Глава 7
Личная подготовка к выходу заняла немного времени. В специальный карман десантной куртки сунул пристёгнутый к стропе пистолет, подтянул ремень АКМС 7,62 мм с ПБС — прибором бесшумной беспламенной стрельбы, поправил «разгрузку» или «лифчик» на шесть магазинов, штык-нож от АК, ракеты, гранаты, промедол. Надел РД (рюкзак десантный) с дополнительным боекомплектом в шестьсот патронов, сухим пайком, водой, медицинской аптечкой, парой сухих портянок. Попрыгал. Не гремит. Вышел к разведчикам. Наступали сумерки.
— Товарищ гвардии лейтенант, разведгруппа для выполнения боевой задачи построена. Заместитель командира группы гвардии сержант Сафаров.
— Вольно.
Всмотревшись в лица парней, улыбнулся. Вот они, мои «орлы»: Сергей Сафаров, Андрей Ивонин, Владимир Сокуров, Игорь Нищенко, Геннадий Баравков, Александр Архипов, Александр Фетисов, Михаил Гапоненко, Вячеслав Ксендиков… В строю застыли воины с жёсткими и полными решимости взглядами! На базе остались их имена, документы, письма родных, любимых — всё, что имело отношение к разведке. В тыл противника уходили тени!
— Людей в кузов, Сергей!
— «Изюминка» в следующем, Николай, — объяснил я подошедшему командиру взвода связи. — Паймунарские «духи», перехватывая наши частоты, обязательно сделают выводы, что русские ведут радиообмен в их собственном тылу. Кинутся в поиск. Будут искать мою группу, морщить «духовские» лбы и пока, наконец, разберутся, что нас и в помине нет на их территории, я буду далеко. К полуночи перемахну хребет и выйду к северной окраине Тарахейль. Понимаешь?
— Ясно, Валера. Включения в эфир?
— Включайся каждые тридцать-сорок минут и выдавай какие-нибудь цифры.
— Надолго?
— Нет. «Побурбулекай» пару минут — и тишина, затем опять.
— Та-ак, понял.
— Сигналы следующие: нажатие тангенты один раз — всё в порядке, два раза — возвращаюсь на базу, три — срочная помощь. Ну, как?
— Понятно, Валер.
— На Ходжа-Раваш всходи аккуратно — снизу прикрою, идём с тобой параллельными маршрутами, правда, группу я веду восточней перевала. Ориентируйся следующим образом: пройдёшь половину подъёма, я буду уже на гребне хребта — у меня меньше перепад высот. Выйдешь на вершину, я спущусь вниз к обратному скату хребта, а дальше — по сценарию.
— Возвращаемся как?
— Серия тангентой — снимайся и вниз, только не расслабляйся, Коля.
— Понял.
— Давай в кузов.
Минут через сорок езды на ГАЗ-66 у кромки аэродрома и выхода за его границы в предгорье я подал команду:
— Приготовиться к десантированию.
Откинув тент, разведчики встали вдоль бортов кузова.
— Оружием не греметь, лбы не расшибать!
Сигнал. Прыжок из машины, кувырок в снежной пороше, и группа, ощетинившись стволами, готова была отразить нападение. Гул машины стих. Слушая тишину, разведчики адаптировались к фону. Пора.
— Внимание, Коля! Маршрут на вершину сообразуй с её контуром на фоне неба — видишь?
— Угу!
— Удачи. И не теряй сознания! Завтра банька, попаримся!
— Да как-то неуютно, Валер!
— Ничего, Коля, это в первый раз! Мы всё равно победим!
— Ну, давай.
Тютвин со связистами слился с горной грядой.
Глубокий вдох-выдох.
— Ивонин, направление движения — пять градусов по компасу — груда камней! Наблюдаешь?
— «Схватил», — кивнул старший головного дозора.
— За линией водораздела оцени обратный скат хребта. Спуск восточней кишлака.
— Ясно.
— Работаем.
Наш хребет не похож на Чёрную гору. Высота его над уровнем моря — около двух тысяч метров — меньше, и угол подъёма не очень крутой. Преодолеем без труда, но есть момент — «духовская» разведка, наблюдавшая за аэродромом и военным городком дивизии. Не дай Бог, наши маршруты пересекутся в каменных глыбах! Возникнет бой в невыгодных для нас условиях, поэтому, страхуясь, движение группы вверх отслеживал в прибор ночного видения.
