Глава 12 Возмездие

Вы абсолютно правы. Для этих целей он мог бы использовать не два, а три или даже четыре осколочно-фугасных снаряда. И причиной тому не была его жадность. Жадным он не был никогда. Лишь иногда — домовитым. Точнее, бережливым. Но в этот раз причина заключалась в другом. Стрельба ночью на такую дальность без корректировки огня при более чем двух выстрелах могла дать слишком большой разброс попаданий. А в этот раз стрельба по площадям в его планы никак не входила. Его интересовала одна вполне конкретная цель. Крепость Калайи-Каримхана, что была расположена на южной окраине Нари-Калана.

Именно на нее еще с вечера навел он ствол танка. И радиопереговоры, ведущиеся именно из этой крепости, весь предыдущий день по его просьбе отслеживали разведчики со станции радиоперехвата. С минометом все было гораздо проще. Цинк из-под патронов, установленный на бруствере, с прорезанной штык-ножом полосой в днище и фонариком внутри служили выносной точкой прицеливания для минометчиков. Прицел и угломер на эту цель они помнили и так. Дальнобойные заряды были привязаны к хвостовому оперению мин заранее. Поэтому на минах Сергей не экономил.

Минометчики повесили на траекторию пять мин (только на первой мине был снят защитный колпачок с взрывателя — она должна была взорваться немедленно при контакте с любым предметом; остальные мины должны были взорваться уже внутри крепостных построек), когда раздался первый выстрел из танка. До второго выстрела они успели выпустить еще три мины. После этого танкисты и минометчики оставили на своих позициях по одному часовому. Остальные отправились спать в казарму. Ведь до общего подъема было еще около двух часов. Сергей же направился на станцию радиоперехвата. Командир станции прапорщик Саня уже ждал его. Они надеялись, что духи, как обычно, начнут засорять радиоэфир своими военными тайнами. Была у братьев-моджахедов такая привычка после обстрела поделиться новостями: попали ли в них шурави или промахнулись, есть ли у них потери и как поживает какой-нибудь их дальний родственник? Сергей частенько использовал эту информацию в своих личных (корыстных) целях. И корректировал стрельбу согласно полученной информации. После этого духи несколько дней вообще не выходили в эфир, пользовались для передачи информации только посыльными. А прапорщик Саня плакался, что если об этих Серегиных играх узнают в разведотделе дивизии, то не сносить ему головы.

Интересно, а как они об этом узнают, задавал себе вопрос Сергей. И через мгновение сам же на него отвечал: «Не узнают». Хотя за такие шалости ему стоило бы дать по шапке! Но уже через несколько дней радиоэфир снова наполнялся голосами братьев-моджахедов. А Сергей удивлялся, что в некоторых вопросах память у них была на удивление короткой.

Однако в этот раз они напрасно просидели за радиоприемником больше часа. В эфир несколько раз выходил сам Анвар, интересовался тем, что произошло. Но из крепости Калайи-Каримхана ему никто не отвечал. Это было хорошим знаком. Пожав Сане руку на прощание, Сергей ушел в канцелярию роты досматривать свой любимый утренний сон. Стоило ему лишь прикоснуться головой к подушке, как он моментально уснул. Но сны ему сегодня не снились.

Да, эта подготовка заняла у него несколько дней, а само ночное приключение уложилось минут в десять. Не более. Да и то большая часть этого времени ушла неизвестно куда. Танк и миномет были подготовлены к стрельбе заранее. Больше времени ушло на то, чтобы разбудить бойцов. Танковый экипаж и минометный расчет. Но похоже, что сработали они на славу. Сергей повернулся на другой бок. Во сне он улыбался…

На следующий день никто не вспоминал о ночной стрельбе. Бойцам было по барабану, куда они стреляли. Танкисты выпустили два снаряда в белый свет как в копеечку. А куда вечером наводил ствол их танка замкомроты, их не интересовало. Минометчики тоже старались не вникать, куда они запустили свои восемь мин. Им приказали — они сделали. Самым удивительным было то, что и сам Сергей моментально забыл о происшедшем.

Словно бы он сделал какую-то важную и нужную работу. И сразу же забыл о ней. Потому что впереди стояли другие не менее важные задачи. И думать нужно было о них.

