Танковая армия. Первый успех

Танковая армия. Первый успех

День артиллерии. 19 ноября в 8.50 утра после 1 часа 20 минут артиллерийской подготовки атаки войска Юго-Западного и Донского фронтов перешли в наступление. Действия артиллерии затруднялись из-за сильного снегопада и утреннего тумана. Непосредственная авиационная подготовка атаки в полосе наступления ударных группировок фронтов ввиду плохой погоды не была осуществлена. Плохая погода также не позволила развернуть активные действия воздушных армий днем 19 ноября. Однако если для операции «Марс» плохие погодные условия стали во многом роковыми, то для [304] «Урана» они не сыграли существенной роли. В последующем немало операций Красной армии начиналось в плохую погоду.

После восьмидесятиминутной артиллерийской подготовки в 8.50 части 5-й танковой армии перешли в наступление по всему фронту. На переднем крае обороны дивизии первого эшелона, наступавшие на главном направлении, встретили слабое сопротивление. По мере продвижения в глубину сопротивление противника возрастало и продвижение пехоты замедлялось. Атака правофланговой 14-й гвардейской дивизии против 9-й румынской пехотной дивизии вообще успеха не имела.

Однако атака пехоты была лишь прелюдией атаки крупных танковых сил. В 13.00 танковые корпуса вышли на линию наступающей пехоты. 1-й танковый корпус получил для действия полосу около 8–9 км по фронту, а 26-й танковый корпус — 12–14 км. Общая ширина полосы действий танковых корпусов, таким образом, была около 20–22 км. Корпуса шли плечом к плечу. Непосредственно в прорыв они входили каждый на участках 5–6 км, имея примкнутыми свои внутренние фланги и в стороны внешних флангов свободные полосы по 5–6 км. К моменту ввода в бой танковых корпусов оборона противника еще не была полностью прорвана, и танковые корпуса, преодолев с ходу последние очаги сопротивления, начали быстро продвигаться на юг.

Наиболее мощным и стремительным был удар 26-го танкового корпуса, который, разгромив в полосе движения части 5 и 14-й пехотных дивизий противника, к рассвету 20 ноября овладел Новоцарицынским, Перелазовским, где разгромил штаб V армейского корпуса румын и захватил большие трофеи. Танки, подойдя к Перелазовскому, с ходу открыли огонь, а мотопехота быстрым броском на машинах подошла на дистанцию [305] ружейно-пулеметного огня и охватила Перелазовский с флангов и тыла. Удар корпуса был настолько сокрушительным, что ошеломленный противник, оказав очень слабое сопротивление, бросил оружие и группами начал сдаваться в плен. Только 19-я танковая бригада, двигавшаяся на левом фланге корпуса, была задержана противником и сумела присоединиться к корпусу в Перелазовском только утром 21 ноября.

В то время как 26-й танковый корпус быстро продвигался вперед, 1-й танковый корпус встретил у Песчаного (Усть-Медведицкий) сильное сопротивление, не смог преодолеть его с ходу. Его противником была 22-я танковая дивизия противника, подходившая из глубины. Надо сказать, советская разведка не сумела своевременно выявить наличие 22-й танковой дивизии противника, поэтому столкновение с ее частями в районе Песчаного было до некоторой степени неожиданностью.

Если бы все шло по плану, дивизия могла и не оказаться на пути советского танкового корпуса. Поначалу даже не было никаких предпосылок для выдвижения резерва группы армий к плацдарму у Серафимовича. В 9.00 утра 19 ноября командир XXXXVIII корпуса Гейм позвонил в группу армий «Б» и потребовал немедленно ввести его танковый корпус в северо-восточном направлении в сторону Клетской. Свое решение Гейм мотивировал тем, что со стороны Клетской возникла реальная опасность для тыла 6-й армии. Начальник штаба группы армий фон Зондерштерн согласился с командиром корпуса. В 9.30 корпус начал марш к Клетской, на направление вспомогательного удара Юго-Западного фронта. Однако в 10.45 корпус Гейма получает новый приказ, на этот раз от командования сухопутных войск: «Наступление должно осуществляться не на северо-восток, [307] а на северо-запад». Т.е. XXXXVIII корпус перенацеливался на плацдарм у Серафимовича. Остроты ощущений солдатам и офицерам корпуса добавляло то, что все эти маневры осуществлялись в метель на обледенелых дорогах. Надо сказать, что верховное командование приняло правильное решение и направило свой самый сильный резерв на направление главного удара советских войск.

