Пятая танковая армия

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Пятая танковая армия

Пятая танковая армия была сформирована в Московском военном округе второй по счету после 3-й танковой армии.

В директиве Ставки ВГК № 994021, подписанной 25 мая 1942 г. И.В. Сталиным и генералом А.М. Василевским, говорилось:

См.: Бабаджанян А., Кравченко И. 1-я танковая армия в Житомирско-Бердичевской операции // Военно-исторический журнал. 1972. № 9. С. 27.

«Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Сформировать 5-ю танковую армию в составе: 2-го и 11-го танковых корпусов, одной отдельной танковой бригады, 340-й стр. дивизии, одного лап РГК пушек УСВ, одного гвардейского минометного полка смешанного типа в составе двух дивизионов М-8 и одного дивизиона М-13, одного зенитного дивизиона.

Дислокация управления 5-й танковой армии г. Елец»[136].

Командующим 5-й танковой армией был назначен генерал-майор А.И. Лизюков, освобожденный от должности командира 2-го танкового корпуса, начальником штаба армии полковник П.И. Другов.

Генерал А.И. Лизюков был единственным из командующих танковыми армиями смешанного состава, кто имел специальное образование и, наряду с генералом П.Л. Романенко, опыт командования танковыми подразделениями, частями и соединениями (см. приложение № 3). «Говоря здесь о 5-й танковой армии, – писал Маршал Советского Союза А.М. Василевский, – я не могу не сказать несколько теплых слов об ее доблестном командарме генерал-майоре А.И. Лизюкове. Моя личная встреча с ним 4 июля 1942 года была первой, но он был хорошо известен руководству Вооруженными Силами как энергичный, волевой, быстро растущий военачальник. Это и позволило Ставке уже в июне 1942 года поставить его во главе одной из первых формируемых танковых армий, возложив к тому же на него выполнение ответственных заданий. А.И. Лизюков – один из первых Героев Советского Союза, получивших это звание в начальный период войны. К великому сожалению, описываемое сражение на воронежской земле было последним в его славной полководческой деятельности»[137].

26 мая издается еще одна директива Ставки ВГК за № 994023 о формировании в Ельце к 5 июня управления 5-й танковой армии за счет выделения начсостава распоряжением начальников соответствующих главных и центральных управлений наркомата обороны СССР. Состав управления 5-й танковой армии был идентичен составу управления 3-й танковой армии[138]. Из 58-й армии, согласно директиве № 170411 Ставки ВГК от 26 мая, в распоряжение командующего 5-й танковой армией передавалась 340-я стрелковая дивизия[139]. Все части и соединения, включенные в состав армии, приказывалось сосредоточить: 340-ю стрелковую дивизию – в районе Телегино, Тросна; 2-й танковый корпус, один легкий артиллерийский полк РГК пушек УСВ и один гвардейский минометный полк – в Ельце; 11-й танковый корпус и одну мотострелковую бригаду из состава 2-го танкового корпуса – в районе станции Долгоруково. Одну танковую бригаду 2-го танкового корпуса требовалось оставить в Ельце. 15 июня Ставка ВГК своей директивой № 170451 приказала направить 5-ю танковую армию в распоряжение командующего войсками Брянского фронта и сосредоточить ее в районе северо-западнее Ефремова[140]. Соединениям армии предстояло принять участие в Воронежско-Ворошиловградской стратегической оборонительной операции.

Воронежско-Ворошиловградская стратегическая оборонительная операция (28 июня – 24 июля 1942 г.)

В конце марта 1942 г. на совместном совещании ГКО и Ставки ВГК после долгих споров было решено провести в мае крупную наступательную операцию на юго-западном направлении силами Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов. На остальных направлениях намечалось перейти к стратегической обороне и одновременно осуществить ряд частных наступательных операций с ограниченными целями. В дальнейшем предполагалось развернуть общее наступление по всему фронту от Балтики до Черного моря.

На это решение повлияло заявление главнокомандующего войсками Юго-Западного стратегического направления маршала С.К. Тимошенко о том, что его войска сейчас в состоянии и, безусловно, должны нанести упреждающий удар с целью расстроить наступательные планы противника против Южного и Юго-Западного фронтов. В итоге И.В. Сталин приказал предложенную маршалом Тимошенко стратегическую операцию перепланировать в частную. Однако содержание доклада главкома Юго-Западного направления заставляет усомниться в ее частном характере[141]. «Основная задача Юго-Западного фронта в весенне-летней кампании, по мнению Военного совета, должна состоять в овладении на левом крыле районами Харьков и Красноград, а на правом крыле и в центре – Курском и Белгородом, – отмечал Тимошенко. – В дальнейшем, наступая в общем направлении на Киев, предусматривалась задача выйти на Днепр». Войска Южного фронта должны были «до наступления весенней распутицы и до вступления в операцию крупных резервов занять Краматорск, Славянск, овладеть таганрогским плацдармом, а в ходе весенне-летней кампании – окружить и уничтожить Донбасскую и Таганрогскую группировки противника, выйти на Днепр».

Наиболее детально стратегический план был разработан на первый этап операции – апрель – июнь. Вторая часть плана, связанная с переходом в общее наступление, намечалась лишь в общих чертах. Ее предусматривалось уточнить по конкретным результатам военных действий весной. Тем не менее сохранилась карта Генерального штаба с наметками наступательных операций до конца года. В соответствии с ней предполагалось нанести главные удары сначала на юго-западном, а затем на западном направлениях и далее выйти на Государственную границу СССР[142]. Следовательно, в силе оставалась прежняя идея Сталина: 1942 год должен стать годом полного разгрома врага и окончательного освобождения советской земли от немецкой оккупации.

