Глава 19. Головокружение от успехов
Массированное наращивание ракетного потенциала породило определенную эйфорию в министерстве обороны СССР. Многие маршалы и генералы искренне уверовали в безграничные возможности баллистических ракет наземного и морского базирования. Так, главнокомандующий РВСН периода 1963–1972 гг. маршал Н.И. Крылов (1903–1972) подчеркивал:
«Независимо от того, выделены ли ракетные войска стратегического назначения в самостоятельный вид вооруженных сил, как это сделано в нашей стране, или они являются составной частью других видов вооруженных сил, как это имеет место в США, им принадлежит главная роль в решении основных задач будущей войны.
Поэтому поддержание количественного и качественного превосходства над противником в этой области составляет одну из важнейших задач строительства вооруженных сил на современном этапе»[29].
По мнению Крылова, упивавшегося открывшимися возможностями, появление межконтинентальных баллистических ракет коренным образом изменило ситуацию в мире:
«Создание ракетно-ядерного оружия и оснащение им наших Вооруженных Сил произвели крупные сдвиги в мировой стратегической обстановке. До появления стратегических ракет США обладали относительной неуязвимостью. Прикрываясь океаном и огромным расстоянием, владея базами на чужих территориях, американские политики планировали вести войну с территорий своих союзников их людскими силами, считая, что все ответные удары падут на страны Европы и Азии.
Стратегические ракеты, обладая межконтинентальной дальностью, внесли в эти планы и всю стратегическую обстановку коренные изменения. Фактор пространства утратил теперь свое прежнее значение. Относительной неуязвимости США пришел конец. Территория США с первых минут войны, если она возникнет, станет театром военных действий. С появлением в Советском Союзе глобальных ракет из военной терминологии навсегда вычеркнуто понятие географической недосягаемости.
Ракетно-ядерное оружие, имеющееся в распоряжении Советских Вооруженных Сил, беспредельно по силе разрушения. Одна ракета с мощным ядерным зарядом выделяет энергию, которая превосходит энергию всех взрывчатых веществ, произведенных во всем мире за годы второй мировой войны. Новые серии ядерных зарядов повышенной мощности с тротиловым эквивалентом в 20, 30, 50, 100 млн. тонн и новые образцы сверхмощных ракет, испытания которых проведены весной 1963 года, показывают, что всего лишь несколько водородных бомб нужно для того, чтобы уничтожить целые государства».
Главком РВСН постоянно доказывал невероятные возможности возглавляемого им вида Вооруженных сил. Например, он произвел следующий расчет:
«Ракетные войска стратегического назначения обладают такими боевыми возможностями, которые позволяют в наикратчайшие сроки не только обеспечить разгром важнейших группировок противника, но и полностью подорвать его военно-экономический потенциал, дезорганизовать его государственное и военное управление, уничтожить стратегические средства ядерного нападения противника.
В США подсчитали, что в начальный период войны по важнейшим объектам США может быть произведено 263 термоядерных удара со средним тротиловым эквивалентом около 5 млн. тонн каждый. В результате этих ударов будет разрушен 71 крупный город, подвергнется поражению 50 процентов населения страны, число только убитых составит 53 миллиона человек».
Маршал Крылов, как и многие другие представители советского военно-политического руководства считал, что будущая война будет исключительно ракетно-ядерной и тотальной, до полного уничтожения вероятного противника. Если американцы во второй половине 60-х годов заговорили о стратегии гибкого реагирования, предполагавшей ведение боевых действий и без применения ядерного оружия, то в советских штабах ставку по-прежнему делали только на него. Поэтому сценарий третей мировой войны главкому РВСН видел так:
«Массированное применение мощных термоядерных ударов ракетных войск позволяет не только быстро вывести из войны уже в начальном периоде некоторые страны, особенно с небольшой и густо заселенной территорией, но и решительно разгромить все вражеские коалиции. Если учесть высокую концентрацию военной и других важнейших отраслей в ряде районов главных капиталистических государств, то легко прийти к выводу, что массированное нанесение ракетно-ядерных ударов одновременно по всем объектам на всей территории, которую использует в агрессивных намерениях противник, неизбежно приведет к полному уничтожению намеченных целей»[30].
