Глава 7 Встреча

Ближе к вечеру под заставой действительно остановился старенький уазик. Подниматься в горку водитель, видимо, не решился. Из машины вылезли два человека и направились на заставу. Уазик развернулся и, поднимая пыльную завесу, направился в сторону Баграма. Это означало одно — гости останутся на ночлег. А еще то, что комбат не пошутил насчет этих переговоров. А когда это комбат шутил?!

Сергей пошел встречать гостей. Гости были в штатском, невысокого роста, вполне обычные афганцы. Но было в их глазах и поведении нечто такое, что сразу же выдавало в них сотрудников силовых служб. Скорее даже не в поведении, а в их взглядах — умных и оценивающих.

Первый, мужчина лет сорока, представился сам и представил своего более юного спутника:

— Рахматулло. Это Сафи. Пятое управление МГБ (Министерства госбезопасности). — И после короткой паузы добавил с легкой ноткой гордости: — Кабул.

После этого протянул руку и улыбнулся.

— Сергей. Вооруженные силы Советского Союза. Баграм.

Сергей пожал протянутую руку. Затем обменялся приветствием со вторым гостем.

Как радушный хозяин Сергей пригласил гостей в бочку. Он прекрасно помнил шутку фехтовальщиков и любителей ножевого боя о том, что кратчайший путь к сердцу любого мужчины лежит через его желудок. К тому же у него была привычка: перед тем, как идти в гости к духам, всегда есть заранее (и хотя на переговоры он никогда раньше не ходил, привычка поесть перед ними у него была). Нет, он никогда не сомневался в афганском гостеприимстве. Но душманы частенько встречали наших солдат и офицеров свинцом, а не пловом. А от свинца у Сергея в последнее время была легкая изжога. Рахматулло посмотрел на небо (Сергей поймал себя на мысли, что так обычно люди смотрят на часы). Видимо, до назначенного времени у них еще оставалась возможность насладиться легким ужином. А как настоящие солдаты они, видимо, тоже никогда не откладывали на завтра то, что можно было съесть сегодня.

Повар был уже предупрежден о том, что нужно будет быстренько что-нибудь сообразить на стол. Но, видимо, на двадцать второй заставе гости бывали нечасто, поэтому полдник здесь выглядел более скромно, чем на Тотахане. Зато тушенки было больше.

Рахматулло и Сафи уселись за столом. Сафи протянул руку к банке с тушенкой. Сергей в последний момент заметил на ней этикетку с надписью «Свиная» и симпатичной хрюшкой.

— Нам свинину нельзя, — с улыбкой произнес Сафи. Сорвал этикетку, бросил ее в открытую печку и как ни в чем не бывало начал раскладывать тушенку по тарелкам.

— Так вам же вроде нельзя? — с сомнением спросил Сергей.

— Под крышей Аллах не видит, — вступился за своего сотрудника Рахматулло.

И они втроем принялись уминать тушенку с лепешками.

После того как гости немного утолили голод, уже за чаем, Сафи рассказал бородатый анекдот. — Встречаются два афганца. Первый спрашивает у второго: «Послушай, Али, почему у тебя впереди идет жена? Потом дети, потом любимый ишак. И только потом ты. Ведь по Корану положено, чтобы сначала шел мужчина, затем любимый ишак и только потом жена и дети!» Али с грустью в голосе отвечает: «Эх, дорогой Мирзо, когда писали Коран, еще не знали о русских противопехотных минах».

Сергей знал этот анекдот уже давно, но из вежливости улыбнулся. Это была скользкая тема. Афганцы могли шутить над своими обычаями и традициями, но легко могли обидеться, если бы над этим начал шутить чужестранец. И все-таки на душе у него стало немного легче. Он почувствовал рядом с собою родственные души, с которыми уже не так страшно было идти на опасное задание.

Возможно, все это было лишь «домашней заготовкой» хадовцев, но она помогла растопить лед недоверия, который почти всегда существует между малознакомыми людьми. А им вскоре предстояло идти на довольно опасную встречу. И, быть может, даже на смерть. В таких условиях взаимное доверие значило очень много!

Теперь можно было переходить к делу.

— А когда вы встречаетесь? И где?

