиоаппаратуры имени Ленина и имени Фрунзе, артиллерийский завод № 92, завод боеприпасов № 558, станкозавод, Сормовская нефтебаза, речной порт, станция Горький и др.) было решено ввести должности помощников директоров по местной противовоздушной и противохимической обороне.

В целях усиления противопожарной службы бюро постановило создать городское управление пожарной охраны. Помимо этого, в дополнение к уже имеющимся 11 военизированным пожарным командам требовалось сформировать еще пять, численностью 375 человек. Еще 10 военизированных команд было решено создать непосредственно на заводах. Все эти подразделения нужно было укомплектовать техникой, в том числе большим количеством автонасосов. Большие меры наметили и в области строительства пожарных водоемов. Помимо котлованов и ям, порешили также сделать запруды на внутригородских реках Левинка, Борзовка и Ржавка, то есть создать целые пожарные водохранилища![119] Однако на все эти масштабные мероприятия требовалось много времени и ресурсов, поэтому осуществить их в ближайшие дни можно было лишь частично.

Вообще, Горьковский обком ВКП(б) в эти дни собирался практически ежедневно. В ходе длительных и нервных заседаний вновь и вновь обсуждались вопросы МПВО. Попал под раздачу директор Борского стеклозавода имени Горького. Ему указали на плохое состояние средств самозащиты и другие недостатки: «На заводе одна пожарная машина, у гидрантов нет рукавов, техническая маскировка не проведена, нет КП. В поселке на 4500 жителей одно б/у на 300 чел. 5.6. по ВТ явка медико-санитарной команды составила 4 %, дегазационной – 17 %, пожарной – 30 %…»

Досталось и директору радиотелефонного завода имени Ленина Малахову. На одном из заседаний зачитали результаты проведенной там проверки: «Все плохо: территория завалена мусором, не хватает ведер и лопат, ящики с песком захламлены. В цехе № 4 на 16 бочек с водой имеется одно ведро, на 42 ящика с песком 14 лопат. Некоторые члены дежурных команд во время ВТ бросают посты и убегают с завода. В цехе № 20 на 10 бочек с водой нет ни одного ведра. Имеющиеся убежища вмещают 1900 человек (54 % от числа рабочих в одной смене).»

Первый секретарь обкома Родионов в резкой форме высказался по поводу Балахнинской ГРЭС: «Техническая маскировка не проведена, станция демаскирована и представляет удобную мишень для бомбометания с воздуха. Крыши цехов и территория захламлена деревянными отходами, маскировочные щиты изготовлены из дерева. Имеются четыре автонасоса, в т. ч. один неисправен, не хватает песка»[120].

В список нарушителей требований местной противовоздушной обороны попала и Горьковская железная дорога. Оказалось, что и здесь организация и подготовка людей к защите объектов, состояние маскировки, средства коллективной и индивидуальной защиты, состояние противопожарного инвентаря не отвечают самым элементарным требованиям.

На предприятиях под давлением начальства действительно стали приниматься меры. Так, на авиамоторном заводе № 466 для ночных дежурств в цехах были организованы специальные команды по ликвидации пожаров и борьбы с зажигательными бомбами. Весь личный состав, без отрыва от производства, перевели на казарменное положение. В речном порту ко всем причалам срочно пришвартовали пароходы с водоотливными средствами.

В связи с острой нехваткой воды при тушении пожаров было принято решение срочно ввести в строй старый автозаводский водозабор. Он был давно выведен из эксплуатации, и выход к реке занесло песком. Команда землесоса «Волжский-15»[121] в течение нескольких суток непрерывно проделывала в берегу канал к этой старой водокачке. А.И. Стариков, тогда 14-летний сын одного из членов команды, вспоминал: «Левый берег Оки, за которым раскинулся один из первых гигантов индустрии автозавод им. Молотова, состоял из песчаной отмели шириной до ста метров и возвышался над водой не менее полутора метров. Несколько первых суток работа шла без налетов, и канал прорыли быстро. Очистили приемник и запустили водокачку. Завод без воды задыхался». После окончания работы землесос был переведен к правому берегу Оки. Команда судна вместе с семьями поселилась в каютах небольшой брандвахты, специально приданной судну.

9 июня в 18.27 по местному времени над Горьким «по расписанию» прошли два самолета-разведчика Ju-88D. На сделанных ими аэрофотоснимках было отчетливо видно, что горьковчане пытаются ввести в строй старую водозаборную станцию, и этот факт был учтен при планировании следующего налета.

Зенитчики спешно готовились к отражению возможных новых налетов. Еще 6 июня в Автозаводский район был переброшен дивизион орудий малого калибра из 90-го запасного зенитно-артиллерийского полка. Затем 8 и 9 июня сюда же прибыли отдельный дивизион среднего калибра, дивизион Горьковского училища зенитной артиллерии и дивизион Чкаловского училища зенитной артиллерии во главе с майором М.П. Бирюковым[122]. На ГАЗ для прикрытия цехов перебросили зенитно-пулеметный полк, а также 1580-й зенап, вооруженный 20-миллиметровыми и 37-миллиметровыми пушками. Последние предназначались для стрельбы по низколетящим и пикирующим самолетам. Попутно на позиции подвозились дополнительные запасы боеприпасов[123].

При отражении первых трех налетов немецкой авиации выявилась полная несостоятельность принятой ранее схемы заградительного огня зенитной артиллерии среднего калибра. Вследствие недостаточного расстояния между линиями завес открытие огня по вторым и последующим эшелонам бомбардировщиков противника запаздывало. Командованию корпусного района ПВО пришлось изменить схему заградительного огня. Была произведена перегруппировка батарей, явно запоздалая, усилена оборона на основных направлениях действий немецкой авиации. Вместо трех линий завес подготовили две. Внутренняя линия завес была установлена на удалении 2–3 километра от границ объекта, а внешняя – на удалении 6–7 километров от внутренней[124].

Тем временем немецкие летчики готовились к новым налетам на города Поволжья. 7 июня некоторые самолеты эскадры KG27 «Бёльке» летали на свою основную базу в Мелитополь, на юге Украины, чтобы забрать почту и запастись вишнями, которые имелись там в изобилии. Проведя сутки на этом «курорте», вечером 8 июня «Хейнкели» вылетели обратно в Сещу. Однако часть экипажей оставались в Мелитополе, лишенные «удовольствия» бомбить Горький.

Штурман Ханс Райф из 3-й эскадрильи KG27 записал в дневнике:

«Вторник, 08.06.1943 г.

Я думаю, что наш экипаж тихо отправили в отставку. После того как на прошлой неделе основная часть экипажей на три дня перелетела в Орел, чтобы оттуда совершать налеты на центр военной промышленности – Горький (бывший Нижний Новгород), на Волге, восточнее Москвы, сегодня остальные экипажи уже без нас, вероятно, на восемь дней перелетели на аэродром между Рославлем и Брянском. Со старыми, прожженными членами экипажа это было бы для меня развлечением, было бы интересно летать вместе, даже если выполнять эти опасные вылеты»[125].

Райф, воевавший на Восточном фронте с конца 1941 года, участвовавший во всех крупных сражениях на юге от Крыма до Сталинграда, относился к категории немецких летчиков, которые воспринимали войну как своего рода жестокий «спорт», соревнование с другими экипажами за награды и достижения. Такие, как он, действительно могли воспринимать налеты на города глубокого тыла как «развлечение», своего рода биатлон на большой дистанции, где риск для жизни только добавлял, так сказать, адреналина.