Однако представители других видов советских вооруженных сил не хотели мириться с господством ракетчиков, пытаясь доказать, что и они имеют право на место под солнцем. Тогдашний главнокомандующий сухопутными войсками, маршал Советского Союза В.И. Чуйков (1900–1982) тоже фантазировал на тему третьей мировой войны:
«Если империалистам удастся развязать мировую войну, то противоборствующие стороны, обладающие мощными стратегическими средствами ядерного нападения: межконтинентальными ракетами, самолетами — носителями ядерного оружия, атомными подводными лодками-ракетоносцами и ракетоносным флотом, — будут стремиться прежде всего к быстрому взаимному сокрушению военно-экономического потенциала.
Вся эта огромная разрушительная мощь обрушится на политические центры и военно-экономические объекты сторон во всех уголках земного шара, на крупные узлы коммуникаций, стратегическое ядерное оружие и средства его доставки, важнейшие группировки войск. Война сразу же примет самый решительный и ожесточенный характер. Она будет межконтинентальной, в которой боевые действия развернутся на земле и в воздухе, на воде и под водой.
Однако нанесение мощных ядерных ударов стратегическими средствами для решения главных задач войны, как мы уже отмечали, отнюдь не исключает необходимости развертывания борьбы на театрах военных действий и проведения операций наземными войсками. С началом войны сухопутные войска сторон, используя результаты ударов стратегических средств и взаимодействуя с ними, немедленно начнут активные и решительные боевые действия на огромных фронтах. При этом надо учитывать, что сильные группировки этих войск уже сейчас непосредственно противостоят в Европе. Одновременно многочисленные десанты станут высаживаться в тылу противника»[31].
Пытались напомнить о себе и летчики. Главнокомандующий ВВС СССР, главный маршал авиации К.А. Вершинин, старался убедить кремлевских вождей, что и боевая авиация пригодится в случае войны с империализмом:
«Военно-воздушные силы в современной войне будут уничтожать и разрушать важные военные объекты в тылу противника, громить его живую силу и технику на сухопутных и морских театрах военных действий, содействуя сухопутным войскам и военно-морскому флоту в проводимых операциях.
Авиация призвана вести воздушную разведку, осуществлять десантирование крупных частей в глубокий тыл противника, обеспечивать маневр войск на большие расстояния и в ограниченные временем сроки. Ни одна сколько-нибудь значительная операция в будущей войне немыслима без участия в ней различных видов и родов авиации.
Наиболее вероятной формой применения средств ядерного нападения в начальный период войны иностранные военными специалистами признается ядерное наступление. Оно представляет собой ряд операций, осуществляемых воздушно-космическими силами во взаимодействии со средствами ядерного нападения вооруженных сил на театре военных действий (тактическая авиация и ракеты сухопутных войск) и средствами военно-морского флота (ракетные самолеты, корабли и атомные подводные лодки).
Основной целью ядерного наступления, проводимого как в глобальном масштабе, так и на театре военных действий, является уничтожение ядерного оружия и средств его доставки. Главным орудием достижения этой цели остаются военно-воздушные силы»[32].
Как видим, представители всех основных видов вооруженных сил старательно доказывали свою незаменимость и значимость в будущей войне, не желая уступать конкурентам. Кремлевское же руководство, отдавая предпочтение стратегическим ракетам, не хотело обижать и других. Поэтому, наряду с крупнейшей в мире группировкой межконтинентальных баллистических ракет, советские вооруженные силы располагали огромным танковым парком (больше, чем у всех стран мира, вместе взятых!), сотнями атомных подводных лодок (больше, чем у США, Англии, Франции вместе), тысячами боевых самолетов стратегической и фронтовой авиации (больше, чем у всех стран мира вместе взятых!).
Практически вся промышленность СССР работала на войну. Обладая экономическим потенциалом, значительно (в несколько раз) уступающим американскому, Страна Советов создала колоссальную военную машину, не только не уступающую (количественно), но и во многом превосходившую ту, что имели США.