В Ставке противника практически в это же время шла разработка плана весенне-летней кампании. И здесь не обошлось без борьбы мнений: А. Гитлер и начальник штаба Верховного Главнокомандования генерал-фельдмаршал В. Кейтель настаивали на проведении наступательной операции на юге; начальник Генерального штаба Сухопутных войск генерал-полковник Ф. Гальдер добивался нанесения удара на Москву. Но в конечном итоге он вынужден был уступить. 5 апреля Гитлер подписал директиву № 41, в которой ставилась задача «захватить инициативу в свои руки и навязать противнику свою волю». Цель предстоящего наступления заключалась в том, чтобы «уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их по мере возможности важнейших военно-экономических центров». Главная задача состояла в том, чтобы, сохраняя положение на центральном участке, на севере взять Ленинград и установить связь на суше с финнами, а на южном фланге осуществить прорыв на Кавказ. При этом намечалось все имеющиеся в распоряжении силы сосредоточить для проведения основной операции на южном участке с целью уничтожения противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет[143].

Для того чтобы скрыть направление главного удара в летней кампании, штаб группы армий «Центр» по указанию руководства вермахта разработал дезинформационную операцию под кодовым наименованием «Кремль». С этой целью был подготовлен, а 29 мая подписан приказ о наступлении на Москву[144]. Он имел гриф «Совершенно секретно» и был размножен в 22 экземплярах, в то время как другие приказы составлялись в 10–16 экземплярах. Естественно, что его содержание стало известно советскому командованию – об этом позаботились. В соответствии с планом операции «Кремль» проводились мероприятия, имитирующие подготовку наступления группы армий «Центр»: аэрофотосъемка московских оборонительных позиций, радиодезинформация, перегруппировки войск, размножались планы столицы и крупных городов.

Анализ планов двух Ставок показывает, что они ставили перед собой решительные цели, но для их осуществления были избраны различные способы.

План германского командования строился на нанесении упреждающего удара с последовательным разгромом противостоящих советских войск и сосредоточением всех усилий на одном решающем стратегическом направлении.

План Ставки ВГК основывался на принципе одновременно и обороняться, и наступать. Такое решение усугублялось и рядом других просчетов. Во-первых, неверно оценивался возможный план действий противника, прежде всего направление его главного удара. Исходя из того, что германские войска будут вновь наступать на Москву, осуществлялась группировка сил, в том числе стратегических резервов. Во-вторых, игнорировались дезинформационные действия противника. В результате его ложный план «Кремль», призванный прикрыть главную операцию, достиг своей цели. Генеральный штаб Красной Армии считал, что основные события летом развернутся на московском направлении. В-третьих, ошибочно оценивалось состояние своих войск и реально складывавшееся соотношение сил, так как считалось, что уже достигнуто существенное превосходство (выделено нами. – Прим. авт.) над врагом. Действительно, к 1 мая 1942 г. общая численность Советских Вооруженных Сил по сравнению с декабрем 1941 г. увеличилась на 2 млн человек и составляла уже 11 млн. На их вооружении имелось 83 тыс. орудий и минометов, более 10 тыс. танков и 11,3 тыс. боевых самолетов. Однако в составе действующих фронтов к весне находились только 5,6 млн человек, 41 тыс. орудий и минометов, около 5 тыс. танков, 4,2 тыс. боевых самолетов[145].

У противника к этому времени имелось 9 млн солдат и офицеров, 82 тыс. орудий и минометов, около 7 тыс. танков, 10 тыс. боевых самолетов. Из них на Восточном фронте находилось 5,5 млн, а с учетом союзников – 6,5 млн человек, 57 тыс. орудий и минометов, более 3 тыс. танков, 3,4 тыс. боевых самолетов[146]. Следовательно, противник имел превосходство в 1,1 раза в живой силе и в 1,4 раза в орудиях и минометах, а советские войска – в 1,6 раза в танках и в 1,2 раза в самолетах. Такое соотношение предопределило высокую напряженность предстоящей борьбы.

Наступательная операция, планировавшаяся германским командованием летом 1942 г. на южном участке Восточного фронта, получила кодовое наименование «Блау» («Синий»). Она планировалась в три этапа. Первый этап («Блау-I») – прорыв на Воронеж, второй («Блау-II») – наступление по сходящимся направлениям вдоль правого берега Дона и из района Таганрога в общем направлении на Сталинград, третий («Блау-III») – вторжение всеми силами на Кавказ. Для участия в операции предполагалось привлечь все силы группы армий «Юг» (900 тыс. человек, 1,2 тыс. танков и штурмовых орудий, более 17 тыс. орудий и минометов; генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок) при поддержке 1640 самолетов 4-го воздушного флота[147].

Замысел первого этапа операции «Блау» состоял в том, чтобы ударами по сходящимся направлениям из района Курска на Воронеж силами армейской группы «Вейхс» (немецкие 2-я и 4-я танковая и венгерская 2-я армии) и 6-й армии из района Волчанска на Острогожск окружить и уничтожить войска Брянского и Юго-Западного фронтов, действовавшие на воронежском направлении. С выходом в район Воронежа намечалось повернуть подвижные соединения на юг, где они должны были в районе Кантемировки соединиться с войсками, наносившими удар от Славянска. Для окружения советских войск, прикрывавших воронежское направление, были созданы две ударные группировки. Первая группировка в районе Щигры включала 12 пехотных, 4 танковых и 3 моторизованных дивизии, вторая – в районе Волчанска имела 12 дивизий, в том числе 2 танковые и одну моторизованную. Всего на воронежском направлении противник имел около 900 танков.

Войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов насчитывали 1715 тыс. человек, около 2,3 тыс. танков, 16,5 тыс. орудий и минометов, 758 боевых самолетов[148]. Они превосходили войска группы армий «Юг» в живой силе и танках в 1,9 раза, имели равное с ней соотношение по артиллерии и минометам и в 2,2 раза уступали ей в количестве боевых самолетов.

Войска Брянского фронта (3, 48, 13, 40-я и 2-я воздушная армии; генерал-лейтенант Ф.И. Голиков), обороняясь в 350-километровой полосе от Белева до верховьев р. Сейм, непосредственно прикрывали воронежское направление. В состав фронта входили два танковых корпуса (1-й и 16-й) и 9 отдельных танковых бригад с общим количеством около 700 боевых машин, половину которых составляли легкие танки Т-60 и Т-70[149]. Далее до Красного Лимана в полосе шириной 300 км располагался Юго-Западный фронт (21, 28, 38, 9, 57-я и 8-я воздушная армии; Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко). Оборону от Красного Лимана до Таганрогского залива (ширина полосы 250 км) занимал Южный фронт (37, 12, 18, 56, 24-я и 4-я воздушная армии; генерал-лейтенант Р.Я. Малиновский).

Утром 28 июня армейская группа «Вейхс» (командующий – генерал-полковник М. Вейхс) перешла в наступление на левом крыле Брянского фронта между верховьем р. Сосна в районе Щигры. 30 июня началось наступление 6-й армии генерала Ф. фон Паулюса. Тогда же операция «Блау» была переименована в «Брауншвейг». К 3 июля подвижные группы противника соединились в районе Старого Оскола и окружили основные силы 21-й армии Юго-Западного фронта и 40-й армии Брянского фронта, которые сумели частично вырваться из окружения.

В результате успешного продвижения противника значительно ухудшилось положение советских войск на воронежском направлении. Резервы Брянского и Юго-Западного фронтов, находившиеся на этом направлении, были втянуты в сражение. На стыке двух фронтов образовалась брешь. Для восстановления положения на рубеж Дона на участок Задонск, Клетская были выдвинуты резервные 3, 6 и 5-я армии, переименованные, соответственно, в 60-ю (генерал-лейтенант М.А. Антонюк), 6-ю (генерал-майор Ф.М. Харитонов) и 63-ю (генерал-лейтенант В.И. Кузнецов) армии. В районе Ельца сосредоточивалась недавно сформированная 5-я танковая армия и 1-я истребительная авиационная армия резерва Ставки.

Для восстановления положения командующий Брянским фронтом по требованию Сталина планировал нанести контрудар по противнику, используя переданные ему из состава Юго-Западного фронта 4-й и 24-й танковые корпуса и из резерва Ставки ВГК – 17-й танковый корпус. К участку прорыва противника по решению генерала Голикова стягивались 1-й и 16-й танковые корпуса, 115-я и 116-я отдельные танковые бригады. Для управления танковыми соединениями намечалось создать специальную оперативную группу. Сталин 3 июля одобрил решение генерала Голикова, но не разрешил создавать эту группу, приказав использовать для этой цели «Лизюкова с его штабом, подчинив ему танковые корпуса, действующие на этом направлении»[150]. С 8 часов 4 июля командующему Брянским фронтом был подчинен 18-й танковый корпус, который запрещалось вводить в бой без разрешения Ставки ВГК[151]. Однако генерал Голиков нарушил это указание и вводил корпус в сражение по частям, по мере подхода железнодорожных эшелонов.

Итак, генерал Лизюков по прибытии на Брянский фронт попал сразу же в самое пекло сражения. К этому времени в состав 5-й танковой армии, по данным Генштаба Красной Армии, входили одна стрелковая дивизия, два танковых корпуса, одна танковая бригада, один легкий артиллерийский, один гвардейский минометный полки и отдельный инженерный.

Действия 5-й танковой армии могли быть усилены не потерявшими боеспособность частями 1-го и 16-го танковых корпусов, а также стрелковыми дивизиями из состава 3-й и 48-й армий. Этому благоприятствовала и оперативная обстановка. Танковые и моторизованные соединения противника при выходе к Дону растянулись на широком фронте. Все они уже понесли значительные потери и были связаны боями у Касторного и на подступах к Воронежу. А развернувшиеся фронтом на север части 13-го армейского корпуса, так же как и части 55-го корпуса, не имели успеха: их сдерживали 1-я гвардейская стрелковая дивизия и 8-й кавалерийский корпус, выдвинутые из резерва фронта.

Утром 4 июля на командный пункт 5-й танковой армии прибыл начальник Генштаба генерал А.М. Василевский. Он поставил ей задачу не позже 5–6 июля нанести контрудар из района Дубровское в направлении Землянск, Хохол с целью перехватить коммуникации противника, прорвавшегося к Воронежу, и оказать помощь выходящим из окружения частям 40-й армии. Операцию было приказано начать не позднее 15–16 часов 5 июля, не ожидая полного сосредоточения всех сил армии. Танковым корпусам армии предстояло наступать не по направлениям их главных ударов, а как общевойсковым соединениям – с указанием полос наступления, разграничительных линий и мест расположения командных пунктов, перемещение которых разрешалось осуществлять только по распоряжению штаба армии. Это вело к нарушению принципа массированного применения танков, растягивало корпуса по фронту, осложняло организацию их взаимодействия. Однако генерал Лизюков вынужден был пойти на такое нарушение, так как приказ на наступление был разработан с участием представителя штаба Брянского фронта и обсуждению или изменению не подлежал.

