ГЛАВА 11

ГЛАВА 11

Немецко-фашистское командование 19 июля 1941 г. издало директиву №33, где группе армий «Центр» ставилась задача осуществить дальнейшее наступление на Москву, перерезать коммуникационную линию Москва — Ленинград и тем самым прикрыть правый фланг группы армий «Север», наступающей на Ленинград.

Через три дня было выработано дополнение к этой директиве, в котором группе армий «Центр» вменялось к 25 августа захватить не только Москву, но и выйти к началу октября на Волгу, вплоть до Казани, Сталинграда.{348} Германское командование поставило, таким образом, перед группой армий «Центр» цель окончательного сокрушения стратегического фронта на московском направлении.

Советское военное руководство вынуждено было принять ряд кардинальных мер: 14 июля был образован Фронт резервных армий (генерал И.А. Богданов), в который были включены 24, 28, 29, 30, 31 и 32-я армии. Им предстояло создать оборону на линии Старая Русса — Осташков — Белый — Истомино — Ельня — Брянск и подготовиться к упорной обороне. 18 июля отдается приказ о создании Можайской линии обороны. Днем позже Ставка принимает решение о проведении контрнаступления с целью «разбить и вышибить противника из района Смоленска, отогнав его за Оршу».{349}

В разговоре по прямому проводу И.В. Сталина с главнокомандующим войсками западного направления С.К. Тимошенко 20 июля председатель ГКО потребовал от Тимошенко: «…Вы до сих пор обычно подкидывали на помощь фронту по две, по три дивизии, и из этого пока что ничего существенного не получалось. Не пора ли отказаться от подобной тактики и начать создавать кулаки в семь-восемь дивизий с кавалерией на флангах. Избрать направление и заставить противника перестроить свои ряды по воле нашего командования. Вот, например, нельзя ли из трех дивизий Хоменко, трех дивизий орловских, одной танковой дивизии, которая уже дерется под Ярцевом, и одной мотодивизии добавить, может, еще две-три дивизии из Резервной армии, прибавить сюда кавалерию и нацелить всю эту группу на район Смоленска… Я думаю, что пришло время перейти от крохоборства к действиям большими группами».

Маршал Тимошенко согласился с наркомом обороны: «Я думаю, правильно будет осуществление замысла, изложенного Вами, тем более последние данные говорят за то, что противник всеми силами танковых частей и мотодивизий на направлении Смоленск действует северо-западнее на Ярцево, и все-таки главная группа танков на Ельню, блокируя танками и мотопехотой непосредственно Смоленск. И, конечно, угроза создается Смоленску и на узком фронте непосредственно на Ярцево. Удар, рекомендуемый Вами, то есть мощный удар именно на Смоленск, без больших обходов может решительно сказаться в нашу пользу. Все».

Подключившийся к разговору начальник Генштаба Жуков добавил: «Проведение удара, указанного тов. Сталиным, возлагается лично на Вас. Состав частей этой ударной группы — три дивизии 30-й армии под командованием тов. Хоменко, мотодивизия и танковая дивизия под командованием тов. Рокоссовского, три дивизии под командованием тов. Качалова, в том числе одна танковая. Кроме этих групп, в Ваше распоряжение даются из состава сибиряков три дивизии. Итого, ударная группа составляет двенадцать дивизий. Из района Торопец в состав группы тов. Хоменко прибудут дополнительно две кавалерийские дивизии для действия на его фланге. Удар группы Хоменко изменить по кратчайшему направлению, то есть через Белое (Белый) на Ярцево. Основной задачей этой ударной группы является разгром противника в районе Смоленска и выход на рубеж реки Днепр для восстановления положения и изгнания противника из района Орши… Южнее выйдет группа Масленникова, которая остановится в том же районе и будет действовать в обороне до особого распоряжения. Действия Вашей группы максимально обеспечить авиацией. Прикрывать авиацией с воздуха и бомбардировочной, штурмовой бить противника на поле боя. Обеспечить эти части, входящие в состав Вашей ударной группы, средствами связи: радиосредствами, самолетами связи, делегатами на бронемашинах и танках, конные связные, чтобы Вы и мы знали постоянно обстановку и положение наших частей».

Тимошенко: «В общем, смысл задачи уяснил. Неясным является расчет во времени и состояние готовности намечаемых групп. Не совсем понятно, за счет чего мыслится обеспечение авиации, связи, броневиками и так далее. У нас всего этого крайне недостаточно, если не сказать больше. Подумаем и представим к соображению шифром.

Жуков: «Средства связи должны быть выделены Вами за счет выделения танков и броневиков из частей, самолеты связи выделить также за счет ВВС боевых самолетов. Два-три полка будет дано. Положение частей и время прохождения будет дано Генеральным штабом. Все прочие вопросы будут увязаны со штабом. Прикажите своему штабу подготовить все соображения и через час лично доложить начальнику Генерального штаба.