— Как только стемнеет. Мы (Рахматулло сделал ударение на слове «мы» и многозначительно посмотрел на Сергея) договорились о встрече недалеко от заставы.

В двух словах хадовец рассказал о политике национального примирения, проводимой афганским правительством. Объяснил, что они должны встретиться с доверенным лицом Хайрулло-Хана — Карим Ухортом. И попытаться склонить Хайрулло-Хана на сторону народной власти.

Ко всей этой политике Сергей относился с большим недоверием, но некоторые вопросы большой политики его, разумеется, интересовали. В частности, точное место встречи. Скрытые подходы к нему. Мертвые зоны — непростреливаемые и непросматриваемые участки местности. И ряд других чисто политических вопросов. Поэтому на несколько минут он оставил своих гостей. Поставил задачи заместителю командира взвода, расчету зенитной установки (пока еще было светло, собственноручно наведя ее на небольшую лощину, что пролегала недалеко от заставы). И приказал подготовить к выезду БМП. Он присмотрел позицию между заставой и местом встречи, где БМП со своей тридцатимиллиметровой автоматической пушкой сможет здорово украсить серый и однообразный местный ландшафт.

И только после этого Сергей вернулся к хадовцам. Сафи все так же шутил, Рахматулло стал еще более серьезным. Время встречи неминуемо приближалось. Сергей никогда раньше не ходил на переговоры, поэтому некоторые вопросы дипломатического церемониала были ему неясны. В частности, у хадовцев не было оружия. А Сергей всегда считал, что ходить в гости без оружия — признак дурного тона.

Он озвучил свой вопрос. Рахматулло молча распахнул свой костюм — на поясе в открытой кобуре ждал своего часа ПМ. У Сафи была осколочная граната Ф-1.

— Командир тоже может взять оружие. У нас безоружными на переговоры не ходят, — добавил Рахматулло.

Сергей облегченно вздохнул. С автоматом он чувствовал себя гораздо веселее. Подсумок с двумя гранатами Ф-1 (у одной из гранат вместо предохранительной чеки стояла обычная булавка, перед выходом он всегда доставал ее — и тогда только края подсумка удерживали предохранительную планку) на его настроение не влиял. Возможно, он родился с гранатным подсумком? По крайней мере с гранатами он не расставался никогда. Так что о них-то спрашивать он даже и не думал.

Хадовцы попросили Сергея взять с собой несколько сигнальных ракет и магазин с трассирующими патронами. Чтобы условленным сигналом оповестить людей Хайрулло-Хана о своем прибытии.

Перед самыми сумерками они спустились к подножию горы. Сергей не очень верил в успех предстоящих переговоров. Неделю назад Лангар прочесал дивизионный разведбат — бои там были нешуточными. Два дня назад кишлак бомбили наши штурмовики. Да и засада разведроты десантников тоже неспроста была нацелена на банду Хайрулло-Хана. Хотя, с другой стороны, может быть, именно это называлось методом кнута и пряника? И вполне возможно, что афганское, да и наше командование втайне надеялось, что после всего этого местные духи станут немного посговорчивее. Может, и станут? Кто их знает, этих братьев-моджахедов.

По просьбе Рахматулло Сергей запустил в сторону Лангара сигнальную ракету, а затем сделал четыре выстрела трассирующими пулями в том же направлении. Через полчаса еще раз. И еще. Со стороны Лангара не было видно никакого движения. Сигнальных ракет у Сергея больше не было.

Они сидели в небольшой промоине на земле (сидеть на склоне на фоне ночного неба всегда считалось дурной привычкой) и разговаривали. Рахматулло оказался на удивление интересным собеседником. Знал он немало. И многое знал, как говорится, из первых уст. Он рассказывал о предстоящих Женевских переговорах. О школах и больницах в кишлаках, об университете в Кабуле. Сравнивал университет с нашими ПТУ (профессионально-техническими училищами). Говорил, что для получения хорошего образования нужно обязательно ехать учиться в Союз. Сам он около года учился в Москве. А Сафи учился в Минске.

Незаметно стемнело. Рахматулло попросил дать сигнал фарами БМП. Показал четыре пальца и направление в сторону Лангара. Механик четырежды просигналил фарами. Прошло еще около часа. Где-то рядом раздался чей-то негромкий возглас. Сергей совершенно не слышал, как этот кто-то подобрался к ним почти вплотную. От этого мурашки побежали по его спине.

