Глава 7 ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ БОИ (18–27 августа)
Глава 7
ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ БОИ (18–27 августа)
17 августа командование 4-й румынской армии издало приказ № 35 о начале общего наступления, в котором, в частности, говорилось:
«…2. Наступление будет проводиться 3-м и 1-м армейскими корпусами 18 августа 1941 г., согласно условиям, закрепленным приказами № 33 и 34 и уточненным на конференции командующих крупными подразделениями от 16 августа.
3. Пехотные части должны начать наступление в темное время суток с целью к 3.10 подавить основные точки сопротивления противника.
Время наступления будет определять каждое подразделение самостоятельно, в зависимости от расстояния, которое они должны преодолеть на каждом участке наступления.
4. Артподготовка не проводится. Артиллерия начнет обстрел противника только в том случае, если артиллерия противника начнет обстрел, а также по запросу пехотных частей.
5. Моторизованная бригада берет под свое руководство все боевые машины, которые были предоставлены 3-му армейскому корпусу. Бригада будет находиться в подчинении 3-го армейского корпуса, после того как пехотные части проникнут на позиции противника и возьмут под свой контроль противотанковую защиту…
6. 5-я пехотная дивизия предоставляет 3-му армейскому корпусу сводную группу в составе одного пехотного полка (два батальона) и одного артиллерийского полка (два дивизиона), который будет атаковать между Свиной долиной и Хаджибеевским лиманом с целью сковать силы противника для прикрытия левого крыла 3-й пехотной дивизии.
7. 9-я кавалерийская бригада должна быть готова вступить в бой на случай, если сводная группа «Хаджибей» будет отброшена.
8. 5-й армейский корпус придерживается инструкций приказов № 33 и 34, контролируя коммуникации по направлению северо-восточнее и восточнее Одессы.
9. 11-й армейский корпус сковывает противника на Нижнем Днестре.
Авиация:
а) Начиная с 5.30 будут проводиться ежедневные бомбардировки:
– Егоровка – Отрадовка,
– Василевка – Доброжаны,
– Водохранилище – станция Выгода.
б) Перед этим массированным бомбардировкам подвергаются аэродромы противника.
в) По курсу атак – бомбардировка объектов, находящихся в поле зрения.
г) Будет проводиться прикрытие с воздуха, особенно действия моторизованной бригады.
д) Авиаразведка согласно приказам.
Командующий армией генерал Николае Чуперкэ начальник Генерального штаба генерал Н. Пеленджяну»[157].
На момент наступления 4-я румынская армия имела на своем правом фланге 1-й корпус с гвардейской и пограничной дивизиями в первом эшелоне и 21-й пехотной дивизией в резерве. В центре располагался 3-й корпус с 3, 7 и 11-й пехотными дивизиями в первом эшелоне. На левом фланге находился 5-й корпус с 15-й пехотной дивизией и 1-й кавалерийской бригадой в первой линии и 13-й пехотной дивизией в резерве. Резерв 4-й армии составляли 5-я пехотная дивизия (из состава которой, как мы видели, было изъято два пехотных батальона и два артиллерийских дивизиона), 9-я кавбригада и 1-я моторизованная бригада[158].
В ночь с 18 на 19 августа на позиции прибыл 4-й румынский корпус (8-я и 14-я пехотные дивизии). Авиационную поддержку осуществляла Gruparea Aeriana de Lupta (Боевая авиационная группа), состоявшая из пяти групп бомбардировщиков и четырех групп истребителей, семь эскадрилий наблюдателей и ряд эскадрилий дальней разведки[159].
Как видно из планов румынского командования, в качестве основной задачи ставился прорыв в центре советской обороны вдоль железной дороги, ведущей от Раздельной к Одессе, на позициях 161-го стрелкового полка 95-й стрелковой дивизии, оборонявшего участок Бриновка – Новоселовка – станция Карпово. Румынская армия имела очевидное преимущество в живой силе и технике, и ее командование рассчитывало на скорую победу.
18 августа в Западном секторе, на 25-километровом фронте обороны 95-й стрелковой дивизии, героизм советских солдат остановил подготовленное наступление врага. Фактически первой победой наших войск в боях за Одессу стало то, что они выстояли в неравной битве!
В 6.30 утра в бой вступил румынский танковый батальон 1-й моторизованной дивизии. Примерно 40 танков шли впереди, пехота наступала за ними, цепями и колоннами. Противник еще не бросал нигде в наступление одновременно на одном участке столько пехоты и танков. 95-я стрелковая сражалась в этот день только в составе двух полков (без полка Соколова, который закрывал разрыв фронта под Кагарлыком).
Начштаба Приморской вспоминал: «Танки шли впереди, пехота за ними, густыми цепями. А дальше виднелись уже не цепи, а колонны. То ли румынское командование очень уж верило в свой успех, то ли просто не берегло своих солдат, которых у него тут было много. Вслед за танками наступали, как потом выяснилось, полки двух пехотных дивизий – 3-й и 7-й. Наши бойцы были строго предупреждены: огня не открывать до особого сигнала. И красноармейцы, видевшие, как танки и целая лавина вражеской пехоты, беспорядочно стреляющей на ходу, приближаются к нашему переднему краю, проявили исключительную выдержку. Полковник Серебров дал сигнал, когда головные танки подошли к первой траншее на четверть километра. Артиллерия ударила прямой наводкой по танкам, пулеметчики и стрелки – по шеренгам пехоты. В бой вступили истребители танков, сидевшие с зажигательными бутылками и гранатами в ячейках впереди траншей. Эффект массированного огня с короткой дистанции получился большой. Стали останавливаться подбитые танки, другие загорались от метко брошенных бутылок. Пехота, не дойдя до наших окопов, залегла»[160].