Достигнуто это было, во-первых, за счет крайнего напряжения всех имевшихся ресурсов; во-вторых, за счет игнорирования повседневных потребностей советских людей. Экономика страны победившего пролетариата носила ярко выраженный милитаристский характер. Потому личный автомобиль оставался сказочной мечтой для простого советского работяги, импортные женские сапоги и джинсы стали символом жизненного успеха, а вареная колбаса из отходов мясного производства — праздничным деликатесом.
Никто не хотел задуматься над простым вопросом: а зачем нам столько ракет? Нескольких сотен МБР с боеголовками мегатонною класса было вполне достаточно для того, чтобы нанести, в случае нападения, неприемлемый ущерб вероятному противнику. Небольшая группировка ракет, в сочетании с надежной системой предупреждения о ракетном нападении, могла стать весьма эффективным (и дешевым!) средством сдерживания любого агрессора.
В ШПУ челомеевская УР-100.
Однако в Кремле думали иначе. Для советских вождей все по-прежнему сводилось к простой арифметике количественного превосходства: если у противника тысяча ракет, у нас должно быть 1100; если у противника 41 ракетная подводная лодка, у нас должно быть в два раза больше и т. д., хотя печальный опыт Второй мировой войны уже наглядно показал, что это обстоятельство никак не гарантирует успеха в вооруженной борьбе. Игнорируя колоссальные возможности и катастрофические последствия применения ядерного оружия, советские стратеги и политики упорно продолжали сравнивать количество ракет «у нас» и «у них».
Эта привычка приобрела характер навязчивой идеи. Даже в конце 90-х годов Михаил Первое в своей книге «Межконтинентальные баллистические ракеты СССР и России» продолжал сокрушаться:
«В конце шестидесятых СССР имел на вооружении около тысячи МБР. Помимо этого, значительное количество ядерных боезарядов несли дежурство на подводных лодках и стратегических бомбардировщиках. И все же стратегические ядерные арсеналы Соединенных Штатов превышали наши!»
Ослепленное идеей ракетно-ядерного превосходства над Америкой, советское руководство предпринимало беспрецедентные усилия для его достижения. Если американцы, развернув к 1968 году 1054 шахтные пусковые установки МБР в дальнейшем занимались лишь модернизацией установленных в них ракет, прекратив количественное наращивание имеющейся группировки, то Страна Советов остановиться уже не могла.
В 1968 году 1054 американским ракетам противостояли 1010 советских МБР.(помимо них, имелись еще 656 ракет средней дальности Р-12 и Р-14). Через два года в составе РВСН насчитывалась уже 1421 шахтная пусковая установка МБР, а в 1972 году их число достигло 1526 единиц. У американцев по-прежнему имелось 1054 МБР.
Советский ракетный маховик набрал такие обороты, что грозил экономической катастрофой. Подобные темпы ракетного строительства требовали громадных затрат, и материальных, и людских: сотни тысяч рабочих собирали ракеты на заводах, носивших вполне мирное название (типа «Южный машиностроительный завод» в Днепропетровске, официально производивший тракторы ЮМЗ для сельского хозяйства), еще большее количество строителей, гражданских и военных, день и ночь трудилось на строительстве ракетных шахт, подземных командных пунктов, дорог, военных городков и т. п.
Девять министерств работали на РВСН, причем денег на ракеты никто не считал — укрепление обороноспособности страны было делом святым. Понятие разумной достаточности вообще отсутствовало в лексиконе вождей и генералов, предпочитавших другой принцип: «кашу маслом не испортишь» (вариант — «нам много — не мало!»).
Но не только межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования крепили обороноспособность СССР. В стратегическую триаду, помимо них, входили также атомные ракетные подводные лодки (с баллистическими ракетами на борту) и тяжелые бомбардировщики. Последние, со времен незабвенного Никиты Сергеевича Хрущева, любовью военно-политического руководства не пользовались, но на всякий случай сохранялись в советском арсенале.