Глава 9 Хошк

Через два дня Сергея Карпова вызвали в полк для проведения сборов с молодым пополнением. Но сразу же по прибытии в часть начальник штаба полка подполковник Аушев приказал ему принимать первый разведвзвод. На последних боевых под Чарикаром первый батальон понес большие потери. И самое удручающее положение с потерями было в батальонном разведвзводе.

При выдвижении на задачу разведчики попали в засаду. Судя по всему, главари местных банд приготовились встретить в этом месте колонну танков и БМП. Они установили вдоль дороги несколько безоткатных орудий и посадили в винограднике с десяток гранатометчиков. А за небольшим дувалом разместили пулеметчиков, стрелков и снайперов.

Но вместо колонны из-за поворота показались всего три БМП и около двух десятков разведчиков, сидящих на броне. Все было как всегда. Выстрел по головной и замыкающей машинам из гранатометов. Затем по остальным машинам («остальными» была одна единственная машина). И кинжальный огонь в упор из стрелкового оружия по уцелевшим бойцам. Необычным было другое. У духов оказалось слишком много гранатометов и безоткатных орудий для трех БМП. Их первый залп был ужасным!

Противотанковые гранаты попадали не только в машины, но и в разведчиков. Разрывая тела и броню.

Шансов уцелеть у разведчиков не было. Но на помощь им пришли главные силы батальона. Буквально через несколько минут машины первой и второй мотострелковых рот открыли огонь по винограднику. А третья рота вышла во фланг духам, создав угрозу окружения. Духи не стали рисковать. Подобрав автоматы убитых разведчиков, они растворились в системе кяризов. Даже не успев добить раненых бойцов.

Да, разведчики отстреливались. Но после ранения командира сопротивление их было неорганизованным и не могло продолжаться долго. К тому же от всего увиденного многие из бойцов были в шоке. Так что если бы помощь хотя бы чуть-чуть задержалась, судьба многих из них была бы предрешена. Да, им действительно повезло. Ведь это был лишь вопрос каких-то мгновений.

Разведвзвод, шедший в головном дозоре, принял на себя главный удар духов. И спас тем самым многих в рейдовом батальоне. А офицеры и солдаты батальона, рискуя жизнью, пришли им на подмогу. Может быть, так и должно быть на войне? Ты спасаешь жизнь другу, который когда-то спас твою жизнь. Вот только цена этого спасения была слишком высока! Как обычно, просчеты и ошибки одних исправлялись героизмом и подвигами других.

Так что принимать Сергею пришлось не разведвзвод, а всего лишь трех бойцов, оставшихся в строю.

Руслан Султанович Аушев создал условия максимального благоприятствования для нового начальника разведки батальона. Разрешил отбирать во взвод любых солдат и сержантов как из молодого пополнения, так и из старослужащих других подразделений. А в ответ потребовал только одного: через неделю разведвзвод должен был быть готов к ведению боевых действий. Просто через неделю полк уходил в Алихейль. И времени для подготовки и боевого слаживания разведвзвода оставалось катастрофически мало…

Из Алихейля полк вернулся только через месяц. Боевые действия были тяжелыми. На соседей из 345-го десантного полка духи ходили в атаку среди белого дня. Досталось дивизионному разведбату и 181-му мотострелковому полку. Большие потери были и в 180-м. Правда, разведвзводу повезло. В этот раз обошлось без потерь. Среди личного состава. Если не считать, конечно, одного прикомандированного. Точнее, исполняющего обязанности начальника разведки первого батальона старшего лейтенанта Карпова, которого пуля снайпера настигла уже при возвращении с боевой задачи. Легкий бронежилет, который он изредка надевал (офицеры рейдовых подразделений, в отличие от него, ношение бронежилетов всегда считали пижонством), и небольшое движение, которое он интуитивно сделал перед тем, как в него попала пуля, спасли его от серьезных проблем. Все ограничилось лишь касательным ранением и разорванной мышцей спины.

Но в родной батальон Сергей вернулся только через месяц после окончания боевых действий. И только тогда он узнал о том, что его заменщик на должности начальника разведки первого батальона старший лейтенант Монастырев на первой же боевой операции был тяжело ранен. Очередью из крупнокалиберного пулемета ему оторвало руку. А в разведвзводе снова были большие потери. Да, ребятам из первого батальона всегда доставалась самая тяжелая солдатская ноша! И тяжелая солдатская доля.