Сильным ружейно-пулеметным огнем румынская пехота была прижата к земле, в результате чего румынские танки оказались без прикрытия. Командир 95-й стрелковой дивизии В.Ф. Воробьев и начальник артиллерии Д.И. Пискунов выдвинули в район станции основную часть своих огневых средств – 57-й артиллерийский полк майора A.B. Филипповича и 97-й отдельный противотанковый дивизион капитана В.И. Барковского[161]. На этот участок были переброшены большинство пулеметов, полученных дивизией от ТУРа (поставили по пулемету на каждые 50–100 м), и резерв дивизии – разведбатальон с легкими броневиками и танками Т-37.
Но одна советская рота полка дрогнула, начала отходить, в образовавшуюся брешь просочились танки. Пропустив танки через свои траншеи, бойцы батальона продолжали отбивать атаки пехоты. Командир 3-го батальона 161-го стрелкового полка 22-летний лейтенант Яков Бреус вскочил на коня (командиру стрелкового батальона тогда полагался конь), прискакал под огнем на участок отступивший роты и сам повел ее в контратаку. В атаку пошел резерв 95-й стрелковой дивизии – разведбатальон на бронеавтомобилях. Поддерживать 95-ю было приказано авиационному полку…
Отвага и решительность молодого комбата Я. Бреуса (он принял батальон всего две недели назад в боях за Дубоссары), который сумел предотвратить прорыв вражеских войск, были по достоинству оценены Военным советом Приморской армии. Военный совет поддержал представление лейтенанта Бреуса к званию Героя Советского Союза. Он был удостоен этой награды в феврале 1942 г. вместе с группой других участников одесской обороны.
Лично водил своих бойцов в контратаки и командир батальона 90-го стрелкового полка майор В.А. Вруцкий. Его батальон был единственным из состава полка, который участвовал в бою 18 августа (два других оставались в Южном секторе) и, действуя слева от Сереброва, принял на себя удар значительной части вражеских сил. Батальон отразил все атаки, на его участке оказалось множество подбитых и сожженных неприятельских танков.
Более двадцати румынских танков R-2 прорвались вдоль железнодорожной ветки, через советские траншеи и, обогнув наблюдательный пункт 161-го полка и станцию, двинулись вдоль железной дороги в тыл дивизии. У штаба армии не было подвижного противотанкового резерва. Было решено снять с огневых позиций ближайший к району прорыва дивизион бригады зенитчиков.
В лощине вблизи поселка Виноградарь, между Карповом и Выгодой, румынские танки почему-то остановились. К этому времени полковник Пискунов успел перебросить туда несколько орудий дивизии, которые немедленно открыли огонь по танкам. Танки, маневрируя, подставили борта пушкам противотанкового дивизиона, который подошел к соседней лесопосадке. Три машины сразу же были подбиты. Остальные, не рискуя двигаться без пехоты, пошли через линию фронта обратно.
Командир дивизии выдвинул к месту вражеской атаки основную часть своих огневых средств – 57-й артиллерийский полк майора A.B. Филипповича. В боях особо отличились 97-й отдельный противотанковый дивизион капитана В.И. Барковского и 13-я батарея старшего лейтенанта М.Г. Долгого. Имя командира Василия Барковского стало популярным в Приморской армии: его сорокапятки, способные быстро менять огневые позиции, часто на галопе (орудия имели конную тягу), появлялись там, где был возможен прорыв танков и требовалось поддержать пехоту[162].
Н. Крылов вспоминал: «Во второй половине дня генерал Воробьев соединился с командармом с наблюдательного пункта полковника Сереброва. Командир дивизии доложил, что противник бежал с поля боя, оставив множество убитых и раненых, и что с НП он сам насчитал двадцать пять подбитых и сожженных танков»[163]. Потери румын были значительны – выведено из строя 25 танков (по другим данным, 32 танка), погибли три офицера и до роты солдат[164].
В румынскую историю этот эпизод вошел под названием «катастрофа под Карповом» (по-румынски – dezastrul de la Karpova). В полку 1-й румынской броневой дивизии остался только 21 танк. В результате было решено сформировать новое моторизованное подразделение, а остатки дивизии отправить на реорганизацию и ремонт за Днестр, в резерв 4-й армии. 21 августа 46 поврежденных танков (подбитых и неисправных) были отправлены в Кишинев. Остатки дивизии в составе 1-го румынского армейского корпуса принимали участие в захвате Фрейденталя, а затем из них была сформирована сводная группа (впоследствии переименована в 1-ю штурмовую группу) под командованием подполковника Иона Эфтимиу. Продолжал воевать под Одессой и 2-й броневой полк (состоявший из танков R-35), находившийся в непосредственном подчинении командования 4-й румынской армии.
Преимущество румынской армии в танках было подорвано, что существенно ослабило ее наступательную мощь. Стало понятным, что Одессу с ходу взять не удастся. Более того, прочность советской обороны заставила командование 4-й румынской армии отказаться от лобового удара и перенести основное внимание на фланги, где впоследствии им удалось достичь существенных успехов. Бои на центральном направлении с этого момента носили вспомогательный характер.
Дала о себе знать неподготовленность румынской армии к масштабному использованию танков, отсутствие опыта взаимодействия танков и пехоты. К тому же и командир 1-й румынской броневой дивизии Иоан Сион не имел должного опыта командования, до своего назначения на должность он командовал зенитной частью. С другой стороны, сказалось и умелое руководство советскими частями.
За один день – 18 августа – потери советского 161-го стрелкового полка составили более 150 бойцов, 241-го стрелкового полка – 71 боец, 90-го стрелкового полка – 80 бойцов. В то же время 7-я румынская пехотная дивизия потеряла около трети своего состава, участвовавшего в наступлении. Подтянувшиеся румынские войска, ударив во фланги советских войск, сумели вытеснить их со станции Карпово. Несмотря на то что румынским частям ценой больших потерь удалось захватить Карпово, их дальнейшее продвижение вперед захлебнулось.
