Первая танковая армия

Первая танковая армия

Первая танковая армия, хотя и именовалась 1-й, но была сформирована последней в ряду танковых объединений смешанного состава. Ее создание было обусловлено тяжелой обстановкой, сложившейся летом 1942 г. на Сталинградском фронте. Здесь 17 июля войска немецкой 6-й армии под командованием генерал-полковника Ф. Паулюса в рамках операции «Брауншвейг» перешли в наступление с целью захвата Сталинграда[17]. Однако передовые отряды 62-й и 64-й армий в течение шести суток стойко отражали все атаки врага на рубеже рек Чир и Цимла. Это вынудило генерал-полковника Паулюса развернуть часть своих главных сил, что позволило войскам Сталинградского фронта выиграть время для усовершенствования обороны на основном рубеже.

Верховное Главнокомандование вермахта, полагая, что советские войска будут быстро разгромлены, внесло изменение в ранее принятый план. 23 июля А. Гитлер подписал директиву № 45 о продолжении операции «Брауншвейг»[18]. Группе армий «А» предстояло, используя крупные силы танковых и моторизованных войск, окружить и уничтожить советские войска, ушедшие за р. Дон, в районе южнее и юго-восточнее Ростова. Из состава этой группы приказывалось передать в группу армий «Б» два танковых соединения, в том числе 24-ю танковую дивизию, для продолжения операций в юго-восточном направлении. Войска группы армий «Б» должны были наряду с оборудованием оборонительных позиций на р. Дон нанести силами 6-й армии удар по Сталинграду и разгромить сосредоточившуюся там группировку советских войск, захватить город, а также перерезать перешеек между Доном и Волгой. Вслед за этим танковым и моторизованным войскам предписывалось нанести удар вдоль Волги с задачей выйти к Астрахани и парализовать там движение по главному руслу реки. Основные силы авиации намечалось использовать для обеспечения переправы войск через Дон, а затем для поддержки восточной группировки, наступающей вдоль железной дороги на Тихорецк. При этом одновременно требовалось оказывать помощь наступлению группы армий «Б» на Сталинград и Астрахань, а также подвергать бомбардировке эти города.

Для того чтобы остановить противника, Ставка ВГК приняла решение нанести по нему контрудар, используя танковые объединения. 22 июля И.В. Сталин и начальник Генштаба Красной Армии генерал А.М. Василевский подписали директиву № 994125 о формировании к 28 июля в составе Сталинградского фронта 1-й танковой армии на базе 38-й армии. Одновременно директивой № 994124 предусматривалось сформировать к 1 августа 4-ю танковую армию (о которой речь пойдет ниже).

В состав 1-й танковой армии включались: управление 38-й армии со всеми армейскими частями, учреждениями и тылами; 13-й и 28-й танковые корпуса; три стрелковые дивизии из числа прибывающих из Дальневосточного фронта; два полка противотанковой обороны 76-мм калибра; два полка ПВО; один гвардейский минометный полк[19]. Такой состав танковой армии отличался от тех указаний, которые были изложены в приказе наркома обороны № 00106 от 29 мая «О составе и организации танковых частей в танковых корпусах и танковых армиях» (см. приложение № 4). В составе 1-й танковой армии первоначально не предусматривалось наличие резервной танковой бригады.

Командующим 1-й танковой армией был назначен генерал-майор артиллерии К.С. Москаленко с освобождением его от обязанностей командующего 38-й армией (см. приложение № 3). Заместителем командующего армией по танковым войскам стал генерал-майор танковых войск Е.Г. Пушкин.

Инициатива формирования 1-й танковой армии принадлежит командующему Сталинградским фронтом генерал-лейтенанту В.Н. Гордову. Правда, Маршал Советского Союза К.С. Москаленко в своих мемуарах «На Юго-Западном направлении. Воспоминания командарма» отмечал, что давно мечтал о создании таких объединений. 22 июля его неожиданно вызвали в штаб Сталинградского фронта, где генерал-лейтенант Гордов сообщил ему о назначении командующим 1-й танковой армией. Ее предстояло сформировать на западном берегу Дона в районе Качалин, Рычковский, Калач. Войска 38-й армии было приказано передать в состав 21-й армии.

Начальнику штаба 38-й армии полковнику С.П. Иванову новость о создании 1-й танковой армии сообщил начальник штаба 21-й армии генерал А.И. Данилов. «Если учесть, как я любил танковые войска и как был убежден в необходимости их массированного применения, – вспоминал С.П. Иванов, – то нетрудно понять мою искреннюю радость по поводу этой второй новости, сообщенной Алексеем Ильичом. В тот момент мы оба не могли знать, что танковая армия, в которой мне предстояло служить, была первой по нумерации, но третьей по времени образования. Дело в том, что по неизвестному нам тогда решению Ставки в мае – июне 1942 года две первые танковые армии (3-я и 5-я) были уже сформированы в районе Тулы и Ефремова, поскольку И.В. Сталин ошибочно считал, что главные события летом 1942 года развернутся на московском стратегическом направлении. Когда же стала явно обозначаться угроза мощного удара врага на юге, решено было создать следующие две танковые армии в районе Сталинграда»[20].

Генерал К.С. Москаленко, получив приказ командующего фронтом, немедленно связался по телефону со своим заместителем генерал-майором Г.И. Шерстюком, приказав ему возглавить комиссию по передаче войск с их участками обороны, а штабу под руководством полковника С.П. Иванова – прибыть в район Калача.

В связи с ухудшением обстановки к западу от Дона командующий Сталинградским фронтом сократил срок формирования 1-й танковой армии на двое суток. Следовательно, ей предстояло быть готовой к ведению боевых действий не позднее 24 часов 26 июля. К началу формирования армии, по свидетельству К.С. Москаленко, были переданы 13-й и 28-й танковые корпуса, одна стрелковая дивизия (131-я) вместо трех, два артиллерийских полка противовоздушной обороны, один противотанковый полк и 158-я тяжелая танковая бригада[21].