Скользнул прицелом по разведчикам Нищенко, прикрывшим группу с тыла — в порядке. Парни держали дистанцию, шли двумя стволами вправо, двумя — влево, командир замыкал движение.
Размышления о задании незаметно вывели к линии водораздела хребта. Дозор исследовал обратный скат, прикидывая спуск в долину, «схватывал» ориентиры движения вниз, чтобы не сбиться с пути. Сигнал — залегли, наблюдение. Перевели дыхание, оценили обстановку.
— Товарищ лейтенант, смотрите, пойдёт?
Ивонин указал направление спуска к Паймунару, южная окраина которого упёрлась в основание гряды.
— Пойдёт. Не прижимайся к окраине — ветер на нас, собаки не почуют запах. Контролируй ярусы хребта.
— Есть.
Внизу обширная долина с разбросанными кишлаками и оврагами, контурами цепочек хребтов, виноградниками, занявшими изрезанные арыками поля, сетью ирригационных систем. Угодья кишлака Паймунар, у окраины которого окажемся минут через сорок.
Следующий выход к кишлаку Паймунар мы осуществим в составе разведгруппы 8 марта 1980 года. На западной его окраине попадём в жестокую и коварную засаду противника. Примем бой в невыгодных для нас условиях, выдержим его, введем душманов в заблуждение и, благодаря мастерству и взаимовыручке, оторвёмся от противника и выйдем к базовому лагерю. Но это будет в следующий выход…
А пока, изучив направление спуска к мирному с виду кишлаку, подал команду:
— Вперед.
Опасаясь встречи с визуальной разведкой противника, группу вниз направил по условной диагонали, что обеспечило более широкий контроль пространства. Чем ниже спускались к подножью хребта, тем сильнее ощущался кислый запах животных, пронзительный крик ишаков. Наступал важный момент первой части задания, «изюминка» — резкий бросок вдоль подошвы обратного ската хребта в восточном направлении. Если «духи» всё же, обнаружив группу, «вели» нас до низины, чтобы на открытом пятачке зажать и уничтожить, мы неожиданно для них исчезали именно здесь — у кишлака Паймунар.
Противнику «подбрасывалась» ещё одна иллюзия, якобы нашего движения на север — в глубину его территории. Мы же, слившись с местностью у населённого пункта, броском уйдем не в северном направлении, как подсказывала логика, а в восточном — к Тарахейль. К цели нашего задания! «Духам» потребуется время, чтобы разобраться, куда девалась русская группа. И пока они будут разбираться, мы оторвёмся от них. Выйдем в тыл тарахейльским «духам». Паймунарские нам сегодня не нужны!
Тютвин, скорее всего, включился в работу, посылая в эфир мифические «радиограммы», перехватывая которые «духи» дурели от лёгкой наживки. Клюнут на неё — хорошо, а нет? Роли не играло! Группу к объекту наших интересов я вёл энергичным броском. Пусть догонят! Нам не было равных в беге по лесам Белоруссии, не будет и в «духовской» долине!
Сигнал «Стой». Залегли в готовности к бою. Осмотрел ночным прицелом обращённый на север хребет, убедившись, что «духи» не пристроились следом, изучил движение подгруппы Нищенко, вершину Тютвина. Ничего особенного — вперёд.
— Обороты, Ивонин!
— Есть. Слава, внимание — на подножье хребта.
— Понял, Андрей, — шепнул Ксендиков.
Всё дальше и дальше уходили на восток. Головной дозор не сбавлял темпа движения, «пробивал» маршрут, выигрывая время на выполнение основной части задания! Скорость, ещё раз — скорость… Время? Нормально. Минут через тридцать втянемся в зону отсутствия связи. Прямую видимость с вершиной, где сидел Николай, закроет горный отрог. Преодоление «мёртвой» зоны займёт около часа — момент, когда встреча с противником исключалась в принципе.
Около двух часов разведгруппа бежала по заснеженной местности, матерясь отборнейшим матом в душе. Усталость бросала на снег, пересохшее горло саднило хрипом, обжигавшим трахею, но вперёд, только вперёд! Держаться…
Сигнал «Внимание»! Упали, остужая снегом раскалённые лица.
