Глава 9 Смерть в сундуке

Мауро де Мауро. Сицилийский журналист, корреспондент палермской газеты «Ора». Это имя известно почти каждому итальянцу, ибо это был неистовый газетчик, который неожиданно расцвел на страницах итальянской печати и таинственно исчез из жизни. Его судьба напоминает мне чем-то трагическую жизнь Димы Холодова из «Московского комсомольца», зверски убитого пока не пойманными нашими славными контрразведчиками подонками…

Мауро де Мауро лез в самые горячие точки бурной внутриполитической жизни Италии: разоблачал возрождающийся неофашизм, раскрывал секреты преступлений мафии, боролся с терроризмом, как правым, так и ультралевым, был непримиримым врагом организованной преступности и коррупции. Мы познакомились с ним в Риме на каком-то бурном митинге, который проходил на самой вместительной Народной площади в Вечном городе. Я пригласил его в мой корпункт, и затем наше знакомство переросло в настоящую дружбу. Я бывал у него в Палермо, мы встречались в других городах, и интуитивно мне всегда казалось, что Мауро в любой ситуации останется верным товарищем. Он очень доверял мне, я – ему. Его помощь с течением времени становилось все более и более значительной. И в какой-то момент мы оба поняли, что видеться нам в ряде случаев лучше не на глазах почтеннейшей публики, а конфиденциально. Последний раз я его должен был увидеть в Палермо 16 сентября 1970 года, но увы… Он не вышел на назначенную встречу, а 18 сентября палермские газеты, а вслед за ними и все другие средства информации сообщили, что Мауро де Мауро бесследно исчез…

В сферу моей разведывательной работы входило и изучение ситуации внутри ИСД – партии Итальянского социального движения, то бишь неофашистов. Мауро де Мауро во многом помог мне открыть те тайные пружины, которые приводили в действие механизм, запущенный последователями Бенито Муссолини. Но буду рассказывать все по порядку, стараясь придерживаться хронологической логики.

Черепа и кинжалы, перекрещенные кости и факелы могильщиков. На знаменах, мундирах и кокардах. Обратите внимание – все символы фашистов воспевают смерть. Игра в устрашение? Нет, программа… Через насилие и кровь – к власти. Прошло почти три десятилетия с тех пор, как умолкло эхо последнего выстрела последней мировой войны. Смешался с пылью Нюрнберга прах нацистских убийц, в глубоких стариков превратились те, кто, прикрывшись чужим именем или воспользовавшись купленным милосердием, сумели избежать возмездия за газовые камеры и крематории Освенцима, Майданека, Дахау… Для нынешнего поколения молодых уже потеряли свое страшное звучание названия этих городов, где работали фабрики смерти, где кости чудовищно умерщвленных людей перемалывались в муку, содранная кожа натягивалась на абажуры для торшеров, а волосами женщин и косичками девчонок набивались солдатские матрацы.

Не все из того, что стало Историей, имеют право забыть или простить люди. Нет, не только потому, что это было бы грубым оскорблением памяти миллионов человеческих душ, загубленных фашистами, но и по другой причине. Вновь поднимают голову те, кто вытащил из сундуков черные рубашки, те, кому сумели привить вкус к убийствам, поджогам и насилию, те, кто орут фашистские гимны, проповедуют расовую ненависть, раздувают огонь фашистского террора, пытаются объединиться в «черный интернационал» для того, чтобы попробовать возвратить Европу к временам нацистского мракобесия.

В Федеративной Республике Германии – это группировки, в которых нашли приют остатки неонацистской партии НДП; во Франции – распущенная, но не исчезнувшая организация «Новый порядок», тесно связанная с террористами из ОАСа; в Австрии – «Зеленые береты», в Греции, Испании и Италии – легальные фашистские партии.

Особую тревогу вызывает сегодня Италия. Именно сюда переместился центр террористической активности фашистских и правоэкстремистских сил. Именно здесь сегодня развиваются опасные процессы, которые вышли за рамки отдельных провокаций, превратились в стратегию. В «стратегию напряженности», которая имеет целевую направленность – свержение существующего республиканского строя на Апеннинах и установление фашистской диктатуры. Почему выбрана Италия? Нет, отнюдь не потому, что она является «слабым звеном» в цепи западноевропейских буржуазных государств. Как раз наоборот. Здесь – арена наиболее жарких классовых схваток. Здесь растет и ширится демократическое движение за выход страны из НАТО, за ликвидацию на апеннинской земле иностранных военных баз. Именно поэтому Италия стала основным местом действий международной фашистской реакции, связанной с империалистическими разведками и наиболее агрессивными кругами НАТО, не оставляющими надежд на упрочение здесь своих позиций.

Международная федерация участников движения Сопротивления опубликовала в свое время документ «Неофашизм в Италии». В предисловии к нему говорится: «Среди приверженцев прошлого особое место занимает итальянский неофашизм. Опасность, которую он представляет, возможно, недооценивается за рубежом из-за неосведомленности… Неофашизм в Италии отнюдь не новое явление. Уже через несколько месяцев после войны он снова всплыл на поверхность. Поэтому возникает вопрос, не следует ли назвать его просто „фашизм“, а не „неофашизм“?»

«Итальянское социальное движение» (ИСД) – фашистская партия, основным ядром которой явились недобитые чернорубашечники, родилась в Вечном городе в самом конце 1946 года. В числе ее основателей находились бывший секретарь римских фашистов Артуро Микелини и выдававший себя за внебрачного сына Муссолини некто Пино Ромуальди.

В стране, где фашизм господствовал более двух десятилетий, где его приверженцам предоставлялись немалые льготы и где оставшиеся не у дел чернорубашечники усматривали в возврате к прежней диктатуре единственную возможность вернуть утраченные привилегии, создание новой партии должно было, естественно, найти определенный отклик. И действительно, в ИСД потянулись вылезшие из нор приспешники Муссолини, мелкие государственные служащие, лавочники, ремесленники и разный сброд – от мелких жуликов до профессиональных сутенеров. Нет, до поры до времени они не показывали зубов, старались держаться немного правее крайне правого крыла правящей христианско-демократической партии, выдавали себя за «представителей порядка», которые имеют одну-единственную цель – «преградить путь левым», защитить демократический строй, который-де фашисты «очень уважают». Это пришлось по вкусу правящим кругам. Перед неочернорубашечниками открыли зеленый свет. Им предоставили возможность включиться в политическую жизнь страны, добиться признания в качестве оппозиционной партии, существующей в соответствии с конституцией. На первых после вступления в силу республиканской конституции всеобщих выборах, состоявшихся 18 апреля 1948 года, ИСД получила около 527 тысяч голосов. Это пока немного. Всего лишь около 2 процентов от общего числа избирателей. Но в списках итальянского парламента уже официально числятся семь синьоров, представляющих «итальянское социальное движение». Из них шесть занимают кресла в крайнем правом углу амфитеатра палаты депутатов, один – в сенате… Они, естественно, не носят в петлицах фашистских значков и стараются избегать черного цвета в одежде, но они – фашисты… На следующих выборах в 1953 году ИСД получило втрое больше голосов. В палате депутатов уже сидят 24 и в сенате 11 представителей «социального движения». У них заметно прибавляется нахальства. Они «официально» высказывают мнение по всем наиболее важным экономическим и политическим проблемам страны, как и полагается «респектабельной» партии, находящейся в оппозиции. Правда, пока еще не слышно разговоров о необходимости «нового порядка» в Италии. Усиливается лишь антидемократический вой неочернорубашечников, который опять-таки приятно щекочет нервы некоторым представителям итальянской промышленной и финансовой олигархии и кое-кому за рубежом. В самой партии идет глухая борьба между Артуро Микелини, который поставил ИСД в услужение христианско-демократической партии, и Джорджо Альмиранте – представителем «твердолобых», призывающих к открытому и систематическому насилию. Схватка закончилась неожиданно. Не подготовленный к длительным идеологическим дискуссиям старый бухгалтер Микелини, страдавший к тому же сердечной недостаточностью, отправился в июне 1969 года вслед за обожаемым им Муссолини. Альмиранте занял пост секретаря ИСД. Голос его немедленно приобретает металлический тембр. «Мы – та партия, которую ждала антикоммунистическая Италия, – изрекает он на митингах. – Мы получим голоса не только тех, кто недоволен, но и тех, кто охвачен возмущением и гневом… Называя нас фашистами, они делают нам комплимент. Мы – фашисты и боремся за спасение Италии от пагубных последствий демократии». Ближайшие сподвижники итальянского нового фюрера выражаются менее замысловато: «Демократия – зараза, и ее надо задушить». Это уже что-то из арсенала Бенито Муссолини. Пятьдесят с лишним лет тому назад, готовя поход чернорубашечников на Рим, он орал, потрясая кулаками и брызгая слюной: «Мы ответим тем, что переломаем всем кости, беспощадно, как хирурги».

