Бунтующий ГУЛАГ
Бунтующий ГУЛАГ
Одна из малоизвестных тем, связанных с историей ГУЛАГа, — вооружённые побеги заключённых в годы Великой Отечественной войны. Понятно, что зэк, способный убивать не только конвоиров, но и мирных жителей, случайно попавшихся ему на пути, как-то не очень вписывается в «классическую» жертву ГУЛАГа: интеллигента-доходягу, мотавшего свой срок за опрометчиво рассказанный политический анекдот. Разумеется, из мест заключения бежали всегда. Хоть при царской власти, хоть при Советской. Другое дело, что именно во время Великой Отечественной войны произошло резкое увеличение числа побегов, когда заключённые убивают конвоиров или оказывают ожесточённое сопротивление при задержании. И вот что интересно, большинство «беглецов» сидели в ГУЛАГе по политическим статьям. Не только за антисоветскую пропаганду, но и коллаборационизм, участие в деятельности бандформирований («лесных братьев», «бандеровцев» и т.п.). К разряду уголовников их можно причислить, лишь поскольку они убивали, насиловали, грабили. А так — в чистом виде «политика». Это в конце сороковых годов прошлого века большинство участников националистических бандформирований деградировали до состояния обычных уголовников, а до этого с Советской властью они воевали ради идеи: обретения независимости Западной Украины или одной из республик Прибалтики.
Так почему же возросло число вооружённых побегов из ГУЛАГа? С одной стороны, произошло значительное ослабление режима охраны мест заключения. Если перед войной на вышке стоял сытый и довольный службой недавно демобилизовавшийся красноармеец или матрос, то теперь его мать или отец, ограниченно годный к строевой службе, — оба голодные и смертельно уставшие от непрерывных нарядов (людей не хватало). Ведь на фронт было направлено 117 тысяч работников исправительно-трудовой системы. Только по официальным данным, рядовой состав исполнял служебные обязанности по 14–15 часов в сутки без выходных и отпусков, а командный и начальствующий состав — более 18 часов в день. Для сравнения: заключённым в начале войны был установлен 11,5-часовой рабочий день (без учёта времени на дорогу)[234].
Аналогичная ситуация была и в конвойных войсках. Те, кто служил перед войной, воевали на фронте, а им на смену пришли вчерашние школьники, которые регулярно писали рапорты командованию с просьбой отправить их на передовую, туда, где воюют их одноклассники.
Охранять вчерашним школьникам и пожилым рабочим приходилось матёрых уголовников и бандитов, готовых на всё, даже на убийство. Большинство заключённых, имевших «лёгкие» статьи (хулиганство, кражи и т.п.) и маленькие сроки наказания, были амнистированы или освобождены во внесудебном порядке. С 1941 по 1944 год на свободу вышло свыше 975 тысяч человек[235]. А их место в ГУЛАГе заняли те, кто в годы войны совершил особо тяжкие преступления и был осужден на срок от 10 до 25 лет.
Периодически по ГУЛАГу стремительно распространялись слухи, что немцы стремительно наступают и всех заключённых НКВД планирует расстрелять. Кто-то верил в эти слухи и решал «умереть свободным» — совершив побег.
С другой стороны, большинство беглецов планировало достичь линии фронта и перейти на сторону врага. Информация о происходящем за пределами лагеря поступала в очень дозированных объёмах и с многомесячным опозданием. Также нужно учитывать тот факт, что люди слышали то, что хотели услышать. А именно — о поражениях Красной Армии и стремительном наступлении войск вермахта.
Большинство вооружённых побегов отдельные «историки» и журналисты обожают трактовать как политические выступления обитателей «сталинских лагерей», а те, которым сложно придать необходимую «окраску», — предпочитают замалчивать.