Формирование 13-го танкового корпуса (163, 166, 169-я танковые, 20-я мотострелковая бригады) под командованием полковника Т.И. Танасчишина началось в апреле 1942 г. в Сталинграде. Боевое крещение он получил восточнее Харькова. Корпус заканчивал формирование в районе Добринки. К 23 июля в танковых батальонах вместо трех имелось лишь по две танковые роты. В каждой танковой бригаде насчитывалось всего по 41 среднему и легкому танку, а в корпусе – 123 танка, в том числе 74 Т-34[22]. Не были укомплектованы личным составом мотострелково-пулеметные батальоны бригад, в их составе отсутствовала истребительно-противотанковая и зенитная артиллерия. В 20-й мотострелковой бригаде существовал значительный некомплект в людях. Большинство воинов прибыло на фронт впервые.

Переподчинение 13-го танкового корпуса командующему 1-й танковой армией неожиданно затянулось. После полуночи 24 июля начальник штаба корпуса подполковник В.И. Жданов доложил начальнику штаба армии об устном распоряжении заместителя начальника штаба Сталинградского фронта генерала И.Н. Рухле о подчинении корпуса командующему 1-й танковой армией. Однако вскоре командующий фронтом приказал переподчинить корпус командующему 62-й армией для участия совместно с 33-й гвардейской стрелковой дивизией в контрударе в направлении совхоза им. 1 Мая, Манойлин.

28-й танковый корпус (39, 55, 56-я танковые, 32-я мотострелковая бригады) полковника Г.С. Родина создавался в районе Сталинграда на базе выведенных из Крыма штабов танковых частей. Он получил новое, в основном необстрелянное, пополнение личным составом и 178 танков (88 – Т-34, 60 – Т-70 и 30 – Т-60). Однако часть танков имела дефекты, и почти на всех машинах отсутствовали радиостанции. Не полностью было укомплектовано корпусное управление. Не прибыли также часть положенного по штату автотранспорта и разведывательный батальон.

Армия создавалась, как мы видим, из тех частей и соединений, которые были под рукой. Времени на их сколачивание не было, так как обстановка в полосе Сталинградского фронта была весьма тяжелой. Утром 23 июля противник, введя в сражение 113-ю пехотную и 16-ю танковую дивизии на участке Верхне-Черенский, Перелазовский, совхоз Копанья, нанес удар по правому флангу 62-й армии. Используя превосходство в силах и средствах, в особенности в авиации, он прорвал главную полосу обороны 62-й армии, продвинувшись к исходу дня до 20 км. Для наращивания силы удара на этом направлении из состава группы армий «Б» было сосредоточено не менее трех танковых и двух моторизованных дивизий, немецкий 17-й армейский и румынский 6-й армейский корпуса.

Для предотвращения прорыва обороны на участке 33-й гвардейской стрелковой дивизии командующий 62-й армией генерал-майор В.Я. Колпакчи перебросил сюда все имевшиеся в его распоряжении танки, гвардейские минометы и артиллерийский полк ПТО. В целях уплотнения боевого порядка 192-й стрелковой дивизии на участке Евстратовский, Калмыков выдвигалась 184-я стрелковая дивизия. По решению командующего Сталинградским фронтом намечалось с утра 24 июля использовать половину всей авиации фронта в полосе 62-й армии для противодействия и ликвидации атак противника. Остальными силами авиации предусматривалось уничтожить противника на переправах у Цимлянской и Николаевской.

И.В. Сталин в разговоре по прямому проводу 23 июля с генералом В.Н. Гордовым одобрил эти мероприятия[23]. Одновременно он потребовал сосредоточить на правом фланге 9/10 всей авиации 8-й воздушной армии генерала Т.Т. Хрюкина и авиации генерала П.С. Степанова. На усиление им направлялись пять истребительных и два штурмовых авиационных полка. Кроме того, намечалось использовать для нанесения ударов по противнику авиацию дальнего действия. Далее Сталин сказал:

– Переданный вами только что план формирования и сосредоточения 1-й и 4-й танковых армий Ставка утверждает. Имейте в виду, если противник прорвет правый фланг и подойдет к Дону в районе Гумрака или севернее, то он отрежет ваши железнодорожные сообщения с севером. Поэтому правый фланг вашего фронта считаю теперь решающим. Требую, чтобы оборонительный рубеж западнее Дона от Клетской через Рожковскую до Нижне-Калиновки был сохранен в наших руках безусловно. Противника, вклинившегося в этот рубеж, в районе действия 33-й гвардейской стрелковой дивизии уничтожить во что бы то ни стало. У вас есть для этого силы, и вы должны это сделать. Категорически воспрещаю отход от указанного оборонительного рубежа. Требую не жалеть никаких жертв ради удержания этого рубежа.

В соответствии с этим требованием генерал Гордов незамедлительно приказал войскам 1-й танковой армии переправиться через Дон в районе Калача и 25 июля перейти в наступление в направлении населенного пункта Майоровский. Ближайшая задача – уничтожить противостоящего врага и к исходу дня овладеть рубежом Верхнебузиновка, Манойлин. В последующем предписывалось развивать наступление в направлении Перелазовского и там соединиться с 4-й танковой армией. Ее войска не успевали сосредоточиться на исходных позициях к 25 июля, поэтому им приказывалось начать боевые действия 27 июля, наступая из района Трехостровской в направлении Перелазовского. Слева от 1-й танковой армии удар наносила частью сил 62-я армия во взаимодействии с 13-м танковым корпусом. Из района Серафимовича в южном направлении, в тыл группировке противника, предстояло наступать трем стрелковым дивизиям 21-й армии.

