Часть I Повторный штурм Берлина
Часть I
Повторный штурм Берлина
В июне 1953 года, через несколько месяцев после смерти Сталина, его бывшие союзники по антигитлеровской коалиции отважились испытать на прочность созданную им гигантскую империю и проверить твердость политической воли пришедших ему на смену советских вождей. Удар был нанесен по самому чувствительному месту — ГДР, «рекламной витрине» социалистической системы, призванной продемонстрировать миру ее преимущества перед капитализмом. Спустя восемь лет после победы над фашизмом казавшийся несокрушимым монолитом советский блок дал первую трещину.
Власть СЕПГ — на поверку оказалась эфемерной. Ее руководство, самонадеянно опираясь на устрашающую мощь Советской армии и колоссальную экономическую помощь со стороны СССР, властвовало, но не правило. Оно слепо насаждало на немецкой земле советскую модель, что в конечном итоге привело к взрыву массового недовольства.
Берлинский кризис! Берлинское восстание! Сотни убитых, десятки тысяч арестованных и осужденных! Неповиновение советских офицеров и солдат, якобы отказавшихся выполнить приказ по подавлению массовых беспорядков, происходивших 17–18 июня 1953 года в столице, Дрездене, Магдебурге и других городах бывшей ГДР. Подобные версии и оценки тех далеких и драматических событий приводились рядом авторов в различных публикациях и исследованиях. Они оказались далеки от действительности, ибо правда о той трагедии долгие годы покоилась за семью печатями в архивах специальных служб.
С тех пор мир неузнаваемо изменился. Давно нет в живых лидеров великих держав, армии которых едва не сошлись в вооруженном противостоянии в те полные драматизма июньские дни 1953-го. Нет на карте мира и самого государства ГДР, ставшего яблоком раздора между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции. Вслед за ним канул в лету Советский Союз. Пришло время заговорить архивам специальных служб. Правда, которая в них открылась, не содержит ни ошеломляющих сенсаций, ни невероятных открытий. Лаконичные строчки спецдонесений и докладных, показания участников массовых беспорядков подтвердили известную истину: в мире нет безгрешных правителей, а в политических играх, которые они затевают, народы выступают лишь разменной монетой. Не стал исключением в этом отношении и берлинский кризис.
В ту запоздалую, но бурную весну 1953 года, казалось, ничто не предвещало его наступления. 28 мая правительство ГДР приняло очередное дежурное постановление — «О повышении норм выработки строительным рабочим на 10 %». Для большинства партийных функционеров оно явилось рядовой мерой в реализации так называемого нового курса, провозглашенного СЕПГ. Курса, который не нашел поддержки в народе, а среди строителей вызвал недовольство и глухой ропот. Взамен пресловутых 10 % рабочие ничего не получили, и в начале на ряде строек прошли стихийные митинги. Партийные функционеры оставили их без внимания, и тогда одна из бригад каменщиков, занятая на строительстве блока «Г» в районе Сталиналле, объявила 24-часовую «итальянскую забастовку». Рабочие выдвинули всего одно требование — об отмене произвольного повышения производственных норм.
Через два дня — 13 июня недовольство приобрело более организованный и целенаправленный характер. Его поддержали лидеры профсоюза строителей: в тот день они организовали для рабочих, возводивших больницу на Фридрихсхайне, коллективную прогулку на пароходе, к ним присоединились представители ряда других столичных строек. Короткий митинг быстро перерос в собрание и завершился принятием решения о проведении совместного выступления профсоюза и стачкома против повышения производственных норм.
И на этот раз теперь уже руководство городского комитета СЕПГ никак не отреагировало на сигналы, поступающие от рядовых партийцев. Оно продолжало ориентировать своих функционеров и руководителей строек на проведение в жизнь правительственного постановления. В Министерстве государственной безопасности также недооценили всей серьезности положения и, будучи лишь послушным орудием в руках правящей верхушки СЕПГ, в отсутствие команды из ЦК заняли выжидательную позицию.