Альмиранте иногда деликатничает. На IX съезде ИСД в конце 1970 года он всего лишь «намекнул» на то, что «партия готова к выступлениям на улице и в парламенте». Деликатность вызвана тем, что приближаются внеочередные парламентские выборы.

Тогда, в мае 1972 года, неофашисты рассчитывали добиться 100 депутатских мест в парламенте. Итоги оказались более скромными. Списки «национальных правых сил» получили всего 56.

Итоги выборов обсуждались на X съезде ИСД в конце января 1973 года. Сборище чернорубашечников проходило в обстановке острых разногласий. «Умеренное» крыло партии, то есть сторонники покойного Микелини, обвинили Альмиранте в том, что он слишком рискованно заигрывал с экстремистскими группами, чем отпугнул «умеренных правых», экстремистское же крыло выразило крайнее недовольство тем, что лидер «слишком нерешителен», чтобы приступить к операции «длинных ножей», что он надел «смирительную рубашку» на ударные фашистские отряды, которые-де рвутся в бой. Но распри распрями, а неофашистская опасность продолжает нарастать…

Ныне в Италии уже никто не сомневается в том, что «социальное движение» стоит во главе широкого «черного заговора» реакции. Используя внутриполитическую неустойчивость и экономические неурядицы, характерные для Италии последних лет, ИСД путем террора пытается усилить напряженность в стране, посеять страх и неуверенность среди населения. Террористические группы неофашистов нападают на забастовщиков, совершают налеты на помещения профсоюзных и демократических организаций, провоцируют выступления наиболее отсталых, деклассированных элементов во всех уголках Апеннинского полуострова.

Когда итальянские неофашисты перешли от отдельных провокаций к массированному осуществлению стратегии напряженности? Известна точная дата – апрель 1969 года. Сначала прогремели взрывы бомб на Миланской ярмарке, затем, через неделю, – в здании Падуанского университета. Далее, в августе, последовала целая серия железнодорожных диверсий в районах Виченцы, Пескары, Венеции и других городов. Год закончился кровавым преступлением в Милане…

12 декабря 1969 года. На площади Фонтана в Милане только что открылись после обеденного перерыва двери Сельскохозяйственного банка. В 16 часов 30 минут в вестибюле раздается ужасающей силы взрыв. Прибывшие полицейские подводят трагический итог: 16 человек убито, 88 ранено. Среди них старики, женщины, дети. Через двадцать пять минут срабатывает «адская машина» в подземном переходе Трудового банка, но уже в Риме. Машины «скорой помощи» увозят 16 тяжелораненых. Неофашистская пропаганда немедленно заявляет, что преступления – дело рук «красных». Полиция с удивительной готовностью подхватывает эту провокационную версию и арестовывает анархиста Пьетро Вальпреда… Но в итальянской разведке сидят люди, которым прекрасно известно, что кровавые террористические акты в Милане и Риме – дело рук неофашистов. Более того, они располагают документом, который неопровержимо доказывает это. Но об этом документе узнают всего лишь через пять лет… Почему? Очень просто.

1969 год вошел в итальянскую историю как год небывалого подъема демократического движения по всей Италии. Рабочие наиболее крупных предприятий, таких, как «Фиат», «Пирелла», «Альфа Ромео», «Сименс», начали мощные забастовки, почти 5 миллионов рабочих и служащих готовились к заключению новых трудовых соглашений. Все экономические и политические проблемы, накопившиеся за годы правления христианских демократов, обострились до предела. Бурлили университеты. Протест молодежи отражал и всеобщее недовольство. Левые силы все более решительно разоблачали сущность режима. В этих условиях правящие круги, воспользовавшись преступлениями неофашистов (или спровоцировав их), свалили вину за кровавые беспорядки на левые внепарламентские группы (обвинять коммунистов они побоялись – слишком уж нелепо выглядела бы такая версия), чтобы вызвать хаос в стране и попытаться сместить вправо ось ее политической жизни. Главный прокурор республики отстранил от расследования дела о взрывах в Милане и Риме одного из следователей, который уверенно пошел по следу неофашистов. Целый ряд высших полицейских чинов не дали представителям судебных органов никаких дополнительных материалов, хотя имели в руках абсолютно неопровержимые доказательства, снимавшие обвинение с анархиста Вальпреды. Он оказался в тюрьме. Левые внепарламентские группировки были официально обвинены в терроризме. Неофашисты, почувствовав, что их не только не трогают, но даже оберегают, начали готовиться к более серьезным акциям…

Весна 1970 года… В окрестностях Турина мощным зарядом динамита выведена из строя высоковольтная линия электропередач. Террористические акты, мелкие и крупные, нарастают, как снежная лавина. Напряженность все более усиливается. Руководитель одной из наиболее активных внепарламентских групп неофашистов «Новый порядок» князь Валерио Боргезе собирает силы для государственного переворота. Боргезе, или «черный князь», как его называют в Италии, командовал во время войны фашистским соединением «X флотилия МАС», тесно сотрудничавшим с эсэсовцами. В 1946 году Боргезе был осужден как военный преступник, но уже в 1949 году вышел на свободу. Большие деньги и «мягкосердечные друзья» помогли «черному князю» вновь возглавить ряды неочернорубашечников. Заговор против республики Боргезе начал готовить еще весной 1969 года, когда в Генуе собралось секретное совещание неофашистов, на котором присутствовали «некоторые представители» крупных финансовых и промышленных кругов провинции Лигурия. «Черный князь» потребовал тогда денег на «подготовку государственного переворота с целью установления националистического режима или президентской республики». Деньги Боргезе, взявший на себя руководство переворотом, получил. Вооруженное выступление было назначено на 8 декабря 1970 года. Но что-то помешало «князю». В полночь с 7 на 8 декабря в спортивном зале на улице Элеанно в Риме, где собралось около пяти сотен заговорщиков, появился запыхавшийся Боргезе и приказал расходиться в связи с тем, что «переворот не может состояться из-за непредвиденных обстоятельств и поэтому переносится на 19 марта следующего года на день праздника Святого Джузеппе».

В феврале 1971 года министр внутренних дел Италии официально заявил в парламенте о готовящемся государственном перевороте. «Черный князь» без особых трудов покинул пределы Италии. Сначала он оказался в Греции, затем нашел приют в Испании. Но его сторонники не унимаются. На политической карте внепарламентских правоэкстремистских организаций появились новые группировки: «ДЖЕРСИ», «Роза ветров», «Джустициери д’Италия» и «Восемнадцатый легион». Они присоединились к ранее существовавшим группам, течениям и кружкам профашистского толка, таким, как «Новый порядок», «Национальный авангард», «Группы национального действия», «Молодая Италия», «Молодая Европа», «Оролоджио», «Эуропа-чивильта», «Добровольцы ИСД» и т. д. «Необходимо нанести прямой удар по руководителям различных партий», – гласила листовка, подписанная «Розой ветров», которая была распространена в Падуе в конце марта 1971 года.