К вечеру 7-я румынская пехотная дивизия все же смогла проникнуть в глубь советской обороны на 1–1,5 км, в то время как 11-я и 3-я пехотные дивизии продвинулись на 800–1000 м. Но дальнейшее продвижение румынских войск вперед натолкнулось на ожесточенное сопротивление советских войск.
37-й румынский пехотный полк «Доробанць» с боями достиг северной окраины Михайловки, но не смог продвинуться далее. 14-й и 16-й пехотные полки попали под перекрестный огонь со стороны Михайловки и Карпова и понесли тяжелые потери. Командиры обоих полков были ранены.
Около 25 подбитых и сожженных танков остались за линией траншей и на нейтральной полосе. Несколько подбитых танков перетащили ночью тягачами в более удобное для осмотра место. Были организованы экскурсии для бойцов и журналистов, где «у вражеских танков, выведенных накануне из строя, делились с товарищами своим боевым опытом те, кто их поразил, – лучшие артиллеристы противотанкового дивизиона, пехотинцы, умело применявшие бутылки с зажигательной жидкостью и гранаты».
В телеграмме Военного совета Приморской армии командованию 95-й стрелковой дивизии говорилось: «Поздравляем с новым успехом. Объявить благодарность бойцам-героям, особенно артиллеристам противотанковых пушек и бойцам, уничтожающим танки бутылками с горючим. Отличившихся представьте к правительственной награде. Боевые подвиги защитников Одессы войдут в историю Отечественной войны как подвиг истинных героев, верных сынов великого советского народа»[165].
На усиление Западного сектора командованием было послано 700 бойцов, выписанных из госпиталей или только что призванных, и небольшой отряд моряков из резерва Одесской военно-морской базы.
19 августа в Западном секторе части 95-й стрелковой дивизии в упорных боях удерживали рубежи обороны, даже, местами, продвигаясь несколько вперед. Однако над войсками этого сектора нависла серьезная угроза удара с фланга в связи с тем, что была оставлена Беляевка и образовалась большая брешь в нашей обороне. В силу этих обстоятельств к исходу дня был отдан приказ об отходе войск Южного и Западного секторов на новые рубежи. Для пополнения потерь в дивизию было направлено 500 бойцов, но у них не было оружия… Не было оружия и у штаба обороны… 95-я стрелковая дивизия с приданным ей бронепоездом отводилась на линию Палиево – Выгода – хутор Петровский – перекресток дороги севернее Карсталя.
Более благоприятно для румынских частей складывалась ситуация на правом фланге (Южный сектор советской обороны), где наступали части 1-го румынского корпуса (гвардейская и пограничная дивизия). Им противостояли части 25-й стрелковой дивизии и 90-й полк 95-й стрелковой дивизии.
Румынским войскам удалось вклиниться в глубь советской обороны на 7 км и занять позиции к востоку от Толмачева. 5-й румынский пограничный полк занял усадьбу Кагарлык и отбросил советские войска к востоку от речки Барабой. Румынская гвардейская дивизия атаковала в направлении Кагарлыка и Мангейма, но не смогла прорваться в эти села. Под Блонским 9-й румынский полк, без артиллерийской подготовки, в 3.00 атаковал советские позиции и завязал ожесточенный бой с 241-м стрелковым полком за высоту 110.
К востоку от Хаджибейского лимана румынское наступление началось в 10.00 после двадцатиминутной артиллерийской подготовки. Румынская тактическая группа «Полковник Поенару» (35-й пехотный полк при поддержке 25-го артиллерийского батальона и 3-го батальона 23-го артполка) прорвала оборону 1-го полка морской пехоты, разорвала полк на две части и наступала в направлении 2 км к востоку от Малого Буялыка, 2 км юго-восточнее Старой Дофиновки, а 1-я румынская кавбригада – в направлении Булдынка– Чебанка[166].
Часть бойцов еще недавно грозного полка Осипова была прижата к морю и к лиману у сел Старая и Новая Дофиновка, другая часть грудью закрыла поселок Чебанка, где находилась советская дальнобойная батарея. Командарм направил на поддержку поредевшего полка Осипова караульный батальон и батальон связи ТУРа, а также группу одесских коммунистов, собранных по партийной мобилизации.
В течение 16–18 августа натиск вражеских дивизий на флангах и в центре фронта Приморской армии усиливался. Особенно тяжелая обстановка сложилась в Западном секторе обороны. В Восточном секторе обороны немцы несколько раз врывались в деревню Булдынка, но каждый раз после артналета береговых батарей их выбивала оттуда морская пехота. 18 августа немецкие части под Одессой начали передавать позиции румынским войскам – 11-й немецкой армии предстояло совершить бросок через Днепр – к Крыму, Донбассу и Кавказу. Смена немецких дивизий румынскими облегчила положение обороняющихся на Одесском плацдарме советских войск.
После 17 августа обострился конфликт между командующим Приморской армией Г.П. Софроновым и командующим Одесской военно-морской базой Г.В. Жуковым, да и командованием всего Черноморского флота. 18 августа адмирал Ф.С. Октябрьский отдал приказ коменданту Одесской военно-морской базы:
«1. На все отходящие из Одессы и Очакова пароходы, как военные, так и гражданские, сажать только раненых, женщин, детей и стариков.
2. Категорически запрещено принимать на корабли и вывозить из Одессы и Очакова не только военных, но и гражданских лиц, способных носить оружие, от 18 до 55 лет.
3. Учитывая, что дезертирство идет под видом всяких командировок, никаких документов для данной категории лиц не признавать, за исключением тех, которые приезжают в Одесскую В МБ или Приморскую армию из высших штабов или центральных учреждений. Всех задержанных возвращать к месту своей службы.