Более остро на сложившуюся ситуацию отреагировали в советских спецслужбах. За несколько дней до начала кризиса Уполномоченный МВД СССР в Германии полковник Иван Фадейкин с тревогой докладывал первому заместителю председателя Совета министров СССР, министру внутренних дел СССР Л. Берии:
«Волнения рабочих в демократическом секторе Берлина начались еще 11–12 июня с. г. Рабочие строительных объектов собирались группами, обсуждая создавшееся положение в связи с «изменением политического курса» Правительства ГДР.
Руководство горкома СЕПГ не реагировало на поступающие сигналы о недовольстве рабочих и продолжало ориентировать руководство строек и партийных функционеров на «проведение в жизнь повышенных норм».
В то время как огромный партийный аппарат СЕПГ благодушествовал, в западных секторах Берлина не дремали. Воспользовавшись моментом, НТС, «Группа борьбы против бесчеловечности», «Восточное бюро», «Союз немецкой молодежи» и другие антисоветские организации, за спинами которых стояли спецслужбы США, Великобритании и Западной Германии, развили бурную деятельность. Их активисты и агентура, а также группы провокаторов распространяли среди населения ГДР листовки и слухи антиправительственного содержания. Позднее, 16 и 17 июня они сеяли панику, подстрекали демонстрантов к массовым беспорядкам, во главе штурмовых отрядов приступом брали центры власти: здания СЕПГ, МГБ, полицейские участки и тюрьмы.
Но все это было еще впереди, а тогда 14 июня в 11.30 у блока № 40 собралась толпа около 400 человек. Заводилы выстроили людей в колонну и, развернув плакат «Мы требуем снижения норм», повели к центру города. Впереди колонны, как челноки, сновали велосипедисты. Они поддерживали порядок среди демонстрантов и выступали связниками между забастовочными комитетами, которые стихийно возникали по ходу движения в других строительных организациях. Толпа, увеличиваясь, подобно снежному кому, миновала центр города и остановилась перед магистратурой. Воздух сотрясали гневные возгласы: «Мы рабочие, а не рабы!», «Долой нормы!».
Растерянный лепет представителей горкома СЕПГ не был услышан, в их адрес полетели угрозы. Уполномоченный по строительству Баум, появившийся перед демонстрантами, был освистан, поспешно вскочил в машину и скрылся. После этого возбужденная толпа демонстрантов двинулась по Лейпцигерштрассе к Дому правительства. Подходы к нему прикрывал слабый полицейский заслон. Рабочие остановились в нескольких шагах от него и, враждебно поглядывая на таких же, как они, немцев, не решались прорвать оцепление.
После затянувшейся паузы к бастующим вышли министр тяжелой и горнорудной промышленности Зельбаум и статссекретарь Министерства строительства Вольф. Они попытались довести до бурлящей от негодования толпы запоздалое решение Политбюро ЦК СЕПГ, отменяющее злополучное постановление правительства ГДР от 28 мая 1953 года. Возбужденные, озлобленные манифестанты уже не желали их слушать, принялись свистеть и бросать камни. Двое полицейских, предпринявших попытку навести порядок, были жестоко избиты. Лишь после выступления секретаря Берлинского горкома СЕПГ по пропаганде Брандта толпа несколько успокоилась и стала расходиться.
К 16 часам на площади перед Домом правительства оставалось чуть больше тысячи забастовщиков, в большинстве своем рабочие со стройки на Сталиналле. Они приготовились коротать ночь, и тут за дело взялись провокаторы. Поддавшись на их призывы, рабочие двинулись к английскому сектору Берлина с намерением провести митинг перед Рейхстагом. Перед Бранденбургскими воротами путь колонне преградила плотная цепь из полицейских. Назревала стычка, к счастью, среди забастовщиков нашлись здравые головы и убедили остальных повернуть обратно. Казалось бы, ситуация разрядилась, если бы ее вновь не обострили провокаторы. Угрожающе гудя, толпа направилась к зданию ЦК СЕПГ. На этот раз наряду с экономическими лозунгами прозвучали политические: «Долой эксплуатацию!», «Долой правительство голода!».