«Крещендо» преступлений продолжается…

Но вернемся еще раз к документу о взрывах в Милане и Риме. Три странички машинописного текста, озаглавленных просто, но неясно: «Приложение № 2», поступили в римское полицейское управление 17 декабря 1969 года, то есть через пять дней после кровавых событий, и затем несколько лет они пропылились в архивах разведки. Совершенно случайно о документе узнал миланский следователь Джерардо д’Амброзио, которому удалось заполучить его в руки. О чем говорили три листочка?

О том, что взрывы бомб в Милане и Риме – дело рук неофашистской организации «Новый порядок» и ее двух руководителей – Франко Фреда и Джованни Вентура. Оба чернорубашечника находились в тюрьме с апреля 1971 года, но следствие по их делу до сих пор не закончено, поскольку миланской прокуратуре, которая его ведет, не хватает «доказательств». Дело в том, что Фреда и Вентура были арестованы на основании устного признания одного из их друзей, некого Гуидо Лоренцон, о том, что они в свое время посвятили его в планы террористических операций и даже показывали часовые механизмы для адских машин, которые должны были взорваться в Милане и Риме. Оба неофашистских руководителя, естественно, полностью отрицали свою причастность к преступлению. Теперь, когда следствию удалось заполучить разоблачительный документ, дело вступило в свою завершающую стадию…

Беспрецедентный факт сокрытия разоблачительного документа органами итальянской безопасности не единственный в своем роде. Через месяц после секретного совещания «черного князя» Боргезе с лигурийскими промышленниками и финансистами в апреле 1969 года, когда он просил денег на готовящийся государственный переворот, командующему корпусом карабинеров была вручена докладная записка о подробностях этой встречи. Но и она была сдана в архив безо всякой резолюции. О ней вспомнили только в марте 1971 года, когда началось расследование дела о подготовке «князем» римского путча. «Запись этой встречи в Генуе, – заявили в римской прокуратуре, – могла стать решающей уликой для обвинения неофашистов во главе с Боргезе, а также его сообщников, освобожденных из-за недостатка доказательств». И еще…

Утром 16 октября 1973 года прокурор города Падуя Альдо Фаис продиктовал обвинительное заключение по делу об участии помощника комиссара полиции Соверио Молино в новом, только что раскрытом заговоре неофашистов, который имел целью свержение в Италии республиканского строя. Главный штаб заговорщиков находился в небольшом городке Ортанова. В него входили пять видных фашистов: Джанкарло де Марки – бывший солдат «черной бригады», «отличившийся» наиболее зверскими методами расправы с партизанами в конце Второй мировой войны; Джанпаоло Казуччи – бывший доброволец нацистских ВМС; Эудженио Риццато – один из руководителей марионеточной «республики Сало» – последнего прибежища Муссолини; Сандро Рампаццо – член неофашистской организации «Новый порядок» и Сандро Седона – бывший член ИСД. Все пятеро главарей этой террористической группы были самым тесным образом связаны с Валерио Боргезе. Я подчеркиваю – террористической, потому что путч должен был начаться с убийств.

Премьер-министра Италии должны были арестовать в начале 1974 года и расстрелять в горном местечке Аспаго, где он обычно проводит отпуск. Председателю палаты депутатов предстояло погибнуть от бомбы, брошенной в его автомобиль. Министра внутренних дел предполагалось убить у дверей его собственного дома в Генуе. Секретарю итальянской социалистической партии смерть была уготована в его родном городе Неаполе… На вилле Джанкарло Казуччи были найдены: список 1627 человек, включая и перечисленных выше, которые подлежали смертной казни в первый же день путча (депутаты-коммунисты, социалисты, бывшие командиры Сопротивления, судьи, прогрессивные журналисты и даже президент «Фиат»); план грабежей банков с целью финансирования переворота; программа будущего фашистского правительства (запрещение партий и профсоюзов, «социализация» предприятий, установление режима сильной власти во главе с Боргезе); копии пяти листовок с призывами к вооруженным силам начать мятеж. В заговоре должны были принять участие уже знакомые нам четыре неофашистских организации: «Джерси», «Джустициери д’Италия», «Роза ветров», «Восемнадцатый легион», руководители которых были тесно связаны между собой. Все новые члены этих террористических групп проходили обучение в специальных тайных лагерях, расположенных в Лигурии, Ломбардии, Венете и Лацио. Наиболее «способные» практиканты направлялись для изучения «теоретического курса» в специализированные школы «Стального шлема» в Баварии…

Почему же к следствию по делу террористов был привлечен помощник комиссара полиции Молино? В июне 1969 года он проводил обыск на квартире уже упоминавшегося нами неофашиста Эудженио Риццато. Были найдены пистолет, фашистские листовки, портреты Муссолини и, что самое главное, – досье с перечнем примерно 400 адресов политических деятелей, подлежащих физическому уничтожению, а также списком казарм и укрепленных пунктов, подлежащих занятию в первую очередь.

В своем служебном рапорте Молино упомянул о найденном пистолете, но умолчал о досье. Более того, он предупредил одного из руководителей «Нового порядка» Франко Фреда о том, что его телефон прослушивается полицией. После того, как Соверио Молино был обвинен в «сокрытии улик», разгневанный министр внутренних дел лишил его всех званий и регалий. Это было сделано, естественно, не только для того, чтобы наказать нарушившего присягу сотрудника полиции, но и вернуть, как писал еженедельник «Панорама», силам правопорядка утраченное доверие общественности, узнавшей, что многие служащие полиции и министерства внутренних дел замешаны в неофашистских преступлениях. Среди них карабинеры, утаивавшие улики против чернорубашечников, агенты секретных служб, которые сотрудничали с фашистскими провокаторами, работники прокуратуры и судов, делавшие все возможное, чтобы не предавать виновных суду…

Сенатор Террачини, выступая по поводу фашистских провокаций в одной из южных провинций страны, говорил: «Жгучей проблемой современности является не Калабрия, а фашизм. Причем не неофашизм, а просто фашизм без маски. Если сейчас не будут приняты все необходимые меры, чтобы нанести удар по тем центрам, которые организуют акты насилия и фашистские провокации, если не будет сделано все для того, чтобы разбить эти орды, запретить их выступления и добиться их роспуска, то народу придется самому расплачиваться за преступное попустительство».

Утверждают, что избирательная база ИСД относительно невелика. Может быть. Но она расширяется за счет наиболее отсталых в экономическом отношении районов страны, где особенно высок процент неграмотности и безработицы. Недаром же говорят, что на сей раз фашизм «наступает на Апеннины с юга». Неочернорубашечники – ловкие демагоги, включая их главаря – бывшего военного преступника Альмиранте. Они обещают «порядок» в стране, «классовый мир», «всеобщее благосостояние». Конечно, только политическим слепцам не ясно, что в основе «нового порядка» Альмиранте и его приспешников лежат старые догмы бесславно закончившего свои дни дуче. «Порядок» – с помощью полицейской дубинки и «классовый мир» – путем уничтожения демократических институтов в стране.