4. Разрешить организованный выезд рабочим и служащим, эвакуируемым по решению Государственного комитета обороны вместе со своими предприятиями.
5. Для выполнения этих приказаний организовать в порту контрольно-комендантскую службу»[167].
Одновременно Военный совет ЧФ доложил командующему Южным фронтом (в копиях – маршалу Буденному, адмиралу Кузнецову, маршалу Шапошникову), что «Военный совет Приморской армии начал эвакуацию войск из Одессы с оружием на транспортах, предназначенных для перевозки женщин, детей и ценных грузов. 16 августа на транспортах «Днепр», «Пестель», «Азов» и «Восток» Военным советом армии было направлено больше двух тысяч человек бойцов и командиров. С огромными трудностями удалось высадить их с транспортов, но все же 600 человек начсостава и бойцов с пулеметами, винтовками, гранатами и боезапасом были задержаны в Севастополе.
В одесском порту царил хаос, был огромный наплыв войск. Они требовали посадки на транспорты, причем предъявляли документы, подписанные начальником тыла и прокурором армии, Военным советом. Военный совет Приморской армии не собирается защищать Одессу до послед – него бойца, так как большое количество оружия вывозилось. Имея это оружие, можно было сформировать новые части из местного населения и поставить их на защиту города»[168].
В заключение Военный совет ЧФ просил главкома Юго-Западным направлением С.М. Буденного принять решительные меры к нарушителям дисциплины и заставить Военный совет Приморской армии навести порядок в армии и городе или отстранить тех руководителей, которые не выполняют решений высшего командования.
Начальник штаба ЧФ от имени командующего ЧФ приказал старшим морским начальникам в Феодосии и Керчи, а также командиру Новороссийской ВМБ и командующему Азовской военной флотилией создать в портах заградительные отряды для осмотра пассажиров и арестовывать военнослужащих, прибывших из Одессы, как дезертиров независимо от наличия документов, а о задержанных «одесситах» доносить в штаб флота.
Впрочем, еще 16 августа С.М. Буденный в докладе Ставке о положении войск Юго-Западного и Южного фронтов отмечал, что в связи с тем, «что Приморская армия оставлена для обороны Одессы, возникли трудности с ее управлением, питанием и организацией взаимодействия с флотом, поэтому я прошу Приморскую армию переподчинить командующему ЧФ, назначив в помощь последнему грамотного командира по наземным войскам. Прошу Ставку Верховного Командования дать указание по затронутым вопросам»[169].
Противостояние флотских и армейских начальников закончилось передачей командования в руки военных моряков.
Утром 19 августа была получена директива Ставки Верховного главнокомандования о создании Одесского оборонительного района (OOP). В его состав включались силы Приморской армии, Одесской военно-морской базы и приданные ей корабли ЧФ. Одновременно все силы и средства OOP переподчинялись Военному совету ЧФ. Высшим и единым органом командования на Одесском плацдарме стал Военный совет Одесского оборонительного района. Командующим войсками оборонительного района был назначен командир Одесской военно-морской базы контр-адмирал Г.В. Жуков.
Командарм Г.П. Софронов еле сдерживал свое негодование. Он поначалу и не думал подчиняться «морячку» Г.В. Жукову, с которым часто конфликтовал. Позже он запишет в своем дневнике: «Ошибочно считают, что основным именинником героической защиты Одессы являются моряки, а армия где-то на задворках. Обидно за армию и ее пехоту. Оперативно все вопросы решал я лично, без всякого контроля… Внешне же получалось, что все делает тов. Жуков и он – герой»[170].
Генерал Н.И. Крылов так опишет героя Одессы, человека, от которого в полной мере зависел успех обороны: «У Жукова было обветренное, тронутое когда-то оспой лицо, несколько хмурое и очень волевое. Я знал, что он участник гражданской войны. Побывал и добровольцем в Испании, где заслужил два ордена. В Одессе контр-адмирал служил около трех лет и был известен в городе. Он являлся членом обкома партии, кандидатом в члены ЦК КП(б) Украины… Генерал-лейтенант Софронов и контр-адмирал Жуков – люди очень несхожие по складу характеров». К портрету этого героя он добавлял, что контр-адмирал был коренаст, широкоплеч, порывист…[171]
Перед Военным советом оборонительного района Ставка Верховного главнокомандования поставила следующие задачи:
«1. Одесский район оборонять на рубеже: Фонтанка – Кубанка – Ковалевка – Отрадовка – хутор Первомайск – Беляевка – Маяки – Каролино-Бугаз до последнего бойца.
2. При организации обороны уделять особое внимание созданию и развитию оборонительных сооружений. Создать оборонительные рубежи и привести в оборонительное состояние город.
3. Мобилизовать и использовать все трудоспособное население для обороны города и района, создать запасные части.
4. Изъять из базы, тыловых частей и учреждений весь излишний начальствующий и рядовой состав и использовать его в строю.
5. Установить в городе и районе порядок и соответствующий режим для гражданского населения.
6. Выявить в районе и городе наличие вооружения, военной техники и другого военного имущества; использовать его для обороны. Все ненужное для обороны эвакуировать. Эвакуацию проводить во всех случаях с разрешения контр-адмирала Жукова»[172].
Командующему OOP с 19 августа были подчинены «все части и учреждения бывшей Приморской группы», а о Приморской армии в директиве Ставки ничего не было сказано, она была просто забыта! Возникал вопрос: сохраняется ли вообще под Одессой армия как оперативное объединение? С 23 августа Одесский оборонительный участок перешел из подчинения Южного фронта в подчинение командующего ЧФ.
Приморская армия переходила под начало морского командования, что поначалу вызвало непонимание у армейских генералов и полковников. Нарком ВМФ Кузнецов предложил командующему ЧФ адмиралу Ф. Октябрьскому предупредить контр-адмирала Г. Жукова, что исходя из негативного опыта обороны Николаева он строго единолично должен командовать как военными частями, так и гражданскими учреждениями, а к нежелающим ему подчиняться – принимать меры на месте и, если потребуется, применять оружие.