Партийные функционеры наконец-то спохватились. Навстречу забастовщикам направили три автомашины с радиоустановками. Из мощных радиодинамиков раздавались призывы агитаторов прекратить забастовку. Эти обращения еще больше распалили кипящую от негодования толпу. Безрезультатное семичасовое хождение по городу переполнило чашу терпения забастовщиков, и этим немедленно воспользовались провокаторы. Распаленная ими толпа опрокинула и принялась крушить первые две машины. Третью радиоустановку захватила группа молодчиков, растерзала женщину-диктора и жестоко избила водителя.
Особенно усердствовал житель американского сектора Берлина некто Кальковский. Спустя сутки, задержанный полицией при штурме здания ЦК СЕПГ, он показал на допросе:
«…С августа 1952 года я не имею постоянной работы, получаю лишь незначительное пособие по безработице и при наличии семьи из 9 человек, естественно, испытываю большие материальные трудности. Этим воспользовался один мой знакомый из Западного Берлина, который подтолкнул меня на преступный путь, пообещав прилично заплатить за участие в подстрекательстве населения демократического сектора Берлина к массовым беспорядкам. Его фамилия Гюттинг Пауль, во время войны служил в войсках СС, имел чин унтерштурмфюрера.
До осени 1952 года проживал в советской зоне оккупации, а затем поселился в американском секторе Берлина. На мой вопрос о причине смены жительства он дословно выразился, что «по заданию «Группы борьбы против бесчеловечности» занимался отравлением скота, а сейчас периодически выезжает в города ГДР, откуда привозит интересующую Запад информацию».
16 июня 1953 года после 6 часов вечера в мою квартиру явился Гюттинг и предложил мне принять участие в организации массовых беспорядков в демократическом секторе Берлина, чтобы начавшуюся там забастовку превратить в восстание. При этом он добавил, что за организацию всего этого получил 2000 западных марок, но от кого, не уточнил…»
И таких как Кальковский, которые были привлечены западными спецслужбами для участия в массовых беспорядках, были сотни.
Но это было позже, а тогда, 16 июня, напряжение по обе стороны разделительных линий между восточным и западными секторами Берлина нарастало с каждым часом. К Фадейкину из разведывательных источников непрерывно поступала оперативная информация о развитии обстановки в ГДР и в западных секторах Берлина. Тон этих сообщений становился все более тревожным. Поздно ночью 16 июня он доложил Берии:
«По имеющимся данным в организации демонстрации активную роль играли лица из Западного Берлина.
Так, накануне демонстрации объекты в демократическом секторе объезжала машина с западноберлинскими номерами, в которой сидело 6 лиц, призывавших рабочих строек к забастовке.
15 июня из района Райникендор (французский сектор Берлина) распространялись обращения к рабочим советского тормозного завода «Кнорр-Бремзе» и шинного завода «Райфен-Мюллер» с призывами к забастовке и возвращению этих предприятий их прежним владельцам.
Во время демонстрации во главе колонны двигались группы молодых немцев, частично в прозодежде, главным образом на велосипедах западных марок, которые осуществляли роль связников, а также подстрекали демонстрантов к выкрикиванию тех или иных лозунгов.
Эти же группы останавливали по пути следования колонны трамваи и автомашины, предупреждая о том, что на завтра намечается всеобщая забастовка. При этом высказывали прямые угрозы в отношении тех, кто будет завтра работать…
О последующем буду докладывать своевременно.
Уполномоченный МВД СССР в Германии
Фадейкин.
Передано по ВЧ.
16 июня 1953 года.
№ 1091».
Наряду с сообщениями Фадейкина в Политбюро ЦК КПСС поступала не менее тревожная информация по линии МИДа и разведывательным каналам. Впервые за восемь лет угроза возникновения новой крупномасштабной войны в центре Европы была, как никогда, близка.