Второй день наступления 5-й танковой армии ознаменовался столкновением с частями мятущегося между плацдармами XXXXVIII танкового корпуса. С рассветом 20 ноября части 5-й танковой армии возобновили наступление с задачей развить успех первого дня и совместно с частями 21-й армии уничтожить 3-ю румынскую армию.

1-й танковый, 8-й кавалерийский корпуса и 8-й мотоциклетный полк весь день вели бой за Песчаный и к вечеру овладели им. Остатки 22-й танковой дивизии начали медленно откатываться к югу. Ее было решено просто обойти. Вечером 20 ноября 1-й танковый корпус изменил направление движения и стал поворачивать на юго-восток, на Б. Донщинку. В связи с отсутствием дорог на новом направлении корпус В. В. Буткова двигался по одному маршруту.

Естественным образом произошло разделение ролей. Если корпус Буткова сражался с немецкой танковой дивизией, то корпус Родина весь день производил очистку района Перелазовского от противника и вел бой с частями 1-й танковой дивизии румын. К тому моменту у румынских частей был еще шанс выйти из-под удара 21-й армии на юг. Контратаки 1-й румынской танковой дивизии не давали возможности 124-й стрелковой дивизии соединиться с частями 21-й армии и окружить войска Думитриеску. Поскольку штабы румынских корпусов [308] были разгромлены, командование принял генерал Ласкар, командир 6-й пехотной дивизии, кавалер Рыцарского креста за Севастополь.

С самого начала две дивизии корпуса Гейма действовали без оперативной связи друг с другом. Радиостанция в 1-й танковой дивизии румын была разбита, два соединения оказались разъединены вследствие прорыва 26-го танкового корпуса к Перелазовскому. Вместо флангового удара 22-я танковая дивизия вступала в бой в колоннах и по частям. Позднее из командующего XXXXVIII танкового корпуса попытались сделать козла отпущения. В декабре 1942 г. Гитлер уволил Гейма из рядов вооруженных сил приказом, в котором, в частности, говорилось:

«Вместо того чтобы, используя все средства и невзирая ни на что, пробиваться к румынской танковой дивизии, 22-я танковая дивизия действовала медленно и неуверенно. Именно вследствие этой полной несостоятельности 48-го танкового корпуса могла возникнуть ситуация, которая привела к двустороннему обхвату 3-й румынской армии и тем самым к катастрофе, чудовищные размеры и ужасные последствия которой еще и сейчас не поддаются определению. Ввиду последствий этой катастрофы, гибели многих частей, потери большого количества вооружения, последовавшей после окружения 6-й армии, нельзя охарактеризовать просто как грубую халатность поведение, которое когда-либо ставилось в вину какому-либо командиру в ходе данной войны»{147}.

Фердинанд Гейм был арестован и отправлен в тюрьму Моабит. Он находился в заключении до апреля 1943 г., затем последовал госпиталь и отставка. Однако в 1944 г. [309] его вернули в армию, и 5 августа того же года он получил должность коменданта «крепости Булонь». Уже 23 сентября он попал в плен к союзникам и был освобожден после войны. Умер Гейм в 1977 г.

Вейхс и Паулюс принимают контрмеры. Поначалу 6-я армия не почувствовала грозящей опасности. В 18.00 19 ноября командование армии сообщило, что на 20 ноября оно намечает в Сталинграде продолжать действия разведывательных подразделений.

Однако приказ командующего группой армий «Б», отданный в 22.00, не оставлял никаких сомнений относительно грозящей опасности:

«Обстановка, складывающаяся на фронте 3-й румынской армии, вынуждает принять радикальные меры с целью быстрейшего высвобождения сил для прикрытия фланга 6-й армии и обеспечения безопасности ее снабжения по железной дороге на участке Лихая (южнее Каменск-Шахтинский), Чир. В связи с этим приказываю:

1. Немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде, за исключением действий разведывательных подразделений, сведения которых необходимы для организации обороны.

