Глава вторая НЕМЦЫ КЛЯНУТ ПОДВОДНЫХ ПИРАТОВ

Глава вторая

НЕМЦЫ КЛЯНУТ ПОДВОДНЫХ ПИРАТОВ

В первом десятилетии двадцатого века флоты всех стран шли к созданию жизнеспособных, надежных подводных лодок. Становление подводного флота было интересным и драматичным. Он набирал силу по мере приближения Первой Мировой войны, в ходе которой субмарины должны были проявить себя как самое лучшее военное оружие, уравнивающее шансы и преимущества сторон. Интересно, что их применение можно было бы сравнить с эффектом ядерного оружия, появившегося полвека спустя. Новые проекты и решения разрабатывались с такой скоростью, что некоторые лодки устаревали, не успев войти в состав флота. На смену заказанным Королевским флотом 13 лодкам класса «А» пришло 11 лодок класса «В», которые впоследствии уступили место 38 субмаринам класса «С» — все они были построены до 1910 года. Прообразом трех этих британских подлодок послужил — в большей или меньшей степени — «Голланд». Это были все еще довольно примитивные лодки, которые предназначались для краткосрочных заданий — например, по охране побережья. К 1908 году на чертежных досках воплощались уже совершенно новые идеи. Следующее поколение субмарин, лодки класса «D» и «Е», значительно улучшенные с точки зрения мореходности и боевых качеств, сразу позволили британскому флоту выйти в океан на дальность — для класса «Е» — в 2500 миль.

В решающей степени этот прогресс был достигнут благодаря невероятной кампании, проводимой молодыми командирами субмарин вместе с «Виккерс Сан энд Максим». Объединившись, они сумели существенно усовершенствовать первоначальные проекты. Но при этом многие важные персоны в правительстве и Адмиралтействе в годы, предшествовавшие Первой Мировой войне, по-прежнему с яростным упорством сопротивлялись постройке субмарин и не понимали, для чего они нужны.

Адмирал сэр Джон «Джеки» Фишер, занимавший пост главнокомандующего в Портсмуте, был среди тех, кто возглавлял движение за строительство субмарин, и его влияние должно было дать толчок к увеличению численности и более активному применению британского подводного флота. Вероятно, он также весьма повлиял на взгляды Уинстона Черчилля. Они не только часто встречались, Фишер и Черчилль стали близкими друзьями и в течение ряда лет поддерживали интереснейшую переписку, в которой Фишер безбоязненно выражал свои взгляды. Хотя состоянием флота Британии в целом можно было бы удовлетвориться, он, как известно, ратовал за субмарины как за оружие будущего — призыв, который в конце концов воспринял и сам Черчилль. Примером того, насколько тяжело было им убеждать власть предержащих, могут быть слова Фишера из его обращения к коллегам. Он жаловался на то, что и сатана, «прикинувшийся ангелом света», не сможет убедить Адмиралтейство в том, что очень скоро подводные лодки будут представлять собой серьезную угрозу Средиземноморью и Английскому каналу. Уже в 1904 году, все еще будучи главнокомандующим в Портсмуте, он с удивительно прозорливостью писал одному из своих коллег:

«Нехватка подводных лодок — вот самое серьезное из того, что угрожает Британской империи. Меня поражает, совершенно поражает, как лучшие из нас не могут осознать, что мы стоим на пороге великой революции в военно-морском вооружении и стратегии, которую произведут подводные лодки! (Я составил об этом доклад, но он вышел таким яростным, что я оставил его у себя!) Вот только один пример. Здесь, в Портсмуте стоит линкор “ Эмпрес оф Индиа”, участвующий в маневрах и осведомленный о том, что поблизости находятся подводные лодки. Это флагманский корабль второго адмирала Флота метрополии, находится в десяти милях от Лайта (в открытом море), такой уверенный в своей безопасности и такой очевидно способный к участию в современных боевых действиях, что адмирал спокойно курит сигарету, командир корабля хладнокровно наблюдает за нарушителями дисциплины на полубаке; никого ни на йоту не заботит, что происходит, и вдруг они видят, как учебная торпеда “Уайтхед” проходит в нескольких футах от кормы. Как она там оказалась?