К этому времени противник, продолжая наращивать свои усилия, вышел к Дону, форсировал его на некоторых участках и завязал бои за Воронеж. Советское командование начало перебрасывать в район города подкрепление. Это вынудило командующего 4-й танковой армией генерала Г. Гота отказаться от атаки Воронежа. Однако генерал Вейхс считал необходимым возобновить с утра 6 июля наступление на город. С ним был солидарен и генерал-фельдмаршал фон Бок. Но командование Сухопутных войск вермахта решило осуществить его позже. Оно потребовало вывести из сражения 24-ю танковую дивизию и моторизованную дивизию «Великая Германия» и заменить их одной из моторизованных дивизий[152]. Обе дивизии намечалось использовать для наступления в южном направлении.

Наступление 5-й танковой армии развивалось не в соответствии с замыслом командующего фронтом. К назначенному сроку к исходному рубежу вышел только 7-й танковый корпус генерала П.А. Ротмистрова, переданный на усиление армии. Ее главные силы в это время перевозились по железной дороге, подвергаясь массированным ударам вражеской авиации. Поэтому пришлось осуществить контрудар только силами одного, 7-го танкового корпуса, усиленного 19-й танковой бригадой. Ему приказывалось к полудню 5 июля выйти в район Каменки и, не ожидая полного сосредоточения главных сил 5-й танковой армии, с утра следующего дня нанести в своей полосе удар на Землянск, разгромить противостоящего противника и овладеть Землянском[153]. В штабе армии отсутствовали конкретные данные о противнике. Было известно только, что для прикрытия своей группировки, наступавшей на Воронеж, вражеское командование продолжает выдвигать к северу значительные силы. Поэтому генерал Ротмистров приказал выдвинуть в полосе предстоящего наступления корпуса подвижные разведывательные группы, которые установили, что в район Красной Поляны на елецком направлении выдвигается до 200 танков противника. Местность на этом направлении была труднопроходимой. Несмотря на это, генерал Ротмистров принял решение нанести внезапный удар именно по этой танковой группировке.

Утром 6 июля соединения 7-го танкового корпуса перешли в наступление. В результате в районе Красной Поляны произошло встречное сражение корпуса с частями 11-й танковой дивизии 24-го танкового корпуса противника. Всего в сражении с обеих сторон участвовало по 170 танков[154]. К исходу дня противник был остановлен и отброшен за р. Кобылья Снова, по правому берегу которой он успел организовать прочную оборону и усилить ее подтянутыми из глубины резервами. В этом сражении 7-й танковый корпус понес большие потери в людях и боевой технике.

Ставка ВГК, стремясь не допустить окружения противником советских войск южнее Воронежа, 6 июля приказала отвести войска Юго-Западного и правого крыла Южного фронтов на новые рубежи. С целью улучшения управления войсками Ставка ВГК вечером следующего дня приняла решение разделить Брянский фронт на два фронта: Брянский и Воронежский. В состав Брянского фронта (командующий – генерал-лейтенант Н. Е. Чибисов, затем генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский) вошли 3, 48, 13-я и 5-я танковая армии, 1-й и 16-й танковые и 8-й кавалерийский корпуса, авиационная группа генерала Г.А. Ворожейкина. В состав Воронежского фронта (командующий – генерал-лейтенант Ф.И. Голиков) были включены 40, 60 и 6-я армии, 4, 17, 18 и 24-й танковые корпуса и 2-я воздушная армия[155].

Войска Брянского фронта должны были силами 3, 48 и 13-й армий прочно удерживать занимаемый рубеж. На 5-ю танковую армию, усиленную 7-м танковым корпусом и одной стрелковой дивизией за счет 3-й резервной армии, возлагалась задача активными действиями на юг по западному берегу р. Дон в направлении на Хохол перехватить пути подвоза и тылы танковой группы противника, прорвавшейся на Дон у Воронежа[156].

Для оказания помощи в организации обороны в район Воронежа прибыли представители Ставки: начальник Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенант танковых войск Я.Н. Федоренко, заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин и член Военного совета ВВС армейский комиссар 2 ранга П.С. Степанов.

Выполняя приказ Ставки ВГК, командующий 5-й танковой армией 7 июля ввел в сражение еще один танковый корпус (11-й). Однако ни он, ни 7-й танковый корпус не добились успеха. Противник, имея превосходство в воздухе, оказывал упорное сопротивление. Вражеские бомбардировщики группами по 12–20 машин бомбили объекты армии по 7–9 раз в день[157]. Очень сильно страдала от бомбежек пехота (2-я и 12-я мотострелковые бригады), которая временами вообще вынуждена была прекращать боевые действия. Генерал Лизюков настойчиво требовал от командующего Брянским фронтом надежного авиационного прикрытия. В критическую минуту боя он не сдержался и резко заявил заместителю командующего фронтом генерал-лейтенанту Н.Е. Чибисову: «Прикройте нас с воздуха, и мы сделаем все, что необходимо. Вы не дали мне нанести удар железным кулаком, заставили вводить армию в бой по частям, так хоть теперь сделайте по-моему – дайте авиацию, иначе все погибнет»[158]. В ответ Чибисов назвал Лизюкова трусом, не имея к тому никаких оснований.

Недоволен действиями Лизюкова был и Сталин. 9 июля по его указанию генерал Василевский направил командующим войсками Брянского фронта и 5-й танковой армией директиву № 170488, в которой говорилось:

«5-я танковая армия, имея перед собой противника не более одной танковой дивизии, третий день топчется на одном месте. Части армии из-за нерешительности действий ввязались в затяжные фронтальные бои, потеряли преимущество внезапности и не выполнили поставленную задачу.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

«Немедленно приступить к выполнению поставленной задачи и категорически потребовать от командиров корпусов решительных действий, смело обходить противника, не ввязываться с ним во фронтальные бои и к исходу 9.07 выйти к югу от Землянска на тылы группировки немецких частей, действующих против Воронежа»[159].