Черноморский флот получил задачу: огнем артиллерии береговых батарей и кораблей поддерживать борьбу сухопутных войск, обеспечить подвоз пополнения, вооружения и снаряжения в Одессу, а также эвакуацию из города раненых, населения и ценного имущества.
По иронии судьбы в этот же день И. Антонеску издал декрет о присоединении Транснистрии (территории Одесской области, восточной части Николаевской и части Винницкой областей УССР) к Румынии, в котором говорилось: «Мы, генерал Ион Антонеску, Верховный главнокомандующий армией, постановляем: территория, оккупированная между Днестром и Бугом, за исключением района Одессы, граничащая на севере по линии Могилев – Жмеринка, обозначенной на прилагаемой карте, входит в состав румынской администрации. Назначаем нашим представителем в Транснистрии с предоставлением ему всех полномочий господина профессора Георге Алексяну. Чиновники, назначенные на работу в Транснистрию, будут получать двойное жалованье в леях и жалованье в марках, не превышающее жалованья в двойном размере в леях. РККС (марка) является единственной монетой, имеющей хождение на территории Транснистрии. Назначаем резиденцию управления Транснистрией в г. Тирасполе. Наш представитель непосредственно подчиняется нам и Президиуму Совета министров»[173].
После получения приказа о назначении командующим Г.В. Жукова командарм Г.П. Софронов возмущался «несправедливым» назначением и даже собирался ехать в штаб фронта «искать справедливость». Но штаб Южного фронта уже был за Днепром… Чтобы умерить генеральский пыл, Г.В. Жуков вызвал Г.П. Софронова и довольно резко заявил ему (по воспоминаниям Г.П. Софронова): «Приморской армии больше не существует, вы свободны, безработный!» За один день Г.В. Жуков расформировал штаб Приморской армии, забрав в штаб OOP лучших специалистов – комбриг В.П. Катров стал замкомандующего OOP по военно-воздушным силам, генерал-майор А.Ф. Хренов – помкомандующего OOP по инженерной обороне и оборонительному строительству, генерал-майор Г.Д. Шишенин – начальником штаба OOP. Сохранялась также и структура Одесской военно-морской базы. Ее командиром стал (вместо Г.В. Жукова) контр-адмирал И.Д. Кулишов, который одновременно стал замом командующего OOP «по обороне с моря». Г.П. Софронов говорил, что Г.В. Жуков сразу начал «отдавать приказы дивизиям сам», впадая в «начальнический раж»[174].
Г.В. Жуков в своем первом приказе по войскам OOP (19 августа) даже не упомянул о существовании Приморской армии, к тому же он издал приказ сухопутным войскам, через голову командарма и штаба армии. Но подчинение морскому командованию дивизий и полков себя не оправдало. Г.В. Жуков потом признал ошибочность подобного подхода, понял, что так командовать нельзя, и удержался от опасной в обстановке осады ломки сложившейся системы управления войсками.
Понимая, что проиграл и за отставкой могут последовать тотальные обвинения, Г.П. Софронов попросил у Г.В. Жукова: «Надеюсь, вы мне дадите дивизию?» Жуков, стремясь избавиться от поверженного конкурента, уговаривал бывшего главкома уехать из Одессы: «Вы старше меня в звании, вчера ругали меня, подумайте, неудобно будет».
Софронов все же выпросил у Жукова пост его заместителя «по армии» (одновременно формально оставаясь командующим Приморской армией) и воссоздание штаба Приморской армии хотя бы в урезанном виде. Начальником штаба Приморской армии, вместо Г.Д. Шишенина, был назначен полковник Н.И. Крылов, занимавший до этого пост начальника оперативного отдела, – опытный и одаренный военный работник, ставший впоследствии выдающимся военачальником, Маршалом Советского Союза… Но, как замечал впоследствии сам Крылов, «начальства стало многовато!».
После назначения командующим OOP контр-адмирал Г.В. Жуков перебрался с КП Одесской военно-морской базы (размещался на улице Торговой в здании кардиологического института) в подземный штаб Приморской армии на ул. Дидрихсона (старые подвалы коньячного завода), заставив «приморских» сухопутных штабистов значительно потесниться. Штаб приморцев был прикрыт снаружи бетонным колпаком, имел лучшую систему связи, автономный источник электроэнергии. На трех подземных этажах разместились два командующих, два военных совета, два штаба – оборонительного района и армии. Обедали две эти структуры в одной столовой Военного совета OOP, которую Г.В. Жуков назвал кают-компанией. Интересно, что в кают-компании «генералитет» вечерами веселился… Так Г.П. Софронов запишет в своем дневнике: «За ужином выпили, и я плясал» (25.09.41); «Пили шампанское под музыку разрыва снарядов, ночью было кино… Вчера играли в кости» (28.09.41); «Выпитое вчера за ужином вино сказалось на моем сердце и настроении» (2.10.41)[175].
Генерал Н.И. Крылов писал, что с приходом к командованию Г.В. Жукова «прекращалось тягостное положение, когда мы, отрезанные от остальных войск Южного фронта, оказались без нормальной связи с вышестоящим штабом и просто не знали, куда обращаться с самыми срочными нуждами. А уж с Севастополем, с командованием Черноморского флота связь могла быть быстрой и надежной»[176].
С образованием Одесского оборонительного района Народный комиссар ВМФ приказал Военному совету ЧФ для обороны базы и поддержки сухопутных войск по обстановке использовать корабли и авиацию основного ядра ЧФ.