2. 6-й армии немедленно выделить из своего состава два моторизованных соединения (14-ю и 24-ю танковые дивизии), одну пехотную дивизию и по возможности одно управление (XIV танковый корпус) и, кроме того, как можно больше противотанковых средств и сосредоточить эту группировку поэшелонно за своим левым флангом с целью нанесения удара в северо-западном или западном направлении.

Подпись: барон фон Вейхс»{148}. [310]

Опомнившись от первого шока, командование 6-й армии развернуло кипучую деятельность по сохранению войск и созданию исходных позиций для прорыва из надвигающегося «котла». В 14.45 20 ноября Паулюс отдает приказ на формирование линии обороны фронтом на запад. Ключевыми моментами этого приказа были следующее решения:

«2. Армия <6-я> прекращает свои атаки в Сталинграде и удерживает свои прежние позиции. Она перебрасывает силы в тыл своего западного крыла, чтобы сперва образовать там линию обороны. Позднее предусматривается наступление с этой линии в направлении на запад.

3. Командование LI армейского корпуса вечером 20.11. принимает участок, до того занятый XIV танковым корпусом. Этот (по-видимому, речь о LI А. К. — Прим. перев.) корпус удерживает позиции на своем новом участке.

Командование VIII и XI армейских корпусов удерживают свои прежние позиции. Они подготавливают отвод резервов согласно отдельным приказам.

XI армейский корпус образует на рубеже Логовский — высоты севернее Цымлов линию обороны, которая по мере прибытия новых сил должна быть продлена далее на юг. Особое внимание уделить противотанковой обороне.

4. XIV танковый корпус принимает на себя, после прибытия в Суханове, оборону западного фланга армии, примыкая к XI армейскому корпусу, и охрану <железной> дороги от Поршин (включительно) до Чир.

Ему будут подчинены:

24-я танковая дивизия: в процессе переброски через Калач в район Еруслановский — Скворин; [311]

16-я танковая дивизия: должна быть переброшена по приказу командования корпуса;

295-й и 389-й противотанковые дивизионы: в процессе переброски через Калач;

244-й дивизион штурмовых орудий: в процессе переброски через Песковатка;

Корюк <командир тылового района армии>: с подчиненными <ему> резервными частями в Добринская;

129-е артиллерийское командование;

Боевая группа зенитной артиллерии Зелль (легкие зенитки), в настоящий момент в Чир;

Командование частей реактивных минометов: в Суровикино, с заданием по охране <жел.> дороги Роршин — Чир, к которому будут переброшены и ему подчинены 354-й гренадерский полк 403-й охранной дивизии, перебрасывается маршем через Морозовская на Обливская, и 7, 10 бронепоезда, перебрасываются на Морозовская.

О разделительной линии от XI армейского корпуса и предполагаемом подчинении частей 14-й танковой дивизии последует <отдельный> приказ».

Нельзя не отдать должное хладнокровию командования 6-й армии. Решения принимались быстро, но вполне осмысленно. Палочка-выручалочка 6-й армии — XIV танковый корпус снимался с фронта к северу от Сталинграда и выдвигался на запад. В одном из первых с начала «Урана» приказе Паулюса четко просматривается стремление к прорыву из формирующегося «котла» — «предусматривается наступление с этой линии в направлении на запад». Но что самое интересное, назначенные позиции находились совсем не там, где в итоге стабилизировалась линия фронта на западном фасе «котла». Стремление с самого начала опереться на старую советскую линию обороны в приказе отсутствует. [312] Фронт планировалось формировать к западу от Дона. Перечисленные в приказе населенные пункты Суханов, Скворин, Еруслановский находятся на западном берегу Дона к северо-востоку от Калача. Сам Калач становился важным перевалочным пунктом для выдвигавшихся на новый фронт соединений. Паулюс, очевидно, стремился сохранить задонскую часть армии максимальных размеров как наиболее подходящий плацдарм для прорыва на запад.

