Берия и ГУЛАГ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Берия и ГУЛАГ

Говоря о Берии как о руководителе НКВД, то есть, прежде всего, карательного органа государственной власти Союза ССР, невозможно оставить без внимания его роль в руководстве весьма специфическим подразделением наркомата – Главным управлением лагерей. ГУЛАГ, детище системы и одновременно ее строитель-передовик. Как использовал его Берия и что нарком делал для ГУЛАГа?

Этот вопрос остается малоизученным. Правду о деятельности НКВД в 30-е годы изначально скрывали. Позднее историческая наука долгое время находились в «плену» «Архипелага ГУЛАГа». Но это все понятно, идеологизированность, к сожалению, беда науки. Крайности, конечно, не способствуют, а затрудняют познания истинных процессов.

Мы только начинаем рассматривать проблему ГУЛАГа более трезво, объективно и, главное, всесторонне.

Вопрос о ГУЛАГе сложен и напрямую связан с общеполитической системой, господствовавшей тогда в нашей стране. Ранее уже указывались причины, по которым именно Берия за короткое время из должности высокопоставленного, но второстепенного руководителя республиканского уровня переместился в разряд правящей элиты, верхушки Советского государства.

Действительно, партия, силами ГПУ-НКВД устранившая в период с 1932 по 1938 годы даже гипотетически возможные ростки оппозиционности, теперь на время поставила перед своими карательными службами новые задачи – «всемерно укреплять социалистическую законность и содействовать упрочнению советской государственности».

Берия был вполне подходящей кандидатурой для решения этих задач. И, будучи «слугой» этой системы, новый нарком деятельно взялся за исполнение своих обширных обязанностей, в число которых входили в то время такие вопросы, как исправление «извращений в работе наркомата»; организация массового переселения «неблагонадежных» с точки зрения советского руководства народов; реформирование с целью повышения эффективности работы хозяйственной системы ГУЛАГа; использование интеллектуального потенциала заключенных и так далее.

Волна репрессий к концу 1938 года фактически сходит до уровня 1929 года, то есть арестовано менее 80 000 человек, что подтверждено документально. Это позволило новому наркому, не успевшему запятнать себя, по крайней мере на общесоюзном уровне, кровавыми подвигами, приступить к частичной, можно сказать выборочной, условной реабилитации наиболее профессиональных специалистов.

Факт проведения по инициативе Берии пересмотра многих уголовных дел сейчас подтверждают как историки, так и свидетели этих событий. Константин Симонов утверждал, что начало деятельности Берии в Москве было связано с многочисленными реабилитациями, прекращением дел и возвращением из лагерей десятков, если не сотен тысяч людей. Какое точно количество людей было выпущено, остается не до конца ясным. Но, разумеется, в той ситуации вряд ли кто-то был в состоянии добиться освобождения всех узников ГУЛАГа, репрессированных незаконно, да это было и невыгодно как с политической, так и с экономической точки зрения.

С. Л. Берия утверждает, что «на 1 марта 1940 года из 1668 тысячи заключенных, содержащихся в лагерях НКВД за так называемые контрреволюционные преступления, было освобождено 28,7 процента». Данные цифры неверны. С. Л. Берия приводит цифры, опубликованные в статье Земского В. Н. в еженедельнике «Apгyменты и факты», но приведенный им процент выпущенных на свободу на самом деле является процентом осужденных за контрреволюционную деятельность и находившихся в ИТЛ на тот момент. Об этом свидетельствуют опубликованные в 2000-х годах многочисленные документы.

Поэтому утверждать, какое точно количество людей было выпущено, пока невозможно, и, откровенно говоря, надежд на установление подлинных цифр немного. Зато совершенно точно можно говорить о действиях Берии, имеющих документальное подтверждение.

Общее отношение к людям, попавшим под стражу в период повальных арестов, к моменту прихода Берии в наркомат было недопустимым. Помимо пыток и побоев заключенных сотрудники НКВД позволяли себе хамское отношение к членам их семей, которые не привлекались к ответственности, зачастую не только лишая их законного права на передачу или свидание, но и попросту не выдавая элементарной информации о том, где находятся их близкие. С целью пресечения подобной практики 11 мая 1939 года Берия издал приказ по НКВД № 00515, об обязательной выдаче справок родным об их близких, находящихся в заключении, но, что весьма показательно, исключительно в устной форме. Это понятно, справка – это документ. Положение же узников в рамках сталинской системы постоянно менялось, и сегодняшний зэк мог завтра оказаться маршалом, поэтому выдавать на руки родственникам документ о своей причастности к репрессиям Берия не желал ни сам лично, ни косвенно.

Несколько ранее – 17 октября 1938 года – с подачи Берии Ежов подписал приказ Х200689, вводивший новый порядок ареста жен изменников Родины, причем он, понявший к тому времени все тонкости последствий январского пленума 1938 года, осудившего крутой раскат репрессий, видимо, пытаясь перестраховаться, вынудил поставить подпись на этом документе, который обязывал впредь «репрессировать не всех жен арестованных или осужденных изменников Родины, врагов народа, правотроцкистских шпионов, а только тех, которые были в курсе или содействовали своим мужьям», и своего первого заместителя, чтобы потом, когда «либерализм» пройдет, иметь возможность обвинить Берию в его инициативе. Но это ему не пригодилось.

С именем Берии многие, в том числе и находящиеся под стражей, связывали в то время свои надежды. В особенности это касалось репрессированных инженеров, конструкторов, проектировщиков, сотни которых уже к тому времени погибли, но многие еще были живы и хотели работать.