— Собачий лай, — шепнул Андрей.
В зелёном фоне ночного прицела виден внешний дувал кишлака. Добрались? Уточним. Да, ребята, Тарахейль перед нами.
— Андрей, метров двести вперёд, изучи окраину с входом в кишлак и — назад.
— Понял.
Ивонин вернулся возбуждённым.
— Кишлак не спит, товарищ лейтенант, собаки…
— Ого… Не спит, говоришь? Первый час ночи… Правоверные спят в это время… Значит, не все почивают? Какие соображения?
— Может, «духи» пришли на ночёвку?
— Ага, по увольнительной.
— А, что, товарищ лейтенант? В горах не душно.
— Тише, а то сделают жарко.
Сигналом подтянул заместителя.
— Что скажешь, Сергей?
Сафаров — таджик по национальности, свободно владел местным наречием, хорошо знал жизнь мусульман сельской местности.
— Люди должны спать, товарищ лейтенант. В кишлаке шевеление, топот копыт — чужие. Слышите?
— Угу, тянет дымком.
— Шиш-кебаб готовят из барашка и кабли-пилав…
— Не дразни, Сафаров, слюной поперхнусь… Смотри лучше…
В прицел различались глиняные стенки, плоские крыши строений, однако больше зацепится не за что. Подойти ближе, изучить обстановку в кишлаке? Опасно, чёрт побери, «колотун» — аж скулы свело.
— Ивонин?
— Я, товарищ лейтенант.
— С Ксендиковым — обеспечение нашего выхода из кишлака.
— Понял!
— Внимаешь, Сергей? — повернулся к Сафарову.
— Берём, товарищ лейтенант?
— Берём! Уверен, что в кишлаке посторонние?
— Уверен!
— Это боевики! Работаем тихо! Влезем в драку? Обложат, как волков, и к охранению из долины не выпустят!
— Сработаем, товарищ лейтенант! Помните под Витебском на разведвыходе?..
— Тише. Что это?
В морозной ночи слышен скрип открываемой двери, топот копыт животных.
— Ишаки, товарищ лейтенант. Три-четыре, — шепнул Сафаров.
«Эх, да простит меня Михаил Фёдорович! Надо в кишлак! Когда ещё повезёт? Рискну».
— К дувалу, Сергей! На «цыпочках» в кишлак: с Геной крадётесь по левой стороне улочки, я — по правой. Ваша задача — «язык», прикрою. Ясно?
— Угу.
— Если «светимся», резко назад! Ивонин с Ксендиковым прикроют выход, Нищенко обеспечит отход до Чёрной горы. Яволь?
— Яволь.
— Вперёд.
— За мной, Гена.
Пригнувшись, Сафаров и Баравков скользнули к дувалу. Сунуться в кишлак вслепую — всё равно, что отдаться собакам на съедение. До боевого охранения семь километров заснеженной долины… Выдержим ли? Не забьют, как мамонтов? Работаем чистенько — «без шума и пыли». Что у нас с ретранслятором?
— Включись-ка, Кибиткин.
В наушнике гарнитуры Есаулков, связист Тютвина, монотонным голосом выдавал:
— 32241, 14552, 64528…
В эфир летели пятизначные цифры, создавая иллюзию активной работы «шурави» на территории паймунарских «духов».
Дождавшись конца передачи, нажал тангенту — есть! Есаулков принял! Ответный щелчок! Условной цифрой по радиостанции Тютвин передаст начальнику разведки дивизии — у Марченко в порядке.
— Товарищ лейтенант, — Ивонин коснулся плеча.
Схватил «ночничок». Над плоской крышей строения с башней кубической формы «брызнули» искры, видны колебания тени. Цокот копыт, деревянный скрип не оставляли сомнений — кишлак оживал. Похоже, действительно, «духи», спустившись с гор, расходились по жилищам.
Напряжение достигло предела.
— Со мной Сафаров, Баравков — захват «языка». Сокуров, Фетисов — прикрытие захвата. Ты, Андрей, остаёшься старшим — подработаешь нам выход из кишлака.