Однако быстрое развитие событий на подступах к Калачу не позволило 6-й армии сформировать сильный плацдарм на западном берегу Дона. XXXXVIII танковый корпус, ввязавшийся во встречный бой с корпусами 5-й танковой армии, не мог построить устойчивой обороны. Наступающие советские войска не без труда, но довольно быстро нащупывали просветы в построении противника. [313]

В ночь с 20 на 21 ноября 1-й танковый корпус совершал марш и к утру головными частями достиг Б. Донщинки, где встретил сильное сопротивление 22-й танковой дивизии и остатков разбитых румынских дивизий. Не вступая в бой, корпус свернул дальше на восток, в направлении на Перелазовский и Липовский. К исходу дня часть корпуса сосредоточилась в районе Липовского, где и производила дозаправку. Сковывание 22-й танковой дивизии было поручено 8-му кавалерийскому корпусу. 26-й танковый корпус, присоединив подошедшую 19-ю танковую бригаду, в 13.00 начал стремительное продвижение на Калач.

3-я румынская армия в «котле». На третий день наступления, 21 ноября, соединением войск 5-й танковой и 21-й армий было завершено окружение главных сил 3-й румынской армии. Общее руководство окруженными войсками легло на плечи генерала Ласкара. Командующий 3-й румынской армией запросил Антонеску о дальнейших действиях (имея в виду получить разрешение на прорыв для группы Ласкара), но получил ответ подчиняться приказам группы армий «Б».

Первое предложение о сдаче, последовавшее от советского командования в 2.30 22 ноября, румынами было отвергнуто. Поначалу они попытались действовать как немцы. В расположении окруженных войск приземлились пять румынских Ю-52 и доставили окруженным боеприпасы, продовольствие и вывезли 60 раненых. Впрочем, возможности румынских ВВС были более чем скромными. Обеспечить настоящий воздушный мост они не могли. У окруженных румын оставалось не более 40 выстрелов на орудие, многие солдаты не ели по три дня.

Командиры окруженных румынских соединений генералы Ласкар, Мазарини и Сион на совещании в Головском приняли решение прорываться в 22.00 22 ноября. [314]

Но в планы прорыва вскоре вмешались наступающие советские стрелковые части. Советская пехота атаковала Головский с запада, генерал Ласкар был захвачен в плен. Потеря штаба 6-й пехотной дивизии привела к тому, что радиосвязь окруженных частей с командованием была потеряна. Последние очаги сопротивления в расположении окруженных румынских войск были уничтожены к 25 ноября. Советскими войсками было захвачено в плен 27 тыс. человек.

Переправа у Калача захвачена. Пока стрелковые соединения добивали 3-ю румынскую армию, наступающие советские подвижные соединения почувствовали вкус «молниеносной войны». Показательный эпизод произошел в 26-м танковом корпусе при захвате переправы через р. Дон. Овладев в ночь на 22 ноября районом Остров, командир корпуса решил, воспользовавшись ночной темнотой, внезапно захватить переправу через р. Дон. Для решения этой задачи был собран передовой отряд под командованием командира 14-й мотострелковой бригады подполковника Филиппова в составе: двух рот мотострелковой бригады, 5 танков 157-й танковой бригады и бронемашины от 15-го разведывательного батальона.

Передовой отряд, пройдя в глубь расположения противника на машинах с включенными фарами, направился к переправе. Колонна была принята немцами за свою и беспрепятственно подошла к переправе. Перебив охрану переправы, отряд захватил ее и организовал оборону. Дёрр приводит объяснение легкости захвата переправы: «Другая танковая часть русских подошла к мосту и с ходу захватила его без боя, так как охрана моста приняла ее за немецкую учебную часть, оснащенную трофейными русскими танками, которая часто пользовалась [315] этим мостом»{149}. В целом эпизод был достаточно характерным для маневренных операций. Сплошь и рядом быстрый прорыв заставал охрану мостов врасплох, и они попадали неповрежденными в руки наступающего.