Ранее уже упоминалось Особое бюро, организованное при наркоме НКВД для разработки методик деятельности оперативной работы чекистского состава. Отметим еще раз, что бюро создавалось по инициативе Берии и находилось в его непосредственном подчинении. Но это было связано с необходимостью качественного изменения работы и профессиональной квалификации сотрудников самого наркомата.

Совершенно иной по форме является структура, организованная на основании приказа Наркомвнудела за № 0021 от 10 января 1939 года. Речь идет об образовании при наркоме Особого технического бюро, созданного, как указывается в документе, «для использования заключенных, имеющих специальные технические знания».

Положение об организации ОТБ сейчас опубликовано. Вкратце его задачи определялись следующим образом. Задачей ОТБ являлась организация конструирования и внедрения в производство новых средств вооружения армии и флота. Для этого были созданы специальные группы по направлениям: самолетостроения и авиационных винтов; авиационных моторов и дизелей; группа порохов и взрывчатых веществ: военно-морского судостроения и вооружения; артиллерии, снарядов, взрывателей; боевых отравляющих веществ и противохимической зашиты; броневой стали; группа по внедрению в серийное производство авиадизеля АН-1 при заводе № 82.

По мере необходимости, как предписывалось в документе, могли формироваться и новые группы, как за счет разделения имеющихся, так и самостоятельно, а тематические планы групп должны были составляться как на основе предложений заключенных, так и по заявкам.

Подчинялось ОТБ только наркому ВД СССР, а следовательно, он лично и нес ответственность за его работу. Это очень важно, так как в случае какой-либо серьезной неудачи с продукцией ОТБ вся его деятельность была бы поставлена наверняка в вину Берии как инициатору, и тем не менее он пошел на этот шаг, разумеется, понимая, что это «мина», которая, с одной стороны, в случае удачности работ может прибавить ему вес у руководства страны, с другой, может раз и навсегда покончить с ним и еще многими людьми.

Люди, привлеченные к работе в бюро, были спасены от гибели, и непросто спасены, а получили шанс на то, чтобы заработать себе свободу, причем принося при этом наибольшую пользу государству в тех областях, которые были приоритетны для нашей страны в тот период времени.

Но для объективности картины этот тезис тоже оспаривается. Например, Антонов-Овсеенко утверждает, что Берия попросту использовал заключенных для увеличения своей личной власти и не более того, так как о самих узниках он не думал, а выпускал только тех, кого разрешал выпустить Хозяин.

Вполне возможно допустить и такое, но мотивы действий личности вряд ли могут быть по-настоящему поняты историками. Кто сейчас знает, под впечатлением от чего и с какими действительно мыслями Берия как человек принимал эти решения? Скорее, историков должна интересовать фактическая сторона и следствия.

ОТБ создавалось Берией как своеобразный межотраслевой аналитический центр, находящийся во взаимодействии с наркоматами, по проблемам которых велись разработки промышленностью, то есть непосредственными исполнителями заказов.

Эта схема оправдала себя. Есть документальные свидетельства ее работы, причем что удивляет, так это то, с какой быстротой проводятся работы по формированию Бюро и началу его функционирования.

К примеру, буквально спустя месяц приказом Наркома № 00155 от 11 февраля 1939 года для произведения опытных работ по изысканию нового способа производства броневой стали и получения оптимального количества последней в Мариуполь, на завод имени Ильича, была направлена бригада в составе старшего инженера Лившица И. А. – заместителя руководителя Группы броневых сталей ОТБ при НКВД; арестованного Точинского А. С. – специалиста-металлурга и трех сотрудников Главного тюремного управления НКВД, надо полагать, конвоя. В ходе этих работ проводились НИОКР предложений, поданных Точинским, которыми заинтересовались военные.

Документы, подобные этому, дают возможность составить представление о механизме взаимодействия конструкторов-заключенных из штата бюро с заказчиками и производителями.

Плодотворная работа бюро была вскоре положительно оценена высшим руководством страны, которое увидело в нем замечательный способ использования опыта и знаний специалистов, находящихся в заключении, не требующих от государства никаких излишних затрат и, что не менее важно, потерь «политического лица». И, конечно, никто даже и мысли не допускал о преступности самой идеи.

Если судить о работе бюро по критерию «стоимость – эффективность», то, пожалуй, его полезный коэффициент будет иметь наиболее высокое число. Поэтому не случайно, что в дальнейшем заказы ОТБ выдавались согласно постановлениям Комитета обороны после их обсуждения на заседании СНК Союза ССР. Причем степень значимости заказов, выдаваемых на разработку в бюро, была очень высока. Об этом свидетельствуют документы фонда НКВД.

К примеру, 23 февраля 1939 года, в день РККА, за № 00167 выходит приказ, предписывающий в развитии постановления Комитета обороны при СНК СССР от 15.02.1939 года за № 42 ОТБ развернуть работы по строительству «самолета-100». В документе, в частности, предписывалось: «Начальнику Первого главного управления и директору завода № 156 выделить и оборудовать к 23.02.1939 года помещение для ОТБ НКВД СССР численностью 40–50 чел., а начальнику ЦАГИ обеспечить выполнение всех аэродинамических испытаний и испытаний элементов точной аппаратуры в соответствии с заявкой ОТБ НКВД, включенной в план ЦАГИ на 1939 год. Подписи – нарком НКВД Берия, нарком НКАП Каганович».