— А что если подтянемся ближе, товарищ лейтенант?
— Опасно. Ваша позиция в ста метрах от окраины — сойдет. Глубоко не полезем…
— Понял.
— Нищенко, в случае боя уходишь последним — никого не оставить, вынести! Отвечаешь лично!
— Есть.
— Кибиткин, остаёшься с Ивониным, через каждые полчаса — сигнал «Нормально». Вопросы?
— Никак нет.
Наступил момент истины, когда на алтарь судьбы легли успех задания и жизни тринадцати человек. Отличное число!
— Вперёд, Сергей!
Плавными перебежками пошли на кишлак. Открылось второе, третье дыхание, кураж — адреналин, скажу я вам, рвался через край!
Вышли к дувалу, залегли, вслушиваясь в звуки, исходившие из лабиринта строений. Глиняная стенка, жерди, затхлость… Но заброшенность была обманчива: запахи животных, дыма, звук копыт по замёрзшей земле. Кишлак погрузился в тайную жизнь. Посмотрим.
Проход между глиняных стенок напоминал узкую улочку. Посредине — ледок застывшего русла сточных вод и отходов с запахом, едва не вывернувшим душу. Оглянулся. Разведчики, оставшиеся с Ивониным, скрыты в снежном покрове.
— Сокуров, не упускайте тыл, — шепнул старшему разведчику по кличке «Зигфрид».
— Есть.
— Сергей, всё внимание — вперёд! Страхую на захвате. Объект вырубаете и — на землю! Остальных валю из ПБС.
— Угу.
— Пошли.
Прислонившись к глиняной стенке, ступили на пропахшую заразой улочку — никого. Присели, слушая ночь: тявкали собаки, орал ишак или осёл — трудно сказать. Стук о дерево! Переглянулись. Что это? Лоб покрылся испариной… Кивнул — вперёд. Жуткая вещь — душманская ночь!
Вскинул руку. Стоп! Упали под обшарпанные и полуобвалившиеся дувалы. Слышались звук копыт, говор, причём — за стенкой, скрывшей разведчиков подгруппы захвата. Метров через двадцать обнаружили мощные двери из деревянной породы — за ними угадывались люди, животные. Стой.
— Послушай, о чём говорят, Сергей.
Заместитель подполз к двери.
— Говорят о Кабуле, — шепнул Сергей, — …собираются в город… много оружия… упоминают «бисьёр туфанча» — разобрал. Только что спустились с гор, говорят, зимой плохо, холодно… «забистан», «харбан»… мало еды… ждут весну, сезон дождей… «бахор», «бара»… лучше в горах… Товарищ лейтенант, говорят «дарваза» — дверь, выходят.
— Захват.
Откинувшись на спину, изготовился к бою. Гена с Сергеем сжались у массивной двери, которую, гремя засовами с цепью, открывали душманы. Появившийся в проёме боевик с АК на плече стволом вверх вряд ли понял, что с ним произошло в следующую секунду. Дернув на себя «духа», мастер спорта СССР по дзюдо и самбо Сафаров парализовал удушающим захватом его способность к сопротивлению.
Шедшие следом мятежники сделали по инерции шаг, два… Навстречу смерти… С положения лежа на спине я стрелял в каждую цель в отдельности — осели. Во двор. Никого. Выстрелы из ПБС вряд ли слышны на фоне звуков ночного кишлака. «Прошёлся» по одежде убитых — пусто. Закинув за спину душманские АК китайского производства, рванул за группой захвата, тащившей «языка».
— Контролируйте отход! — шепнул Сокурову, пробегая мимо.
Проскочив последние жилища, бегом — в открытую долину — кишлак остался сзади. Выпустили? Шансы на живучесть увеличились! Стрельбы и криков не слышно, но «духи» вот-вот обнаружат убитых и устроят перехват у Чёрной горы — в узком ущелье на стыке хребтов.
— Осторожней, не задавите «душка».
— Что вы! — хохотнул Баравков. — Ловко вы их положили, товарищ лейтенант.
— Не ловчее, Гена, чем вы с Сергеем выхватили душмана. Молодцы.
Вышли к подгруппе Ивонина:
— Уходим к ущелью, Андрей, в дефиле не соваться, держать под контролем!