Но политически незрелых людей в Италии не так уж мало. ИСД стала четвертой по величине политической партией. Ныне она располагает в палате депутатов 56 мандатами. Конечно, нельзя сравнивать Италию двадцатых годов и нынешнюю Италию, прошедшую через горнило антифашистской борьбы. Было бы абсурдом предположить, что итальянское социальное движение может захватить власть в нынешних условиях. Но факт существования ИСД – это постоянно действующий катализатор беспорядков и нагнетания напряженности, это потенциальная «пятая колонна», на которую делают ставку определенные силы, не теряющие надежды повторить «греческий эксперимент», вошедший в историю как путч «черных полковников», или чилийскую мелодраму с генералом Пиночетом в главной роли, или свой, отечественный, так сказать, вариант. Во всяком случае, неофашисты с симпатией относятся к мафии, а та, в свою очередь, очень дружит с итальянской масонской ложей. Этот «триумвират» был автором многих кровавых дел. Одно из них – убийство Энрико Маттеи, президента крупнейшего в Италии и одного из крупнейших в Европе нефтеметанового общества ЭНИ.

В середине пятидесятых годов мне, тогда еще работнику нашего торгового представительства в Риме, довелось присутствовать на беседе с президентом ЭНИ. Речь шла о первых крупных закупках Италией советской нефти. «Надо освободить Европу от владычества нефтяных картелей, – говорил тогда Маттеи. – Сколь долго можно терпеть их грабительскую политику?» Наверное, тогда ему впервые пришла идея о возможности строительства гигантского газопровода, который мог бы снабжать Италию советским газом. Сегодня, когда успешно реализуется «сделка века» между советскими внешнеторговыми организациями и ЭНИ о поставке в Италию сибирского метана в обмен на стальные трубы для газо– и нефтепроводов, рассчитанная на двадцатилетний период, все кажется простым и естественным. Тогда же, в разгар «холодной войны», покупка советской нефти и смелые идеи инженера Маттеи вызвали бурю негодования у нефтяных королей. «Маттеи продался коммунистам», «Президент ЭНИ разрушает нефтяной рынок» – кричали заголовки некоторых буржуазных газет. В потоке почты, которая ежедневно ложилась на стол инженера, все чаще и чаще стали попадаться анонимные письма с угрозами. Пилоту Бертуцци приходилось каждый раз перед вылетом тщательно осматривать личный самолет Маттеи…

Октябрь 1962 года. От одного из своих агентов мне удалось узнать, что на Маттея готовится покушение. Авторы – разгневанные монополисты из «Семи сестер», исполнители – люди из ЦРУ и мафии: американской «Коза Ностра» и сицилийской. Я срочно вылетел в Палермо под предлогом получения интервью у «нефтяного короля» Италии и большого друга нашей страны. Но Энрико Маттеи только посмеялся над моими опасениями. «Катиська ты, Леонида, к… в Рим, – сказал он, хохоча. – Чего ты выдумываешь? Меня охраняют лучше, чем членов вашего Политбюро». И я покатился в Рим. А 31 октября 1962 года «Известия» напечатали мой некролог «Энрико не вернулся». Его самолет, личный самолет с верным пилотом у штурвала, взорвался в небе между Палермо и Миланом от подложенной бомбы с часовым механизмом…

Имя прогрессивного итальянского кинорежиссера Франческо Рози широко известно как на Апеннинах, так и за рубежом. Его киноленты отличают не только высокая художественность и политическая заостренность, но и поразительная для избранного им жанра документальность, стремление не только рассказать о событии, но и раскрыть его. Правда, в тот раз, около двух лет назад, после просмотра для узкого круга лиц премьеры фильма «Энрико Маттеи» Рози на мой вопрос о причинах трагической гибели президента нефтеметанового общества ЭНИ лишь безнадежно пожал плечами:

– Я хотел еще раз привлечь внимание общественного мнения к обстоятельствам его смерти, обстоятельствам, которые мне не удалось выяснить по некоторым, не зависящим от меня причинам…

Кинокартина начинается и заканчивается одним и тем же эпизодом. Окутанные предрассветным туманом, молчаливо стоят деревья на лесной поляне. Ковш экскаватора поднимает из глубокой ямы, наполненной жидкой грязью, обломок фюзеляжа реактивного самолета. Карабинеры несут что-то в простыне. Люди, окружавшие место катастрофы, отворачиваются. В простыне то, что осталось от инженера Маттеи, его личного пилота – героя Сопротивления Бертуцци и американского журналиста Уильяма Мак Хейла, который в это время заканчивал биографическую книгу о президенте ЭНИ. Так оно было и на самом деле. Фильм рассказывал об этом незаурядном человеке, начавшем самостоятельную жизнь с мытья тарелок в неаполитанской траттории «Тетка Тереза», отважно сражавшемся в рядах Сопротивления и возглавившем в конце сороковых годов крупнейшее государственное объединение страны. Да, Маттеи представлял интересы национальной буржуазии, и на этот счет ни у кого не возникало никаких иллюзий. Но он был антифашистом и патриотом своей родины. Именно он доказал возможность создания в Италии национальной нефтеметановой промышленности, освобождения ее от кабалы, навязанной после войны международным нефтяным картелем, именуемым «Семью сестрами», куда входят Стандарт ойл оф Нью-Джерси, Сокони мобил ойл, Стандарт ойл оф Калифорния, Тексас ойл, Галф ойл, Бритиш петролеум компани, Ройал датч Шелл. Союз американских, английских и голландских нефтяных королей в течение десятилетий диктовал цены на нефть и нефтепродукты на европейских рынках, определял условия нефтяных концессий. Маттеи первым пробил брешь в нефтяной блокаде «сестер» сначала на Апеннинах, а затем и в некоторых ближневосточных странах, где он предложил более выгодные для развивающихся государств условия распределения прибылей…

В фильме Франческо Рози есть эпизод, когда некий заокеанский бизнесмен, тщетно пытавшийся уговорить президента ЭНИ не портить отношений с нефтяными королями, оставшись наедине со своим доверенным лицом, бросает запоминающуюся фразу: «Я удивлен, что мистер Маттеи еще жив». И еще один эпизод. Президент ЭНИ должен срочно улететь из сицилийского города Катания в Милан. Его пилот неотлучно дежурит у самолета. Неожиданно его вызывают к телефону в аэропортовский бар. Бертуцци тщетно пытается выяснить, кто с ним говорит. А в это время к самолету подходят двое в комбинезонах и один в полицейской форме… Так было и на самом деле. Только этих людей, побывавших у самолета, никто потом ни найти, ни опознать не смог…

Поздно вечером в субботу, 27 октября 1962 года, неожиданно заработали телетайпы редакций всех итальянских газет, и дежурные срочно засели за переверстку подготовленных на утро первых полос, хотя полученное сообщение занимало всего несколько строк: «Милан, 27-е. Самолет инженера Маттеи упал в местечке Баскапе провинции Павия. Сообщение получено от представителей миланского аэродрома Линате».

Вот уже более трех десятков лет остается незавершенным «дело Маттеи», незавершенным потому, что никто официально не решается заявить, погиб президент ЭНИ в результате несчастного случая или по злому умыслу. Франческо Рози, хотя и намекнул в своем фильме на то, что авиационная катастрофа не была случайностью, однако не поставил всех точек над «i». Нет, отнюдь не потому, что ему не хватило мужества. Сценарий фильма писал человек, который обещал режиссеру предоставить документальные данные о причастности к гибели Маттеи агентов ЦРУ и киллеров (профессиональных убийц) из сицилийской мафии, действовавших по поручению нефтяного картеля. Но сценарий так и не был завершен…

Январь 1968 года. В течение нескольких дней трясет землю в западной части Сицилии. Восемьдесят три подземных толчка, сила которых доходила до 9 баллов, стерли с лица земли 14 городов и населенных пунктов. Более 10 тысяч разрушенных домов, сотни убитых, на 200 миллиардов лир убытков. Таков был итог январского землетрясения.