Даже когда через два дня наблюдатель доложил о двух «коробочках» (БМП), направляющихся от штаба дивизии к Тотахану, сердце его не екнуло от недоброго предчувствия. В зенитную трубу было прекрасно видно пятнистые борта боевых машин пехоты. Это были машины разведчиков (либо с батальонного разведвзвода, либо дивизионного разведбата). Это были свои. К тому же если бы это была какая проверка, «солдатский телефон» доложил бы о ней заранее.

Безо всякого приказа дежурный по заставе направился проверять порядок на территории заставы, а командир третьего взвода (и командир восьмой сторожевой заставы по совместительству) Игорь Алескеров отправился проверить порядок в казарме. Как говорится, береженого бог бережет. Сергей же пошел встречать гостей.

Одна из машин осталась под горкой. Вторая долго урчала на подъеме, но вскоре поднялась на заставу. С брони спрыгнул один-единственный пассажир. В альпинистской штормовке и с автоматом в руках. Без знаков различия. Но Сергей знал его в лицо. Это был начальник разведки дивизии.

— Заместитель командира шестой роты старший лейтенант Карпов, — представился ему Сергей.

Представился вполне официально, как того требовал устав. Но в ответ гость только протянул руку. И не сказал ни слова. Сергей пожал ее. Пауза затягивалась. Начальник разведки смотрел по сторонам, словно впервые был на Тотахане, и не спешил объяснять причину своего неожиданного появления.

Потом, словно смилостивившись, ответил вопросом на молчаливый вопрос Сергея.

— Ладно. Где тут у тебя можно поговорить?

Сергей растерянно оглянулся по сторонам. На Тотахане можно было говорить везде. Стен здесь не было (почти не было), а значит, лишних ушей тоже. Но на всякий случай он предложил начальнику разведки пройти в канцелярию роты. Ротный был в отпуске в Союзе, Игорь Алескеров прятался в казарме, вполне разумно рассудив, что от любого начальства лучше держаться подальше (а до кухни от казармы было гораздо ближе, чем от канцелярии). Так что в канцелярии никто не мог помешать им спокойно поговорить.

И первый вопрос прозвучал как гром среди ясного неба:

— Сергей, ты случайно на этой неделе никуда не стрелял из танка?

Сергей ответил, почти не задумываясь.

— На этой неделе? Здесь он сделал небольшую паузу, словно пытаясь что-то вспомнить. — Нет, товарищ майор. На этой неделе я был в печали. Не до стрельбы. Ротный уехал в отпуск, столько работы за него приходится делать.

Начальник разведки пропустил эти слова мимо ушей.

— А в прошедший четверг?

— Нет, товарищ майор. Ну, во вторник мог, конечно, случайно куда-нибудь выстрелить. Из танка. Во вторник мы чистили оружие. И танковую пушку тоже. Ну, случайный выстрел, то-се. Так что разик-другой могли, конечно, куда-нибудь стрельнуть. В принципе, в среду тоже что-то чистили. Так что и в среду могли совершенно случайно. В субботу… Но в четверг точно не стреляли. В четверг — рыбный день. По четвергам стрелять большой грех!

Почему стрелять по четвергам было большим грехом, никто не знал. Не знал об этом и сам Сергей. Он замолчал на мгновение. Словно о чем-то задумался. Но только на мгновение.

— К тому же открывать огонь без команды комбата категорически запрещено! Вы же знаете! — произнес он после небольшой паузы.

Но и эти слова начальник разведки проигнорировал.

— В четверг около трех часов ночи?

Вопросы начинали плавно перетекать в допрос. Сергей и так уже начинал догадываться, что начальник разведки дивизии не ради праздного интереса приехал на заставу. И было похоже, что ответы на эти вопросы он получит тем или иным способом. Самое смешное заключалось в том, что Сергей все никак не мог понять, к чему клонит начальник разведки. Не то чтобы его ночная стрельба по крепости Калайи-Каримхана совсем уж вылетела у него из головы. Просто он не думал, что она может кого-то заинтересовать. Сергей был уверен, что эта стрельба была его частным делом. И абсолютно никого, кроме него, не касалась. Да, он дождался, когда ротный уедет в отпуск. Из обычной предосторожности. Просто не хотел его подставлять. Но то, что он заранее все продумал, сказать все равно было нельзя. Ничего он не продумывал! Он всего лишь сделал то, что должен был сделать.