Так, по данным советской разведки в Западном Берлине, в штаб-квартирах спецслужб, а также НТС, «Группе борьбы против бесчеловечности», «Восточном бюро», «Союзе немецкой молодежи» и других антисоветских организациях шла лихорадочная подготовка к восстанию. Сомнений в его успехе у организаторов не возникало — результаты первого дня превзошли все ожидания. Подготовка к повторному штурму Берлина шла полным ходом.
На рассвете сотни воздушных шаров с листовками подстрекательского содержания поднялись в небо и полетели на восток. Одновременно спешно формировались новые группы «агитаторов», готовилась вступить в бой и более тяжелая артиллерия — отряды боевиков и провокаторов, в которые внедрялись переодетые полицейские и бывшие эсэсовцы, вооруженные огнестрельным оружием.
Ранним утром в американском секторе Берлина на Потсдамербрюкке около биржи труда начали собираться толпы безработных, к ним присоединялись провокаторы и штурмовики. Около восьми часов к этому сборищу подъехали три машины, из которых вышла группа лиц с армейской выправкой. По показаниям Кальковского, несколько человек были одеты в форму американских офицеров. Их подручные из числа немцев тут же засуетились и принялись выстраивать «демонстрантов» в колонны. Потом подкатила грузовая машина, и из нее стали раздавать бутылки с бензином.
Спустя несколько часов провокаторы, задержанные во время беспорядков в Восточном Берлине органами МГБ, полиции и советскими войсками, каялись и признавались в том, что поддались на уговоры американцев. В частности, Кальковский показал:
«…Американский офицер, называвший себя мистером Хайфером, выступал на ломаном немецком языке и призывал направиться в демократический сектор Берлина. Всем, кто примет участие в этом деле, обещал продукты и бесплатный отдых с семьями в курортных местах».
В выборе исполнителей и средств западные спецслужбы и их агентура особенно не церемонились. Другой задержанный во время беспорядков житель западного сектора Гетлинг признался:
«…16 июня я посетил биржу труда, отдал женщине рабочую книжку, чтобы поставить штамп, она сказала мне, чтобы я зарегистрировался у того господина, который сидел в отдельной комнате. Я спросил женщину, кто этот господин, и получил ответ, что американский офицер. Когда я подошел к американскому офицеру, последний спросил меня, когда я последний раз получал пособие как безработный. Я ему ответил, что последний раз получал пособие неделю назад, а сегодня должен получить за прошлую неделю. Американец мне ответил, что деньги я получу в том случае, если приму участие в забастовке в демократическом секторе. Желая получить деньги, я решил принять участие. Только после этого я получил рабочую книжку со штампом и пособие как безработный — 39 западных марок. Кроме того, американский офицер сказал, что за участие в забастовке получу дополнительно еще 78 марок».
Таких как Гетлинг, доведенных нуждой и бесправием безработных, 17 и 18 июня органами МГБ, полицией ГДР и советскими военнослужащими были задержаны сотни. Потом на допросах они просили о снисхождении и винили во всем «мистеров Хайферов». Западные разведки цинично использовали их как детонатор, призванный взорвать ситуацию в Восточном Берлине.
К 9 часам 17 июля общее количество участников антиправительственной демонстрации перевалило за 50 тысяч. Одна из колонн численностью свыше 10 тысяч человек смела полицейский кордон и ринулась к зданию правительства ГДР, выкрикивая лозунги «Долой правительство!», «Долой СЕПГ!». Впервые за время забастовки прозвучали угрозы в адрес советских патрулей. Отдельные митингующие кричали: «Советские войска — вон из Берлина!», «Оккупанты — домой!».
Последняя малочисленная цепочка из полицейских шаг за шагом отступала под напором становившейся все более агрессивной и враждебной толпы. В 11 часов отряды молодчиков захватили здание ЦК СЕПГ и начали разоружать полицейских. Там на ступенях зазвучали первые выстрелы и пролилась первая кровь.
«…Юрген Ганс выхватил из внутреннего кармана плаща пистолет и стал стрелять. Стреляли из толпы и другие лица, но я их не знаю.