Я прилетел в Палермо на другой день после трагедии. Первый визит, естественно, к коллегам – итальянским журналистам из прогрессивной газеты «Ора». В редакции сизым туманом стоит табачный дым. Многие работники не спали всю ночь. Готовили экстренный выпуск газеты, организовывали автоколонну с продовольствием и лекарствами для районов бедствия. В коридоре сталкиваюсь нос к носу с Мауро де Мауро.

– Чао, Леонида, чао, дорогой. Ты за репортажем для «Известий»?

– Да, Мауро, только за этим. Личное задание от главного редактора.

– Молодец. Напиши о сицилийской трагедии и обязательно упомяни об этих сволочах, которые хотят заработать даже на смерти.

– О каких сволочах, амиго?

– О моих «друзьях» мафиози… Сотни погибших, а они цены на гробы подняли, подонки. Ни стыда, ни совести у этих скотов. Кстати, знаешь, я решил продолжить расследование о гибели Энрико Маттеи, которое начал кинорежиссер Франческо Рози. Я даже обещал ему написать сценарий для второй серии фильма «Энрико Маттеи». Кстати, есть кое-какой материал и для тебя. Одной из активных фигур в подготовке убийства Маттеи был Лючиано Лиджо. Это один из главарей «новой мафии». Может, пригодится тебе для работы? Подожди минутку…

Мауро побежал в свой кабинет и вернулся с папкой отпечатанных на машинке материалов. «Почитай, – сказал Мауро, – тут все достоверно. А теперь чао, я срочно выезжаю в эпицентр землетрясения. Может, там увидимся. А так звони, если что нужно, чао…»

У нас был обусловлен условный телефонный звонок с ничего не означавшим разговором. Это означало, что через три дня он выходит вечером в 9 часов на условленное место на окраине Палермо. А сейчас вновь вернемся к убийству Энрико Маттеи и тем, которые его готовили.

Итак, Лючиано Лиджо. Родился в 1925 году. Социальное положение – батрак. Образование – никакого… Судимостей – много. Первую Лиджо имел в 19 лет, когда попался на краже скота. Отсидев год в тюрьме, он решил трудоустроиться в качестве управляющего поместьем, принадлежавшем крупному феодалу Каррадо Карузо. Место управляющего очень ценится на Сицилии, ибо дает возможность безнаказанно обирать крестьян-арендаторов. То обстоятельство, что место это было уже занято, не смутило Лиджо. Он пришел наниматься к доктору Карузо на другой день после того, как его прежнего управляющего, Станислава Пунцо, нашли убитым в придорожной канаве.

Став в двадцать лет управляющим поместья, Лиджо сколотил вокруг себя банду киллеров и начал терроризировать население Корлеоне. Резко полезла вверх кривая ограблений и убийств. От пуль бандитов погиб в марте 1948 года председатель местной палаты труда, коммунист Плачидо Риццотто. Он вел непримиримую борьбу против феодалов и мафии, во главе которой стояли в то время директор корлеонской больницы Микеле Наварра и его правая рука Лючиано Лиджо, получивший к тому времени у жителей городка прозвище «Красная примула», то бишь «колокольчик». Плачидо Риццотто был убит возле городка Брузимба. Случайным свидетелем преступления оказался тринадцатилетний пастушонок Джузеппе Летиция. Потрясенный увиденным, он прибежал домой и в горячечном бреду рассказал родителям о зверской расправе над человеком. Отец Джузеппе повез сына в больницу и рассказал о причине заболевания доктору Наварре. А через два часа мальчонка умер. Вскрытие показало, что кто-то ввел ему в вену сильнодействующий яд. Кто-то… Хотя всем было ясно, что сделал это доктор Наварра, которому нужно было спасти «Красную примулу» – убийцу Риццотто. Но жители Корлеоне молчали. Омерта – круговая порука, закон молчания, закон мафии…

А дружба между Наваррой и Лиджо начала между тем остывать. «Красной примуле» стала не по душе чрезмерная власть своего босса и покровителя. К тому времени бывший пастух неслыханно обогатился на спекуляциях краденым скотом. Он решил расширить сферу своей деятельности и перешел к другим аферам. Но на пути встал Наварра. Первая схватка между боссами началась из-за строительства плотины на реке Беличе, которая должна была дать воду окрестным плантациям цитрусовых. Лиджо заинтересован в строительстве плотины, ибо он – владелец огромного парка грузовых машин и надеется заработать на перевозках стройматериалов. Наварра же – против. В его руках распределение воды в этом районе, где она ценится на вес золота и где мафия за каждый литр дерет с крестьян три шкуры. Начинается напряженная политическая борьба. Лиджо выставляет на выборах кандидата либеральной партии, который в случае успеха обещает «Красной примуле» принять решение о строительстве плотины. Но в Корлеоне побеждает демохристианин, человек Наварры.

Лиджо отнюдь не собирается складывать оружия. И вот в один из августовских дней 1958 года, когда Наварра ехал из Палермо в Корлеоне, на его пути оказался грузовик. Как только он притормозил свою автомашину, из грузовика раздалась автоматная очередь… А через некоторое время среди бела дня на центральной улице Корлеоне неизвестные перебили всех друзей Наварры, всех его «солдат». После этого Лиджо стал неограниченным повелителем Корлеоне. В этом сразу же убедились представители властей, когда они появились в городке после боя банд Наварры и Лиджо. Никто из 20 тысяч жителей Корлеоне, конечно, не слышал выстрелов, никто не видел бандитов и никто не смог сказать, куда же девался сам Лючиано Лиджо. Омерта – круговая порука, омерта – закон молчания.

Но однажды «Красной примуле» не повезло. Дело в том, что бандит в связи с тяжелой болезнью – туберкулезом костей – был вынужден время от времени ложиться в больницу. Там его и схватили полицейские. Газеты писали, что острый приступ болезни помешал Лиджо протянуть руку к лежавшему на тумбочке пистолету. Когда в палату ворвались служители правопорядка, он крикнул: «Не стреляйте, перед вами беспомощный калека». Но как только «калека» стал чувствовать себя лучше, он бесследно исчез из клиники… Каковы же подлинные причины этой поистине необычной недоступности «Красной примулы» из Корлеоне, который сумел использовать свой единственный арест для того, чтобы подлечиться в одной из лучших клиник Рима и затем спокойно и беспрепятственно бежать в неизвестном направлении? Известно, что именно Лиджо был убийцей известного бандита Сальваторе Джулиано. Его устранение было выгодно некоторым влиятельным политическим деятелям того периода, ибо оно обеспечило молчание о действительных вдохновителях расправы с батраками, учиненной бандой Джулиано 1 мая 1947 года в Портелла делле Джинестре на Сицилии. Эти вдохновители, хотя некоторые имена произносились шепотом (в частности, имя бывшего тогда министром внутренних дел Марио Шельбы и имя министра внешней торговли христианского демократа Бернардо Маттарелла), не были ни разоблачены, ни осуждены. Почему Лиджо, несмотря на все его преступления, не был арестован? Говорят, именно потому, что он знал слишком много секретов. Ходили слухи о памятной записке, которую он якобы спрятал в надежном месте. Почему Лиджо охраняли в тюрьме солдаты финансовой гвардии, когда его все-таки арестовали и посадили? В чем дело? Наиболее вероятный ответ: опасаются какого-нибудь «непредвиденного» вмешательства, которое могло бы заставить навечно замолчать опасного свидетеля. Именно это произошло в феврале 1974 года с бандитом Гаспаре Пишотта, который умер в карцере Палермо, выпив чашку кофе, в который подсыпали стрихнин. И совсем не случайное совпадение: Пишотта, бывший помощник Джулиано, которого, вероятнее всего, застрелил Лиджо, угрожал разоблачить тех, кто был вдохновителем массовой бойни, учиненной в Портелла делле Джинестре.