Быстро продвигающийся передовой отряд всегда подвергается определенному риску. Главные силы 26-го танкового корпуса в этот период вели бой в районе совхоза «Победа Октября», где противник вел сдерживающие действия. Передовой отряд пытался с ходу овладеть г. Калач, но, встретив упорное сопротивление, перешел к обороне переправы и вел бой в окружении до подхода главных сил. Таким образом, благодаря удачно примененной хитрости и стремительности действий была захвачена и сохранена переправа через р. Дон, что значительно облегчило дальнейшие действия по овладению Калачом. Это была огромная удача. Успешность наступления по сходящимся направлениям Юго-Западного и Сталинградского фронтов во многом зависела от успешного форсирования разделявшего фронты Дона.

Маргабал «малого котла». В знаменитом сражении на окружение у Канн 216 г. до н.э. правым и левым флангами войск Ганнибала командовали военачальники Маргабал и Гасдрубал соответственно. 3-му кавалерийскому корпусу, который предлагал использовать А. И. Еременко для броска к Калачу в своем послании в Ставку от 6 октября, все же довелось участвовать в операции «Уран». Разумеется, задача ему была поставлена куда более реалистичная, чем предлагал командующий Сталинградским фронтом. Кавалеристов предполагалось использовать в наступлении с плацдарма у Клетской совместно с 4-м танковым корпусом А. Г. Кравченко. Они должны были выполнить ту же задачу, что и войска [316] карфагенского военачальника Маргабала, — стать правым флангом «канн» для задонской группировки армии Паулюса.

После почти месяца боев у семафора 4-й танковый корпус был выведен в резерв и восстанавливал силы. К началу контрнаступления под Сталинградом корпус генерала Кравченко уже был в хорошей форме (см. табл. 21).

Таблица 21. Наличие боеготовых танков в 4-м танковом корпусе перед началом операции «Уран»

ЦАМО РФ, ф. 3403, оп. 1, д. 7, л. 39.

Советское командование разумно решило, что расходовать на образование окружения 3-й румынской армии подвижные соединения незачем. Поэтому 4-му танковому и 3-му гв. кавалерийскому корпусу досталась задача северной «клешни» окружения задонской группировки 6-й армии. Было принято стандартное построение «нитка за иголкой» — впереди танковый корпус, за ним кавалерийский корпус.

Брешь в обороне румынских войск для двух корпусов пробивали 293 и 176-я стрелковые дивизии. В 7.00 утра 19 ноября гул артиллерии возвестил о начале наступления 21-й армии. После 50-минутной артподготовки в атаку поднялась пехота. Однако полностью прорвать оборону противника стрелковые части не смогли. В 12.00 первого дня операции 4-й танковый корпус был [317] введен для завершения взлома обороны румынских войск. Без особых усилий преодолев остатки обороны противника, корпус вошел в прорыв в полосе 8 км и двумя колоннами устремился на юго-восток, к Дону. Потерями первого дня наступления стали 5 KB, 19 Т-34 и 3 Т-70. Скорее всего, они пали жертвой боевой группы Симонса, выдвигавшейся к Клетской. К вечеру танкисты Кравченко вышли в район Манойлин, Майоровский, покрыв половину пути от Клетской до Дона. Полностью выполнив задачу дня, танковый корпус 20 ноября приводил себя в порядок, пополнялся боеприпасами и заправлялся горючим. Вслед за 4-м танковым корпусом вошел в прорыв 3-й гв. кавалерийский корпус. Конников Плиева несколько задержало то, что проделанные стрелковыми частями проходы в минных полях не были обозначены и потребовалось проводить их прощупывание силами своих саперов.

В 7.00 21 ноября 4-й танковый корпус продолжил наступление. В этот день на западном берегу Дона появились первые отряды подвижных соединений из числа высланных Паулюсом 20 ноября (см. выше). Однако они не смогли оказать серьезного сопротивления, и к 15.00 корпус А. Г. Кравченко вышел к Дону с запада. Потери за день составили 3 KB, 3 Т-34 и 10 Т-70. Трофеями дня стали 550 автомашин, аэродром с 25 самолетами, несколько складов, в том числе немецкий склад трофейного вооружения, на котором обнаружилось 150 станковых пулеметов «Максим».