Очень интересны сроки, поставленные сразу двумя наркомами на исполнение приказа, – отчитаться в выполнении в тот же день. А речь в данном случае идет об истребителе-перехватчике «сотка», который демонстрировался на авиационном параде 1 мая 1940 года. Разработчиками его была группа Петлякова, работавшая в ЦКБ-23 при НКВД. Но военные этой машиной не заинтересовались. Им был нужен легкий бомбардировщик, и «шарага» по заданию «инстанции» переделала истребитель в бомбардировщик! Знаменитый Пе-2.

Заметим, опять же, эта по сути невообразимая работа была проделана в течение одного месяца! В итоге 25 июля 1940 года вся команда Петлякова: Некрасов, Минкнер, Кондорский, Петров, Егинбарян и другие – была освобождена.

Такие же группы разработчиков при ЦКБ-29 были и у Мясищева, и у Туполева. Там же работал и Королев.

Эти свидетельства являются далеко не единственными подтверждениями активной работы ОТБ при наркоме НКВД. Но документ, выдержки из которого приводились выше, наглядно подтверждает тезис о росте авторитета и значимости заданий, выдаваемых «заключенным-специалистам», большинство из которых, если верить их уголовным делам, были либо заговорщиками всех мастей, либо вредителями и яростными «врагами народа», что, впрочем, как видно, не мешало им работать по заданию высших руководителей государства.

Но партия и правительство поручали наркому проработать и осуществить и другие государственные задачи. Например, переселить целый ряд народов из «дружной советской семьи», которые правительство посчитало неблагонадежными. Берия как ответственный руководитель ведомства, получившего задание, успешно его выполнил.

В 1940 году было осуществлено переселение из города Мурманска и

Мурманской области в Карело-Финскую ССР и Алтайский край 3215 семей – 8617 человек – граждан инонациональностей (приказ особой важности за № 00761, вышел в свет 23 июня 1940 года). Логика правительства проста: только что закончилась советско-финская война, Мурманск – стратегически важный порт и военно-морская база Северного флота; очевидно, что часть этих людей могла быть использована спецслужбами Финляндии и Германии для организации агентурной сети в этом важнейшем регионе, и необходимо было лишить их такой возможности. Вскрывать и бороться с агентурной сетью – дело хлопотное, затратное и не всегда успешное, а так раз – и, что называется, сorpus delicti – нет тела – нет дела, вывезли целый народ, и агентурную паутину плести не из кого.

Такой же смысл был и в спецоперации переселения немцев Поволжья, проведенной оперативной группой во главе с начальником – старшим майором ГБ Наседкиным на основании приказа за № 0001158 от 27 августа 1941 года.

По такой же методике проводились и иные подобного рода акции – с чеченцами, ингушами, калмыками и другими народами, а цель в Советском государстве довольно часто оправдывала средства.

Правовой и моральный аспект данных операций, разумеется, не обсуждался, он даже не ставился, и Берия, и руководимый им наркомат выполнили эти задания так же, как любые другие рутинные дела.

В ходе структурной реорганизации НКВД, проводимой Берией после его назначения на должность наркома, 5 августа 1939 года была создана следственная часть Главного тюремного управления НКВД СССР. Именно эта печально известная структура занималась «выбиванием свидетельских показаний» от лиц, попавших в поле зрения сотрудников наркомата или ставших ненужными и тем более мешающими партийному руководству страны.

Тогдашнее советское общество иначе функционировать попросту не могло. Идея, взятая извне, могла прижиться на почве культуры, имеющей тысячелетние традиции, только при помощи жесткой силы и полного поглощения собой всех сфер жизни общества, вплоть до организации домашнего быта. Такой системе необходимо было устранить лишних, а для самоутверждения ей необходимо было быть настолько сильной, чтобы быть способной отразить любую агрессию как извне, так и изнутри. Все это требовало колоссальных экономических ресурсов.

Законы же экономики столь суровы, а времени для накопления мощи у формирующейся на ходу советской системы было так мало, что иного способа, кроме как использование рабского труда оказавшихся ввиду перечисленных выше причин в заключении людей, не было. Поэтому размах эксплуатации «заключенных-рабов» к приходу Берии в наркомат ВД уже и без того был велик, но, будучи человеком деятельным, он и в этой области превзошел своих предшественников, создав на основе ГУЛАГа производственный комплекс, масштабы которого просто потрясают.

Так, к примеру, только сметная стоимость объектов, строительством которых занималось Главное управление лагерей в 1940 году, выражается в сумме, равной 18 964,88 млн руб. Это в тогдашних-то ценах!

ГУЛАГ НКВД СССР даже во внутренних документах определялся как сложный административно-хозяйственный комплекс, занимавший в системе учреждений и хозяйств СССР совершенно особое место.

В задачи ГУЛАГа входили прежде всего организация системы изоляции правонарушителей и контрреволюционных элементов и второе – это трудовое использование заключенных «в целях воспитания у значительной их части трудовых навыков и приобщения всего их состава к социалистическому строительству».