Лаконично расскажем о самом кровавом вооружённом побеге в истории ГУЛАГа — так называемом усть-усинском восстании, которое произошло в феврале — марте 1942 года в райцентре Усть-Усы Коми АССР — старинном селе на берегу реки Печоры и его окрестностях. По северным меркам, посёлок с населением 4,5 тысячи человек — почти город. Здесь были сосредоточены все районные учреждения, в том числе, разумеется, и райотдел НКВД. Именно здесь получали документы об освобождении. В Усть-Усе был большой консервный завод, аэродром. Здесь помещалось Печорское управление речного пароходства, склады и базы. Усть-Уса была важнейшей перевалочной базой для северных лагерей, строительства Печорской железной дороги. Через неё шли этапы на Воркуту. Когда дорога была построена, значение Усть-Усы стало падать.
Вокруг Усть-Усы располагалось несколько лагпунктов Воркутлага и Печжелдорлага. Один из них — воркутлаговский Лесорейд, примерно в шести километрах от села, на другом берегу Печоры. Он был при запани, куда поступал лес с верховьев реки. Здесь плоты распаковывали и лес грузили на баржи, которые поднимались по Усе на Воркуту. Зимой заключённые работали на лесоповале. Вот в этом лагпункте и произошли решающие события.
Лагпункт, по меркам ГУЛАГа, был небольшой, а в зимнее время, когда реку сковывал лёд, часть заключённых отправляли в другие лагеря. По состоянию на 1 декабря 1941 года там находилось 202 заключённых, из них 104 осужденных по политическим статьям.
Вдохновителем и организатором восстания был… тридцатитрёхлетний начальник лагпункта Марк Андреевич Ретюнин. Уроженец Архангельской области, в 1929 году он был осужден на 13 лет за бандитизм (участие в ограблении банка). В 1939 году освободился и остался вольнонаёмным в лагерной системе. Знавшие Ретюнина характеризовали его как сильную личность, пользовавшуюся безусловным авторитетом у заключённых, как жёсткого администратора, способного любой ценой «обеспечить план», что, по-видимому, помогло ему довольно быстро «сделать карьеру». В то же время многие отмечали его любовь к поэзии и слабость в политических вопросах.
Идеологом бунтовщиков был заведующий лесобиржей Алексей Трофимович Макеев. До ареста в 1938 году — крупный хозяйственник, управляющий трестом «Комилес», член бюро Коми ОК ВКП(б). Осужден по политической статье. Проходил по одному делу со всей партийной верхушкой во главе с первым секретарём обкома. Сначала приговорили к расстрелу, но затем заменили пятнадцатью годами лагерей.
Среди руководителей восстания были два опытных офицера-троцкиста Иван Матвеевич Зверев и Михаил Васильевич Дунаев. Первый трудился завхозом, а второй — прорабом. Также следует назвать и других руководителей восстания. Осужденный по статье «контрреволюционная деятельность» и отсидевший «червонец» за бандитизм заместитель начальника лагпункта А.И. Яшкин.
Подготовка к вооружённому восстанию началась ещё в августе 1941 года. В декабре того же года прошло три организационных собрания. О готовящейся акции знало не больше 15–20 человек, да и лагерное начальство доверяло Марку Ретюнину.
План заговорщиков был такой: освободить заключённых, обезоружить охрану, неожиданно захватить Усть-Усу и тем самым парализовать местную администрацию. Далее основной отряд должен был совершить бросок на Кожву, к железной дороге, а оставшиеся в Усть-Усе для охраны — связаться с управлением Воркутлага и предъявить ультиматум: освободить всех заключённых. Основной отряд по железной дороге от Кожвы должен был двигаться в двух направлениях — на Котлас и Воркуту, освобождая по пути заключённых. Таким образом в короткий срок восставшие рассчитывали создать мощную армию. А. Макеев уверял, что к восставшим присоединятся спецпоселенцы и местное население. Он предлагал агитировать за отмену колхозов и отменить продовольственные карточки, выдавая продукты со складов. Впрочем, никакие политические программные документы восставших неизвестны.
Наступил день восстания — 24 января 1942 года. Это был субботний день, и по распоряжению Ретюнина все свободные охранники пошли мыться в баню (банщик — китаец Лю Фа — был в числе заговорщиков). Как только за ними закрылась дверь, инициативная группа обезоружила стрелка на вахте и дежурного в казарме. Там находились ещё два стрелка, которые пытались сопротивляться. В результате один был убит, а второй — ранен. Так пролилась первая кровь.