С допотопной подлодки, относящейся к ранним образцам. Маленькая, тихоходная, плохо оборудованная, без какого бы то ни было перископа — и все же эта лодка следовала за линкором полных два часа под водой, осторожно всплыв лишь теперь, в миле от корабля — как настоящий бобр! Она всплыла только затем, чтобы уточнить местонахождение своей добычи — и снова ушла под воду. Имейте в виду, что командовал этой лодкой (я хочу это подчеркнуть особо) лейтенант, который, по его собственному отчету, был в походе в первый раз в жизни, и половина команды тоже впервые вышла в море.

Ведь это великолепно! Какого же результата мы можем ожидать, когда будут действовать более крупные и быстрые лодки, с перископами более мощными, чем невооруженный глаз (такие я видел раньше), с опытными офицерами и командой на борту, да еще когда такие субмарины будут действовать группой? Не могу скрывать своего мнения — пришло ему время или нет — о том, что существует жизненно важная, настоятельная, насущная, срочная (не могу придумать, какое еще определение здесь следует употребить) необходимость немедленной постройки большего количества субмарин — по крайней мере двадцати пяти в добавление к тем, что заказаны и строятся сейчас, и на сотню больше, как только это станет возможным, иначе нас застигнут врасплох, когда мы и помышлять не будем об опасности, — как это уже случилось с русскими. И здесь, дорогой мой друг, вы с поразительной самонадеянностью можете сказать мне: “Полагаю, вы думаете об использовании подлодок только для обороны…“ А почему бы, дорогой мой, не использовать их при наступлении? Бог мой! Если наш адмирал действительно сидит на своем месте, он отбуксирует подлодки на скорости 18 узлов и разместит их во вражеском порту (как хорьков в охоте на кроликов) еще до того, как война будет объявлена официально. Говоря серьезно, я не думаю, что кто-то понимает, какую колоссальную революцию они (подводные лодки) произведут на войне в качестве наступательного средства. Когда сидишь и думаешь, что может случиться в узких водах Канала или Средиземного моря.. каким радикальным образом подводные лодки могут повлиять на значение Гибралтара, Порт-Саида, Лемноса и Мальты, волосы встают дыбом».

Кое-кто в высших эшелонах, однако, начал понимать остроту проблемы, и вскоре Фишер получил возможность развить свои идеи. Он дал новый толчок разработке подводных лодок в Британии. В 1904 году Фишера назначили Первым морским лордом, и в первом же проекте бюджета на 1905-1906 годы, представленном им Палате общин, особое внимание он уделил неприятному вопросу о том, как много субмарин требуется Британии, чтобы сменить примитивные лодки, находящиеся в строю, — ограниченные в мощности и такие опасные для команды:

«Эти лодки постоянно были на службе на протяжении последних двух лет, они должны были участвовать в весьма тяжелых и трудных маневрах, однако во всех случаях они доказали свою надежность. Можно дать подводной лодке такое определение: дневная торпедная лодка средней скорости и достаточно большого радиуса действия. Можно не допускать большие корабли в определенные зоны, используя надводные торпедные суда ночью и подводные лодки днем. Еще одна важнейшая функция субмарин — защита наших портов, бухт и побережий. Вполне ясно, что подводные лодки значительно расширят наши оборонительные возможности по сравнению с пушками фортов, защищающих бухту. Эти суда не только защитят порты, но и смогут играть роль связных, и обладание значительным количеством таких кораблей существенно уменьшило бы тревогу любого адмирала, которому доверили охрану берегов».