ГУЛАГ – производственно-хозяйственный главк Наркомвнудела, организующий трудовое использование изолированных в лагерях и колониях «на основе ежегодно устанавливаемых союзным правительством промышленных и строительных планов». Как в 1940 году, данная выдержка является частью отчета о деятельности ГУ ИТЛК НКВД СССР за март 1940 года, ГУЛАГ уже в большей своей части был хозяйственной структурой особого типа, поскольку вопрос изоляции лиц, находившихся в лагерях и колониях в тот период времени, вряд ли можно считать первостепенным. С учетом тогдашней прокурорской и судебной практики наиболее социально опасные граждане и уж тем более идеологические враги режима устранялись физически незамедлительно. Расстрельных статей в уголовном кодексе 30-х годов было предостаточно, поэтому под стражей находились те, кто страшного вреда режиму ни по каким соображениям нанести не мог.

Кстати, их было не так много, как это в свое время пытались представить в начале 90-х годов, и их общая численность к 1940 году примерно равнялась численности лиц, содержащихся под стражей сейчас, в свободной демократической России.

Отличие заключается лишь в том, что советское правительство активно использовало этих людей для решения «важных государственных задач», совершенно не заботясь о них как о гражданах, только временно находящихся под стражей. Наоборот, по существу были выработаны принципы их эксплуатации и установлено некоторое оптимальное число лиц, содержание под стражей которых совершенно необходимо для решения этих задач.

Более того, 19 августа 1940 года Берия подписал приказ по НКВД № 001019, которым начинает процесс серьезной структурной перестройки для, как говорилось, «улучшения работы ГУЛАГа НКВД СССР по руководству лагерями, колониями, производством и стройками, повышения ответственности начальников управлений и отделов ГУЛАГа за порученную им работу и обеспечение четкого разграничения функций между отделами и управлениями ГУЛАГа НКВД СССР».

В этом интереснейшем документе помимо утверждения в должности начальников разного уровня и создания различных подразделений есть один очень важный пункт – «д», речь в котором идет о том, чтобы перевести все производственные управления и отделы ГУЛАГа на законченный самостоятельный баланс, предоставив начальникам этих управлений и отделов права начальника хозяйственного главка. Другими словами, нарком, тонко прочувствовав запросы Хозяина, перестраивает ГУЛАГ с целью извлечения из его деятельности максимальной эффективности, в использовании же рабского труда заключенных были задействованы все наркоматы, по заказам которых строились те или иные объекты народного хозяйства СССР.

Так как хозяйственная деятельность ГУЛАГа охватывала практически все виды промышленности, сельского хозяйства, добывающие отрасли, горно-металлургическую, лесную промышленность и другие, можно говорить, что эта структура являлась одной из ведущих хозяйственных организаций в стране.

Берия как руководитель ведомства, в систему которого входил ГУЛАГ, занимался организацией его деятельности как через своего заместителя Чернышова В. В., отвечавшего за работу лагерных управлений НКВД (МВДСССР), таких как ГУЛАГ, Главгидрострой, ГУЛЖДС, Главпромстрой, Дальстрой, ГУШосДор и так далее, так и напрямую отдавал распоряжения начальнику Главного управления лагерей по вопросам, касающимся непосредственного исполнения того или иного поручения правительства, причем, как правило, подобного рода документы свидетельствуют о двусторонней работе хозяйствующих субъектов.

В документе за № 00626/61 от 1 июня 1939 года в пункте 3 указывается следующее: ББК НКВД обязан предоставить строительству «Северной точки» в течение 1939 года до 2000 человек списочного состава заключенных, для чего в декадный срок должен заключить договор с управлением строительства «Северной точки».

Причем указывается, что оплату труда заключенных необходимо производить по типовому договору ГУЛАГа НКВД. Документ, подписанный наркомвнуделом Берией и наркомсудпромом Тевосяном, свидетельствует о степени развитости в этот период хозяйственных отношений различных отраслевых наркоматов с ГУЛАГом. Как видно, НКВД выступает в данной операции лишь в качестве представителя рабочий силы, заказчиком и по существу основным эксплуататором этой силы является НКСП, занимающийся строительством и по сей день одного из крупнейших судостроительных предприятий. Причем, как видно из документа, имелась специально разработанная тарифная сетка ставок оплаты труда за выполненную работу, но, разумеется, подобные ставки были несоизмеримо ниже ставок вольнонаемных.

Но в состоянии ли было Советское государство вести масштабные строительства, проводить комплексную индустриализацию страны, не имей оно подобных человеческих ресурсов? Думается, что нет. Именно поэтому использование труда заключенных обязательно учитывалось при составлении государственного планирования, и именно по такой же схеме составлялись внутренние планы в системе наркомата, поставляемые на подпись Берии и в дальнейшем реализуемые. Вот почему к людям, находящимся в заключении, относились не как к гражданам, а как к безликой массе – «спецконтингенту», имеющему значение лишь в тысячах. Так же относился – по крайней мере об этом говорят документы – к ним и Берия.

К примеру, 25 февраля 1939 года для обеспечения строительства железных дорог на Дальнем Востоке в сроки, установленные правительством, Берия приказывает начальнику ГУЛАГа НКВД организовать отправку в ЖДСУ 75 000 заключенных, вполне годных к физическому труду, в том числе не больше 25 процентов осужденных за контрреволюционные преступления. И наладить отправку заключенных в нижеследующие сроки: 8000 чел. в феврале с. г.; 2500 чел. в марте; 3000 чел. в апреле; 1200 чел. в мае и так далее. А о выполнении докладывать ежедневно лично Берии.