Еще будучи на Потсдамербрюкке, я в разговоре с Гюттингом поинтересовался личностью Юргена, и Гюттинг ответил мне, что Юрген является западноберлинским полицейским, так как он ранее неоднократно встречал его в форме. Гюттинг сказал также, что нас будут сопровождать несколько таких полицейских», — свидетельствовали против него задержанные погромщики Шнайдер, Еншински и Кальковский.
Подобно лесному пожару, массовые беспорядки перекинулись на другие города ГДР. В Дрездене митингующие попытались захватить здание окружного отдела МГБ, их атака была отбита. В Бранденбурге им удалось завладеть зданиями суда, отдела МГБ, райкома СЕПГ и разоружить полицейскую охрану. В Герлице десятитысячная толпа разгромила райком СЕПГ и райотдел МГБ, затем напала на городскую тюрьму и освободила десятки преступников.
В эти часы значительно активизировалась агентурная сеть западных разведок. Советская радиоконтрразведка фиксировала интенсивную работу в эфире Мюнхенского разведцентра и его шпионских радиопередатчиков. В городе Гросспашлебен военные контрразведчики захватили радиста американской резидентуры Винтцлера во время работы на радиопередатчике. Оперативной группе Уполномоченного МВД СССР в Германии удалось задержать другого ее агента-радиста — жителя города Галле Эккариуса. Оба передавали в разведцентр информацию о ходе массовых беспорядков в ГДР. На следствии они сознались, что были — один в 1951-м, а другой в 1952 году — завербованы американскими разведчиками во время выездов в Западный Берлин.
Завершился день на антисоциалистической, антисоветской волне. Об этом поздно ночью 17 июня Фадейкин доложил Берии:
«…В течение дня выдвигаемые со стороны забастовщиков требования приобретали все более политический характер. В частности, в ряде групп высказывались требования о перевыборах фабрично-заводских комитетов на всех берлинских предприятиях, об отмене всех ограничений движения между секторами Берлина, а также о предоставлении всем желающим права свободного проезда в Западную Германию и обратно.
По наблюдениям агентуры, в течение дня и вечером 16 июня с. г. со стороны бастующих не было выдвинуто ни одного лозунга против Советского Союза. Все выпады направлены исключительно против Правительства ГДР и СЕПГ. Однако поднять основную массу участников демонстрации на организованную провокацию против ЦК СЕПГ не удалось.
По состоянию на 00.30 мин. 17 июня в центре демократического сектора Берлина, несмотря на сильный дождь, наблюдается скопление людей группами от 20 до 100 человек. В составе этих групп отмечается большое число жителей Западного Берлина. Это преимущественно молодые люди в возрасте от 17 до 20 лет. Эти лица ведут усиленную агитацию среди населения демократического сектора, призывая его к всеобщей забастовке.
По имеющимся агентурным данным, городское руководство СЕПГ до самого конца демонстрации не было достаточно информировано о ее размахе и истинном характере.
Необходимо отметить, что среди демонстрантов находилось немало членов СЕПГ, в т. ч. функционеров и бригадиров с основных передовых строек, как, например, Груль, Хартман, Майсенер и некоторые другие, которые к 1 мая с. г. были отмечены и награждены как заслуженные активисты. Упомянутый выше Груль является победителем социалистического соревнования за знамя имени СТАЛИНА и на демонстрации 1 мая шел с этим знаменем во главе колонны демонстрантов.
О последующем буду докладывать своевременно.
Уполномоченный МВД СССР в Германии
Фадейкин.
Передано по ВЧ.
17 июня 1953 года.
№ 1092».
В ту ночь никто из сотрудников аппарата Уполномоченного МВД СССР и Главнокомандующего советскими оккупационными войсками в Германии не сомкнул глаз. В Карлхорсте в Ставке Верховного комиссара Семенова почти в полном составе собралось Политбюро ЦК СЕПГ, а также присутствовали Главнокомандующий советскими оккупационными войсками в Германии А. Гречко и Уполномоченный МВД СССР в Германии И. Фадейкин.