Фишер получил разрешение начать осуществление широкомасштабной программы, которая стала известна как «игрушки Фишера». Естественно, также широки были идеи его окружения об усовершенствовании лодок во всех отношениях; равное внимание уделялось как оборонительным, так на наступательным возможностям Группа британских конструкторов субмарин уже работала над этой задачей. К тому времени им уже было известно, что немцы, поздно вступившие в эту гонку, намереваются опередить и Британию, и Францию. Конечно, Британия могла бы быть впереди всех, если бы не первоначальная инертность высокопоставленных чинов

Тем не менее в 1908 году газеты то и дело упоминали о каких-то необыкновенных разработках субмарин в Соединенном королевстве, вдохновляемых Фишером. В отчетах речь шла о совершенно новом проекте, осуществившемся впоследствии как лодки класса «D», который произвел революцию в конструкторском деле. Испытания D-1 состоялись в 1908 году, однако прошло еще 18 месяцев, прежде чем лодки предшествующего класса «С» были сняты с производства. В конструкции лодок класса «D» были два примечательных нововведения. Это была первая британская субмарина, имевшая дизельный двигатель, созданный компанией «Виккерс», хотя изобрел его немец Рудольф Дизель. Такой двигатель был значительно более надежным и исключал одну из главных опасностей для подводников — пары бензина. Другим новшеством на D-1 была радиосвязь. Однако важнее всего было то, что за короткое время британский флот получил лодку, способную выходить в океан. Лодки класса «D» имели дальность хода более 2500 миль, их максимальная скорость составляла 14 узлов в надводном положении и до 10 узлов — под водой. Это была первая британская лодка с двойным винтом; балластные емкости находились не внутри, а крепились снаружи, как вьюки.

В носовой части располагался 18-дюймовый торпедный аппарат (как и у лодок класса «С»), дополнительный 18-дюймовый торпедный аппарат был на корме. Лодка управлялась тремя офицерами и двадцатью четырьмя рядовыми специалистами; в первый раз за пока недолгую историю британского подводного флота на этой лодке моряки могли выпрямиться в полный рост (если, конечно, они были не слишком высокими), не рискуя удариться головой. И наконец, на D-1 имелось приспособление для установки 2-фунтовой пушки, которая потом, начиная с D-4, была введена в качестве стандартного вооружения этого класса субмарин.

Все это не укрылось от внимания прессы и, вероятно, германских шпионов, когда D-1 выплыла из тумана секретности, окружавшей ее спуск. У «Ливерпул Дейли Пост» на берегах реки Мерсей был особый доступ к корабельным делам через компанию «Кэммелл Лэрд Ярд» в Биркенгеме, являвшейся, наряду с «Виккерс» в Барроу и «Скотте» в Гриноке и Чатэме, одной из ведущих фирм, занимавшихся строительством субмарин Соединенного королевства Газета приветствовала появление класса «D» как свидетельство того, что «в самом скором времени у нас будет не одна подводная флотилия, способная пересечь Северное море и действовать в сотнях миль от родной бухты... Флот, который мы так упорно строим, сможет не только непосредственно оборонять страну, но и производить взрывы во вражеских водах».

Статистические данные по строительству субмарин в период деятельности Фишера в Адмиралтействе свидетельствовали как о ускорении темпов роста численности подводного флота, так и о неожиданной смене направления разработок — от оборонительных к наступательным. В первое десятилетие нового века были построены 62 субмарины классов «А», «В» и «С». Строительство лодок класса «D» началось в 1908 году. Восемь лодок было спущено на воду между 1908 и 1912 годом. Затем предпочтение стали отдавать еще более крупным и совершенным океанским кораблям -700-тонным лодкам класса «Е», первая из которых была спущена в ноябре 1912 года Она имела 54 метра в длину, водоизмещение в 625 тонн в надводном положении (795 тонн — в погруженном состоянии), а ее экипаж состоял из 3 офицеров и 28 рядовых-специалистов. Первые лодки этого класса приводились в движение бензиновыми двигателями, но начиная с Е-7 стандартными стали два дизеля компании «Виккерс» мощностью в 1600 лошадиных сил с двумя электрическими моторами, вращавшими два винта.

Адмирал Фишер в то время уже отошел от дел. В 1910 году в возрасте 70 лет он подал в отставку и получил пэрство. Годом позже в должность Первого лорда Адмиралтейства вступил Уинстон Черчилль Его уважение к опыту адмирала и понимание ценности этого опыта со всей очевидностью проявились в интенсивной переписке между Фишером и Черчиллем, причем непосредственно в день назначения в Адмиралтейство Черчилль писал: «Очень хочу Вас видеть... Вам нужно лишь указать удобное для Вас время, и я буду ожидать Вас в Адмиралтействе».