Заговорил ли «Красная примула», находясь в своей «суперкамере»? Нет, не заговорил. Почему? Да потому, что очень много знал Лючиано Лиджо. Он убивал не только своих конкурентов и не только по собственному выбору, но и по заказу. Таинственное исчезновение моего друга журналиста Мауро де Мауро и убийство генерального прокурора Палермо Пьетро Скальоне, как в этом уже никто не сомневается на Апеннинах, – дело рук Лиджо. А имена этих двух жертв связаны с попыткой раскрытия крупнейшего политического преступления в Италии – таинственной гибели президента нефтеметанового объединения ЭНИ Энрико Маттеи.

Впрочем, таинственной ли? Бывший подполковник итальянской военной контрразведки Энцо Сальчиоли, замешанный в провалившемся заговоре против Итальянской республики в июле 1964 года и бежавший сначала в Западную Германию, а затем обосновавшийся в Швейцарии, писал в своих мемуарах, изданных в конце семидесятых годов: «В моем распоряжении есть документы, касающиеся гибели Энрико Маттеи. Он проводил политику, которая не устраивала некоторые крути как в Италии, так и вне ее. Его особые отношения с нефтедобывающими странами Востока были как бельмо на глазу. Но его погубило не только это. Маттеи мечтал о президентском кресле. Как только стало известно, что он со своими демократическими замашками может стать серьезным претендентом на это место, ему был вынесен смертный приговор. Влиятельные политические деятели приказали его убрать, поручив это дело мафии. В самолет была подложена бомба с часовым механизмом, которая взорвала самолет Маттеи, когда он находился в воздухе»…

Добавим, что Энцо Сальчиоли, тесно связанный с ЦРУ, занимал в свое время пост начальника генерального штаба в нелегальном «правительстве» Италии, находящемся в эмиграции и еще надеющемся на устранение тоталитарного режима на Апеннинах. Добавим также, что особые отношения антифашиста Энрико Маттеи с нефтедобывающими странами заключались в том, что он предлагал им более выгодные условия сотрудничества, чем межнациональные нефтяные монополии, и стоял как кость поперек горла американским, английским и другим промышленно-финансовым тузам, проводя независимую экономическую политику, в том числе и политику тесного сотрудничества с Советским Союзом и другими социалистическими странами.

Сам Лючиано Лиджо уже ничего не расскажет. Его тоже убрали. Но он(?) был виновен в гибели Мауро де Мауро, к трагической судьбе которого я и возвращаюсь.

Мне по своей оперативной работе были нужны материалы о внутриполитическом положении на Сицилии. Как и было оговорено с Мауро де Мауро, я позвонил ему в Палермо утром 13 сентября 1970 года. Ничего не значащий приятельский разговор. Но мы оба знали, что встретимся в заранее обусловленном месте 16 сентября вечером. Я приехал на своем автомобиле в Палермо. Но в день обусловленной встречи Мауро не пришел. А утром 18 сентября все газеты сообщили, что журналист Мауро де Мауро бесследно исчез. Понял и я, что надо срочно сматываться из Палермо и мне. Подробности таинственного события стали известны мне позже из разных источников.

…16 сентября 1970 года Мауро де Мауро позвонил из редакции домой и сказал, что немного задержится на работе. Около десяти часов вечера он вышел из здания редакции, поболтал несколько минут со швейцаром, сел в свой автомобиль и медленно, вместе с потоком машин, которыми в эти часы были перегружены неширокие магистрали Палермо, двинулся к своему дому. На углу улицы Пиранделло журналист остановил свой автомобиль, зашел в ближайший бар, купил пачку сигарет и бутылку вина. Когда он подъезжал к своему дому, у парадного входа стояла его дочь с женихом. Оставив дверь открытой, они поднялись в квартиру. Подойдя к открытому окну, дочь де Мауро услышала громкий голос отца, который что-то объяснял стоявшим около его машины людям. Судя по разговору, все они были знакомы между собой. Затем де Мауро сел за руль, рядом с ним и на заднем сиденье разместились трое его собеседников. Автомашина на большой скорости скрылась за поворотом улицы.

С тех пор де Мауро бесследно исчез.

На одной из палермских окраин полиция нашла к вечеру следующего дня брошенный автомобиль журналиста с неначатой пачкой сигарет на сиденье и забытой бутылкой вина.

«Мауро де Мауро, – взывала в те дни к сицилийцам первая полоса газеты „Ора“, – отсутствует уже пять дней. Он был украден на ваших глазах. Помогите нам. Это призыв к каждому из вас. Полицейского расследования далеко недостаточно. Примите участие в наших поисках. Даже самый незначительный факт может оказаться бесценным». Было бы неправдой сказать, что итальянцы не откликнулись на трагический призыв газеты. Сицилийского журналиста искали повсюду: в его родном городе, по всему острову, по всей Италии и даже за рубежом. Но все было тщетно…

Примерно через год после исчезновения журналиста в итальянской печати проскользнула очередная сенсация. Один из сицилийских священников, имя которого названо не было, сообщил полиции содержание исповеди некоего Джузеппе П., киллера палермской мафии, предполагаемого похитителя де Мауро. Вот как развертывались, согласно исповеди, события того сентябрьского вечера 1970 года. Когда де Мауро вышел из машины рядом со своим домом, к нему приблизился Джузеппе П., который давно был знаком с журналистом. Он представил ему двух своих друзей, заявив, что они располагают уникальными материалами по «делу Маттеи». Де Мауро сразу же согласился поехать на дом к одному из трех, чтобы посмотреть «товар» и столковаться о цене. На квартире, куда привезли де Мауро, журналисту насильно ввели наркотики. Потом во время допросов и пыток их вводили ему регулярно. Что пытались узнать киллеры? Об этом исповедывавшийся не сказал. В Палермо на одной из конспиративных квартир мафии де Мауро держали 19 дней. Затем в санитарной машине, за рулем которой сидел все тот же Джузеппе П., журналиста перевезли в рыбацкий домик на одной из окраин города Агридженто. Там его продержали трое суток. На рассвете 8 октября де Мауро привезли на пустынную пристань и посадили на рыбацкую шхуну. Здесь его (мертвого или в бессознательном состоянии – этого никто не знает) «упаковали» в железный сундук, набитый камнями, и бросили в открытое море…

Новость, пошумев на первых полосах итальянских газет, была вскоре забыта из-за очередной сенсации. Ни имени сицилийского священника, ни фамилии киллера, укравшего де Мауро, так никто и не узнал.