Захватив оружие (12 винтовок и 4 револьвера), восставшие вывели незадачливых любителей бани и вместе с разоруженными охранниками заперли в овощехранилище. Но один из стрелков всё же сумел убежать, что сразу поставило под угрозу весь план восстания. Марк Ретюнин послал по баракам агитаторов — призывать к восстанию. Были открыты склады, заключённые стали получать добротные армейские полушубки, валенки, шапки, грузить на сани продовольствие. К восставшим присоединилось человек восемьдесят.
Вечером того же дня колонна численностью около ста человек вошла в посёлок. Первая группа (у них было всего 4 винтовки на 12 человек) захватила почту и перерезала связь. Обошлось без жертв. Вторая группа, которой командовал сам Марк Ретюнин, первым делом захватила здание местной тюрьмы — КПЗ. Здесь произошёл первый бой — два стрелка охраны оказали сопротивление и были убиты. В камерах оказалось 38 арестованных. Из них 12 человек, в основном обвинявшихся в контрреволюционных преступлениях, примкнули к восставшим. В ходе штурма и захвата здания управления пароходства были ранены два охранника и замполит. Добычу составили 10 винтовок и револьвер. Третья группа пыталась захватить аэродром, где стояли два самолёта. Но охрана была предупреждена поваром лагпункта — китайцем, — и оказала организованное сопротивление. Повстанцы вынуждены были отступить, а один из них даже попал в плен. Кроме этого, обитатели посёлка смогли сообщить по рации в Сыктывкар о ЧП. Да и рабочие консервного завода начали готовиться к обороне. Очередной бой разразился около здания милиции. Восставшие так и не смогли захватить его и были вынуждены отступить.
В десять часов вечера из соседнего лагпункта Поля-Курвья прибыл отряд из 15 стрелков лагерной охраны. Они были уверены, что в Усть-Усу высадился немецкий десант.
В ходе боя погибло 9 повстанцев, ещё один был тяжело ранен (легкораненые, вероятно, ушли с отрядом). Среди мирных жителей Усть-Усы жертв было значительно больше. Погибло 14 человек (в том числе убитый шальной пулей ребёнок), и 11 были ранены. К ним следует добавить 3 убитых и 4 раненых охранников.
Из посёлка ушёл отряд численностью 41 человек. Остальные погибли или предпочли сдаться сотрудникам правоохранительных органов. Из Усть-Усы повстанцы двумя группами двинулись на юг, в сторону Кожвы. Вскоре вышли на подкомандировку Кыдзразди. Следующий бой, а вернее нападение, произошёл в деревне Акись, где остановился на ночёвку обоз с оружием и немногочисленной охраной. Один из охранников был убит, а начальник ранен. Трофеи нападавших: 18 винтовок, 2 револьвера, гранаты, много патронов. Теперь небольшой отряд был хорошо вооружён: более 40 винтовок, 23 револьвера.
25 января 1942 года отряд вошёл в деревню Усть-Лыжа. Здесь они забрали со склада магазина продукты и ушли на стоянку оленеводов (в 70 километрах от деревни). Именно здесь 28 января произошёл финальный бой.
Повстанцы укрепились на обоих берегах Лыжи в снежных окопах и открыли интенсивный огонь по вохровцам. Перестрелка длилась до позднего вечера. Точное количество погибших и умерших от ран вохровцев неизвестно. Официально 15 человек, но в актовых записях о смерти, хранящихся в Коми республиканском архиве загса, фигурируют 19 фамилий убитых. Плюс множество обмороженных.
После этого боя отряд повстанцев распался на мелкие группы и попытался выжить в заснеженной тундре. Понятно, что продержались они недолго. Местные жители справедливо считали их бандитами и активно помогали властям в их поимке.
Вот так закончился самый «громкий» и кровавый побег периода Великой Отечественной войны. Если бы не количество жертв, то о нём бы знал только узкий круг историков. Дело в том, что жертвами беглецов регулярно становились не только охранники, но и мирные местные жители.