Подобных строек в стране в то время велось огромное количество. 28 августа 1940 года приказом Берии создается Управление особого строительства НКВД СССР, призванного выполнить, и, разумеется, «в кратчайший срок», строительство авиационных заводов. В преамбуле этого документа четко говорится, что Центральный комитет ВКП(б) и Правительство Союза ССР поручили Наркомвнуделу СССР «выполнить в…» и так далее, то есть Берия несет личную ответственность за исполнение постановления Комитета обороны при СНК СССР от 6 августа № 343/сс и 344/сс, а объем работ был таковым, что предполагал формирование сразу четырех строительных районов, ведь одновременно строились самолетные заводы № 122 и № 295; моторный завод № 377 и в дополнение огромная инфраструктура – аэродромы, дороги, жилищные комплексы.

К тому же все это требовало переброски ежемесячно тысяч заключенных со всеми вытекающими отсюда сложностями, а сроки правительство ставило минимальные, и за невыполнение правительственного задания ответственный исполнитель даже не смог бы стать заключенным и понес бы самое суровое наказание, равно как и члены его семьи. Поэтому Берия в документах, подобных этому, назначает, соответственно, людей, подотчетных ему, которые в свою очередь требуют с должностных лиц, подотчетных за выполнение задания руководства перед ним, в данном случае – Лепилова, Карасева, Чистова и других, чтобы те страхи, которые побуждали к действию Берию, подгоняли и их. Приписка в документе, указывающая на необходимость отчетности о состоянии дел лично наркому еженедельно, характерна для всех подобного рода документов.

Голованов в своей работе «Королев: Факты и мифы» задается вопросом: почему Берия, возродивший «шараги», обязавший выдавать какао и стелить простыни людям, которые конструировали бы самолеты, торпеды и прочее просто за то, чтобы сменить «тачку на кульман», в то же время позволял себе грубо разговаривать с учеными, да и вообще всеми своими действиями лишь улучшал качество работы системы, а не пытался до определенного момента как-либо исправить ее очевидную порочность? Но о чем тут рассуждать и говорить, когда на предложение НКВД о целесообразности увеличения практики досрочного освобождения заключенных Сталин на заседании Президиума Верховного Совета СССР ответил речью, которая дает ответ на указанный выше вопрос: «Правильно ли вы (НКВД) предложили освободить этих заключенных? Они уходят с работы. Нельзя ли придумать какую-нибудь другую форму оценки их работы? Мы плохо делаем, мы нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо.

…Будут освобождаться лучшие, а оставаться худшие. Нельзя ли дело повернуть по-другому, чтобы люди эти оставались на работе – награды давать, ордена, может быть? А то мы их освободим, а они… пойдут по старой дорожке. В лагере атмосфера другая, там трудно испортиться».

Вот и ответ на вопрос. Вождь дал оценку, а значит, иного направления, иного руководства к действию больше не будет, и выполнить свою задачу должен был каждый служащий всей огромной системы Советского государства, жившего по своим установленным правилам, юридически узаконивавшим и массовые аресты, и суды без следствия, и приговоры без суда, и многое другое. Он предлагал заключенным ордена давать, но не выпускать на свободу. А кто-то задается риторическими вопросами – но почему?

Но задача сохранения жизней и освобождения из-под стражи профессиональных военных, тысячи которых находились в то время в лагерях, тюрьмах, на этапах по сфабрикованным делам или в качестве осужденных за незначительные нарушения устава, ставилась. Такая работа велась очень интенсивно, особенно после начала Великой Отечественной войны.

Видимо, между Берией и высшим руководством Красной армии существовало тесное взаимодействие по вопросу о том, кого из репрессированных необходимо освобождать как можно быстрее. Документальные свидетельства таких контактов до сих пор неизвестны, но по-иному ситуация складываться не могла.

Версию о взаимодействии Берии с армейским руководством высказал в своих воспоминаниях С. Л. Берия, утверждая, что «Тимошенко и Жуков часами сидели в кабинете моего отца и составляли списки, кого из офицеров и генералов освободить». Данный тезис как трудно опровергнуть ввиду его логичности, так и подтвердить из-за отсутствия, как мы уже говорили, документальных свидетельств.

Перед угрозой войны и нарастанием общей политической напряженности в мире повышается и степень готовности к стремительным изменениям в потребностях государства. 7 октября 1940 года приказом наркома НКВД СССР за № 001268 создается Мобилизационный отдел ГУИТЛ НКВД СССР. Это была уже явная подготовка наркомата в целом и ГУЛАГа в частности к приближающейся неизбежной войне. К этому времени реформируемый Берией ГУЛАГ постоянно увеличивал свои мощности, и темпы его производственного роста превышали среднестатистические по стране. В некоторых отраслях спецпредприятия ГУЛАГа были единственными, например Ухтимжемлаг – по добыче радия, а в некоторых районах отраслевые комплексы ГУЛАГа являлись организаторами промышленности в целом, как это было с топливной промышленностью в тех районах СССР, где добываемое, а в ряде случаев и перерабатываемое заключенными сырье являлось главным продуктом производства.

В обширном докладе замначальника ГУЛАГа Лепилова, поданном в марте 1940 года наркому НКВД, приведены цифры по каждому производственно-лагерному комплексу, которые намного превышали самые высокие показатели прошлого. Так, общий бюджет ГУЛАГа к 1940 году выражался в сумме 7864,01 миллиона рублей, при этом превышение доходов над расходами составило 488,29 миллиона рублей.

Такие объемы до Берии были недостижимы, тем более что количество «спецконтингента» в сравнении с 1934–1938 годами снизилось. Берия действовал активно, и ГУЛАГ становился существенным звеном советской экономики, но за этими цифрами стояли судьбы огромного количества людей, многие из которых были буквально до конца истощены физически и погибли на бесчисленных стройках социализма.