Для читателей вряд ли представит интерес официальная биография бывшего генерального прокурора Палермо Пьетро Скальоне, у которого я однажды брал интервью для своей газеты. Я подчеркиваю слово «официальная», потому что о личной жизни прокурора было известно очень немного, ибо, как истинный сицилиец, он не любил рассказывать о себе. Родился Скальоне 2 марта 1906 года в небольшом местечке Леркара-Фридди и был убит 5 мая 1971 года на окраине Палермо. Вся жизнь прокурора была связана с Сицилией и преступлениями мафии. Небезынтересно, что за первые пятьдесят дней после того, как он был назначен на свою должность, в Палермо было совершено 56 убийств, в которых были замешаны крупнейшие враждующие между собой группировки сицилийской мафии. Скальоне знал многое, хотя немало дел, которые он вел, ложились на архивные полки с пометкой: «Следствие прекратить за недостаточностью улик…»

За несколько дней до своей смерти прокурор на небольшой пресс-конференции сделал сенсационное заявление. Он пообещал не только выяснить «в самое ближайшее время», кто украл де Мауро, но и доказать связь между исчезновением журналиста и таинственной гибелью президента ЭНИ. Утром 5 мая Скальоне вышел из своего дома на улице Маркезе Уго вместе с сыном Антонио и сержантом карабинеров Себастьяно д’Агостино. Они сели в автомобиль и поехали в центр города. Там сын и карабинер вышли. Прокурор же направился на кладбище «Дей капуччини», куда он приезжал почти каждое утро, чтобы возложить на могилу своей жены букет свежих цветов. Обратно автомашина Скальоне возвращалась по Виа дей Чипресси – одной из окраинных и пустынных улочек. Полиции удалось найти всего лишь одного свидетеля происшествия – 11-летнего мальчишку. Вот его рассказ: «Голубому „фиату“ (машина Скальоне) неожиданно преградил путь белый „фиат“ (машина неизвестных), из которого вышли двое. Еще двое людей показались из дверей одного из домов (какого – он не помнит). Все четверо вытащили пистолеты и стали стрелять в голубой „фиат“. Потом сели в белый „фиат“ и уехали…» Прибывшая на место происшествия полиция нашла мертвого шофера и истекающего кровью прокурора, который умер от одиннадцати огнестрельных ран по пути в госпиталь. Мальчишка-свидетель, допрошенный вторично, сказал, что «фиат» незнакомцев был не белого, а черного цвета, а сколько было преступников, он уже не помнит.

Где-то в конце 1972 года в Италии вышла книга прогрессивного журналиста Рикардо де Санктиса «Преступления рядом с властью», где он собрал весьма любопытные материалы о загадочной смерти Маттеи, де Мауро и Скальоне. «Я ни минуты не сомневаюсь в том, – заявил он на пресс-конференции в римской Ассоциации иностранных журналистов, – что все три преступления совершены с участием мафии и американской секретной службы». Конечно, ни мафия, ни ее американский филиал «Коза Ностра», ни ЦРУ не оставили своих визитных карточек. Но связь между гибелью Маттеи и трагической судьбой двух людей, пытавшихся пролить свет на эту историю, более чем очевидна. Итальянский специалист по расследованию деятельности мафии историк Микаеле Панталеоне привел неопровержимые данные о том, что один из главарей «Коза Ностра» Карлос Марчелло (он же Калоджеро Минакори), известный под кличкой «Малыш», принимал участие в секретном совещании американских нефтепромышленников в Тунисе в октябре 1962 года. После его окончания он срочно вылетел в Мадрид и затем вернулся в Катанию, вернулся за два дня до трагической гибели Энрико Маттеи. «В августе 1970 года, – пишет в своей книге де Санктис, – в Палермо прибыл один из представителей американской службы, который был знаком с де Мауро еще с 1943 года. Агент ЦРУ неоднократно пытался встретиться с сицилийским журналистом. Мы не знаем, правда, состоялись эти встречи или нет. Но бесспорным остается факт срочного отъезда американского „гостя“ из Палермо через четыре дня после таинственного исчезновения де Мауро».

Конечно, никто не сомневается в том, что Мауро де Мауро нет в живых, хотя формулировка «бесследно исчез» остается до сих пор официальной версией финальной точки в жизни отважного итальянского журналиста. Многие его предсказания сбылись. Сколько раз говорил он мне при встречах: «Поверь мне, амиго, в Италии уже родился преступный концерн, в который входят мафия, масоны, фашисты и террористические группы, даже если и называют себя „красными бригадами“. Они работают за деньги, особенно за доллары. А на них не скупятся бравые ребята из Лэнгли, когда ЦРУ надо кого-нибудь скомпрометировать или убрать…»

Я вспомнил слова моего ушедшего в неизвестность друга, когда на Апеннинах произошло самое мерзкое злодеяние – убийство Альдо Моро, одного из самых выдающихся итальянских государственных и политических деятелей послевоенного времени.

В тот весенний день, а на календаре стояло 16 марта 1978 года, в Рим пришла летняя погода. Распустились акации, поползли по стенам домов гроздья глициний. Ярко-зеленым ковром покрылось все, что осталось незаасфальтированным. Ярко светило солнце.

Было около десяти часов утра, когда Альдо Моро, председатель Национального совета христианско-демократической партии, занимавший в разные годы наиболее высокие посты в итальянском правительстве, включая пост премьер-министра, вышел из своего дома. Он сел в синий «Фиат-130» на заднее сиденье с правой стороны. За рулем был старший капрал корпуса карабинеров Доминико Риччи, рядом с ним – фельдфебель Оресте Леонарди, на протяжении многих лет телохранитель бывшего председателя совета министров. В сопровождавшей машине марки «Альфетта» находились три других охранника: заместитель бригадира полиции Франческо Дзидзи и полицейские Джулио Ривера и Рафаэле Йоццини.

Нападение произошло на перекрестке между улицами Фани и Отреза. Белый «Фиат-128» с дипломатическим номером внезапно резко затормозил перед машиной Моро. Ехавшая сзади машина с охранниками тоже была вынуждена затормозить. В следующее мгновение двое людей в штатском выскочили из белого «фиата». Одновременно еще четыре человека в темно-синих костюмах авиакомпании «Алиталия» с автоматами и пистолетами в руках рванулись с тротуара к машинам и сразу же открыли огонь. Неизвестные действовали хладнокровно. На «Альфетту» обрушился шквал автоматных очередей. В «фиат» председателя ХДП стреляли только из пистолета. Цель террористов была ясна: убить охранников и захватить живым Моро. Никто не успел даже спохватиться, за исключением полицейского Йоццини. Он выпрыгнул из автомобиля и выстрелил три раза. Возможно, ему удалось ранить одного из нападавших: на белом «фиате» и другой машине, которую использовали для побега и позже нашли в противоположном конце города, были обнаружены следы крови. Йоццини убили двумя выстрелами в голову. В течение нескольких секунд бойня закончилась. Были убиты все, за исключением Моро и заместителя бригадира полиции Дзидзи, который скончался позже под скальпелем хирурга в госпитале «Джемелли». Моро волоком вытащили из машины и повели к Фиату, который стоял наготове с включенным двигателем и сразу же исчез. Оставшиеся террористы сели в белый и голубой «фиаты». Двое других, по показаниям очевидцев, исчезли на мотоцикле марки «хонда».

Десятки человек услышали выстрелы и сразу же позвонили в полицию. Но в этом не было необходимости. Тревогу поднял патруль одной из дежурных машин, которая находилась неподалеку. Между похищением и началом розыска прошло несколько мгновений, но это были роковые мгновения. Прибыв на место преступления, полицейский патруль начал передавать срочные радиосообщения. В воздух поднялись семь вертолетов, десятки полицейских автомобилей заняли посты в квартале, вдоль улиц, ведущих из Рима и при въезде на автострады. Но похитителей и след простыл.

Немного позже вскрылись странные детали, которые не могли не свидетельствовать о существовании заранее продуманного плана с участием многочисленных сообщников-террористов. В районе похищения была блокирована связь. Телефонная компания СИП, правда, отрицала возможность саботажа, но главный прокурор Джованни де Маттео в беседе с журналистами заявил тогда, что отключение телефонов – свидетельство тщательно подготовленной акции. Кроме того, целый поток ложных сообщений обрушился на газеты, центральный дежурный пункт корпуса карабинеров, министерство юстиции. Создавалось впечатление, что различные члены подпольной организации получили задание дезориентировать власти и прежде всего – силы общественного порядка. Анонимные звонки сообщили о перестрелке во Фьюмичино, взрыве бомбы в городском автобусе, об убийстве на площади Венеция, о взрывном устройстве, якобы оставленном на месте похищения в одном из автомобилей и наконец о многочисленных столкновениях перед школами, которые никогда не происходили ни до, ни после похищения.