Мало кто знает, но, например, осенью 1941 года свыше двух тысяч уголовников совершили побег из мест заключения и находились на свободе. Зимой 1941/42 года ситуацию удалось переломить с помощью ряда жёстких мер. Так, в феврале 1942 года была издана «Инструкция о режиме содержания и охране заключённых в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД СССР в военное время». Она наделяла оперативно-служебные наряды охраны правом применять в ряде случаев оружие без предупреждения (при побеге заключённых и их преследовании, при нападении на администрацию или конвой). При открытом, злостном сопротивлении заключённых, если это грозило серьёзными последствиями, охрана лагеря имела право применять оружие после двукратного предупреждения[236].
Число побегов после этого сократилось, но теперь беглецы без колебаний убивали конвоиров и мирных жителей, случайно оказавшихся у них на пути, так как прекрасно понимали, что им терять нечего. Мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе, а процитируем лишь приказ № 0184, датированный 13 мая 1943 года:
«В ИТК № 5 УИТЛК НКВД Татарской АССР практиковалась охрана заключённых, выводимых на работы, одним стрелком. В ночь с 13 на 14 апреля с.г. выведенный на работу по обжигу угля заключённый, осужденный за особо опасное преступление, убил конвоира, сжёг его труп на костре и, захватив винтовку, скрылся…»
И это не единственный случай. В Буреполомском ОЛП — УИТЛК — УНКВД Горьковской области четверо особо опасных преступников убили конвоира, завладели его винтовкой и попытались скрыться. Беглецы погибли на следующий день в бою с оперативно-розыскной группой[237]. И таких случаев можно привести много. Да и от рук бандитов гибли не только конвоиры и сотрудники НКВД, но и простые советские граждане, пытавшиеся самостоятельно задержать бандитов. Так, за первое полугодие 1942 года «от выступивших бандитов погибло свыше 40 человек работников НКВД и советско-партийного актива»[238]. Это без учёта потерь конвойных войск НКВД и ВОХРа.
Одиночные вооружённые побеги в любой момент могли перерасти в массовые выступления заключённых. Это прекрасно осознавало руководство ГУЛАГа, а также и то, кто в первую очередь мог стать инициатором таких бунтов.
На местах прекрасно понимали, что инициаторами массовых выступлений заключённых в первую очередь станут осужденные за антисоветскую деятельность.
В конце декабря 1941 года начальник оперативного отдела ГУЛАГа подготовил докладную записку, адресованную заместителю наркома внутренних дел В.В. Чернышеву. В ней он писал:
«В 28 исправительных лагерях НКВД за время войны выявлено и ликвидировано свыше 70 повстанческих групп и организаций, активными участниками которых являлись 650 заключённых».
Он назвал некоторые из этих групп.
В августе 1941 года ликвидирована группа Шулика — вольнонаёмного Норильского лагеря НКВД. В неё входило 20 человек.
Осенью 1941 года в Северо-Железнодорожном лагере (Коми АССР) были ликвидированы четыре антисоветские повстанческие организации: «Комитет восстановления России»; группа троцкиста Ключникова, грузинского меньшевика Джами и бывшего казачьего атамана Ковалева (15 человек); группа Затанадского — 150 человек. Намерения у всех трёх формирований были одинаковыми — нападение на стрелков ВОХРа, захват радиостанции и аэродрома и т.п.
В Печорском лагере лидеры повстанческой организации путём разоружения охраны и вооружения заключённых планировали захватить власть в Коми АССР.
В Унежском лагере (Горьковская обл.) семь повстанческих групп, возглавляемых осужденными за антисоветскую работу заключёнными, приурочили своё выступление «к моменту захвата немцами г. Москвы и ставили своей целью разоружение охраны и присоединение к действующим немецким войскам».
В Кулойском лагере (Архангельская обл.) тоже готовилось вооружённое восстание. После начала бунта один из заключённых должен был на самолёте улететь к немцам.
В Нижне-Амурском лагере (Дальний Восток) повстанческая группа (50 человек) под руководством Сереброва и Бибилова планировала разоружить охрану в городе Комсомольск-на-Амуре. Своё выступление они приурочили к нападению Японии на СССР[239].