Итак, 1-я танковая армия должна была с утра 25 июля принять участие во фронтовом контрударе, то есть срок завершения ее формирования был урезан еще почти на двое суток. При этом командующий армией реально располагал лишь одним 28-м танковым корпусом. Генерал К.С. Москаленко, получив приказ командующего Сталинградским фронтом, провел совещание в штабе армии. Он довел до его сотрудников полученную задачу, приказав немедленно отправиться на железнодорожные станции, встретить прибывающие части и вывести их в исходные районы для наступления.

Начальник штаба 1-й танковой армии полковник С.П. Иванов с группой командиров штаба приступил к разработке плана наступательной операции. Он предложил командующему армией в ночь на 24 июля скрытно перебросить 28-й танковый корпус, находившийся в районе Сталинградского тракторного завода, в район Калача по маршруту Разгуляевка, Гумрак, Воропоново, Карповская. Генерал К.С. Москаленко приказал командиру корпуса полковнику Г.С. Родину совершить марш в предвидении встречного боя, организуя разведку, надежное охранение и маскировку. Сталинград требовалось обойти северо-западнее, чтобы противник не узнал о передвижении танкового корпуса к фронту. Соединения корпуса было намечено разместить следующим образом: 56-ю танковую бригаду – на юго-восточной окраине Калача, 39-ю танковую – на хуторе Кустовский, близ Камышей, 55-ю танковую – в Черкасове, чуть южнее города, а 32-ю мотострелковую – в Ильевке, еще чуть юго-восточнее Калача.

По восточному берегу Дона, на участке от Калача на юге до хутора Голубинского на севере, оборонялась 131-я стрелковая дивизия. На станции Кривомузгинская, близ поселка Советский, разгружалась 158-я тяжелая танковая бригада полковника А.И. Егорова.

С утра 24 июля противник ввел на направлении главного удара дополнительно свежую моторизованную дивизию. Совместно с 60-й моторизованной дивизией она прорвалась в район Верхнебузиновки, где разгромила штабы 192-й и 184-й стрелковых дивизий. Контрудар, предпринятый силами 62-й армии, успеха не имел. Две танковые бригады (169-я и 166-я) 13-го танкового корпуса без какого-либо обеспечения вступили в сражение и неожиданным для врага ударом выбили его из совхоза имени 1 Мая. Однако этот частный успех стоил корпусу невосполнимых потерь и не смог изменить общего положения. Задержать продвижение противника не удалось. К исходу дня обе группировки врага прорвались к Дону в район Каменского. В окружении оказались части 184-й и 192-й стрелковых дивизий, 40-я танковая бригада и отдельный танковый батальон. Противник, выйдя на западный берег Дона, оказался в непосредственной близости к району сосредоточения 1-й танковой армии. Он обрушил на ее части артиллерийский и минометный огонь.

В тот же день, 24 июля, генерал К.С. Москаленко вместе с командиром 28-го танкового корпуса полковником Г.С. Родиным прибыл на командный пункт 62-й армии. Здесь он ознакомился с обстановкой и договорился о взаимодействии с командующим армией генералом В.Я. Колпакчи. Он подтвердил, что 14-й танковый корпус противника рвется к Калачу, и это создало угрозу окружения главных сил 62-й армии, захвата переправ через Дон вражескими войсками с целью прорыва на Сталинград. В то же время противник начал сжимать кольцо окружения в районе Верхнебузиновки, в котором, как отмечено выше, оказалась тогда часть сил 62-й армии. В такой обстановке генерал Колпакчи счел возможным участвовать в контрударе силами одной лишь 196-й стрелковой дивизии. Ей предстояло наступать между 13-м и 28-м танковыми корпусами, как бы разобщая их. Это, несомненно, ослабило силу контрудара 1-й танковой армии.

Вечером 24 июля на командный пункт 1-й танковой армии прибыли начальник Генерального штаба генерал-полковник А.М. Василевский, командующий Сталинградским фронтом генерал-лейтенант В.Н. Гордов и исполняющий обязанности начальника штаба фронта генерал-майор И.Н. Рухле. О том, какие вопросы и какие решения были приняты на совещании в штабе армии, подробно говорится в книге генерала армии С.П. Иванова «Штаб армейский, штаб фронтовой», которой мы и воспользуемся.

Начальник Генштаба в общих чертах охарактеризовал обстановку, складывавшуюся на южном фланге советско-германского фронта. Он сообщил, что противнику к настоящему моменту удалось отбросить советские войска за Дон на огромном протяжении от Воронежа до Клетской и от Суровикино до Ростова, и только в большой излучине Дона они сумели удержать плацдарм, что затрудняло врагу прорыв на Сталинград.

Генерал Василевский отметил:

– Опьяненный этими бесспорно немалыми успехами, Гитлер предположил, что Паулюс сравнительно легко захватит Сталинград. Однако ожесточенное сопротивление войск вашего фронта в большой излучине Дона начало, видимо, убеждать его в том, что эту задачу не решить одним ударом, и посему немецкое командование вплотную занялось усилением 6-й армии. Как доносит агентурная разведка, из оперативного построения соседней группы армий «Юг», наступающей на кавказском направлении, изъяты и вновь возвращаются в 6-ю армию дивизии 51-го армейского и 14-го танкового корпусов. Обещаны Паулюсу, возможно, и другие подкрепления. Имея почти абсолютное превосходство в авиации и весьма солидное – в танках, он, безусловно, приложит все свои немалые способности и опыт, чтобы выполнить приказ Гитлера об овладении Сталинградом в возможно короткий срок.