Хотя проблемы, с которыми сталкивался флот, оставались многочисленными и важными, вера Фишера в подводные лодки, без сомнения, произвела впечатление на Черчилля. Обстоятельства его прихода в Адмиралтейство очень напоминают ситуацию, сложившуюся в конце 1930-х годов: Черчилль предупреждал о готовящейся военно-морской экспансии Германии и возможности войны. Сразу после Спитхедского смотра, во время которого он побывал на борту подводной лодки, он заявил на собрании Комитета по государственной обороне 11 июля 1912 года:

«Общий характер флота Германии показывает, что этот флот создан для наступательных действий в Северном море и Северной Атлантике. Конструкция немецких линкоров ясно свидетельствует, что они готовились для атак и действий в составе флота в открытом море. Это не крейсерский флот, предназначенный для защиты колоний и торговли по всему миру. Применительно к малым судам можно проследить тот же принцип. Если когда-либо в мире существовало судно, чьи характеристики так подходили бы для задач обороны, то это подводная лодка. Однако немцы, по имеющимся у нас сведениям, работают над тем, чтобы и это судно перенацелить с обороны на нападение. Они строят не маленькие лодки, которые были бы полезны в защите их не столь уж протяженной береговой линии, а большие субмарины, способные на внезапные действия в открытом море вдали от базы. Поэтому, полагаю, я прав, говоря о том, что флот Германии, что бы о нем ни говорили, существует для того, чтобы дать тяжелейшее сражение в Северном море, как силами линкоров с их окружением, так и другими военно-морскими силами, о которых они не упоминают».

Адмиралтейство тут же пометило свои распоряжения указанием «срочно», и подводные лодки стали производиться в огромных количествах: не менее 57 субмарин класса «Е» было заказано с 1912 года по июнь 1916-го. Этот период характеризуется величайшей неразберихой неудивительно, что к концу войны подводные силы Королевского флота состояли из лодок 20 различных конструкций и классов. Самая большая, предназначенная для операций совместно с флотом, имела 100 метров в длину и водоизмещение почти в 2500 тонн. Она несла восемь торпедных аппаратов, а ее экипаж состоял из пяти офицеров и сорока пяти специалистов. Такие лодки начали производить в 1917 году, через три года после испытания войной и настоящих наступательных действий подводных флотов.

4 августа 1914 года Великобритания объявила Германии войну, и все орудия, машины и корабли, которые должны были участвовать в первом настоящем «механизированном» конфликте, были приведены в состояние готовности к самым ужасным и опустошительным сражениям, которые когда-либо видел мир. Британия вступила в Первую Мировую войну, имея гораздо больше подводных лодок, чем Германия, однако вскоре ситуация изменилась. Германия сумела увеличить производство субмарин до невероятного уровня. Спустя четыре с половиной года были проанализированы составы подводных флотов воюющих сторон, оказалось, что количество немецких подводных лодок превысило число британских более, чем в два раза. Кроме того, в 1914 году многие субмарины Британии были малы и предназначалось для обороны побережья. К 55 лодкам классов «А», «В» и «С2», продолжавшим службу, осенью 1914 года добавились 8 лодок класса «D» и 15 субмарин нового класса «Е».

Подводные лодки класса «Е» были спущены на воду в течение недели, и это имело весьма важное значение, с учетом того, что Британии необходимо было не отставать от планов массового производства Германии. Дополнительно в 1915 году планировалось запустить в производство лодки классов «F», «G» и «Н», но темпы их строительства не могли сравниться с программой, которую проводила Германия начиная с 1914 года и до последних часов войны. Каждому, кто видел боевые действия этих лодок, нашлось бы что рассказать; обычно это были драматичные и, как правило, трагически заканчивающиеся истории, которые публика всегда встречала с сочувственным и заинтересованным вниманием. К сожалению, на страницах этой книги я не смогу с исчерпывающей полнотой рассказать о подвигах людей, воевавших на этих смешных, жалких, опасных и вместе с тем горячо любимых командой кораблях.