— Понял, товарищ лейтенант.
От кишлака ушли метров семьсот, может, больше. Тишина.
— Игорь, прикроешь отход до охранения! Если «духи» устроят перехват, связываешь боем и уходишь за нами.
— Понял.
Бег по снежному полю — испытание адом! Душманские АК мешали бежать, стесняя дыхание.
Держим бросок! Сколько до ущелья? Минут тридцать? Сорок? Загоним себя!
Слева виднелись очертанья Чёрной горы, правее — хребет Паймунара. Большую часть долины прошли без помех, осталось пройти расщелину перед боевым охранением.
— Привал.
С разбегу упали на снег, хватая искусанными губами жёсткие кусочки наста. До дефиле немного — успеем ли его проскочить до того, как «духи» закроют проход?
— Сергей, усильте с Геной Ивонина, скоро ущелье…
— Есть, товарищ лейтенант.
Разжёвывая комочки колючего снега, разведчики приходили в себя от неимоверной нагрузки. «Спокойно, — стучало в голове, — спокойно, Валера, прорвёмся», но сообщить командиру боевого охранения о том, что разведка дивизии рвётся к его заставе, ещё рано. От объекта захвата ушли, но связь-то у противника есть, значит, возможность засады оставалась реальной опасностью.
— Кибиткин, сигнал «Нормально» дублируй три раза.
— Понял, — прохрипел связист.
— Держись, дружище, осталось немного. Всем — круговое наблюдение!
Снегом остудил лицо. Пот, зараза, выедал глаза, за пазухой — хоть выжимай. «Это не Боровуха, чёрт побери», — мелькнула наивная мысль. Однако что с нашим «душком»?
Встал и подошёл к схваченному пленному. Гапоненко, лежа на снегу, держал его за лунгу — чалму, которой были замотаны руки.
— Не задави, пакуй как надо.
— Да он хлипкий, товарищ лейтенант.
— Не бурчи, Миша, делай, как надо.
Разведчик спеленал пленного вонючей грязной чалмой. На шею накинул петлю-удавку, свободным концом подтянул к затылку связанные за спиной руки.
Пленный был старше средних лет. Далеко не юноша. Он явно испытывал боль, которую ему причинили два мастера спорта по вольной борьбе. Миша верно подметил — хлипок, но лишь бы не отдал концы раньше времени…
— Сколько осталось, товарищ лейтенант?
— Немного, Прокопенко, держись! Проскочим ущелье и — дома!
— Это ж километров шесть? Ага?
— Не больше. Подъём. Уходим к подножью гряды, слышишь меня, Ивонин?
Ефрейтор смотрел в другую сторону…
— Товарищ лейтенант…
Я уже видел мигание фонарика на Чёрной горе. Мерцающие блики, пронзая ночную темень, летели в пространство: серия сигналов на передачу — пауза и обратно — приём информации корреспондента.
— По нашу душу сигналят, товарищ лейтенант, не иначе…
— Прицел!
Передача информации из кишлачного массива к Чёрной горе, вне сомнения, результат захвата «языка» и принятие противником мер к перехвату группы до выхода к боевому охранению. Скорее всего, в кишлаке обнаружили убитых. Пора по-настоящему уносить ноги.
— В тылу порядок, товарищ лейтенант, — доложил старший дозора.
— Хорошо, Андрей! Засада очевидна как никогда! Проскочим ущелье? — Хорошо! Не успеем? — «Духи» закроют его, и хреново придётся. Ясно?
— Ясно!
— Ладно, ещё повоюем! Вперёд!
Изнуряющий бег продолжался, кажется, целую вечность, обжигая лёгкие хриплым дыханием. Утопающие в снегу ноги заплетались.
— Подменить, Миша?
— Ещё подержусь, — выдохнул разведчик.
— Но резче, Миша, резче, ущелье уже видно…
Пот заливал глаза. Горсть снега в лицо и — бегом, бегом, бегом…
— Три минуты привал.
Упали. Оглянулся на Нищенко, прикрывшего с Ивановым и Орловым тыл, — парни держались.
Вспомнился разговор душманов, рассуждавших об оружии, не иначе готовили в Кабул. Затеяли что-то. Нашего «духа» — кровь из носа надо донести до штаба дивизии живым — ему есть чем поделиться с нами. Однако пора.