В это время на командный пункт 1-й танковой армии позвонил командующий 62-й армией генерал В.Я. Колпакчи. Он доложил начальнику Генштаба, что с выходом противника к Голубинскому и Скворину возникла реальная угроза окружения значительной части сил армии. Противник не предпринимает каких-либо мер по форсированию Дона, а пытается свернуть оборону войск 62-й армии по западному берегу реки. Генерал Василевский предложил присутствовавшим на КП высказать свои предложения по выводу войск 62-й армии из кризисной ситуации. Генерал Гордов заявил, что нужно отстранить генерала Колпакчи от должности. Однако начальник Генштаба не поддержал командующего фронтом. Генерал Москаленко предложил послать на самолете По-2 в район находящихся в полуокружении дивизий опытного и решительного военачальника с задачей в случае необходимости принять командование ими, создать оперативную группу, которая либо попытается пробиться к главным силам, либо займет круговую оборону.

Было решено направить в наметившийся котел начальника оперативного отдела штаба 62-й армии полковника К.А. Журавлева. После этого генерал Василевский сказал:

– Обстановка вынуждает нас принять архитрудное и ответственнейшее решение – безотлагательно нанести контрудар танковыми армиями, который мы планировали начать не ранее самых последних чисел июля. Причем 1-й танковой армии придется выступить немедля – завтра с утра. Ее контрудар вскоре же поддержат 4-я танковая, 21, 62 и 64-я армии. Штабу фронта предстоит спешно разработать план контрудара во фронтовом масштабе.

– Мы готовим такой план, – доложил генерал Гордов, – но его осуществление намечается, как вы заметили, на более поздний срок. Это фактически санкционировал во время переговоров со мной товарищ Сталин. Он дал мне ряд срочных указаний, но среди них не было требования о преждевременном введении в сражение не закончивших формирование танковых армий. Верховный Главнокомандующий сообщил лишь, что им утвержден представленный нами план формирования этих армий.

Генерал Москаленко, в свою очередь, напомнил о слабом составе 1-й танковой армии, имевшей фактически всего один танковый корпус, одну стрелковую дивизию, одну тяжелую танковую бригаду с минимальными средствами артиллерийского усиления.

Начальник Генштаба, выслушав командующих фронтом и 1-й танковой армией, приказал:

– Вот эти соединения завтра на рассвете вы и переправите через Дон, двинете их от совхоза «10 лет Октября» и села Ложки через Липологовский на Большенабатовский, Ближнюю Перекопку. Встретите слабого противника – ваше счастье. Разгромите его около Малонабатовского и Осиновского и будете преследовать врага в северном направлении до рубежа Новогригорьевская, Логовский, где оставите передовые отряды. Главные силы по выполнении задачи сосредоточите в районе Сиротинская, Ближняя Перекопка и севернее Верхнеголубой. Встретите сильного противника – будете биться до последнего танка на том рубеже, до которого сумеете его отбросить, но к переправе у Калача гитлеровцев не пустите. Вас поддержит сразу же, как только высвободится, 196-я дивизия. Она будет подчинена вам в оперативном отношении и нанесет удар на Скворин. Будет возвращен вам и нацелен на Евсеев, Верхнебузиновку, Клетскую и 13-й танковый корпус. Когда сможет выступить 4-я танковая армия – мы сейчас узнаем.

Генерал Василевский приказал соединить его с генералом В.Д. Крюченкиным, который ответил, что имеющийся у него единственный 22-й танковый корпус генерала А.А. Шамшина сможет переправиться через Дон и выйти в исходный район не ранее 27 июля.

Начальник Генштаба подчеркнул:

– Всю ответственность за последствия принятого решения я беру на себя и буду докладывать товарищу Сталину о причинах, по которым мы прибегаем к этой крайней, но совершенно необходимой сейчас мере. Взгляните на карту: вы ясно увидите, что целью двух группировок 6-й армии – северной и южной – наверняка является Калач. Враг вышел к Дону у Голубинского, но не предпринял попыток форсировать реку, хотя мог бы это сделать, а повернул на юг. К правому флангу 64-й армии тоже подходит немецкая группировка танков и пехоты, которая, видимо, также будет стремиться прорваться к Калачу. Ведь от него прямой кратчайший путь к центру Сталинграда, да еще при хороших коммуникациях.

В своих мемуарах маршал А.М. Василевский следующим образом прокомментировал это решение: «Вместе с командованием фронта мы тщательно проанализировали обстановку. Старались не упустить ни одной детали, беседовали, советовались с командирами и политработниками. Все были преисполнены решимости отстоять город на Волге. Изучение сложившейся на фронте обстановки показало, что единственная возможность ликвидировать угрозу окружения 62-й армии и захвата противником переправ через Дон в районе Калача и к северу от него заключалась в безотлагательном нанесении по врагу контрударов наличными силами 1-й и 4-й танковых армий. 4-я танковая армия смогла сделать это только через двое суток, но ждать ее не было возможности, иначе мы потеряли бы переправы и фашистские войска вышли бы в тыл 62-й и 64-й армиям. Поэтому пришлось пойти на немедленный удар 1-й танковой армии, а затем уж и 4-й»[24].

Генерал Москаленко, выполняя приказ начальника Генштаба, в полночь 24 июля приказал 28-му танковому корпусу утром 25 июля переправиться через Дон и наступать на север в направлении совхоз «10 лет Октября», хутор Ложки, Липологовский, Сухановский и далее на Большенабатовский, уничтожая во встречных боях двигающиеся к переправе у Калача танковые и мотомеханизированные части противника. 13-му танковому корпусу предписывалось наступать в направлении Евсеевский, Верхнебузиновка, Клетская. 131-я стрелковая дивизия должна была одним полком (482-й) поддержать наступление 28-го танкового корпуса, а остальными силами оборонять восточный берег Дона в районе Кустовского, Камышей, Калача, Ильевки. На западном берегу Дона у Березовского занял огневые позиции 1261-й зенитный артиллерийский полк. Остальные артиллерийские части, в том числе 1254-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк, еще находились на марше. В своей резерв командарм выделил 158-ю тяжелую танковую бригаду и батальон 131-й стрелковой дивизии, которым предстояло продвигаться за 28-м танковым корпусом. Командующий армией потребовал в течение ночи на 25 июля довести задачи до исполнителей, заправить танки горючим и обеспечить боеприпасами, вывести их в исходное положение для атаки.