После ожесточенных боев 11-й танковый корпус генерала А.Ф. Попова и 7-й танковый корпуса сломили сопротивление противника и, потеснив его на 4–5 км, вышли к исходу дня 10 июля к р. Сухая Верейка. В тот же день в наступление перешел 2-й танковый корпус генерала И.Г. Лазарева. Однако добиться существенных результатов войска 5-й танковой армии не смогли. В то же время командующий армейской группой «Вейхс» не смог выполнить приказ генерал-фельдмаршала фон Бока, так как был вынужден повернуть на север выдвигавшиеся в район Воронежа 24-й танковый корпус и три пехотные дивизии и тем самым ослабить удар на Воронеж. В сражение были втянуты значительные силы противника, в том числе 4-я танковая армия. Они были лишены возможности принять участие в развитии наступления вдоль Дона. С целью улучшению руководства войсками группа армий «Юг» 9 июля была разделена на группу армий «Б» (6-я армия и армейская группа «Вейхс»; генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок) и группу армий «А» (немецкие 1-я танковая, 11-я и 17-я армии, итальянская 8-я армия; генерал-фельдмаршал В. Лист).

12 июля в наступление перешли войска Воронежского фронта с целью очистить от противника восточный берег р. Дон, прочно закрепиться на реке, обеспечив за собой переправы. Однако, встретив упорное сопротивление противника, они сумели занять только небольшой район в северной части Воронежа. Не добились успеха и войска Брянского фронта, пытавшиеся разгромить противника, прорвавшегося на восточный берег р. Олым, а затем продвигаться на Волово.

15 июля Ставка ВГК своей директивой № 170511 приказала вывести 5-ю танковую армию во фронтовой тыл и «как армию ликвидировать». Командующему Брянским фронтом были подчинены 2, 7 и 11-й танковые корпуса, входившие в состав армии, а ее командующий генерал-майор А.И. Лизюков назначен командиром 2-го танкового корпуса. Штаб армии требовалось вывести в тыл Брянского фронта с передачей его в резерв Ставки[160].

Воронежско-Ворошиловградская оборонительная операция из-за просчетов Ставки ВГК в определении направления главного удара противника и нерешительных действий командующих фронтами и армиями завершилась поражением войск левого крыла Брянского и правого крыла Юго-Западного фронтов. Ударные группировки врага прорвали их оборону на фронте более 250 км и на глубину 150–170 км, вышли на Дон в районе Воронежа и южнее, глубоко охватив правое крыло Юго-Западного фронта. Потери советских войск составили: безвозвратные – почти 371 тыс., санитарные – 197,8 тыс. человек[161].

Генерал армии М.И. Казаков, возглавлявший в то время штаб Брянского фронта, вспоминал: «Первый опыт боевого применения танковой армии оказался неудачным. Начались разговоры о непригодности такого оперативного объединения вообще. Истинные же причины неудачи, на мой взгляд, были в другом: в неумении. Это умение пришло позднее. Руководство действиями 5-й танковой армии осуществлял непосредственно Генеральный штаб, и формально мы не несли ответственности за ее неудачи. Но справедливости ради не могу не заметить здесь, что, если бы командованию и штабу Брянского фронта была отведена в данном случае иная роль, если бы нас тоже привлекли к руководству контрударом, ход событий от этого вряд ли изменился. Судьба Воронежа была предрешена еще 3–4 июля, когда передовые части 48-го немецкого танкового корпуса вышли к реке Дон и без особых затруднений форсировали ее. После же упорных боев 5–7 июля немецкая 4-я танковая армия фактически овладела городом. В наших руках остались лишь городские предместья Отрожка и Придача, расположенные на восточном берегу реки Воронеж, а также студенческий городок на северной окраине города»[162].

Был ли виновен генерал А.И. Лизюков в том, что 5-я танковая армия не справилась с поставленной задачей? Ответим однозначно: нет. Да, он допустил ошибки при организации контрудара, взаимодействия и управления, но к тому времени ни Лизюков, ни кто-либо другой в Красной Армии не имел опыта командования танковыми объединениями. Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский отмечал: «Он был хорошим командиром танковой бригады, мог бы быть неплохим командиром корпуса. Но танковая армия ему была не по плечу. Соединение новое, наспех сформированное, к тому же у нас еще и опыта не было применения такой массы танков. Армия впервые участвовала в бою, да еще в столь сложной обстановке, и, конечно, все это не могло не отразиться на ее действиях. Было от чего впасть в отчаяние командарму»[163].

* * *

Ликвидированная 5-я танковая армия, в отличие от других танковых армий смешанного состава, восстала как птица Феникс из пепла. 28 июля 1942 г. начальник Генштаба генерал А.М. Василевский направил командующему войсками Брянского фронта директиву № 994129 о сохранении управления 5-й танковой армии с частями обеспечения. Весь начсостав, работающий не по назначению, а также тыловые части и учреждения армии, переданные в 4-ю резервную армию, предписывалось немедленно возвратить в 5-ю танковую армию. Начальникам центральных управлений НКО приказывалось немедленно возвратить в армию изъятые из ее управления отделы связи, санитарный, ветеринарный, политотдел. В директиве отмечалось, что указания по дальнейшему использованию управления армии будут даны дополнительно[164].