— Около трех часов ночи? — переспросил он у начальника разведки. — Нет, товарищ майор! В полночь мог, конечно, куда-нибудь случайно выстрелить. После подъема, спросонья, знаете, иногда тоже на что-нибудь не то нажмешь. После завтрака… Но чтобы в три часа ночи? Исключено! В три часа ночи я обычно смотрю свой любимый романтический сон номер три.

Что это был за романтический сон номер три, начальник разведки уточнять не стал. Он молча достал из внутреннего кармана карту-сотку и ткнул пальцем в обведенный кружком квадрат.

— Вот по этой крепости. Кажется, она называется крепостью Калайи-Каримхана?

Было ясно, что отпираться дальше бессмысленно. Начальник разведки явно приехал не просто так. По всему было видно, что он прекрасно знал, откуда стреляли по этой крепости. И кто стрелял. Но Сергей прекрасно знал другое. Одна его знакомая девушка, работавшая народным судьей в Орехово-Горохово (московский район Орехово-Борисово Сергей в шутку называл Орехово-Горохово), давным-давно просветила его на этот счет. О том, что чистосердечное признание смягчает вину. А еще о том, что если признаешься, меньше дадут. При этом с грустью в голосе его знакомая добавляла: «А не признаешься, совсем не дадут». Тогда он не задумывался над этими словами. Но с тех пор никогда ни в чем не признавался. Даже под гнетом столь неопровержимых доказательств. И не собирался признаваться. Поэтому продолжал выпендриваться.

— Нет, по соседней крепости мог, конечно, случайно пальнуть. Больно уж она мне не нравится. И стены у нее какие-то кривые. Но чтобы по крепости Калайи-Каримхана? Да у меня рука не поднимется стрелять по этой крепости! А, кстати, что произошло, товарищ майор?

Все это было обычной игрой. В которую играли заместитель командира мотострелковой роты старший лейтенант Карпов и начальник разведки дивизии майор Харламов. Вы скажете о субординации. О том, что этого не могло быть, потому что не могло быть никогда. Именно поэтому я и привел этот диалог практически дословно без сокращений и прикрас. Что было, то было. Правда, за восемь месяцев до этого разговора Сергей Карпов (исполнявший тогда обязанности начальника разведки батальона) со своими разведчиками на одной из операций помог выбраться из окружения начальнику разведки дивизии. И с тех пор отношения между ними были больше дружеские, чем служебные. И лишь при посторонних они старались их не показывать. Поэтому и состоялся такой разговор. И в этом разговоре Сергей мог рассказать обо всех своих выстрелах. Рассказать как на духу. Заведомо зная, что никуда дальше эта информация не пойдет (и что Сергей Филиппович никогда его не сдаст). Но никогда бы он не стал этого делать. Помня о том, что во многих знаниях — многие печали, он предпочитал не перегружать лишней информацией даже своих знакомых. И уж тем более друзей.

— Что произошло, ты спрашиваешь? Мы несколько месяцев работали с бандой. Помогали им чем могли. Пайсы (денег) ее главарю отвезли столько, что мало не покажется. Месяц назад они перешли на нашу сторону. А в прошедший четверг один папуас (при этих словах начальник разведки многозначительно посмотрел на Сергея) выстрелом из танка пустил всю нашу работу коту под хвост!

Это было уже интересно. Сергей заерзал от возбуждения.

— Не томите, товарищ майор! А этот папуас попал куда нужно?

Сергей Филиппович Харламов улыбнулся в ответ.

— Попал. В жилую часть крепости. Погибло пять или шесть телохранителей, сам главарь банды спал в соседней комнате. Его тяжело ранило. Но утром в крепость пришел Анвар со своими людьми. Посчитав, что возиться с раненым не стоит, они добили Исмада.

Начальник разведки на мгновение задумался. Взгляд его снова стал серьезным.