Начавшаяся в июне 1941 года Великая Отечественная война внесла существенные коррективы во все сферы жизни общества, заставив переоценить приоритеты и направления его строительства. Не избежал этого и ГУЛАГ, хотя о сокращении объемов работ спецпредприятий речь не шла. Наоборот, в особенности учитывая неудачи начального периода войны, на ГУЛАГ теперь должны были возлагаться задачи самого неотложного характера.

Уже 27 июня 1941 года по предложению Берии СНК СССР принимает постановление «О сокращении плана капитальных работ на 1941 год по НКВД СССР», а 28-го числа нарком издает ведомственный приказ, где впервые проводит градацию важности строек, ведущихся наркоматом. В документе четко указывается начальникам Главных управлений НКВД СССР в двухнедельный срок рассмотреть титульные списки оставшихся строек в сторону их сокращения, определить объем работ до конца 1941 года по каждой стройке, исходя из общей суммы капитальных работ – 4,915 млн руб., – и представить предложения о порядке использования освобождающихся материальных и людских ресурсов на стройках НКВД, которые могут быть переданы другим наркоматам. Список представленных строительств включал в себя 41 объект, в том числе алюминиевые заводы, металлургические комбинаты, рудники, каналы, ГЭС и так далее, а также 19 объектов дорожного строительства по всей стране.

Однако это не означает, что государство отказалось от использования мощностей ГУЛАГа. Наоборот, на комплекс было возложено множество иных задач. 30 июня 1941 года за № 1718-78-бис вышло постановление, утвердившее список сверхлимитных строек НКВД СССР.

Список насчитывал 64 объекта, требовавших немедленной интенсификации работ. Но масштаб общей деятельности ГУЛАГа в период войны значительно выше.

В течение первого месяца войны, когда стало очевидно, что стратегическая концепция «разгрома врага на его территории» не оправдала себя, и наши войска вынуждены были оставить значительную часть собственной территории в Европейской части страны, по инициативе Берии Президиум Верховного Совета СССР 12 июля 1941 года принял указ «Об освобождении от наказания осужденных по некоторым категориям преступлений». Практический смысл данной инициативы понятен: освободившихся людей направить на пополнение начавшей испытывать дефицит в людских ресурсах Красной армии. Во исполнение этого указа было освобождено в кратчайшие сроки порядка 420 тысяч заключенных, большинство из которых были немедленно отправлены на фронт. Из этих людей формировались маршевые батальоны «штрафников». Причем стоит отметить, что приоритет в освобождении осужденных делался в пользу их профессиональной способности помочь обороне государства.

По приказу Берии на фронт отправлялись даже те люди, чьи статьи не подходили под амнистию. Так, были освобождены: комдив Букштынович М. Ф. – осужден 28 мая 1939 года по ст. 58-7, 17-58-8, 58–11 УК РСФСР, приговор 15 лет; генерал-майор Лазаренко И. С. – осужден 17 сентября 1941 г, по ст. 193-17, п. «б», 193-20, п. «б» УК РСФСР, приговорен к высшей мере наказания; генерал-майор Семенов И. Н. – осужден 7 октября 1941 г. по ст. 193-17, п. «б» УК РСФСР, приговор 10 лет; и так далее.

Этим и многим другим людям были сохранены жизни или дана возможность их сохранить с пользой для Отечества. И эта практика продолжалась вплоть до 1944 года, когда техническое превосходство Советской армии и флота стали бесспорными. Но за это время было выпущено 975 тысяч человек.

Помимо этого, ГУЛАГ НКВД занимался, согласно указу Президиума Верховного Совета СССР и постановлению ГКО, освобождением и формированием польских (43 тысячи человек) и чехословацких (свыше 10 тысяч человек) национальных частей. Впоследствии знаменитая дивизия имени Тадеуша Костюшко принимала участие в штурме Берлина.

Таким образом, ГУЛАГ, формально не принимавший участия в боевых действиях, косвенно все-таки был причастен к ним. Нескольким бывшим заключенным даже довелось стать Героями Советского Союза – Бреусов, Ефимов, Серантов. Подвиг же А. П. Матросова вообще стал одним из «эпосов» отечественной пропаганды. Но в то же время стоит отметить, что большая часть освобожденных заключенных зачислялась в штрафные батальоны, сражавшиеся на самых опасных участках фронта под «прикрытием» заградотрядов войск НКВД, и боевые потери в этих частях были наивысшие. К тому же признать звезды Героев, заслуженные советскими воинами своей храбростью и мужеством, результатом «перевоспитания» в ГУЛАГе – это, конечно, абсурд. И все-таки ГУЛАГ, как и вся страна, работал на победу, сколь ни прискорбно сейчас это признавать.

Но все-таки главной сферой деятельности ГУЛАГа продолжало оставаться строительство и производство. Именно «спецконтингент» ГУЛАГа выполнял заказы на строительство и развертывание эвакуируемых из Европейской части заводов и аэродромов. За годы войны на строительстве железных дорог Берия задействовал 448 тысяч человек, в промышленном производстве – 310 тысяч, в строительстве шоссейных дорог, аэродромов и инфраструктуры – 171 тысячу.

Очень важным является тот факт, что из заключенных формировались команды специалистов, иногда очень высокого уровня, дефицит в которых испытывался повсеместно. Больше того, в некоторых лагерях были созданы специальные центры по подготовке специалистов, в которых прошли обучение и получили квалификацию свыше 300 тысяч рабочих.