17 августа командующему Брянским фронтом, начальнику штаба 5-й танковой армии и заместителю командующего 3-й танковой армией генералу П.С. Рыбалко направляется директива № 1036031 о переброске в район Самозвановка, Скуратово в распоряжение генерала Рыбалко управления 5-й танковой армии (509-й отдельный батальон связи, 51-я отдельная кабельно-шестовая и 241-я отдельная телеграфно-эксплуатационная роты, тыловые учреждения). 30 августа следует новая директива Ставки ВГК за № 994176, в которой командующему войсками Брянского фронта приказывалось к 3 сентября восстановить 5-ю танковую армию и сосредоточить ее в районе Косая Гора, Крапивна, станция Щекино. Армия подчинялась командующему фронтом. Командующим армией назначался генерал-майор П.С. Рыбалко, который был освобожден от должности заместителя командующего 3-й танковой армией. В состав 5-й танковой армии включались 1-й и 26-й танковые корпуса, 119-я стрелковая дивизия, управление 5-й танковой армии с частями обеспечения, учреждениями обслуживания и всеми армейскими тылами. Оперативное использование 5-й танковой армии без разрешения Ставки не допускалось[165].

В должности командующего 5-й танковой армией генерал П.С. Рыбалко пробыл недолго. Уже 22 сентября директивой № 994202 Ставки ВГК он был назначен командующим 3-й танковой армией. Этой же директивой генерал-лейтенант П.Л. Романенко был освобожден от обязанностей заместителя командующего войсками Западного фронта и командующего 3-й танковой армией и назначен заместителем командующего Брянским фронтом и командующим 5-й танковой армией. Он, как мы уже отмечали, в декабре 1940 г. на совещании комсостава Красной Армии ратовал за массированное применение танков в современной войне. «В дальнейшем, когда мы довольно близко познакомились с Романенко, – вспоминал генерал армии С.П. Иванов, – он говорил мне, что И.В. Сталин запомнил это и главным образом потому и поручил ему командование 5-й танковой армией в первой в истории войны операции, когда появилась возможность по-настоящему массированного удара танками при мощной поддержке авиации и артиллерии»[166].

Одновременно заместитель командующего 3-й танковой армией генерал-майор А.П. Панфилов назначался заместителем командующего 5-й танковой армией[167]. 22 сентября директивой № 994203 5-я танковая армия из резерва Ставки была передана в резерв командующего войсками Брянского фронта. Армию предписывалось сосредоточить в район Плавска, а в ее состав из 3-й танковой армии передавались 154-я стрелковая дивизия, 105-я танковая бригада и мотоциклетный полк[168]. Через месяц – 22 октября – 5-я танковая армия, наряду с 63-й и 21-й армиями, вошла с состав созданного по директиве № 994273 Юго-Западного фронта. Командующим фронтом был назначен генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин, а начальником штаба – генерал-майор Г.Д. Стельмах[169]. На этом организационные мероприятия для воссозданной 5-й танковой армии не завершились. По директиве № 994279 от 1 ноября начальником штаба армии был назначен генерал-майор А.И. Данилов, заместителем командующего армией – генерал-майор Я.С. Фоканов, освобожденный от должности командира 47-й гвардейской стрелковой дивизии. Полковник И.И. Другов был освобожден от должности начальника штаба 5-й танковой армии и зачислен в распоряжение заместителя наркома обороны генерала Я.Н. Федоренко[170].

5-й танковой армии было суждено принять участие в одной из крупнейших наступательных операций Великой Отечественной войны – контрнаступлении под Сталинградом.

Сталинградская стратегическая наступательная операция (19 ноября 1942 г. – 12 февраля 1943 г.)

В ходе оборонительных сражений на сталинградском направлении в Ставке ВГК и Генеральном штабе Красной Армии была проведена большая работа по планированию и подготовке контрнаступления под Сталинградом. Его инициаторами были генерал армии Г.К. Жуков и генерал-полковник А.М. Василевский, о чем они подробно рассказывают в своих мемуарах.

К началу контрнаступления Юго-Западный (1-я гвардейская, 21-я, 5-я танковая, 17-я воздушная армия и с декабря 1942 г. 2-я воздушная армия), Донской (65, 24, 66-я, 16-я воздушная армии) и Сталинградский (62, 64, 57, 51, 28-я, 8-я воздушная армии) фронты насчитывали 1 103 тыс. человек, 15 500 орудий и минометов, 1463 танка и САУ, 1350 боевых самолетов. По другим данным, в трех фронтах насчитывалось около 979 танков, из которых более 80 % находилось на Юго-Западном и Сталинградском фронтах[171]. Им противостояли итальянская 8-я, румынские 3-я и 4-я армии, немецкие 6-я полевая и 4-я танковая армии группы армий «Б» (командующий – генерал-полковник М. Вейхс); всего более 1 011,5 тыс. человек, 10 290 орудий и минометов, 675 танков и штурмовых орудий, 1216 боевых самолетов. По живой силе соотношение сил сторон было равным. По артиллерии и минометам советские войска превосходили противника в 1,5 раза, по танкам и САУ – в 2,1, по самолетам – в 1,1 раза.

Операция получила кодовое наименование «Уран». Ее замысел состоял в том, чтобы ударами войск Юго-Западного фронта с плацдармов на южном берегу Дона, в районах Серафимовича и Клетской, и левого крыла Сталинградского фронта, из района Сарпинских озер южнее Сталинграда, в северо-западном направлении разгромить войска, прикрывавшие фланги ударной группировки противника. В последующем, развивая наступление по сходящимся направлениям на Калач, Советский, намечалось окружить и уничтожить его главные силы, действовавшие непосредственно под Сталинградом. На долю войск Донского фронта выпадало нанесение двух вспомогательных ударов. Первый удар – силами 65-й и 21-й армий из района восточнее Клетской на юго-восток с целью свертывания обороны противника на правом берегу Дона. Второй удар – войсками 24-й армии вдоль левого берега Дона на юг, чтобы отсечь группировку противника, находившуюся в малой излучине Дона. Одновременно соединения 66-й армии должны были сковывать противостоящие вражеские части, ведя активные действия.