— Вперёд!
Встали и побежали к расщелине на стыке хребтов — ключ к жизни и смерти разведывательной группы. На фоне снежной долины паймунарская гряда виднелась сказочным чудовищем. Её оконечность, примыкая к Чёрной горе, и образовала узкий проход к боевому охранению. Преодолеем его без помех — через час обнимем десантников заставы, нет — сложим головы в «огневом мешке».
Не пройдёт и месяца, как 29 февраля 1980 года, в первой Кунарской операции под Барикотом мятежная часть особого назначения горных стрелков афганской армии осуществит вариант засады «огневого мешка» в отношении усиленного 3-го парашютно-десантного батальона 317-го полка. В жестоком бою погибнет 35 десантников и столько же получат ранения. Этим батальоном мне посчастливится командовать через семь лет в моём «втором» Афганистане…
Опасность достигла предела! Принял решение вывести группу к скальной основе гряды, где, укрывшись в её тени, незамеченными выйти к ущелью. Пропустив разведчиков, тащивших пленного, подтолкнул «духа» стволом автомата. Ослабли ребята. Падали в снег, вставали, но шли вперёд, «заплетаясь» ногами.
— Смените парней, Сафаров.
Сергей с Геной опять подхватили душмана.
— Слушайте оба! Если ввяжемся в бой, к боевому охранению выходите самостоятельно, отход обеспечим, но «духа», Сергей, сберечь!
— Ясно, товарищ лейтенант.
— А где у него обувь?
Показалось, что душман «чешет» по снегу без обуви. Нет, в сандалиях. М-да, в шлёпках воевать — извините меня! Впрочем, ноги его не нужны, а вот голову сберечь обязаны.
У подошвы гряды огляделся. Если «духи» вышли к Чёрной горе, «оседлав» проход, лучшего места для засады не придумать! Расщелина вызывала тревогу.
Вот и горловина прохода между хребтами. Тишина. Корочка наста скрипела под ногами, высвечиваясь синеватым блеском от кое-где видневшихся звёзд. Морозно. Слипались ресницы.
— Как, Кибиткин?
— В порядке, товарищ лейтенант.
— Держись, парень, — привал.
Упали. Группа захвата с пленным лежала, восстанавливая хриплое дыхание. Уткнувшись головой в снег, Баравков держал конец чалмы, которым был связан душман. «Язык», казалось, не подавал признаков жизни — нет, грудь поднималась от дыхания легких.
— Что перед ущельем, Андрей? Пройдись «ночником» по склону, который фронтом к нам, не очень нравится, для засады — «сказка»!
Ивонин осмотрел расщелину.
— Вроде нормально, товарищ лейтенант.
— Что, значит — «вроде»? Отчикают головы! «Вроде»! Смотри внимательней!
Изучив дефиле, Ивонин исправился:
— В порядке, товарищ лейтенант!
— Другое дело! У нас сегодня бенефис — понимать надо! Вперёд!
Опасность исходила от склонов хребтов. Если «духи» вышли на них, позволят войти в ущелье и обрушат огонь с нескольких направлений и ярусов сразу. Группа окажется в «огневом мешке» и конец — однозначный.
Тешился мыслью, не скрою, о том, что душманы не могли выйти быстрее нас и заблокировать ущелье. Не могли — и всё тут! Иллюминация, устроенная на Чёрной горе, безусловно, связана с нашим появлением в кишлаке. И сигнал на перехват группы адресовался или заранее подготовленной засаде, или имел иное значение. Противник физически не мог сыграть на опережение! Мы проскользнули в его тылы из-за паймунарского хребта за пятнадцать километров отсюда! Таким образом, у тарахейльских «духов» нет оснований считать, что «шурави», проникнув ночью в базовый кишлак, совершили дерзкий налёт и возвращались через узкие «ворота».
Тогда заблаговременная засада? — Хороший вариант… Но минус в том, что сейчас 15–18 градусов мороза. А это убедительный аргумент… Такой холод душманы не выдержат в горах в долгом ожидании группы. Менялись? — Могли. Но тогда их надо обнаружить раньше, чем это сделают они!