После этого генерал Москаленко занялся организацией переправы войск 1-й танковой армии через Дон. Ее главным силам, находившимся на восточном берегу, предстояло переправляться через реку под непрерывным воздействием авиации врага, а на западном берегу с ходу вступить в бой. Первым начал переправу 482-й стрелковый полк 131-й стрелковой дивизии, а за ним 56, 55, 39-я танковые и 32-я мотострелковая бригады. Переправа 1-го батальона 482-го стрелкового полка прошла незамеченной для противника, что позволило ему занять позиции, обеспечивающие переправу других подразделений. Однако следовавший за ним 3-й батальон на западном берегу Дона в 2,5 км от переправы подвергся на марше нападению 15 танков противника и мотопехоты на семи машинах. На помощь батальону пришли передовые подразделения 56-й танковой бригады (30 танков Т-34) подполковника И.Т. Бабенко. 1-й танковый батальон бригады, переправившись на западный берег Дона, с ходу атаковал противника, остановил, а затем отбросил его от переправы. Под прикрытием танков 3-й стрелковый батальон, а за ним и 2-й заняли и оборудовали назначенный им рубеж у переправы и удерживали его, невзирая на вражеский огонь и бомбежки. Подразделения 1-го батальона 56-й танковой бригады, обойдя рощу справа, по низинке, ворвались в нее с тыла. Примерно в пять часов вечера 1-й танковый батальон 55-й танковой бригады (полковник П.П. Лебеденко) сосредоточился на западном берегу Дона.

В то время как войска 1-й танковой армии перешли в наступление, противник возобновил атаки, стремясь овладеть переправами. В результате завязалось встречное сражение в крайне невыгодных для 1-й танковой армии условиях, при превосходстве противника в силах и средствах и полном господстве его авиации в воздухе. Части 8-й воздушной армии, задействованные на других направлениях, не могли оказать поддержку войскам 1-й танковой армии. Несмотря на это, противник не сумел добиться успеха. В ходе упорных боев, продолжавшихся в течение всего дня, части 28-го танкового корпуса, потеряв 57 танков, отбросили неприятеля на 6–8 км от Калача.

Противник, лишившись 27 танков, вынужден был отказаться от наступления и перейти к жесткой обороне, используя для борьбы с танками даже средства ПВО. Командир 3-й моторизованной дивизии генерал-лейтенант Шлемер признавал: «Атаки русских были настолько сильны, что 3-я моторизованная дивизия должна была отступить на линию 146,0 – 169,8 – 174,9 – Дон»[25]. Не помогло и прибытие в район Липологовского частей 60-й моторизованной дивизии, также поступивших под командование генерала Шлемера. Бывший начальник штаба 52-го армейского корпуса генерал-майор Г. Дерр вспоминал: «25 июля 14-й танковый корпус, наступая через Клетскую и Сиротинскую, при приближении к Калачу в районе юго-западнее Каменской натолкнулся на крупные силы противника, сопротивление которых он не смог сломить, так как в связи с недостатком горючего некоторые его боевые части отстали»[26]. Далее Дерр отмечал, что бой в районе Калача отнял у советских войск много сил, но зато принес выигрыш во времени примерно в две недели. «Что тогда означали две недели для эвакуации промышленных предприятий из Сталинграда и для его обороны, говорить не приходится, – пишет Дерр. – Затем из двух недель стало три, так как лишь 21 августа 6-я армия смогла начать свое наступление через Дон ввиду того, что трудности со снабжением и доставкой горючего задерживали проведение маршей и перегруппировку войск, а также подготовку техники, в особенности же переброску артиллерии и перебазирование авиации»[27].

Противник, понимая, что контрудар войск Сталинградского фронта имел целью восстановить положение на правом фланге 62-й армии, активизировал 25 июля свои действия слева от нее, южнее Суровикино. Там оборонялись две стрелковые дивизии 64-й армии – 229-я и 214-я. Последняя только прибыла в указанный район. 229-я стрелковая дивизия едва успела сменить 196-ю стрелковую дивизию 62-й армии. Таким образом, сложилась выгодная для противника обстановка. Он, обладая значительным превосходством в силах и средствах, сумел оттеснить правофланговые дивизии 64-й армии. Форсировав р. Чир на участке разъезд Дмитриевка, Рычковский, две пехотные и танковая дивизии врага разорвали смежные фланги 62-й и 64-й армий и создали угрозу удара на Калач с юго-запада.