По решению Ставки ВГК в состав Юго-Западного фронта, игравшего главную роль в операции, 25 октября были переданы из Донского фронта четыре стрелковые дивизии (226, 293, 333 и 277-я), 4-й танковый и 3-й кавалерийский корпуса, несколько артиллерийских и истребительно-противотанковых артиллерийских полков и другие части.

Войска 5-й танковой армии по состоянию на 1 ноября 1942 г. включали 5 стрелковых дивизий, два танковых корпуса, одну танковую бригаду, один мотоциклетный полк, отдельный мотоциклетный батальон, артиллерийские, зенитные и инженерные части и подразделения.

3 ноября 1942 г. на командном пункте Юго-Западного фронта под руководством генерала армии Г.К. Жукова и при участии генералов А.М. Василевского, Н.Н. Воронова, А.А. Новикова и Я.Н. Федоренко состоялось совещание руководящего состава 5-й танковой и 63-й армий. Присутствовали командармы, начальники их штабов, а также командиры корпусов и ряда дивизий. Командующий фронтом генерал Н.Ф. Ватутин доложил, что главный удар с плацдарма юго-западнее Серафимовича в общем направлении на Калач будут наносить 5-я танковая и 21-я армии. Им предстояло прорвать оборону румынской 3-й армии на двух участках (5-я танковая армия на участке шириной 10 км, 21-я армия – 12 км), развить подвижными соединениями наступление в юго-восточном направлении, разгромить оперативные резервы врага, выйти во фланг и в тыл его главной группировки, действовавшей в районе Сталинграда. На третий день операции предусмотрено соединение танковых корпусов ударной группировки в районе Калач, Советский с войсками Сталинградского фронта и завершение окружения противника.

Действия ударной группировки Юго-Западного фронта намечалось поддержать с запада вспомогательным ударом тремя стрелковыми дивизиями 63-й армии с линии Рубежинский, Ягодный в общем направлении на Боковскую, а с востока – 65-й армией Донского фронта с рубежа Клетская, Мело-Меловский в общем направлении на Вертячий.

При обсуждении оперативного построения войск 5-й танковой армии между участниками совещания возникла дискуссия. Вот что по этому поводу вспоминает генерал армии С.П. Иванов: «П.Л. Романенко считал целесообразным двухэшелонное построение не только в дивизиях, но в отдельных случаях и в полках. Против этого выступили Н.Н. Воронов и А.А. Новиков, казалось бы, не имевшие прямого отношения к действиям пехоты, но аргумент их был, как говорится, железным. Они сослались на то, что совсем недавно издан приказ НКО № 306 об одноэшелонном боевом порядке во всех тактических звеньях. Николай Николаевич весьма дотошно, как это ему было свойственно, объяснил, что стрелковая дивизия, построенная в два эшелона для атаки переднего края обороны противника, имела в первом всего 8 стрелковых рот из 27. Остальные 19 рот, располагаясь за первым эшелоном на глубину до двух километров, полностью лишались возможности использовать свои огневые средства. На это Прокофий Логвинович возразил, что необязательно строить в два эшелона боевые порядки батальонов, ведь лишь при этом получается та порочная картина, которую нарисовал начальник артиллерии Красной Армии. Командарма 5-й танковой поддержал А.С. Желтов. Однако ни Г.К. Жуков, ни А.М. Василевский в эту дискуссию не вступили, а генерал Н.Ф. Ватутин сказал, что, поскольку прорыв обороны стрелковыми соединениями предусматривается всего на фронте 8—12 километров, они сумеют выполнить задачу и в одноэшелонном построении. Как выяснилось потом, правы оказались А.С. Желтов и П.Л. Романенко: наша пехота именно из-за одноэшелонного построения не справилась со своей задачей и танкам пришлось «допрорывать» оборону противника, что вызвало лишние потери»[172].

Таким образом, оперативное построение войск 5-й танковой армии было предрешено – в один эшелон с выделением подвижной группы и резерва. Первый эшелон (47-я и 14-я гвардейские, 119-я и 124-я стрелковые дивизии) предназначался для прорыва главной полосы обороны противника и обеспечения ввода в прорыв подвижной группы (1-й, 26-й танковые корпуса, 8-й кавалерийский корпус и 8-й мотоциклетный полк). Ее планировалось ввести в сражение в первый день операции после прорыва стрелковыми дивизиями главной полосы обороны противника на глубине 8—10 км от переднего края. 1-й танковый корпус генерала В.В. Буткова получил задачу нанести удар в направлении Липовский, Тузов и к исходу второго дня операции овладеть районом Тузова. Передовыми частями корпус должен был захватить переправы через Дон южнее Тузова и перерезать железную дорогу в районе Суровикино. 26-му танковому корпусу, которым командовал генерал А.Г. Родин, было приказано стремительно развить наступление в направлении Перелазовский, Калач и к исходу третьего дня операции во взаимодействии с 4-м танковым корпусом 21-й армии, 4-м механизированным и 13-м танковым корпусами Сталинградского фронта завершить окружение вражеской группировки в районе Сталинграда и быть готовыми к ее уничтожению. Глубина задачи подвижной группы составляла 140 км. Это расстояние предусматривалось преодолеть в течение трех суток со среднесуточным темпом 40–45 км.

Вслед за 1-м танковым корпусом намечалось ввести 8-й кавалерийский корпус и 8-й мотоциклетный полк. При этом мотоциклетный полк должен был обогнать части танкового корпуса и к исходу первого дня операции выйти к р. Чир, в 30 км западнее Суровикино, перерезав железную дорогу на участке Сталинград – Лихая. Кавалерийскому корпусу наступлением в южном направлении предстояло обеспечить действия ударной группировки 5-й танковой армии с запада и юго-запада. В резерве командарма оставались два полка 346-й стрелковой дивизии.