Подводные лодки широко использовались на всех театрах морской войны, и решающее значение придавалось профессионализму и отваге подводников. Хотя к началу войны Королевский флот Британии почти в два раза превосходил немецкий по численности, а британские моряки были опытнее своих противников, морские силы Германии, как и предупреждал Уинстон Черчилль, представляли серьезную угрозу. Недавно созданный германский флот был слабым, голодным, но все-таки современным, к тому же сконцентрирован на наиболее важных стратегических направлениях. Кайзер намеревался использовать подводные лодки для того, чтобы уничтожать корабли Британии, обречь ее граждан на голод, а следовательно, сломить сопротивление противника и поставить его на колени

По мере того как воюющие страны наращивали выпуск «нового вооружения», включая подводные лодки, и старались одолеть друг друга, несмотря на неисчислимые потери людских жизней, страх, который внушала человечеству война, начинал граничить с безумием, и следствием этого стала безграничная жестокость. Тысячи солдат погибали в окопах от отравляющих газов, а немецкие подлодки беспощадно топили мирные торговые суда и пассажирские лайнеры.

Интересно заметить, что первая субмарина была потеряна союзниками вдали от основных театров военных действий. Дело в том, что в 1912 году Австралия заказала Британии постройку двух подводных лодок класса «Е», под названиями АЕ-1 и АЕ-2. Совершив 83-дневный переход из Портсмута, на рассвете 24 мая 1914 года обе они прибыли в бухту Сиднея, где британским офицерам еще предстояло обучать австралийских моряков. Ко времени вступления Британии в войну экипажи австралийских подлодок оставались смешанными. Австралийское колониальное правительство сразу предложило европейским союзникам подкрепление в 20 000 человек в любом пункте, определенном правительством метрополии. И эти соединения позднее оказались втянутыми в катастрофу при Галлиполи. А в описываемый период австралийское правительство, действуя вместе с британским Военным министерством, срочно отправило оперативную группу на захват лежащих к северо-востоку от Новой Гвинеи островов Новая Британия и Новая Ирландия, которые принадлежали Германии как часть архипелага Бисмарка. Их акватория патрулировалась пятью германскими крейсерами, за которыми наблюдали австралийские эсминцы. На соединение с ними были направлены подводные лодки АЕ-1 и АЕ-2. Тем временем австралийские войска высадились в Рабауле, главном городе Новой Британии. Пока сухопутные войска продолжали участвовать в интенсивных перестрелках, военные действия на море были не богаты событиями, австралийские корабли спокойно вели патрулирование. 19 сентября Корабль Ее Величества «Парраматта» потерял связь с АЕ-1 после того, как ее командир, лейтенант-коммандер Т.Е. Безант, британский подданный, доложил в 14:30, что направляется в бухту Бланш, на Новой Британии. Это был последний контакт с АЕ-1, больше лодку никто не видел. После того как она не вернулась на базу, были организованы поиски, однако не смогли обнаружить ничего — даже обычного в таких случаях нефтяного пятна, указывающего место трагедии. Было решено, что лодка наткнулась на коварные рифы, вода хлынула внутрь и АЕ-1 затонула со всей командой.

АЕ-2, под командованием Х.Г.Д. Стокера, тоже исследовала предполагаемый маршрут АЕ-1, но ничего не нашла Вскоре лодку Стокера вместе с австралийскими соединениями направят нести службу в Дарданеллы, однако пока что внимание обеих воюющих сторон было сосредоточено на жизненно важных морских путях Северного моря.