В сложившейся обстановке генерал Москаленко около семи часов вечера 25 июля подписал первый приказ по 1-й танковой армии[28]. Ее войскам предстояло при поддержке 8-й воздушной армии перейти в решительное наступление в общем направлении на Клетскую, уничтожить противника в районе Верхнеголубая, Верхнебузиновка, Скворин и к исходу 26 июля выйти на рубеж Сиротинская, Логовский, Клетская. 28-й корпус должен был наступать в направлении ферма № 2 совхоза «10 лет Октября», Большенабатовский, Ближняя Перекопка. Задача: уничтожить противника в районе Малонабатовский, Осиновский и преследовать его на север до рубежа Новогригорьевская, Логовский. Здесь приказывалось оставить передовые отряды, а главные силы сосредоточить в районе Сиротинская, Ближняя Перекопка, МТФ (молочно-товарная ферма. – Прим. авт.). 13-му танковому корпусу предписывалось наступать в общем направлении Евсеевский, Верхнебузиновка, Клетская с задачей уничтожить врага в районе Майоровский, Евсеевский, а затем преследовать противника до Дона, оставив подвижный отряд на рубеже Клетская, Евстратовский, Верхнебузиновка. 131-й стрелковой дивизии приказывалось прочно оборонять переправу через Дон на участке Голубинский, Калач. В резерве командующего 1-й танковой армией по-прежнему находились 158-я тяжелая танковая бригада и батальон 131-й стрелковой дивизии, усиленные двумя батареями 1254-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка. Из состава резерва для непосредственной обороны переправы у Калача выделялись танковая рота и две батареи.

Командир 28-го танкового корпуса полковник Г.С. Родин во исполнение приказа командующего 1-й танковой армией решил продолжать наступление двумя эшелонами: в первом – 55-я и 39-я танковые бригады, а во втором – понесшая потери 56-я танковая бригада и 32-я мотострелковая бригада. Начало наступления было назначено на 3 часа ночи, чтобы исключить воздействие вражеской авиации и ошеломить противника внезапностью.

Однако обстановка внесла свои коррективы. Когда примерно в десять часов вечера 25 июля те части 39-й танковой бригады, которые оставались еще на левом берегу Дона, начали переправу, вражеские бомбардировщики, повесив несколько светящих авиационных бомб, стали бомбить понтонный мост. Зенитные батареи армии открыли интенсивный огонь, но переправа все же затянулась, и предназначенные для наступления части не успели сосредоточиться в исходном районе. 32-я мотострелковая бригада, которая должна была переправиться ночью, осталась пока на восточном берегу.

Командир 28-го танкового корпуса, стремясь упредить противника, принял решение двинуть вначале в направлении Ложков одну 55-ю танковую бригаду (36 танков). Однако противник сумел в течение ночи подготовиться к отражению наступления 1-й танковой армии. Он занял выгодные рубежи, зарыл в землю танки, подтянул противотанковую артиллерию и 88-мм зенитные пушки. Сковав врага и не допустив перехода его в контратаку, 55-я танковая бригада преодолела 1,5–2 км и была остановлена, потеряв около 10 танков.

В три часа дня 26 июля 28-й танковый корпус предпринял новую атаку, которая также была отражена противником. В семь часов вечера был нанесен третий удар. Решающую роль в нем должна была сыграть 55-я танковая бригада, которой предстояло овладеть восточными окраинами села Ложки и совхоза «10 лет Октября». Командиру бригады П.П. Лебеденко было приказано лично возглавить обходный маневр по берегу Дона. Левее наносили удар части 56-й танковой бригады. Задача зайти с тыла и занять западную окраину совхоза «10 лет Октября», в стыке между двумя танковыми бригадами, возлагалась на 32-ю мотострелковую бригаду.

В связи с тем, что пехота опаздывала с подходом, командир 55-й танковой бригады принял решение начать марш, не дожидаясь ее. Танки двинулись сначала вдоль фронта, в некотором отдалении от переднего края, потом стали постепенно сворачивать к северу. Противник обнаружил танковую колонну лишь после того, как она прошла около 4 км. Однако беспорядочный артиллерийский обстрел не причинил особого вреда бригаде, которая ворвалась в расположение врага, вынудив его начать отход. Подразделения 55-й танковой бригады обошли с востока село Ложки и совхоз «10 лет Октября», а затем захватили высоту 174,9, господствовавшую в этом районе. К этому времени противник успел за северными скатами высоты основательно закрепиться и выдвинуть артиллерию. Это вынудило командира 55-й танковой бригады принять решение о переходе к обороне, используя для этой цели батальон 131-й стрелковой дивизии и мотострелковый батальон.

Подводя итоги боевых действий 28-го танкового корпуса за 26 июля, генерал армии С.П. Иванов отмечал: «Мы вынуждены были констатировать, что удары соединения Родина не полностью достигли цели. Главное, как это понимал и Родин, враг сохранил свободу передвижения из села Ложки в свой тыл и продолжал укреплять рубеж Липологовский, Липолебедевский. Мы предполагали, что помощь соседей отвлечет часть гитлеровцев и мы не только возьмем Ложки, но и прорвемся через гряду высот на названном рубеже»[29].

На левом фланге 1-й танковой армии наступал 13-й танковый корпус, который силами двух танковых бригад (166-я и 169-я) нанес удар из района Добринки в северном направлении. Третья бригада (163-я) находилась в резерве 62-й армии в районе населенного пункта Остров, расположенного к юго-востоку от Добринки. Овладев населенным пунктом Евсеевский, командир 13-го танкового корпуса направил сначала 166-ю танковую бригаду, а на следующий день и 169-ю в район Манойлина. Между тем приказ командующего 1-й танковой армией требовал, чтобы 13-й танковый корпус наступал на Верхнебузиновку и далее на Клетскую. Несколько продвинулась вперед и 196-я стрелковая дивизия 62-й армии, взаимодействовавшая с войсками 1-й танковой армии. От 21-й армии для участия в контрударе был выделен только один стрелковый полк вместо трех-четырех дивизий. Естественно, что сил одного полка было недостаточно для того, чтобы оказать существенное влияние на ход боевых действий.

Вечером 26 июля на наблюдательный пункт 1-й танковой армии, расположенный на западном берегу Дона, вновь прибыл генерал-полковник А.М. Василевский. Ознакомившись с результатами первых наступательных боев, он уточнил последующую задачу. 27 июля намечалось нанести удары силами 1-й и 4-й танковых армий, соответственно, в северном и западном направлениях на Верхнебузиновку и далее на Клетскую и Перелазовский, чтобы разгромить вражескую группировку, прорвавшуюся на правом фланге 62-й армии[30]. На 131-ю стрелковую дивизию и 158-ю тяжелую танковую бригаду была возложена задача по очищению от противника высот на западном берегу Дона.