Деятельность ГУЛАГа являет собой не самый лучший образчик применения сил, умений и навыков собственных граждан государством. Речь скорее нужно вести об использовании и эксплуатации. Однако Советское государство иначе функционировать на тот момент было не в состоянии.

ГУЛАГ был важнейшей экономической составляющей советской системы, особенно в период форсированной индустриализации страны в 1939–1942 годы. Поэтому ответственность, лежавшая на Берии как на государственном деятеле, руководившем данным, хотя и специфическим, но все же во многом «хозяйствующим субъектом», была очень велика.

Организация бесперебойной работы такой колоссальной комплексной системы, какими являлись НКВД и ГУЛАГ как одно из его подразделений, в экстремальных условиях мировой войны бесспорно свидетельствует о высоких организаторских способностях Берии и полном соответствии его личных представлений о «правильном». Прибыль и результат – вот что было важно. Пожалуй, родись этот человек в другой экономической системе, и мир бы столкнулся с еще одним Сесилем Джоном Родсом, а то и похуже…

Но продолжим. Еще в 1941 году – 16 июля – приказом по НКВД и НКГБ СССР № 00931, № 00272 Берия обязал организовать бесперебойную работу органов внутренних дел и государственной безопасности в условиях военного времени вне зависимости от возможных вариантов развития боевых действий. Этот приказ касался и ГУЛАГа, что позволило основную часть трудоспособных заключенных перебросить во вновь развертываемые в тылу производственные лагеря и стройки.

Внутри самих лагерей оперативно-чекистская работа не останавливалась в течение всей войны, причем вербовка агентурно-осведомительных сетей, а также борьба с повстанческими организациями как среди заключенных, так и среди лиц, принуждаемых к работам, была весьма эффективна и работала как часы. В частности, согласно рапорту, представленному В. Г. Наседкиным, на 1 июля 1944 г. в лагерях ГУЛАГа сеть агентов-осведомителей насчитывала 8590 человек, что было на 302 % больше, чем в 1941 году. И это позволило раскрыть несколько организаций, таких как «Железная гвардия», «Русское общество борьбы с большевиками», «Повстанческая организация эстонских заключенных». Общее число таких организаций составило более 600. А общее число лиц, осужденных за участие в них, около 5000 человек.

Однако действительное положение осужденных, используемых на рабских работах, было крайне тяжелым. Так называемая «естественная убыль» имела самый высокий количественный коэффициент. И причины этого ясны, если принять во внимание нормы выработки и тот паек, который был установлен государством для работающих на износ людей, согласно приказу о «Нормах питания для заключенных в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД СССР» за № 0437 от 13 октября 1941 г.

О тяжелом положении заключенных Берия докладывал, причем неоднократно, правительству и указывал на необходимость принятия скорейших мер по устранению или хотя бы частичному исправлению тяжелого положения заключенных, уровень физической пригодности которых с каждым годом в процентном соотношении все более снижался.

В конечном счете были предприняты ряд мер по некоторому улучшению бытовых условий и продовольственному снабжению заключенных, хотя они по-прежнему оставались на низком уровне. Но исследование архивных материалов показывает, что в тягостном положении узников ГУЛАГа было повинно не только НКВД. Данную проблему необходимо рассматривать исключительно в комплексе, так как практика репрессий в СССР – проблема не только политическая или политико-экономическая, а гораздо более масштабная, социальная, экономическая и идеологическая проблема, причем находившаяся в постоянном движении, то есть привлекавшая к себе все социальные слои, общественные и государственные институты в процессе их развития и становления.

В качестве подтверждения можно привести некоторые выдержки из докладной записки Чернышова, представленной им Берии 20 мая 1945 года. Речь в этом интереснейшем документе идет о предложении, поданном в письменном виде секретарем ЦК КП(б) Н. С. Хрущевым, и проекте предложенного им же Указа Президиума ВС Союза ССР «О применении каторжных работ в качестве меры наказания». Вы только вдумайтесь в название документа, предложенного Никитой Сергеевичем, чей образ ассоциируется с XX Съездом и развенчанием культа личности Иосифа Сталина.

В своем письме Хрущев пишет, что есть такие случаи в судебной практике, когда лишение свободы на 10 лет является слишком мягким наказанием и суды в этом случае вынуждены применять расстрел, не имея в своем распоряжении иного более сурового наказания, чем 10 лет лишения свободы, и предлагая почти по всем статьям Уголовного кодекса, предусматривающего в виде предельной санкции высшую меру наказания, дополнительно ввести осуждение на каторжные работы на срок от 15 до 20 лет. Хрущев мотивирует эту меру наказания также желанием сохранить физически здоровых людей для использования на работах в отдаленных и особо тяжелых местностях Советского Союза. Отметим, что данное предложение поступает от члена Политбюро ЦК и секретаря Компартии одной из крупнейших республик СССР, а не от НКВД, которое, напротив, если судить по докладной записке Чернышева, данной мере наказания дает крайне негативную оценку.

Чернышев напрямую указывает, что широкое распространение новой тяжелой санкции наказания – в виде каторжных работ – после окончания победоносной войны (еще раз, документ датирован 20 мая 1945 года!) вряд ли явится целесообразным. Тем более что фактическое применение высшей меры наказания за последние годы было очень незначительным и в случаях действительно крайней нужды.