После того как командарм был «повержен», Г.В. Жуков стал уважительно относиться к Г.П. Софронову, как к старшему по званию и годам: «В столовой Военного совета, где Софронов не садился больше во главе стола, не занимал этого места и Жуков. Оно обычно пустовало, а они сидели напротив друг друга». Софронов запишет, что Жуков стал «нарочито подчеркивать мое преимущество перед собой, доходя временами до самоуничижения… Члены же Военного совета его поддерживают, и только один моряк Азаров протестует»[177].
19 августа сложилась напряженная обстановка на фронте у Куяльницкого лимана, где несколько румынских танков прорвались в тыл обороны 54-го стрелкового полка. Тогда положение спасли пушки 134-го гаубичного полка.
Командир взвода младший лейтенант А. Рак, выкатив одну пушку на танкоопасное направление, прямой наводкой стал бить по прорвавшимся танкам.
К вечеру 19 августа вновь ухудшилась обстановка в Южном секторе. В первом боевом донесении штаба OOP говорилось: «Войска оборонительного района 18 и 19 августа вели особо напряженные бои со значительными силами противника, нанесшего главный удар в направлении Кагарлыка и Карсталя. Введя в бой свежие части, противник к исходу 19 августа прорвал фронт на участке Кагарлык– Беляевка. Наши части, понеся значительные потери (свыше двух тысяч человек только ранеными) в личном составе и материальной части, с боем задерживают противника». В ротах 287-го стрелкового полка 25-й Чапаевской стрелковой дивизии осталось по 25–30 бойцов.
Румынские войска взяли Беляевку, захватили и немедленно отключили Беляевскую водонасосную станцию на Днестре, лишив тем самым 350-тысячное население Одессы основного источника снабжения пресной водой. И все это в разгар жаркого лета… Захват этого населенного пункта создал также большую угрозу флангам Южного и Западного секторов обороны.
В 20-х числах августа стали сказываться последствия захвата противником станции водоснабжения Одессы. В приказе Г.В. Жукова № 2 по OOP указывалось, что солдаты, за недостатком пресной воды, должны использовать для приготовления пищи, питья и технических целей морскую воду. Для поварских нужд воду требовалось «приготавливать» таким способом – на 1 литр морской воды добавлять 5 граммов питьевой соды, кипятить 20 минут, после удалять осадок. «Для питья» – смешивать 50 на 50 морскую и пресную воду, отстаивать до 5 дней и добавлять 2 таблетки патоцида (обеззараживателя) на литр смешанной воды[178].
Опасно для обороны Одессы складывалась ситуация в Южном секторе на участке 25-й стрелковой дивизии. Сказалась, среди прочего, несогласованность командования и огромные потери.
Так, в 287-м полку дивизии осталось по 25–30 бойцов в роте, за сутки в госпитали поступило до 2 тыс. раненых бойцов 25-й стрелковой дивизии.
На помощь частям 25-й стрелковой дивизии под Беляевку, в прорыв, был спешно кинут последний резерв – 1-я кавдивизия Петрова (3, 5, 7-й кавполки), которые до этого неделю перебывали в лагерях в Лузановке. Вечером 20-го советские кавалеристы приняли на себя основной удар, захватив 70 румынских пленных.
Но противник прорвал фронт на участке Кагарлык, продолжал наступление на хутор Карсталь. Возникла угроза окружения отдельных подразделений. Командующий OOP Г.В. Жуков отдал приказ об отступлении, даже не поставив в известность своего заместителя по сухопутной обороне командующего Приморской армией Г.В. Софронова. Для 95-й стрелковой дивизии это означало оставление позиций, которые она защитила в упорных, кровавых боях последних десяти дней. Комдив 95-й генерал Воробьев вместе с Г.П. Софроновым пытался возражать против этого отхода. Но Г.П. Жуков не прислушался к их мнению.
В итоге 95-я стрелковая дивизия, не сумев оторваться от противника, отошла на новый рубеж: Палиево – Выгода– Петровский – северо-восточнее Карсталь. Основную группировку дивизии было приказано держать севернее и южнее железной дороги, удерживая район Выгода[179].
Командир 25-й стрелковой дивизией А.Ф. Захарченко пытался доказать, что отступление нецелесообразно, что созданная на старых рубежах система обороны позволит удержать противника. В ответ Г.В. Жуков пригрозил полковнику трибуналом. Тому не оставалось ничего другого, как выполнять приказ… Не подготовив новых рубежей, комдив 25-й приказал своим частям отходить, но они никак не могли оторваться от противника[180].
Из-за хаоса во время ночного отхода пехотные части перемешались с кавалерийскими, управление войсками было потеряно, а части дивизии не смогли занять для обороны указанные рубежи и откатились к Одессе. Дивизия отошла несколько дальше – восточнее указанной ей линии обороны на линию Красный Переселенец – южная окраина Фрейденталя – Ильичевка – Юзефсталь. Генерал Г.П. Софронов в своем дневнике запишет: «По вопросам организации получается неразбериха»[181].
После неудачи под Кагарлыком полковник A.C. Захарченко был освобожден от должности командира 25-й стрелковой дивизии и переведен на штабную работу в Восточном секторе. Г.П. Софронов был недоволен отставкой A.C. Захарченко, считая эту отставку покушением на свои права как командарма. Он запишет в дневнике: «Все командиры дивизий – мои выдвиженцы», читай – «креатура командарма». Командиром 25-й стрелковой дивизии и начальником Южного сектора был назначен генерал-майор И.Е. Петров (с 22 августа приступил к своим обязанностям), до того командовавший 1-й кавдивизией. Кавдивизию временно возглавил ее начальник штаба полковник П.Л. Рябченко. Но она полностью не вышла из подчинения генерала Петрова: для восстановления положения в Южном секторе под его командованием объединялись обе эти дивизии с добавлением одного стрелкового полка из 95-й стрелковой дивизии. На И.Е. Петрова была возложена ответственность за весь левый фланг обороны[182].