Несмотря на все принимаемые меры, полностью угрозу восстаний заключённых в годы Великой Отечественной войны нейтрализовать не удалось. Об этом свидетельствуют данные за 1945 год. Согласно тексту документа:
«В 1945 году в 26 лагерях и колониях МВД были выявлена и ликвидирована 51 повстанческая организация. Участники их подготавливали вооружённое выступления заключённых, разоружение военизированной охраны и уход на волю…»[240].
На протяжении всей войны в ГУЛАГе регулярно возникали антисоветские повстанческие организации. Вот несколько типичных примеров.
В Норильском ИТЛ в ночь с 22 на 23 ноября 1941 года была сорвана попытка вооружённого выступления. Повстанцы планировали «разрушить линию связи, захватить дежурный вахтерский взвод, артсклад и тюрьму». У них было изъято: «двадцать гранат, кинжалы, когти для проводов связи». Следствием было установлено, что организация возникла в октябре 1941 года и в неё входило свыше ста человек, в том числе пятеро вольнонаёмных[241].
«В Усольском лагере в 1942 году выявлено несколько повстанческих групп, участниками которых являются члены литовской военно-фашистской организации «Шауляй» (так в тексте документа. — Прим. авт.), и военно-фашистская повстанческая организация, состоящая из заключённых, прибывших из Эстонии. В состав организации входили бывшие офицеры эстонской армии и политические деятели фашистских партий Эстонии «Вапс» и «Кайцлит».
Руководителем организации являлся бывший военный министр Эстонии генерал Соотц (в документе ошибка, военным министром Эстонии с 1933 по 1939 год был генерал-лейтенант Пауль Адольф Лилль, который был арестован в 1940 году НКВД, в октябре 1941 года осужден, а в марте 1942 года обвинён в организации вооружённого восстания в лагере. Умер в Свердловской тюрьме в мае 1942 года. — Прим. авт.), бывший начальник Генштаба эстонской армии генерал Реек, полковник Генштаба эстонской армии Курвиц, германский разведчик Зигерт фон Кооль.
Участниками организации был разработан план разоружения военизированной охраны и ареста лагерной администрации. После этого попытаться связаться по радио с командованием германских войск и просить направления в лагерь воздушного десанта. Повстанческие группы прибалтийцев в Усольлагере рассчитывали на то, что немцы, зная месторасположение лагеря, сбросят с самолёта на территорию лагеря оружие, которым заключённые вооружатся и выступят в помощь немецким войскам. По делу осуждено 149 человек»[242].
В 1943 году на строительстве Челябинского металлургического комбината «была раскрыта повстанческая организация, руководителем которой являлся Тряутвейн, бывший секретарь Красноярского РК ВКП(б) — Республики немцев Поволжья. Активными участниками организации являлись: бывший 2-й секретарь РК ВКП(б) Роот, а также бывшие партийные и советские работники Вебер, Генг, Мартенс и др.
Участники организации готовили вооружённое выступление среди немцев. Некоторые из участников организации оказались германскими разведчиками. Осуждено 32 участника организации»[243].
Заканчивая рассказ об антисоветских повстанческих организациях, существовавших в ГУЛАГе в годы Великой Отечественной войны, процитируем ещё один документ — «Доклад о работе Главного управления исправительно-трудовых лагерей и колоний НКВД СССР за годы Отечественной войны»:
«Наиболее активную повстанческую работу в лагерях проводили осужденные участники антисоветских организаций, заключённые из Прибалтики, пособники и агенты немецких оккупантов, бывшие военнослужащие, осужденные за антисоветскую деятельность, и мобилизованные немцы.
В течение 1941–1944 годов в лагерях и колониях вскрыты и ликвидированы 603 повстанческие организации и группы, активными участниками которых являлись 4640 человек. Большинство участников повстанческих организаций и групп ставило своей задачей подготовку вооружённых выступлений, разоружение военизированной охраны лагерей и колоний и переход на сторону немецко-фашистских войск. Все участники вскрытых повстанческих организаций репрессированы.
Наиболее серьёзные повстанческие организации вскрыты и ликвидированы»[244].
Добавим, что чекистам удалось предотвратить почти все вооружённые восстания в ГУЛАГе, и это главный итог их деятельности.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.