В зале царило напряженное ожидание. Ответ из Москвы на доклад Фадейкина задерживался. Все зависело от нее — это прекрасно понимали угрюмо молчавшие руководители СЕПГ Ульбрихт и Гротеволь. Рассчитывать на то, что МГБ и полиция смогут взять под контроль ситуацию и радикально изменить ее, им не приходилось. Колебаний и предательства со стороны работников госбезопасности и полицейских не наблюдалось, но и особыми успехами они похвастаться не могли: по состоянию на 17 июня было задержано всего 15 мелких провокаторов и уличных агитаторов.
Первичные партийные организации СЕПГ в отсутствие твердого и ясного руководства находились в растерянности и бездействовали. Попытки отдельных одиночек повлиять на ситуацию не были услышаны демонстрантами и остались гласом вопиющего в пустыне. Как бы горько это ни звучало, но руководители ГДР вынуждены были признать, что партия утратила власть над страной, и потому настаивали перед Семеновым, Гречко и Фадейкиным на немедленном введении в Берлине и ряде других городов военного положения.
В связи с этим Фадейкин направил внеочередной доклад в Москву. Берия немедленно адресовал его Маленкову, Молотову, Ворошилову, Хрущеву и Булганину. В далекой Москве тщательно взвешивали все возможные последствия вмешательства советских войск в становившийся все более непредсказуемым берлинский кризис.
К тому моменту ситуация в ГДР обострилась до предела. Информация, поступавшая к Фадейкину с мест, скорее напоминала фронтовые сводки. Промедление было смерти подобно, и он немедленно доложил в Москву:
«В гор. Магдебурге демонстранты штурмуют здание почтамта и тюрьмы.
В гор. Биттерфельде бастующие совершили нападение на здание окружного отдела МГБ ГДР, смяли охрану и захватили ее оружие.
В гор. Лейпциге мятежники ворвались в здание суда, захватили городскую радиостанцию и передают выступление с антиправительственными призывами.
В гор. Мерзебурге толпа ворвалась в городской отдел МГБ, разгромила его и забрала с собой начальника горотдела Клауберга. В настоящее время толпа штурмует Мерзебургскую тюрьму. Идет перестрелка. Разгромлен окружной комитет СЕПГ.
На Мюлленштрассе (демократический сектор Берлина) мятежники арестовали заместителя премьер-министра ГДР, председателя Христиано-Демократического союза ГДР Отто Нушке и сдали его в 109-й участок штурмовой полиции (Западный Берлин).
Банды западноберлинской молодежи прорвались на стадион имени Людвига Яна и занялись погромами. Около моста «Свободы», соединяющего Потсдам с территорией американского сектора Берлина с американской стороны собралось до трех тысяч немцев.
Около здания рейхстага в английском секторе Берлина сосредоточилась большая толпа жителей с целью прорыва в демократический сектор.
По предварительным данным примерно до 25 процентов мятежников составляют жители западных секторов Берлина.
Верховным Комиссаром т. Семеновым, по согласованию с т. т. Гротеволем, Ульбрихтом и другими членами Политбюро ЦК СЕПГ принято решение передать власть командованию советских войск.
МГБ ГДР не проявляет необходимой активности, в связи с этим нами принято решение прикомандировать к руководству МГБ зам. уполномоченного МВД СССР т. Моргачева и полковника т. Макарова.
Уполномоченный МВД СССР в Германии
Фадейкин.
17 июня 1953 года.
14 часов».
В политбюро ЦК КПСС согласились с этим решением, и советские танки вышли на улицы Восточного Берлина. Их появление толпа встретила оскорблениями и ругательствами. В некоторых местах запели фашистский гимн: «Дойчланд, Дойчланд, юбер аллес!». В районе Францозишештрассе и Егерштрассе в танки полетели камни и бутылки с зажигательной смесью. Рассвирепевшие молодчики забирались на броню, ломали антенны и заливали смотровые щели бензином. Танкисты вынуждены были открыть огонь. Пулеметные очереди, просвистевшие над головами беснующейся толпы, быстро охладили ее пыл.