В связи с отходом войск на новые рубежи командование OOP потребовало от руководства инженерными частями и местных советских органов ускорить строительство оборонительных сооружений на ближних подступах к городу. Было дано указание: вместо противотанковых рвов ставить оплетенные проволокой надолбы, с тем чтобы в кратчайший срок создать эффективные противотанковые и противопехотные препятствия.
Первый опыт нового командования сухопутными войсками морских начальников оказался неудачным. Впрочем, как заметил Н.И. Крылов, «здравый смысл удержал Г.В. Жукова от опасной в тогдашней обстановке ломки сложившейся системы управления войсками. Перестраивать ее было не время. Если в создавшихся условиях имело смысл подчинить флоту слаженную армию, то подчинение морскому командованию отдельных дивизий и полков никак бы себя не оправдало»[183].
На 20 августа протяженность фронта одесской обороны составляла более 80 км. В частях, державших этот фронт, насчитывалось 34 500 бойцов и командиров. Из них автоматами были вооружены только 660 человек, полуавтоматическими винтовками – 2450. Станковых пулеметов имелось 418, ручных – 703. Действующих на позициях танков числилось два, исправных самолетов – 19. В эти дни продолжались кровавые бои на высоте 110, где румынский 9-й пехотный полк «Доробанць» понес серьезные потери – 126 убитых и 250 раненых. На правом фланге румынские войска снова атаковали позиции 1-го полка морской пехоты и присланного на помощь 150-го батальона связи ТУРа, усилив свою наступающую пехоту несколькими кавалерийскими эскадронами и танками. 19 августа, после полудня, им удалось захватить Шицли и Старую Дофиновку и развить дальнейшее продвижение из этих пунктов по направлению к приморским селам Чебанка и Новая Дофиновка. Завязался ожесточенный бой, переходивший местами в рукопашные схватки. Полк морской пехоты понес значительные потери – до 200 бойцов убитыми и ранеными. Румынские войска предприняли атаку западнее села Шицли. Несмотря на успешную стрельбу батареи Вербицкого, подбившую три танка противника, румынские войска прорвали оборону 1-го морского полка и 150-го батальона связи, выйдя им в тылы. Один батальон полка, где погиб комбат, заняв круговую оборону, был прижат к Большому Аджалыкскому лиману у Старой Дофиновки, сумев по лиману переправить своих раненых. Другой батальон был прижат к берегу моря у Чебанки…
Командование Приморской армии ожидало, что первые удары противник нанесет в лоб с севера – между Днестровским и Хаджибеевским лиманами, поэтому создало там вдвое большую плотность артиллерии, чем на восточном направлении – между Куяльницким и Аджалыкским лиманами. Здесь единственным полевым артполком был 134-й гаубичный, который поделили по батареям между стрелковыми частями. Такое положение делало восточное направление очень опасным…
Артиллерийская поддержка советского полка огнем канонерской лодки «Красный Аджаристан», лидера «Ташкент», эсминцев «Бодрый», «Безупречный» помогала обороняющимся, но не могла изменить исход боя.
20 августа на помощь разбитому полку морпехов Осипова, что едва сдерживал наступление румынских частей и отдельных немецких взводов, был направлен спешно сформированный новый отдельный мотострелковый батальон из пограничников капитана Шейкина, усиленный артиллерийской батареей. А. Шейкин вспоминал, что у Старой Дофиновки, где держали оборону части 1-го морского полка, царил хаос и паника: «Командиры задерживают и убивают бегущих бойцов. За стеной дома кирпичного завода стояли Осипов и его комиссар, оба бледные и нервные. Какой-то подполковник, по-видимому из моряков, размахивал пулеметом, истерически кричал… Я не верил своим глазам, видя эту страшную катастрофу… Ретивые комендоры безжалостно расстреливали своих бегущих моряков-одиночек и группы, в стороне, в овраге. Далее я терпеть не мог, крикнул во всю мочь: «Приостановите безумие, или я применю свою силу…»[184]
Н.И. Крылов, рассказывая в своих мемуарах о командире полка морпехов Якове Ивановиче Осипове, замечает, что он еще в начале войны был морским интендантом 1-го ранга, возглавлявшим службу тыла Одесской базы: «Образования военного, правда, не получил… Осипову около пятидесяти. Голос глуховатый, лицо в резких, глубоких морщинах. Но фигура стройная, подтянутая»[185].
Майор Шейкин тогда спас положение, приказав батарее открыть огонь по наступавшим румынским войскам прямой наводкой осколочными снарядами, а мотострелковому батальону – прямо на грузовиках прорваться из Новой Дофиновки в Старую, перед носом наступающего врага. Пятнадцать машин, свернув с дороги, по пахоте, устремились на север, открыв из машин ураганный огонь по врагу. И хотя две машины были подбиты, большинство добралось до позиций морского полка. Спешившись, пограничники пошли в штыковую… Видя это, под руководством старшего политрука В.А. Митракова израненные матросы поднялись из окопов и присоединились к контратаке, которая была настолько мощной, что румынские солдаты бежали несколько километров к селению Шилци, оставив «советам» стратегическую высоту 57,3. В то же время моряки 3-го батальона пытались удержать приморскую дорогу на Николаев, Чебанку и батарею № 411.
По распоряжению Я.И. Осипова к берегу у Новой Дофиновки подошел эсминец и протянул телефонный кабель на КП полка для координации огня своих пушек по переднему краю противника. Огонь был направлен по высоте 41,7 и по северной окраине Старой Дофиновки, где находилась минометная батарея противника. 21 августа адмирал Ф. Октябрьский выслал для обстрела вражеских позиций под Одессу отряд кораблей: «Красный Крым», миноносцы «Дзержинский» и «Фрунзе» под командой капитана 2-го ранга Зубкова.