Противник, воспользовавшись тем, что 1-я танковая армия в течение первых дней наступления сражалась, по существу, одна, сосредоточил против нее большую часть своей артиллерии, мотопехоты, танков и авиации. В этой обстановке генерал Москаленко возлагал большие надежды на переход 27 июля в наступление 4-й танковой армии. Однако к четырем часам дня 27 июля из ее состава на западный берег Дона переправились только 17 танков одной из бригад 22-го танкового корпуса. В связи с этим, а также с тем, что 13-й танковый корпус по-прежнему вел бои в районе Манойлина, удар в направлении Верхнебузиновки 1-я танковая армия наносила лишь силами одного, 28-го танкового корпуса. Кроме того, по приказу командующего армией 131-я стрелковая дивизия наступала на север вдоль правого берега Дона.

Наступление 28-го танкового корпуса началось утром 27 июля при слабой артиллерийской и авиационной поддержке. В результате темпы продвижения были невысокими. В течение дня корпусу удалось отбросить на север части прикрытия противника и выйти на рубеж населенных пунктов Липолебедевский, Липологовский. Части 131-й стрелковой дивизии овладели окраиной Голубинского. Однако, не имея перевеса ни в живой силе, ни в технике и огневой мощи, 28-й танковый корпус не смог прорвать оборону главных сил врага, а только продвинулся на 6–7 км.

Невыполнение задачи командиром 13-го танкового корпуса привело к тому, что в целом контрудар наносился по расходящимся направлениям, вопреки замыслу операции, предусматривавшей разгром всей вражеской группировки, прорвавшейся на правом фланге 62-й армии. Положение было исправлено после принятия мер командованием фронта и 1-й танковой армии. В район Манойлина прибыл заместитель командующего 1-й танковой армией генерал-майор танковых войск Е.Г. Пушкин, который и стал с 28 июля руководить действиями 13-го танкового корпуса. В состав последнего была возвращена 163-я танковая бригада, а две другие, сражавшиеся под Манойлином фронтом на северо-запад и запад, выведены из боя. Проведя разведку, части корпуса на рассвете 28 июля атаковали противника в районе Майоровского и установили тесную связь со 184-й, 192-й стрелковыми дивизиями и 40-й танковой бригадой.

Тем временем противник спешно принимал меры для того, чтобы остановить наступление правофланговых частей 1-й танковой армии. С этой целью он ввел в сражение 376-ю пехотную дивизию 8-го армейского корпуса. В связи с тем, что в результате контрудара 1-й танковой армии противнику не удалось с ходу прорваться на Сталинград через Калач, он решил осуществить свой замысел в том же направлении, но с юго-запада, из района Нижнечирской. Ценою тяжелых потерь противник захватил 27 июля Нижнечирскую, Новомаксимовский и Ближнеосиновский и создал угрозу удара на Сталинград с юго-запада.

К этому времени значительно ухудшилась обстановка и на других участках советско-германского фронта. На северо-западе после тяжелых боев в мае – июне была окружена и потерпела поражение Волховская группа войск Ленинградского фронта. Войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов под ударами группы армий «Юг» и образованных на ее базе групп армий «Б» и «А» отступили на 150–400 км, оставили Донбасс и правый берег Дона. В сложившейся обстановке нарком обороны И.В. Сталин 28 июля подписал приказ № 227, который требовал «безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда»[31]. Этим приказом предписывалось сформировать заградительные отряды и штрафные роты и батальоны[32].

31 июля командующему Сталинградским фронтом генералу В.Н. Гордову была направлена директива № 170542 Ставки ВГК, подписанная И.В. Сталиным и генералом А.В. Василевским. Директива требовала немедленно донести Ставке, какие меры в соответствии с приказом № 227 предприняты военными советами фронта и армий по отношению к виновникам отхода, паникерам и трусам.

«В двухдневный срок сформировать за счет лучшего состава прибывших во фронт дальневосточных дивизий заградительные отряды до 200 человек в каждом, – указывалось в этом документе, – которые поставить в непосредственном тылу, и прежде всего за дивизиями 62-й и 64-й армий. Заградительные отряды подчинить военным советам армий через их особые отделы. Во главе заградительных отрядов поставить наиболее опытных в боевом отношении особистов»[33].

Генерал Гордов, выполняя указание Сталина и генерала Василевского, подписал 1 августа приказ № 00162/оп, в котором говорилось:

«…5. Командующим 21, 55, 57, 62, 63, 65-й армиями в двухдневный срок сформировать по пять заградительных отрядов, а командующим 1-й и 4-й танковыми армиями – по три заградительных отряда численностью по 200 человек каждый. Заградительные отряды подчинить Военсоветам армий через их Особые отделы. Во главе заградительных отрядов поставить наиболее опытных в боевом отношении особистов. Заградительные отряды укомплектовать лучшими отборными бойцами и командирами из дальневосточных дивизий. Обеспечить заградотряды автотранспортом.

6. В двухдневный срок восстановить в каждой стрелковой дивизии заградительные батальоны, сформированные по директиве Ставки Верховного Главного Командования № 01919. Заградительные батальоны дивизий укомплектовать лучшими достойными бойцами и командирами. Об исполнении донести к 4 августа 1942 г.»[34].

К середине октября 1942 г. на Сталинградском фронте было сформировано 16 заградительных отрядов, подчиненных Особым отделам НКВД армий. С 1 августа по 15 октября заградительными отрядами были задержаны 15 649 человек, арестованы 244 человека, расстреляны 278 человек, направлены в штрафные роты 218 человек, в штрафные батальоны – 42, возвращены в свои части и на пересыльные пункты – 14 833 человека[35].