Ещё разок «прошёлся» ночным прицелом по склонам хребтов: камни, скалы, выработки, выемки, присыпанные снегом, — зацепиться не за что. Неужели чисто и работаем с опережением?
— Ивонин, с тобой — Ксендиков, Прокопенко, Яруков. Выдвигаетесь по левому краю ущелья. Не спускай глаз с обратного ската хребта! Ясно?
— Так точно.
— Главное — первыми увидеть «духов» и отсечь от группы шквалом огня! Как учили!
— Понял!
— Не получится — ныряешь под «козырёк». Свяжешь засаду боем. Сафаров, Пальцев, Гапоненко страхуют с правой стороны ущелья. Меня слышат?
— Так точно! — шепнул заместитель.
— Вам удобней вести огонь с правого плеча. Замысел ясен?
— Ясен, товарищ лейтенант.
— В бой не втягиваться — двигаться, отвлекать, пробиваться вперёд! На выходе жесткая оборона — поможете нам покинуть «гадюшник». Тылы прикроем!
— Ясно.
— За «духа», Гена, отвечаешь головой.
— Есть.
— Собраться на крайний бросок. Осталось немного! Никто, кроме нас!
— Никто, товарищ лейтенант!
— Вперёд, ребята.
Разведчики двинулись к ущелью. Скорее, это была глубокая расщелина метров двести длиной, соединившая две широкие равнины. С той стороны, в четырёх километрах отсюда, — наше боевое охранение. Точка выхода из тыла мятежников.
— Нищенко?
— Слушаю, товарищ лейтенант.
— Стволы подгруппы — на склоны хребтов!
— Понял.
Разведчики Ивонина, втянувшись под козырёк левой гряды, распластались, ожидая подгруппу Сафарова. Отлично! Чувствуя схему преодоления опасного участка, Андрей понимал, что вперёд вырываться нельзя — останется без прикрытия. Сейчас, как никогда, важен синхронный выход обеих подгрупп для решительного броска. Получилось. Сафаров вышел на исходный рубеж, высматривая «растяжки» мин или гранат.
— Игорь, ближе.
— Слушаю.
— Замыкаешь группу и держишь тыл. Если что?.. — Никого не оставить! Понял?
— Понял, товарищ лейтенант.
Наступила кульминация — есть засада или нет? Пять минут — тишина, семь — тишина… Сейчас, сейчас… Прикрыл глаза… Сейчас… Вечность прошла… Тишина…
Приложился к прицелу. Скаты хребтов, высвечиваясь зелёным фоном преобразователя, не вызвали подозрений. «Ну, что ж, вперёд»! — и пополз через заметённую снегом груду камней.
Какие-нибудь триста метров отделяли от долины перед боевым охранением. Прижавшись плечом к скале, осторожно вошёл в расщелину, не спуская глаз со склона хребта, вдоль которого прошли разведчики Ивонина. Оглянулся — Баравков тащил «языка», стараясь не споткнуться о камни. Присел, высматривая подозрительные места в припорошенных снежным зарядом скалах. Ущелье расширялось «раструбом», за ним — площадка, на которой разведчики Ивонина и Сафарова, заняв позиции, прикрыли выход группы в снежное поле. Вышли?
Плато встретило позёмкой. Ни секунды остановки! Вперёд, к боевому охранению! Громады хребтов исчезали за спинами, теряясь в пелене наступающего утра. Выбиваясь из сил, падали, вставали, опять падали, но упорно шли к своим, преодолевая последние сотни метров перед боевым охранением.
— Включайся, Кибиткин!
Включив радиостанцию, связист протянул гарнитуру:
— «Гора», я «03», прими «111», прими «111». Слышу! Передай «101-му» — обеспечить выход в «хозяйство» и получи подтверждение.
— Принял, «03», принял, — ответил связист Тютвина.
Как легко и свободно! «Вышли! Не легли под пулями “духов”! Значит, можем!» — подумалось в ожидании ответа Николая.
— «03», «03», я «Гора», «101-й» принял. Встречает! До встречи!
— Рад слышать, «Гора», пока, — не сдержал хлеставшие эмоции.
Вернулись!
— «База», я «03», вышел к «101-му». Задачу выполнил. Жду «коробочку», приём…