Гельголандская бухта была для командования германского флота ключевой позицией, обеспечивающей возможность вылазок, поэтому немцы перекрыли путь в Балтийское море плотным кольцом подводных лодок, установили мины и устроили прибрежные оборонительные ловушки. А Королевский флот держался несколько в стороне, предпочитая концентрировать силы в районах входов и выходов в Северном море и одновременно посылать небольшие флотилии, в составе которых были подлодки, для патрулирования вод восточнее Британских островов и разведки береговой линии Германии. На разведку посылали подводные лодки классов «С», «D» и «Е», и вскоре был получен первый опыт участия в войне судов со все еще примитивной связью. Лодки выходили из области радиосвязи, и тогда разведданные передавались с почтовыми голубями, которых держали на лодке. Выпущенные голуби проделывали путь в 140-150 миль домой, в родные голубятни, где хозяева птиц принимали донесения подводников.

Как правило, послания особой важности высылались в трех экземплярах — то есть с тремя голубями, однако даже этот способ не всегда обеспечивал успешную доставку. На С-12 лейтенант-коммандер Кебль Уайт был озадачен тем, что голуби отказываются покидать лодку. Лить потом он обнаружил (согласно его докладу), что «к сожалению, “командир голубятни” Пиджен очень любил птиц... он слишком хорошо их кормил, и в результате они все до одного отказывались покидать столь благоприятные условия».

В первые месяцы войны, вблизи родных берегов, Королевский флот — команды маленьких и больших кораблей — очень беспокоили германские субмарины-хищницы. Впоследствии разведка подтвердит: уже на следующий день после того, как Британия вступила в войну, 10 немецких подводных лодок было отправлено охотиться за судами Королевского флота в Северном море. В частности, три лодки готовились к нападению на британские корабли во время маневров у Оркнейских островов 8 августа; одна из них, U15, была замечена и протаранена крейсером «Бирмингем». Лодка затонула со всей командой. U13 тоже погибла, по неизвестной причине, и немецкая подводная флотилия отступила.

Тем не менее месяц спустя U12 стала первой подлодкой после «Хан ли», которая потопила вражеский боевой корабль в вызывающей близости от Фирс-оф-Форта. Подводная лодка выпустила торпеду по крейсеру «Патфиндер», патрулировавшему Сент-Эддз Хед Взорвался погреб боеприпасов, и корабль немедленно затонул; погибли 250 человек. Через месяц немецкая субмарина U9 под командованием лейтенанта Отто Веддигена вышла в одиночку против трех старых крейсеров «Абукир», «Хог» и «Кресси». U9 подкралась к ним, атаковала их один за другим и в течение часа потопила все три военных корабля, общим водоизмещением в 36 000 тонн. Вместе с ними на дно было отправлено 1300 офицеров и матросов. Известие об этом привело в ужас всю нацию; британцы требовали мести.

 «Британский счет» был открыт лейтенант-коммандером Максом Хортоном и его лодкой Е-9. Первым в славном списке Хортона стал старый германский крейсер «Хела», настигнутый Е-9 на подходах к Гельголанду. Эту победу Хортон дополнил прямым попаданием по германскому эсминцу S116 в Северном море в середине сентября 1914 года. Однако эйфория от первых подводных побед была недолгой. Вскоре ситуация полностью переменилась, и открылся другой счет в истории подводных войн: в первый раз субмарина была потоплена судном того же типа. Жертвой стала британская лодка Е-3, которая во время перехода в надводном положении по Гельголандской бухте была замечена лодкой U27, которой командовал лейтенант Бернгард Вегенер. Когда его лодка приблизилась к Е-3, он увидел шестерых членов команды на мостике. Вегенер выпустил торпеду с расстояния в 275 метров. Она расколола Е-3 надвое, и лодка затонула в течение нескольких минут. Немецкий командир заметил на поверхности воды четырех человек, но, как следует из его рапорта, отказался от намерения подойти ближе, опасаясь присутствия британских лодок. Когда он наконец приказал направить U27 к месту крушения, никого из оставшихся в живых обнаружено не было. Прошло несколько недель и месяцев, и британская 8-я флотилия, действовавшая у восточного побережья, потеряла еще пять лодок Германский флот к этому времени был достаточно изнурен и решил отступить и снова проводить учения в сравнительно безопасном Балтийском море.