За делами и заботами Сергей практически забыл о Исмаде. Из бесед с командиром местного отряда самообороны Хасана, а больше от Шафи он получал лишь разрозненные кусочки информации об Одноглазом.

Пленный, которого расстрелял Исмад, был парламентером, посланным Хайрулло на Тотахан. Расстрел его недалеко от советской заставы Исмад, скорее всего, пытался свалить на шурави. Это по его замыслу должно было окончательно разорвать попытки нашего командования переманить Хайрулло-Хана на сторону народной власти. Да и самого Хайрулло настроить против этих попыток. А может быть, у Исмада были и какие-то личные мотивы для того, чтобы свести счеты с парламентером? Теперь узнать это было невозможно.

Для чего Исмад попросил командира-шурави сделать выстрел из танка по окраине кишлака, Сергей так и не узнал. Много лет спустя бывший советник (старший советник) спецотдела царандоя Кандагарской провинции Анатолий Яковлевич Воронин напишет Сергею по поводу этого выстрела:

«В этом плане духи были дюже изобретательны. Чего они только ни придумывали и какие комбинации ни прокручивали, и все ради того, чтобы прикончить неугодного человека или избавиться от кредитора, например. Поэтому прежде чем передавать координаты цели на ЦБУ, приходилось изучать ворох оперативных документов, взвешивать все “за” и “против”, чтобы не допустить необоснованного кровопролития.

Скорее всего, он хотел кому-то в кишлаке доказать свою значимость и тем выстрелом припугнуть какого-то человека. А возможно, он затеял банальную провокацию, чтобы у населения испортились отношения с шурави. Возможен и вариант с посещением кишлака корреспондентом западной газеты, или “денежным мешком”, и тот выстрел нужен был для того, чтобы показать агрессивность советских военных либо выбить лишнюю пайсу (деньги) у того казначея».

Это действительно было так: в изощренности с братьями-моджахедами состязаться было сложно. Возможно, у Исмада и был какой-то свой расчет на этот выстрел. Но то, что Сергей произвел его не по окраине кишлака, как просил Исмад, а по крепости, в которой находился Карим Ухорт, оказалось для Исмада большой неожиданностью. И это явно не входило в его планы.

Да и расстрел им парламентера Хайрулло-Хана списать на шурави не удалось. Его совершенно случайно увидели два охотника. Они вышли на ночную охоту на уток к одной из запруд на берегу небольшой речки Барикав, что текла под Тотаханом. И стали случайными свидетелями этой казни.

Охотники были родом из Баги-Загана. Этот кишлак находился вне зоны влияния Хайрулло-Хана. Но, как известно, земля слухами полнится. Вскоре истинные обстоятельства гибели парламентера стали известны и в Лангаре.

Ни один главарь банды не простил бы такого вероломства. Для любого рядового моджахеда это было бы равнозначно смертному приговору. Для любого. Но Исмад не был любым. За последние месяцы влияние его и авторитет в банде заметно усилились. Многие его откровенно боялись. И даже Карим Ухорт, правая рука Хайрулло-Хана, не решался теперь на открытое противостояние Одноглазому.

Да и сам Хайрулло-Хан испытывал странные чувства при виде Исмада. Нет, это не было страхом. За последние годы он разучился бояться. Тем не менее открыто наказать Исмада за убийство парламентера и за попытку убрать руками шурави Карим Ухорта (а выстрел из танка по крепости Карим Ухорта был расценен им именно так) Хайрулло не смог. Он предложил Исмаду покинуть кишлак. Навсегда. К удивлению Хайрулло-Хана, Исмад легко согласился.

С ним ушло около десятка самых непримиримых сорвиголов. Столь легкое разрешение проблемы было неожиданным даже для Хайрулло-Хана. Но, видно, на это была воля Аллаха, и Хайрулло вздохнул с облегчением. Он ожидал открытого противостояния или выстрела в спину от Исмада. Но бывший дуканщик почему-то предпочел просто уйти.

Примерно через неделю его следы обнаружились в Петаве, одном из кишлаков, находящемся под контролем банды Анвара. И только тогда Сергей Карпов заинтересовался Одноглазым по-настоящему. И начал собирать о нем информацию.

До этого Одноглазый был для него лишь одним из многих. Да, казнь, совершенная Исмадом под нашей заставой, заставила Сергея обратить на него внимание. Но в банде Хайрулло-Хана ни у Сергея, ни у Шафи не было своих людей. И информация, которую они получали из этой банды, была отрывочной. К тому же поступала крайне редко.