Облегчили положение моряков и пушки 412-й батареи, которые 18 августа обстреляли румынскую автоколонну, что двигалась к фронту по дамбе Аджалыкского лимана, огонь пушек разрушил переправу, и наступление противника не было поддержано дополнительными силами.
Бои за Старую Дофиновку, в которых моряки пять раз вставали в общую штыковую атаку, стоили советским частям до 400 бойцов, в ротах оставалось по 20 активных штыков, все советские пушки были подбиты. В этом бою в плен сдалось до 200 румынских и немецких солдат, более 400 солдат противника было убито, моряки захватили несколько орудий, 12 пулеметов, 30 лошадей, 3 легких танка (танкетки), броневик…
20 августа 21-я румынская пехотная дивизия, действовавшая на правом фланге 1-го корпуса, к вечеру достигла точки в 2 км северо-западнее села Фрейденталь, расположенного на полпути от Беляевки к Дальнику. Румынская гвардейская дивизия, наступавшая вслед отходящей советской 25-й стрелковой, заняв Кагарлык и Мангейм, продвигаясь на юго-восток, заняла село Василевка и достигла района Макаровка, к юго-западу от Выгоды[186].
Перед румынской авиацией были поставлены задачи провести разведку позиций юго-восточней Одессы для определения возможных очагов сопротивления и переброски советских подкреплений с юга и юго-востока. Авиации также было приказано произвести аэрофотосъемку позиций Волоновка – Сухой лиман и нанести бомбовые удары по населенным пунктам и скоплениям живой силы и техники противника.
Затяжные бои за Фрейденталь (село на полпути между Беляевкой и Дальником) шли с переменным успехом.
5-й советский кавполк совершил рейд по тылам противника. 31-й Пугачевский стрелковый полк смелой контратакой выбил врага из Петерсталя (ныне – село Петродолинское) и ворвался в соседний Францфельд (ныне – село Надлиманское). Оба селения уже были захвачены противником накануне, и этот боевой успех сводился к восстановлению утраченных позиций. В районе села Маяки (у Днестровского лимана) некоторые роты чапаевцев, что не успели отойти, вели бои в окружении, в круговой обороне. На поддержку 25-й стрелковой дивизии были направлены два дивизиона бригады ПВО, батальон ВНОС, преобразованный в стрелковый, отдельные подразделения тыла, несколько сот ополченцев и бойцов, выздоровевших после ранений.
В Южном секторе, на новом оборонительном рубеже положение временно стабилизировалось. В этом районе советским командованием планировался контрудар, но, как вспоминал В.П. Сахаров, враг сумел нейтрализовать его в самом начале, и «контрудар успеха не имел». Дивизии первого эшелона 3-го румынского корпуса были остановлены на линии обороны Макаровка – Выгода – северная окраина села Палеево. Линия фронта установилась на рубеже лиман – Выгода – Палеево – высота 94,5 – хутор Октябрь – Березань – Беляевка.
Огромным недостатком Южного сектора было то, что здесь практически отсутствовала сплошная линия фронта: между оборонявшимися подразделениями оставались значительные промежутки, которые удерживали только отдельные пулеметные расчеты или наблюдательные посты (секреты).
Напряженная обстановка на переднем крае вызвала необходимость форсировать строительство баррикад и оборонительного рубежа, прилегающего к окраине города.
Командующий войсками OOP приказал:
«1. Закончить все работы по баррикадированию улиц города Одессы: а) внешнего обвода оборонительного рубежа, прилегающего к окраине города, – к 23.08.41 г.; б) внутренней части города – к 25.08.41 г.
2. Баррикады, построенные из гранитного камня, одеть мешками с песком.
3. Все баррикады, построенные с активной задачей, приспособить для ведения огня из них и из прилегающих к ним зданий.
4. Ширококолейную трамвайную магистраль проверить и сделать ее готовой для действия бронепоезда.
5. Для выполнения всех работ в указанный срок через представителей районной власти и партийных органов мобилизовать все население и местный транспорт».
Помощник командующего OOP по инженерной обороне генерал А.Ф. Хренов принял срочные меры к окончанию работ по подготовке противотанкового рва в районе Гниляково – Дальник, оборудованию батальонных районов. На эти работы были переброшены фортификационные батальоны из районов Выгоды, Вакаржан и Александровки.
В середине августа 1941-го начались работы по постройке бронетракторов, которые должны были компенсировать нехватку советских танков (на тот момент в войсках действовало только 9 отремонтированных танков БТ-7). Бронетрактора, построенные на базе транспортных тракторов СТЗ-5, были готовы уже 20 августа. Их бронировку выполнил завод им. Октябрьской революции. Для ускорения постройки для этих бронетракторов использовали башни с разбитых танков Т-26 выпуска 1931 г. Вооружение машин состояло из двух пулеметов. По воспоминаниям бывшего первого секретаря Ленинского райкома партии Н.Г. Луценко, который курировал эту работу, «с 20 августа по 15 октября изготовили 55 танков, переоборудовав их из тракторов СТЗ-5» (другие источники приводят другую цифру построенных в Одессе бронетракторов – 69)[187].
21 августа румынские 3-я и 5-я пехотные дивизии (последняя была передана из 4-го корпуса, находившегося в резерве) пытались прорваться через линию Макаровка– Выгода – север Палеево. 95-я стрелковая дивизия еще не успела закрепиться на новых рубежах, и к полудню румынским частям удалось захватить расположенную в 28 км от Одессы железнодорожную станцию Выгода. По приказу командарма Г.П. Софронова в распоряжение 95-й стрелковой дивизии была направлена последняя резервная пулеметная рота из Тираспольского УРа (25 станковых пулеметов с расчетами). Эту пулеметную роту, которая 21–22 августа остановила наступление противника, возглавил начштаба дивизии майор Чинов.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.