Поскольку 3-й гв. кавкорпус в ходе своего продвижения также стал сталкиваться с отрядами противника, имеющими в своем составе танки, конникам Плиева были выделены рота Т-70 и взвод Т-34, сопровождавшие их до р. Дон. Кавалеристы вышли к Дону 22 ноября, на сутки позже танкистов. Однако подтягивание достаточно многочисленного кавалерийского корпуса существенно [318] усилило группировку советских войск на западном берегу Дона.

Успех с переправой у Калача — это самый известный, но не единственный случай захвата переправ с ходу советскими танкистами в ходе ноябрьского контрнаступления под Сталинградом. Танкисты Кравченко отличились вечером 22 ноября, когда передовой отряд для захвата переправы успешно выполнил свою задачу и овладел переправой у Рубежинского, к северу от Калача. Выбранная Паулюсом стратегия удержания плацдарма на западном берегу Дона высылкой отрядов из состава подвижных соединений работала против него. Переправы, несмотря на риск их захвата, не взрывали, т.к. по ним должны были проходить двигающиеся с востока на запад части танковых и моторизованных дивизий 6-й армии. После захвата движение пошло в обратную сторону — к 10.00 23 ноября 4-й танковый корпус сосредоточился на восточном берегу Дона.

Гасдрубал «малого котла» терпит неудачу. Не все советские наступления были столь же успешны, как удары 21-й и 5-й танковой армий. Единственный танковый корпус Донского фронта предполагалось использовать для расчленения окружаемой группировки противника стремительным прорывом вдоль берега Дона. Для задонской группировки армии Паулюса были заготовлены «канны», роль конницы Гасдрубала в которых досталась 24-й армии И. В. Галанина.

16-й танковый корпус после неудачных наступлений сентября 1942 г. к ноябрю практически полностью восстановил свою боеспособность. Он насчитывал 5654 человека личного состава, 115 танков, 10 бронетранспортеров, 6 бронемашин, 500 автомашин и 30 мотоциклов. Состав танкового парка 16-го танкового корпуса к началу наступления показан в таблице 22. [319]

Таблица 22. Состояние боевой матчасти 16-го танкового корпуса к 23 ноября 1942 г.

{~1}В числителе — боеготовые машины, в знаменателе — общее число танков.

ЦАМО РФ, ф. 3414, оп. 1, д. 25, л. 22.

Танки Т-60 в ноябре 1942 г. смотрелись в лучшем случае смешно, но впоследствии они использовались в 16-м танковом корпусе как бронированные подвозчики боеприпасов для KB и Т-34. Большим шагом вперед было выделение радийных танков для арткорректировщиков. С ними проводились тренировки, и танки в наступлении получали хотя бы теоретическую возможность получать оперативную поддержку артиллерии. [320]

Корпус генерала Маслова предусматривалось ввести в прорыв. Оборону противника по плану наступления 24-й армии пробивали 214, 120 и 49-я стрелковые дивизии, развивала их успех 84-я стрелковая дивизия. После взлома обороны противника на всю глубину наступало время 16-го танкового корпуса. Он должен был прорваться к переправе и отрезать пути к соединению с основными силами 6-й армии задонской группировке противника (XI армейскому корпусу). Противником соединений 24-й армии была 76-я пехотная дивизия — ветеран сражений за «наземный мост».

24-я армия перешла в наступление 22 ноября, но успеха не имела и на рубеж ввода танкового корпуса в прорыв не вышла. Задача была изменена. 23 ноября в 7.00 утра две бригады 16-го танкового корпуса перешли в наступление в боевых порядках стрелковых соединений 24-й армии. Фактически корпус становился средством непосредственной поддержки пехоты. Неприятности начались уже в первые часы наступления. Проходы в собственных минных полях не были как следует обозначены. В условиях равнинной местности без четких ориентиров танки мимо расчищенных проходов промахнулись. В результате на советских минных полях бригады корпуса потеряли 14 танков, а на немецких минных полях — еще 12 танков. Результативность советских минных полей в выбивании танков корпуса оказалась даже несколько большей, чем минных полей противника. Противотанковой артиллерией немцев было сожжено 3 KB, 2 Т-34 и 2 Т-60. Общие потери первого дня наступления составили 55 машин (включая подбитые), почти половину первоначальной численности танкового парка.