Еще в марте Шафи смог переправить в банду Хайрулло-Хана своих доверенных людей. Для этого ему пришлось инспирировать покушение на себя. Несколько картечин в его руке остались напоминанием об этом представлении. С внедрением все прошло удачно. А вот с организацией постоянно действующего канала связи были большие проблемы. Информация, которую собирали люди Шафи, была довольно важной, но передать ее они не могли. Карим Ухорт, занимающийся в банде вопросами разведки и контрразведки, пристально следил за чужаками. Окружая их своими доверенными людьми. И не оставляя ни на мгновение без внимания, чем они занимаются.

Именно поэтому более или менее полноценная информация о Исмаде стала поступать к Шафи, а значит и к Сергею только тогда, когда Одноглазый ушел из Лангара. В банде Анвара у Шафи были свои глаза и уши. Но самое главное, что там у Шафи были хорошо налаженные каналы связи.

В январе 1987 года на сторону народной власти перешла небольшая банда, возглавляемая девятнадцатилетним Сафиулло. Они убили своего бывшего главаря Суфи Ахматдина и, боясь гнева Анвара, попытались найти защиту у народной власти. Тогда Сергей посчитал это провалом в своей работе. Сафиулло был старшим братом маленького Абдула, помощника Сергея по лазарету, организованному им в Кала-Шахи. Сергей знал, что брат Абдула находится в одной из подчиненных Анвару банд. И планировал со временем наладить с ним контакт. Даже рисовал в уме радужные перспективы создания агентурной разведки в банде Анвара.

Увы, приход Сафиулло со своими бойцами на нашу заставу на корню погубил все эти надежды. По крайней мере так подумалось в начале. Но у Сафиулло в банде Анвара осталось слишком много друзей. В этом не было ничего удивительного. Сафи был молодым парнем, открытым и дружелюбным. У таких всегда много друзей.

И один из них стал для Шафи и Сергея настоящим сокровищем. Сергей никогда не видел этого человека. С ним работали Сафиулло и Шафи. Сергей знал только его псевдоним. Хошк. «Острый» на фарси.

И именно Хошк сообщил Шафи о появлении в банде Анвара Одноглазого. И о странном увлечении этого моджахеда. Исмад лично пытал пленных. В отличие от обычных дехкан, он был грамотным. И мог бы стать муллой, но знания, которыми он владел, были особого свойства.

На первой же встрече с Сергеем Шафи передал ему эту информацию.

По словам Шафи, моджахеды частенько пытали пленных. Пленных шурави. Особенно тех, кто не хотел принять истинную веру. Или отступников, забывших об Аллахе и служащих неверным: учителей, врачей. С особым пристрастием пытали захваченных в плен хадовцев. И часто тех, кто просто попадался под горячую руку.

Многие из афганцев искренне верили, что если врагу выколоть глаза, что-нибудь отрезать или сломать, то в следующей жизни этих частей тела у него не будет. Дехкане в повседневной жизни частенько разделывали баранов, и их «общение» с пленными очень часто строилось по привычной схеме. Даже в этом они оставались крестьянами!

Исмад был не таким. Он был грамотным! И, видимо, когда-то увлекался чтением книг и историями о том, что делали самураи в далекой Японии со своими врагами. Много веков назад. То, что он проделывал с пленными, даже многое повидавшим в жизни моджахедам казалось излишне жестоким.

Его излюбленными развлечениями было две разновидности одной пытки. Он называл ее «делать свинью» (многих коробило от того, что он произносил вслух имя этого грязного животного). В первом случае он отрезал по кусочку или суставу разные части тела (при этом перетягивал эти места веревкой, чтобы пленный не истек преждевременно кровью), прокалывал шомполом автомата слуховые перепонки и выкалывал глаза. Отрезал нос, уши и все остальное. От человека оставался только обрубок тела, который еще несколько часов валялся посреди кишлака, извиваясь от боли.

Во втором случае он дробил суставы молотком. Один за другим. Были у него и другие развлечения, от которых многим моджахедам становилось не по себе.

Да, Анвар взял его в свой отряд. За Исмада замолвил слово Шер-шо, брат Анвара. Он говорил, что хорошие воины никогда не будут для них лишними. Насчет хороших воинов Анвар был согласен. Вот только он не был уверен, кем был Исмад. Воином или палачом? И эти сомнения вселяли тревогу в душу Анвара.