При поддержке танков советские военнослужащие и пришедшие в себя сотрудники МГБ и полиции двинулись на освобождение от мятежников зданий ЦК СЕПГ и Дома правительства. Штурмовать их не пришлось — после первых выстрелов толпа бросилась врассыпную, и лишь разрозненные группы боевиков из числа «Союза немецкой молодежи» пытались оказать сопротивление, но были вскоре рассеяны.
К тому моменту граница с западными секторами Берлина была заблокирована. И как во время половодья, когда прекращаются дожди и большая вода резко идет на убыль, так и в Восточном Берлине за считаные часы волна насилия и бесчинств пошла на спад.
В 15.30 Фадейкин докладывал Берии:
«В результате принятых нашими войсками мер освобождены захваченные забастовщиками здания ЦК СЕПГ и Правительства ГДР. Восстановлен порядок на Унтерден-Линден. Арестовано органами МГБ 40 чел. активных зачинщиков антиправительственных преступлений. У всех арестованных отобрано огнестрельное оружие».
Спустя час его очередной доклад в Москву вызвал некоторое облегчение у советских руководителей. Массовые беспорядки в столице ГДР не переросли в вооруженное восстание. Армия пока без потерь справлялась с бунтовщиками.
«Совершенно секретно
Товарищу БЕРИЯ Л. П.
Докладываю об обстановке в ГДР по состоянию на 16 часов 30 минут московского времени.
В результате действий наших войск обстановка в Берлине разряжается».
Теперь в Кремле и Ставке Верховного комиссара в Берлине с тревогой ожидали реакции Запада на вмешательство советских войск в берлинский кризис. Напряжение достигло апогея в ночь на 18 июня, когда от Фадейкина поступила внеочередная докладная. Она свидетельствовала о серьезности военных приготовлений командования оккупационных войск США в Германии. Сообщения двух перебежчиков — капралов американской армии Брюкнера и Браукманна не оставляли в этом сомнений. На допросах они показали:
«15 июня через гор. Фульда в направлении гор. Бишофсхайм с 6 ч. утра до 12 ч. дня беспрерывно двигались моторизованные американские воинские части, которые, не доезжая этого города, сворачивали по проселочной дороге в лес. С 12 часов в том же направлении, вслед за моточастями, также двигались артиллерийские части».
Их показания подтверждались разведкой МГБ. Один из ее агентов, сообщил о состоявшемся накануне в западном секторе Берлина совещании с участием бывшего гитлеровского генерала Клейнрата. На нем тот заявлял:
«На территории ГДР действует против коммунизма разведывательная подпольная военная организация, которая учитывает опыт 17 июня и готовит более крупное событие. Забастовки возникнут в пограничных городах ГДР и Польши для одновременных действий как в Польше, так и в ГДР».
Но этим далеко идущим планам западных спецслужб взорвать ситуацию в ГДР и Польше не суждено было сбыться. Грозные раскаты массовых беспорядков, возникшие в Восточном Берлине, недолго гуляли по городам и сельской глубинке ГДР. Немецкое крестьянство глухо промолчало, а большая часть рабочего класса, несмотря на недовольство действиями правительства и резкий рост цен на продовольствие, не поддержала выступление берлинских «возмутителей».
К утру 18 июня советским военнослужащим, сотрудникам спецслужб и полиции удалось подавить последние очаги вооруженного сопротивления. Их действия были столь стремительны, что американские, британские и французские ударные части так и не успели приблизиться к границе. Ситуация в ГДР находилась под полным контролем советского командования, органов МГБ и полиции. Мрачная тень новой войны, поднимавшаяся над охваченными пламенем беспорядков городами ГДР, так и осталась тенью. Повторный — после победного 1945-го — штурм Берлина, предпринятый бывшими союзниками СССР по антигитлеровской коалиции, провалился.
О его трагических итогах полковник Фадейкин коротко доложил в Москву:
«Совершенно секретно.
Из Берлина по «ВЧ».