В некоторых работах говорится о двухэшелонном построении 5-й танковой армии. В первом эшелоне – 47-я гвардейская, 119-я и 124-я стрелковые дивизии, во втором эшелоне – 159-я стрелковая дивизия, в эшелоне развития успеха (подвижной группе) – 1-й и 26-й танковые корпуса, 8-й кавалерийский корпус и 8-й мотоциклетный полк. Кроме того, была создана сковывающая группа (14-я гвардейская стрелковая дивизия и 1166-й стрелковый полк 346-й стрелковой дивизии).

4-й танковый корпус генерала А.Г. Кравченко, действовавший в составе 21-й армии Юго-Западного фронта, получил задачу развить наступление в общем направлении на Манойлин, Голубинский и к исходу второго дня операции захватить переправы через Дон севернее Калача. В дальнейшем корпусу предстояло наступать на Советский с задачей совместно с 26-м танковым корпусом 5-й танковой армии и 4-м механизированным корпусом Сталинградского фронта завершить окружение противника в районе Сталинграда. 16-му танковому корпусу генерала А.Г. Маслова Донского фронта предписывалось развивать наступление 24-й армии в направлении Вертячий, Песковатка и к исходу первого дня во взаимодействии с 3-м гвардейским кавалерийским корпусом окружить задонскую группировку противника.

13-й танковый корпус (командир – генерал Т.И. Танасчишин)[173] Сталинградского фронта намечалось в первый день операции ввести в сражение в полосе 57-й армии. Ему предстояло стремительным броском к исходу дня выйти в район Рокотина (глубина задачи – 60–65 км) с целью не допустить отхода противника из Сталинграда в юго-западном направлении. 4-й механизированный корпус (командир – генерал В.Т. Вольский) этого же фронта получил задачу стремительно развить наступление 51-й армии в западном направлении, к исходу второго дня операции выйти в район Советского (глубина задачи – до 90 км) и во взаимодействии с подвижными соединениями Юго-Западного фронта завершить окружение противника в районе Сталинграда.

Отдельные танковые бригады, полки и батальоны всех армий планировалось использовать в тесном взаимодействии с пехотой для ее непосредственной поддержки. В связи с тем, что танков для этого было мало, их плотность на участках прорыва не превышала 5–6 единиц на 1 км фронта. Поэтому для усиления пехоты командующие фронтами были вынуждены использовать танки танковых и механизированных корпусов: на Юго-Западном фронте – 216-я танковая бригада 26-го танкового корпуса 5-й танковой армии; в 51-й армии – два танковых полка 4-го механизированного корпуса; в 57-й армии – танковый полк 13-го танкового корпуса. Это позволило несколько повысить плотность танков НПП, в частности, в 5-й танковой армии – до 12–14 боевых машин на 1 км фронта.

Задача артиллерийского обеспечения ввода в сражение танковых и механизированного корпусов возлагалась на армейские артиллерийские группы и артиллерию стрелковых дивизий, в полосах наступления которых планировался их ввод. В 5-й танковой армии были созданы артиллерийские группы в каждом стрелковом полку первого эшелона, а также армейская артиллерийская группа дальнего действия и армейская группа реактивных установок. Управление огнем артиллерии в ходе наступления предусматривалось осуществлять артиллерийскими корректировщиками из радийных танков. Основной задачей авиационного обеспечения являлось прикрытие корпусов с воздуха, а также содействие их продвижению путем нанесения ударов по наземному противнику. Для лучшего взаимодействия авиации с наземными войсками один авиационный корпус 17-й воздушной армии был оперативно подчинен командующему 5-й танковой армией.

В период подготовки к операции в штабах частей и соединений проводились военные игры на картах и на ящиках с песком, штабные тренировки и поездки командного состава в район предстоящих действий для ознакомления с местностью. В войсках состоялись специальные тренировочные занятия, на которых особое внимание уделялось взаимодействию танков с пехотой, артиллерией, авиацией и инженерными войсками. Запасы материальных средств составляли 2–3 боекомплекта, 2–3 заправки горючего и 9—15 суточных дач продовольствия[174].

С целью обеспечения скрытности подготовки к операции передвижение частей и соединений осуществлялось только ночью, а радиостанции работали лишь на прием. С планом операции был ознакомлен лишь узкий круг командиров, и только в необходимом объеме. Остальному командному составу конкретные задачи ставились лишь за сутки или двое до начала наступления. Танковые корпуса Юго-Западного фронта к началу наступления были скрытно сосредоточены на правом берегу Дона на удалении 15–20 км от переднего края. Соединения и части, предназначенные для непосредственной поддержки пехоты, заняли выжидательные позиции за 2–3 дня до перехода в наступление в 4–6 км от переднего края. В результате принятых мер противник, внимательно следивший за любым перемещением, не заметил нависшей над ним опасности. Соединения 6-й армии и основные силы 4-й танковой армии врага продолжали бои в Сталинграде. На направлении главных ударов советских войск по-прежнему оборонялись румынские части и соединения.

Утром 19 ноября повалил густой крупный снег, который смешивался с туманом. Видимость не превышала 250 метров. В таких условиях действия артиллерии очень затруднены. Несмотря на это, она в установленный срок приступила к проведению артиллерийской подготовки. В полосе Юго-Западного фронта оборона румынской 3-й армии была подавлена на двух участках. «Мощная канонада нанесла врагу немалый урон и произвела на него сильное моральное воздействие, – вспоминал С.П. Иванов. – Однако из-за плохой видимости далеко не везде оборона была сокрушена, особенно на фланговых участках прорыва»[175].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.