В день подписания приказа № 227 Ставка ВГК приказала командующему Сталинградским фронтом переключить главные усилия на юго-западное направление, становившееся наиболее угрожающим. В директиве № 170535, направленной около пяти часов вечера 28 июля генералу Гордову, отмечалось:

«В связи с отходом 214 сд 64-й армии южнее устья р. Чир за Дон и выходом здесь противника на западный берег Дона направление Нижнечирская, Сталинград в данный момент является для фронта наиболее опасным, а следовательно, и основным. Опасность эта состоит в том, что противник, переправившись через р. Дон, может обойти Сталинград с юга и выйти в тыл Сталинградскому фронту»[36].

С учетом этого войскам фронта было приказано, продолжая действия по полному уничтожению противника в районе Верхнебузиновки, не позднее 30 июля активными действиями частей 64-й армии с использованием подошедших в район Калача и южнее 204-й и 321-й стрелковых дивизий и 23-го танкового корпуса разгромить противника, вышедшего южнее Нижнечирской на западный берег р. Дон, и полностью восстановить здесь оборону по Сталинградскому рубежу, отбросив в дальнейшем врага на запад за р. Цимла.

К моменту получения этой директивы командующий Сталинградским фронтом уже принял ряд мер, в основном совпадавших с указанием Ставки ВГК. Главная роль в их осуществлении, однако, была отведена не 64-й армии, как предлагалось в вышеприведенной директиве, а 1-й танковой армии. Генерал Гордов приказал немедленно повернуть часть ее сил на юго-запад и разгромить группировку врага, которая оттуда угрожала выходом на кратчайшее направление к Сталинграду. Для усиления армии в ее состав из 4-й танковой армии передавались 23-й танковый корпус (99-я и 189-я танковые и 9-я мотострелковая бригады; всего 75 танков и 254 активных штыка), 204-я стрелковая дивизия, 397-й и 398-й легкие артиллерийские полки. Однако эти соединения и части находились либо на подходе к Калачу, либо еще дальше. Поэтому до их прибытия в район Суровикино командующий 1-й танковой армией направил туда 163-ю танковую бригаду полковника Н.И. Бернякова, которой предстояло совместно с 229-й стрелковой дивизией 64-й армии задержать противника. После того как 23-й танковый корпус и 204-я стрелковая дивизия прибыли, они также были направлены в намеченный район и введены в сражение на стыке 62-й и 64-й армий.

Таким образом, 1-я танковая армия действовала на двух противоположных направлениях – северном и юго-западном, причем последнее было основным. Оно поглощало все подкрепления, прибывавшие в армию, и, кроме того, отвлекало часть сил от главного направления. В результате не произошло наращивания ее усилий в северном направлении.

С 28 июля в 1-ю танковую армию начали прибывать гвардейские минометные полки (4, 5, 47, 51 и 83-й). Три полка были приданы 23-му и 28-му танковым корпусам, один – 131-й стрелковой дивизии и один оставлен в резерве армии. Кроме того, армия получила 88 танков, в том числе 61 боевую машину из числа отремонтированных на Сталинградском тракторном заводе. Своими силами танкисты возвратили в строй 55 танков, из них 25 Т-34. Для пополнения 56-й танковой бригады, понесшей наибольшие потери, было выделено 49 машин (из них 28 Т-34). 23-й танковый корпус получил 10 боевых машин, в его состав также вошла 20-я мотострелковая бригада.

В четыре часа утра 28 июля в сражение вступила 4-я танковая армия. Она нанесла удар из района Трехостровской и двинулась к Верхнебузиновке с востока. Одновременно в наступление перешел 13-й танковый корпус, который встретил упорное сопротивление врага. Он к этому времени успел закопать в землю 20 тяжелых танков и замаскировать несколько батарей противотанковой артиллерии на западных скатах высот, тянувшихся в 4 км северо-западнее Осиновского. Когда между частями 13-го и 22-го танковых корпусов осталось не более 10 км, встал вопрос о согласовании их дальнейших усилий. Начальник штаба 4-й танковой армии полковник И.И. Шитов-Изотов сообщил в штаб 1-й танковой армии, что 22-й танковый корпус уже получил задачу наступать на Верхнебузиновку по кратчайшему маршруту – через хутор Осиновский и совхоз «Заготскот».

Командир 13-го танкового корпуса полковник Танасчишин, полагая, что с тыла по противнику вскоре ударят части 22-го танкового корпуса генерала А.А. Шамшина, в течение десяти часов, маневрируя, стремился сковать здесь врага, непрерывно бросавшего в контратаки мотопехоту с танками при поддержке авиации. Убедившись, что 22-й танковый корпус не успевает, командующий 1-й танковой армией решил изменить направление удара 13-го танкового корпуса: наступать не на Осиновский, совхоз «Заготскот», а на Оськинский, находившийся несколько севернее, но тоже на пути к соединению с войсками 4-й танковой армии.

Полковник Т.И. Танасчишин, получив новую задачу, оставил небольшое прикрытие на прежнем направлении, а основными силами с шести часов утра 30 июля перешел в наступление на Оськинский. Одновременно он сообщил в штаб 1-й танковой армии: «Прошу предупредить о движении наших войск командование 22-го танкового корпуса. Мы крайне нуждаемся в боеприпасах и горючем. Доставка автоколонной горючего и боеприпасов не увенчалась успехом, ибо противник отрезал все переходы к району 13-го корпуса с тыла. Прошу обеспечить связь авиацией через 22-й танковый корпус и подбросить горючее и боеприпасы»[37].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.