Его преследовала небольшая флотилия британских субмарин, первоначально состоявшая из трех лодок: Е-1, под командованием лейтенант-коммандера Лоуренса, Е-9, которой командовал лейтенант-коммандер Хортон, и Е-11, под командованием лейтенант-коммандера Несмита. Первые две к 18 октября 1914 года счастливо преодолели тщательно охранявшийся путь в Балтику. А вот ко времени прибытия Нэсмита немцы подняли тревогу, и он не смог преодолеть германский противолодочный кордон. Однако британцы не успокоились.

Помимо задачи сковывания действий германского флота на Балтике, перед подводным флотом была поставлена равная по важности цель: добиться прекращения поставок из Швеции в Германию железной руды. В конце концов эта цель была достигнута, хотя поначалу результативность нападения на корабли была невелика. Отчасти это объяснялось тем, что британские субмарины были переданы под весьма неэффективное руководство России, причем командование некоторых ее военно-морских баз даже не было предупреждено о предстоящем прибытии британцев. Однако вскоре две подлодки освободились из-под опеки русских и стали приобретать известность самостоятельной деятельностью. Германская пропаганда горько жаловалась на «вероломство и преступные методы британских подводных пиратов» на Балтике. Особо упоминался Макс Хортон и его Е-9; его описывали как современного морского разбойника. К тому времени к трем британским лодкам класса «Е» присоединились еще три — Е-8, Е-18 и Е-19 успешно прошли через минные поля и противолодочные дозоры в Балтику. Четвертая, Е-13, села на мель в территориальных водах Дании и была в конце концов куплена и восстановлена датским правительством[8].

Четыре из меньших по размеру лодок класса «С» тоже были отправлены на Балтику, но не обычным путем. Они прошли через Баренцево море в Архангельск, где с них сняли батареи и другое съемное оборудование. Затем лодки перевезли посуху и по рекам в Петроград, где их снова укомплектовали и отправили в Балтийское море для воссоединения с пятью лодками класса «Е» Всем им было суждено отличиться в успешной балтийской кампании, потопив большое количество вражеских кораблей, хотя не обошлось и без тяжелых потерь. Е-18 погибла по неизвестной причине со всей командой после успешной торпедной атаки на германский эсминец в мае 1915 года. С-32 была серьезно повреждена в схватке с германскими кораблями, посажена на мель и уничтожена своей командой; это произошло в Рижском заливе. Остальные семь британских субмарин Балтийской флотилии продолжали сражаться вплоть до революции в России, когда большевики заключили с Германией сепаратное соглашение в Брест-Литовске в 1917 году[9].

 Одна из статей соглашения призывала Россию принудить к сдаче британские субмарины, находящиеся под ее контролем. Таким образом, британские лодки оказались на чужой территории. Лейтенант-коммандер Фрэнсис Кроми, старший офицер Балтийской флотилии, отказался принять эти требования и повел оставшиеся лодки в Хельсинки, в Финляндию. Так как германские войска готовились к высадке на побережье в 70 милях западнее, Лондон отдал приказ в случае необходимости затопить субмарины, чтобы они не достались неприятелю. Одна за другой лодки были выведены в море и затоплены их собственными экипажами. Британским подводникам было обещано, что они смогут беспрепятственно проехать в Петроград, хотя некоторые из них впоследствии были интернированы. Сам Кроми остался в России в качестве военно-морского атташе при посольстве Великобритании, где он работал, пытаясь помочь союзникам. Он проживет немногим более года. 31 августа 1918 года он, стоя на ступенях посольства, в одиночку пытался сдержать толпу, рвавшуюся взять штурмом и разграбить здание. Его ранили и затоптали насмерть; к сожалению, впоследствии отвага Кроми и его вклад в ту жизненно важную Балтийскую кампании были несколько недооценены[10].

Конечно, действия на Балтике были лишь одной из нескольких героических военно-морских кампаний, в которых британские подлодки принимали участие в ходе Первой Мировой войны. Вероятно, самая известная из них — и неожиданно обернувшаяся катастрофой — разворачивалась в Дарданеллах. Предполагалось, что Дарданеллы откроют союзникам путь на Галлипольский полуостров. На деле пролив превратился в огромное ужасающее кладбище людей и машин.