Далее Чернышев отмечает, что опыт присуждения к каторжным работам, проводившегося до настоящего времени, показал, что большое количество каторжников являются нетрудоспособными (из 29 тысяч человек, ранее осужденных, почти 10 тысяч нетрудоспособных), и в случае сохранения данного вида наказания пришлось бы в законе делать оговорку о применении этой санкции только к физически здоровым людям, что осложнило бы на практике работу судов, а это сделало бы закон менее устойчивым.

В заключение Чернышев делает следующий вывод: «Исходя из вышеизложенного, считал бы целесообразным предложение тов. Хрущева не принимать».

В данном случае наглядно видно: действия карательных органов были продиктованы исключительно потребностями партии и правительства, ставивших цели и задачи, иногда, как в приведенном выше примере, казавшиеся чрезмерными даже для НКВД.

Но ведомство Берии, к 1945 г. значительно окрепшее в рамках выстроенной им концепции, было уже способно отстаивать свои собственные позиции по тем или иным вопросам, что в «добериевский» период было совершенно исключено. Концепция использования ГУЛАГа с наибольшей экономической эффективностью, сформулированная Берией в приказе от 19 августа 1940 года, настолько оправдала себя в рамках советской системы в условиях войны, что она давала возможность ее создателю все больше и больше набирать политический капитал и увеличивать свое влияние, а соответственно, и расширять и усложнять степень государственных задач, находящихся в его ведении.

ГУЛАГ служил Берии, а он в свою очередь служил той системе, которая обязывала проявлять инициативу именно в такой форме, в какой это делал Берия.

В 1945 году Берия уходит из МВД, сосредотачивая свою работу над проектом № 1. Но на этом не завершается история его влияния на эти органы и спецслужбы.

Период, который условно можно обозначить как «Берия после смерти Сталина», несет в себе удивительные изменения в отношении Берии, вновь возглавившего МВД, и того комплекса, который им же был создан в 40-е годы. Документы, дающие возможность составить представление об этом эпизоде советской истории, интересны и мало исследованы.

Совместивший должности министра МВД и первого заместителя председателя Совета Министров СССР, Берия в течение марта – июня 1953 г. направил в СМ СССР значительное число письменных предложений по самой различной проблематике. Он проводил целый ряд иных самостоятельных инициативных действий, но об этом еще поговорим… Здесь же есть возможность указать на некоторые шаги, предпринятые Берией в отношении ГУЛАГа, искренность которых является сейчас предметом наиболее острых дискуссий.

Фактически за этот короткий период, март – июнь 1953 года, Берия начал процесс разрушения всего гулаговского комплекса и самой идеологии – использования рабочей силы заключенных для достижения каких-либо крупных хозяйственных задач.

Такая установка создавала объективные предпосылки постоянно функционировавшей практике репрессий с целью пополнения физически истощенного контингента строителей, производственников и т. д. С этой целью уже 17 марта 1953 г. на имя предсовмина Союза ССР Маленкова Г. Н. Берия направляет письмо с предложением о передаче из МВД СССР производственно-хозяйственных и строительных организаций в систему других министерств, исходя из профиля производственно-хозяйственной деятельности передаваемых организаций Министерства внутренних дел СССР и соответствующих министерств.

В проекте же постановления Совета Министров СССР, предлагаемого Берия, указывались конкретные объекты, подлежащие передаче соответствующим министерствам, с указаниями сроков, источниками фондов, текущим балансом и так далее.

Например, предлагались к передаче Министерству металлургической промышленности Дальстрой, Енисейстрой, Главзолото и т. д.; Министерству нефтяной промышленности – Главспецнефтестрой и т. д.; Министерству путей сообщения – ГУЛЖДС и Гушосдор; Министерству промышленности строительных материалов – Главасбест, Главслюда; Министерству угольной промышленности – Промышленные комбинаты Печерского угольного бассейна; Министерству лесной и бумажной промышленности – ГУЛЛП; Минхимпрому – комбинат «Апатит». К тому же МВД обязывалось передать значительное количество строящихся объектов: электростанций, комбинатов, шахт и т. д. Все это должно было быть осуществлено в течение одной декады и с обеспечением бесперебойной работы передаваемых предприятий.

В качестве развития данной инициативы 21 марта 1953 года Берия вносит предложение в Президиум Совета Министров СССР «Об изменении строительной программы 1953 года». Этот шаг был еще одним серьезнейшим ударом по гулаговской системе, так как наряду с передачей различных организаций и предприятий, уже действовавших либо находившихся на завершающей стадии строительства, данное письмо Берии и прилагавшийся к нему проект лишали ГУЛАГ всякого будущего в том производственном качестве, в котором он существовал с 1939 года. В этом письме Берия предлагает пересмотреть ранее принятые постановления Совета Министров СССР и прекратить или ликвидировать строительство некоторых объектов, в которых нет неотложной необходимости для народного хозяйства. В качестве обоснования приводятся доводы нецелесообразного расхода значительного количества металла, строительных и других технических материалов, оборудования, «а также рабочей силы».

И тем не менее таблица наименований объектов, предлагаемых к ликвидации, с приведением их сметной стоимости и стоимости выполненных работ на 01.01.1953 года в миллионах рублей дает основания сделать вывод о том, что, так как большинство из них находилось во многим менее чем 50 %-ной готовности, за исключением, пожалуй, только железной дороги Чум – Игарка, все они обеспечили бы фронт работ предприятиям ГУЛАГа на годы вперед, а следовательно, постоянный приток требуемого количества «спецконтингента».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.