На месте преступления были найдены 77 гильз, фальшивые усы, темно-синяя фуражка, потерянная одним из нападавших, переодетых в форму стюардов авиакомпании «Алиталия», сумка с надписью этой компании.

Террористы недолго сохраняли инкогнито. «Мы из „Красных бригад“, мы украли Моро», – раздался первый телефонный звонок в римскую префектуру. А потом начались торги. Пятьдесят четыре дня террористы, маскирующиеся под «красных», шантажировали межминистерский комитет по вопросам безопасности и все демократические силы страны, требуя в обмен на жизнь Моро освобождения тринадцати членов организации, находящихся в заключении или под судом за совершенные преступления: убийства, грабежи, похищения с целью вымогательства денежного выкупа.

Требования террористов были отвергнуты. «Мы не можем опуститься до переговоров с людьми, которые хотят уничтожить демократию, которые без колебаний убивают, похищают и угрожают новыми убийствами. Любые переговоры или любые уступки означали бы прежде всего оскорбление памяти погибших сотрудников сил порядка и других жертв, оскорбление их семей. Далее, всякая уступка лишила бы нас возможности требовать от сил правопорядка выполнения их долга на службе республики, демократии, безопасности граждан. И наконец, любые переговоры перечеркнули бы возможность разорвать цепь шантажей террористов по отношению к государственной власти. Ведь в этом случае открылась бы брешь, получил бы признание принцип, гласящий, что убийцы и похитители могут выторговать взамен все, что хотят, – признание и даже награду. Именно так рассуждали мы, коммунисты, выразив тем самым то всеобщее чувство элементарной справедливости, которое питает каждый гражданин. Это чувство отражает не бессердечие, ибо мы, разумеется, не чужды соображениям гуманности, а прежде всего стремление защитить конституционный порядок от посягательств подрывных элементов». Такую позицию заняли итальянские коммунисты. Не самую лучшую, на мой взгляд, но она была поддержана практически всеми политическими партиями страны, которые, кстати, выразили единодушное мнение о том, что «Красные бригады» и другие подобные им организации стали отныне врагами не только трудящихся, их партий, борцов-антифашистов, но и всех граждан поголовно.

…Через пятьдесят четыре дня шантажа и угроз тело Моро, убитого в спину из автомата, было найдено за задним сиденьем автомашины «рено», припаркованной к тротуару небольшой римской улочки Каэтани, в самом центре города.

Почему именно Моро стал жертвой террористов? Ответ не сложен. Он был крупнейшим государственным и политическим деятелем своей страны, который лучше других понимал необходимость сделать шаг вперед в сторону сотрудничества с рабочим движением, способствовал созданию парламентского большинства даже с участием коммунистов. Так о Моро сказали сами итальянские коммунисты. Моро был трезвым и дальновидным политиком. Одним из первых он начал диалог с социалистами и пошел на создание правительственной коалиции с их участием. Единожды высказавшись за разрядку международной напряженности, Моро уже не сходил с твердо занятой позиции, и именно его подпись стоит под Заключительным актом общеевропейского совещания в Хельсинки. Он был сторонником всемерного расширения советско-итальянских отношений, и в том, что они в последние годы непрерывно развивались по восходящей, доля его труда… И ни для кого не секрет – ни в Италии, ни за ее пределами, – что если руководство ХДП согласилось в конце концов впервые за три десятилетия на образование в стране парламентского большинства с участием коммунистов, то это произошло в определенной степени благодаря позиции Моро, несмотря на окрик из-за океана о нежелательности участия ИКП в управлении государственными делами на Апеннинах.

Напомним, что террористы похитили Моро, убив пятерых его телохранителей, в тот день и в те часы, когда рождалось новое парламентское большинство. Подчеркнем то обстоятельство, что автомобиль с прошитым пулями телом Моро был оставлен в той точке, которая находится на примерно одинаковом расстоянии от здания ЦК Итальянской компартии и штаб-квартирой национального совета ХДП… Что это, случайность? Вряд ли. Вероятней всего, намек на нежелательность диалога между коммунистами и христианскими демократами.

Стрелять в безоружного жестоко. Убивать за убеждения – бесчеловечно. Расправа с Моро к тому же бессмысленна. Не потому, что в ней не было тайного умысла, а бессмысленна для ее авторов и исполнителей, потому что вызвала обратный эффект – не страх, не хаос, на который рассчитывали, но бурный протест итальянского народа, который еще раз воочию убедился, что какие бы «цвета» ни надевали террористы, их считают и будут считать врагами, пытающимися самыми гнусными средствами помешать Италии идти по пути демократического развития. Их деяния не имеют ничего общего с политической борьбой и тем более – с действиями революционеров, борющихся за благо людей.

Убийцы Моро оставили свою визитную карточку. Не остались безымянными и те, кто стоял за террористами. «Италия как идеальная почва для выращивания бациллы терроризма, – писал в те дни буржуазный еженедельник „Экспрессе“, – как идеальная почва для развертывания „стратегии напряженности“? Италия как колония, где иностранные секретные службы действовали и действуют с необычайной развязностью, плетут заговоры, которые будут раскрыты лишь в ходе истории? Многие неясности, касающиеся прошлого, причем не столь отдаленного, нашей страны, уже выявлены. Отныне ни для кого не секрет (уже столько было написано черным по белому в докладе американского конгрессмена Пайка и в документах комиссии Конгресса США, расследовавшей деятельность ЦРУ), что, по крайней мере, до появления „левого центра“, правительства, официально формировавшиеся в Риме, в действительности формировались в Вашингтоне. Более 150 миллионов долларов, предоставленных Трумэном де Гаспери, финансирование центристских и правых партий (65 миллионов долларов за 20 лет), раскол социалистов в 1948 году, раскол профсоюзного единства, – вот первые этапы этой стратегии. В те годы отделение ЦРУ в Риме было одним из самых активных.»

При президенте Кеннеди, судя по всему, курс изменился, начали поговаривать о «левом центре»: снят запрет с социалистической партии. Но эта операция, как свидетельствуют многочисленные документы, – всего лишь смена наряда. Ее цель все та же, но под другой этикеткой – расколоть левые силы, пытаясь перетянуть на сторону центра социалистов, чтобы еще больше изолировать коммунистическую партию.

В 1969 году, при президенте Ричарде Никсоне и Генри Киссинджере, в Рим прибыл в качестве посла США Грэхем Мартин, занимавший пост посла в Сайгоне, откуда ему пришлось бежать за несколько минут до вступления патриотических войск. Как указывается в «конфиденциальном интервью», которое Мартин дал сотруднику Канзасского университета Роберту Леонарди и сотруднику Станфордского университета Алену А. Платту, он оценивал средства вмешательства США в пользу антикоммунистических партий в таком порядке: политическое поощрение, финансовая поддержка и активная помощь. Судя по формулировкам, даже военное вмешательство в политику, включая государственный переворот, считалось вполне допустимым, если бы все остальные попытки остановить продвижение коммунистов к власти потерпели «неудачу».

Неужели вмешалось одно лишь ЦРУ?

Нет, скажем мы. Но ЦРУ было организатором, провокатором «стратегии напряженности». И еще одним активным агентом американской секретной службы, непосредственно замешанным в похищении и убийстве Альдо Моро, оказался человек, имя которого замелькало на первых полосах многих газет весной 1981 года. Это – Личо Джелли – магистр масонской ложи «Пропаганда-2» или «П-2», как для краткости назвали ее позже. Но о нем мы уже рассказали.

Мне всегда были противны политические убийства. И как разведчику, и как журналисту, и как человеку, наконец. Но однажды и я чуть было не влип в одну историю…