Дальнейшее развитие событий вызывает устойчивое чувство дежа-вю с сентябрьскими наступлениями Сталинградского фронта. 24 ноября в 8.00 оставшиеся [321] в строю 59 танков 16-го танкового корпуса атаковали противника на максимальных скоростях, ведя огонь из пушек и пулеметов. Мотострелковые части были отсечены огнем противника. Радийные танки с арткорректировщиками были подбиты, и четкого взаимодействия с артиллерией не получилось. Про действия «царицы полей» в отчете корпуса были написаны до боли знакомые слова: «Пехота стрелковых соединений не поднялась и осталась лежать перед проволочными заграждениями противника»{150}. Потери второго дня наступления составили 3 KB и 4 Т-34 сгоревшими, 7 KB, 3 Т-34 и 2 Т-60 подорвавшимися на минах. Общие потери дня составили 33 машины. В отличие от маневренных сражений, ремонтный фонд не терялся, и за 24 ноября было восстановлено 13 танков. Тяжелые потери двух прошедших дней это не компенсировало, но хотя бы позволяло поддерживать корпус на плаву. 25 ноября в наступлении участвовал 31 танк. 26 ноября оставшиеся танки корпуса в количестве 17 единиц сводятся в одну бригаду (164-ю). В последующие дни сводная бригада вела бои, решая задачи непосредственной поддержки пехоты. К вечеру 30 ноября от нее остается 2 Т-34 и 2 Т-60. Одним словом, все было очень похоже на наступления двухмесячной давности. Разнообразие вносили только потери на минных полях (своих и противника).

Одной из основных причин неудач 24-й армии было неверное определение начертания переднего края противника. Соответственно, артиллерийская подготовка была проведена по позициям, которые занимались боевым охранением, а не основными силами обороняющихся немецких частей. Что интересно, среди офицеров на Донском фронте был человек, который бил в [322] колокола и говорил, что начертание переднего края противника определено неверно. Это был полковник Косогорский из группы офицеров Генерального штаба Красной армии. Еще за 10–12 суток до начала операции он с данными агентурной разведки (несколько раз проходившей в район предстоящего наступления) доказывал, что у противника на участке намечающегося прорыва или боевое охранение, или ложный передний край. Свою точку зрения Косогорский довел до командующего 24-й армией генерал-майора Галанина, начальника штаба 24-й армии полковника Верфоловича, члена Военного совета 24-й армии полковника Гаврилова, командующего артиллерией 24-й армии генерал-майора Глебова, командира 16-го танкового корпуса генерал-майора Маслова. Но полковнику Косогорскому не поверили. В штабе 16-го танкового корпуса пользовались аэрофотоснимками из разведотдела фронта за 4 ноября 1942 г., которые не давали представления о действительном положении противника к началу советского наступления. Начинался новый период войны, когда немцы пытались вывести войска из-под удара советской артиллерийской подготовки, а советское командование, напротив, стремилось застать солдат и офицеров противника на позициях и уничтожить большую их часть уже первым ударом.

Частичный успех в борьбе с задонской группировкой 6-й армии был достигнут только за счет блестящего броска к Дону корпусов А. Г. Кравченко и И. А. Плиева с плацдарма у Клетской. Захватив плацдарм на левом берегу Дона и подтянув к реке кавалерию, группа из двух корпусов начала продвигаться по обоим берегам Дона на северо-восток, навстречу войскам Донского фронта. Угроза перехвата переправ за счет этого маневра вынудила Паулюса принять решение об эвакуации XI армейского [323] корпуса с правого берега Дона. Отсечение от 6-й армии крупного куска и его «съедание» отдельно не было реализовано. Наоборот, за счет отвода XI корпуса немцы получили в свое распоряжение соединения для построения устойчивого западного фаса «котла».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.