— Я все знаю, Сережа. О том, что он делал с нашими пленными, о летчике и о «свинье». Ты все сделал правильно. Но я тебе этого не говорил.

После короткой паузы Сергей Филиппович попросил проводить его к машине. Уже по дороге он произнес еще несколько слов. Почему-то Сергею показалось, что начальник разведки разговаривает сам с собой.

— В принципе, хороший дух — мертвый дух. Это не мною придумано.

Уже у самой машины он обернулся к Сергею.

— Думаю, что в эту крепость могли выстрелить откуда угодно. Шальной снаряд. И все такое (за весь разговор о минах, выпущенных из миномета, не было сказано ни слова, но Сергей на это не обижался). Правильно я думаю, старший лейтенант?

Спорить с начальником разведки было сложно. Выстрелить по крепости, действительно, могли откуда угодно. С луны, например. Другое дело, что попасть в нее можно было только с Тотахана. И любая баллистическая экспертиза без труда могла бы это подтвердить. Да кто ж ее будет проводить в духовском кишлаке!

Если бы вместо начальника разведки на заставу приехал особист полка и с пристрастием поговорил с бойцами, он бы мог узнать об этом происшествии гораздо больше, чем узнал начальник разведки. А полковому стоматологу Андрею Всеволодовичу Мамонову даже и спрашивать ничего бы не пришлось — бойцы рассказали бы ему все и так, если бы только он приехал на заставу со своими инквизиторскими инструментами. Но, видимо, у особиста полка майора Стяжкина Александра Петровича и своих дел было по горло. Не до какого-то бывшего дуканщика ему было. А ведь ему бы бойцы могли рассказать почти все. Правду. Одну только правду. Но, разумеется, не всю. Никому другому (кроме полкового стоматолога!) нет. А ему бы рассказали. Умел Александр Петрович находить общий язык с бойцами. Вот только едва ли Александр Петрович дал бы ход полученной информации. Он тоже пару раз ходил на боевые с Сергеем. А этого дорогого стоило!

Хотя, если быть до конца откровенным, то не факт, что даже Александру Петровичу бойцы восьмой сторожевой заставы рассказали бы что-нибудь лишнее о своем замкомроты. Многие сослались бы на плохое знание русского языка. Благо почти половина солдат и сержантов заставы были родом из Средней Азии. И в первую очередь русский язык забыл бы заместитель командира третьего взвода сержант Нигмат Хашимов, работавший до Афганистана в школе учителем русского языка. Память — странная штука! Иногда люди забывают даже то, что, казалось бы, забыть просто невозможно. Другие сослались бы на то, что спали и ничего не знают. Для них особист полка был чужаком, а со своим замкомроты они съели не один пуд соли. А это на войне тоже дорогого стоит.

К тому же все вокруг прекрасно знали, что это был за дуканщик. И многие желали ему поскорее встретиться с Аллахом. А кое-кто готов был и сам ему в этом помочь. Просто у Сергея это получилось чуть раньше, чем у остальных. Но у кого-то же это должно было получиться!

Сергей привычно взял под козырек.

— Так точно, товарищ майор! В крепость могли выстрелить откуда угодно.

В словах его не было ни радости, ни особого торжества. Была усталость. Усталость человека, вернувшегося с работы. Сделавшего то, что он должен был сделать. И была благодарность к тем, кто смог его понять и поддержать в эту минуту. Начальник разведки кивнул ему в ответ. Затем махнул рукой механику-водителю — и боевая машина пехоты, выпустив клубы сизого дыма, покатилась под горку.

Что доложил начальник разведки по этому инциденту старшему командованию, Сергей так и не узнал. Но больше об этой стрельбе никто не вспоминал. И не приезжал на заставу с расспросами. Видимо, никому это особенно не было нужно.

Так закончилась история бывшего дуканщика Исмада. Бывшего осведомителя ХАД. Бывшего командира «договорной банды» или отряда самообороны кишлака Нари-Калан. Возможно, она могла закончиться иначе. Кто знает! Но, видимо, так было записано в его Книге судеб. Или так решили звезды. Звезды, которые светят всем нам откуда-то сверху. И помогают нам сделать свой выбор.