Сафи крикнул что-то в ответ. Но прошло еще около часа, прежде чем в двух шагах от парламентеров поднялись две фигуры и молча направились к ним. Сухо поздоровались. Традиционные «салам алейкум» (здравствуйте) и «четоур хастид» (как вы себя чувствуете?) были лишь данью вежливости, не более. Впятером они подошли к БМП. И при свете фар Сергей впервые увидел тех, кого они так долго ждали.

Невысокого роста, худощавые. Обоим слегка за сорок. Одеты в национальные одежды. На плечах автоматы Калашникова со складывающимися прикладами. Похоже, китайского или арабского производства.

Рахматулло познакомил Сергея с одним из гостей. Это был Карим Ухорт, правая рука Хайрулло-Хана и его доверенное лицо. Второго звали Исмад. Кто он такой, Сергей так и не понял. Но внимание Сергея привлекли изуродованное лицо и свежая рана на месте отсутствующего глаза. При не очень ярком свете фар лицо его выглядело довольно зловеще. Мысленно Сергей назвал его Одноглазым, не догадываясь, что именно так Исмада и называли за спиной в банде Хайрулло-Хана.

Афганцы присели у машины на корточки. И начали что-то обсуждать. Сидеть на корточках было неудобно, и Сергей сел рядом с ними на землю. Спиной к БМП. Он пытался прислушиваться к разговору хадовцев с духами, но разобрал немногое. Ну, во-первых, что караван, который планировали перехватить десантники, пришел в кишлак еще четыре дня назад. Он доставил боеприпасы, реактивные снаряды и два «Стингера» (зачем все это духи рассказывали хадовцам, ему было непонятно). А во-вторых, он догадывался, что разговор у хадовцев и духов идет довольно откровенный. Ни те, ни другие не пытались ничего скрыть друг от друга. Хотя, скорее всего, Сергею просто не хватало знаний языка для правильной оценки этой беседы. Вполне возможно, что эта искренность была показной, а на самом деле за нею стояла серьезная игра, которую вели хадовцы и духи. И каждый преследовал свои интересы.

А еще Сергей частенько ловил на себе острые, изучающие взгляды Одноглазого. И ему было не по себе от этого.

Ближе к полуночи они расстались. Душманы так же безмолвно растворились в ночи. Сергей с хадовцами на машине поднялся на заставу.

— О чем хоть договорились? — первым делом спросил Сергей у Рахматулло, как только они спрыгнули с БМП на землю.

Хадовец ответил не сразу.

— Пока не знаю. Будем ждать ответа от Хайрулло-Хана.

Рахматулло повернулся в сторону Сафи.

— Кто такой этот Исмад? Впервые о нем слышу. Карим Ухорт его, похоже, побаивается не на шутку!

Сафи пожал плечами и ничего не ответил. А Сергей понял, что у хадовцев что-то пошло не так, как они планировали. И виной этому, скорее всего, был этот одноглазый Исмад.

Где-то около часа ночи со стороны Лангара в небо взлетели один за другим пять трассеров. Это был ответ Хайрулло-Хана. Он не «поднимет знамя» (не сдастся) и не перейдет на сторону народной власти. Так безрезультатно закончились переговоры. Точнее, результат у них был, но о нем никто не догадывался. Этой ночью Сергей впервые встретил человека, с которым будет неразрывно связан тонкими нитями событий на протяжении многих месяцев. А Исмад впервые увидел своего кровного и ненавистного врага.

На следующее утро за хадовцами пришла машина. Они тепло попрощались с Сергеем, а Рахматулло даже оставил ему номер своего рабочего телефона. Но больше они не встречались ни разу.

Около полудня наблюдатель доложил о том, что кочевники снялись и направились вдоль русла реки Барикав куда-то на север. Видимо, эту же новость доложил ротному и наблюдатель на Тотахане. Как бы то ни было, но вскоре с Тотахана вышли на связь. Ротный приказал Сергею на следующий день вернуться на Тотахан. А ему на смену пообещал выслать замполита роты Сергея Земцова.