Товарищу БЕРИЯ Л. П.
Докладываю об обстановке в ГДР по состоянию на 18 июня с. г.
В результате действий советских войск и введения военного положения в Берлине и ряде других крупных городов положение в республике почти нормализовано…
Особым отделом МВД Группы советских оккупационных войск, а также органами МГБ ГДР арестовано всего 1.397 чел. В настоящее время производится фильтрация арестованных, с тем чтобы сосредоточить следствие на наиболее важных арестованных с целью выявления и дальнейшего изъятия организаторов мятежа.
По предварительным данным, в результате столкновения мятежников с нашими войсками в Берлине убито 2 и ранено 28 чел. В Магдебурге убито и ранено 56 чел. По остальным городам сведения собираются и будут сообщены дополнительно.
Во исполнение Вашего задания, нами организованы следственные группы, которые приступили к работе. Командированный Вами т. ГОГЛИДЗЕ с группой работников прибыл сегодня в 7 час. утра в Берлин и приступил к работе.
О дальнейшем буду докладывать.
Уполномоченный МВД СССР в Германии
Фадейкин».
Потери понесла и правительственная сторона. В массовых беспорядках погибли 7 и получили ранение 151 человек из числа сотрудников немецкой Народной полиции, МГБ и партийных активистов.
18 июня Военный трибунал приговорил шестерых, причастных к убийствам и поджогам, к расстрелу. Спустя несколько часов Военный совет Группы советских оккупационных войск в Германии утвердил эти приговоры, и в тот же день они были приведены в исполнение. Об этой суровой каре населению ГДР сообщили по национальному радио.
В дальнейшем число жертв не росло, а только менялись цифры арестованных и уточнялось число участников акций протеста. На 23 июня было задержано 8019 участников антиправительственных выступлений, 2569 из них после фильтрации в тот же день были отпущены на свободу, 1200 подверглись аресту. Уголовные дела на 394 человек поступили на рассмотрение в суды. Проверка остальных лиц продолжалась.
Несмотря на провал мятежа, в штаб-квартирах западных спецслужб не оставляли попыток подорвать хрупкое равновесие, установившееся в ГДР. Теперь под прицелом находились офицеры и солдаты советских войск. Из Западного Берлина и Западной Германии с использованием воздушных шаров и авиации на территорию ГДР от имени «Группы борьбы против бесчеловечности», «Восточного бюро» и НТС забрасывались сотни тысяч листовок антисоветского содержания, разжигавших ненависть между двумя народами.
23 июня агент МГБ ГДР сообщил, в частности, что на совещании руководящего состава «Группы борьбы против бесчеловечности», проходившем в Западном Берлине, американский офицер Браун потребовал от руководителя этой организации отчета об участии в событиях 17–18 июня в Восточном Берлине и настаивал на продолжении подрывной деятельности.
По информации агента, «Тиллих заявил ему, что в основном погромные действия в Восточном Берлине осуществлял «Союз немецкой молодежи», а «Группа» занималась пропагандой и сумела распространить в Берлине и ГДР около 500 000 листовок».
Проиграв открытую схватку, западные спецслужбы не оставили попыток взорвать ситуацию в ГДР. Основной упор они сделали на проведение разведывательно-подрывной деятельности против советских войск, наглядно показавших во время кризиса, что они являются основной сдерживающей силой, а также государственных институтов власти. В этих целях разведки США, Великобритании и ФРГ принялись создавать на территории ГДР мощную шпионскую сеть. По замыслу организаторов, их агентура должна была просочиться на ключевые посты в государстве, партии и подготовить почву для эрозии социалистического строя.
В Управлении особых отделов КГБ при СМ СССР по ГСВГ предвидели такой ход развития событий и во взаимодействии с МГБ ГДР заблаговременно организовали контрразведывательную работу в воинских частях и их окружении, а также усилили агентурное проникновение в разведывательные органы западных спецслужб. Так началась одна из самых масштабных контрразведывательных операций отечественных спецслужб под кодовым названием «Весна».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.