Качаловская группа может начать действия с рассвета двадцать второго, чем и оттянет на себя противника. Группа Хоменко может начать 23–24. Рокоссовского группа ведет бой, группа сибиряков начнет движение с раннего утра завтра и будет в районе боевых действий через два-три дня в качестве резерва Вашей группы. Остальное все будет дано особо…»{350}

22 июля из штаба войск западного направления командующий 16-й армией Лукин получил телеграмму с информацией о том, что через сутки начинается одновременное наступление по сходящимся к Смоленску направлениям оперативных групп войск генералов Хоменко и Калинина из района Белого, группы генерала Рокоссовского со стороны Ярцева и группы генерала Качалова из района Рославля. 29, 30, 24 и 28-й армиям, которые занимали оборону на рубеже Осташков — Ржев — Ельня — Брянск, было приказано частью сил перейти в наступление и во взаимодействии с войсками 20-й и 16-й армий Западного фронта разгромить противника севернее и южнее Смоленска.{351}

Группа генерал-майора В.А. Хоменко силами трех стрелковых дивизий (242-я стрелковая дивизия генерал-майора К.А. Коваленко, 250-я стрелковая дивизия генерал-майора И.С. Горбачева и 251-я стрелковая дивизия генерал-майора Ф.Я. Соловьева) получила задачу 23 июля нанести удар из района города Белый в направлении Духовщины и не позднее 25 июля совместно с войсками групп генерал-лейтенанта С.А. Калинина (9-я стрелковая дивизия — полковник Т.Ф. Колесников, 91-я стрелковая дивизия — генерал-майор Н.Ф. Лебеденко и 166-я стрелковая дивизия — полковник А.Н. Холзинов) и генерал-майора К.К. Рокоссовского (38-я стрелковая дивизия — полковник М.Г. Кириллов, 101-я танковая дивизия — полковник Г.М. Михайлов и 107-я танковая дивизия — полковник П.Н. Домрачев), наступавших со стороны Ярцева, окружить и уничтожить противника в районе Духовщины. Кавалерийская группа (50-я кавалерийская дивизия — полковник И.А. Плиев и 53-я кавалерийская дивизия — комбриг М.М. Мельник), наступая в общем направлении на Демидов, обеспечивала действия главных сил с севера. В дальнейшем войска групп должны были наступать непосредственно на Смоленск и войти в соприкосновение с 20-й и 16-й армиями.

Войска группы генерал-лейтенанта В.Я. Качалова (145-я стрелковая дивизия — генерал-майор А.А. Вольхин, 149-я стрелковая дивизия — генерал-майор Ф.Д. Захаров и 104-я танковая дивизия — полковник В.Г. Бурков) получили задачу перейти в наступление 22 июля из района Рославля вдоль шоссе, идущего на Смоленск, уничтожить противостоящего противника и на второй день выйти на рубеж Починок — Хиславичи, в дальнейшем развивать наступление на Смоленск, отражая вражеские удары с запада. Группе генерал-лейтенанта И.И. Масленникова (256-я стрелковая дивизия — генерал-майор С.А. Иванов, 252-я сд — полковник А.А. Забалиев, 243-я сд — генерал-майор Ф.Н. Пархоменко) предстояло активными действиями не допустить продвижения немецких войск на торопецком направлении.{352}

Контрнаступление оперативных групп обеспечивалось с воздуха авиацией Западного фронта, насчитывавшей к тому времени 276 самолетов (189 бомбардировщиков и 87 истребителей). В объяснительной записке к плану контрнаступления командование западного направления писало: «Слабая сторона данной операции заключается в том, что группы изолированы на большом удалении одна от другой и при малочисленности каждой в отдельности могут быть порознь подвергнуты окружению. Противник располагает возможностью удара по коммуникациям Рославль — Ельня и оттуда или с севера по группе сибиряков (генерала Калинина), лишить боевого питания группы и сорвать операцию».{353}

Слишком мало времени отвела Ставка на подготовку этой операции. Контрнаступление должно было начаться 22–24 июля. На подготовку операции имелось лишь 2–4 дня. В условиях выдвижения соединений в исходные районы для наступления своевременная постановка им задач была делом крайне сложным. И Генеральный штаб во главе с генералом армии Жуковым, разрабатывая и ставя задачи войскам, распределяя силы и средства между ними, планируя и определяя в целом боевую деятельность армий, должен был учитывать, что командование оперативных групп, созданных наспех, еще не обладало необходимым боевым опытом для проведения столь крупных наступательных операций (командармы Хоменко, Масленников и Ракутин были вообще из другого ведомства и не входили в состав Наркомата обороны). Привлекаемые к контрнаступлению дивизии были не подготовлены, недополучили значительного количества вооружения и были необстрелянными. Начальнику Генерального штаба следовало понять, что поспешные, неподготовленные контрудары войск Юго-западного, Западного и Северо-западного фронтов в первые дни и недели войны ни к каким успехам не привели, кроме гибели сотен тысяч воинов, сдачи в плен бойцов и командиров, потери территории, техники… Организацию взаимодействия внутри групп и с 16-й и 20-й армиями, а также обеспечение боевых действий войск завершить не удалось.

23 июля начала активные наступательные действия севернее Рославля группа генерала Качалова. Она до 27 июля продвигалась с упорными боями вперед вдоль шоссе, ведущего на Смоленск. Усмотрев в действиях группы серьезную угрозу своим замыслам, немецкое командование начало перебрасывать в этот район крупные силы.

Гудериан пишет: «…было необходимо, прежде всего, окончательно ликвидировать опасность, которая угрожала правому флангу. Исходя из этого, я доложил командующему группой армий о своем решении наступать на Рославль, с тем чтобы, захватив этот узел дорог, иметь возможность овладеть дорогами, идущими на восток, юг и юго-запад, и просил его выделить мне необходимые для проведения этой операции силы. Мое предложение было одобрено, и для его осуществления 2-й танковой группе были подчинены следующие соединения: а) для наступления на Рославль — 7-й армейский корпус в составе 7, 23, 78 и 197-й пехотных дивизий и 9-й армейский корпус в составе 263, 292 и 137-й пехотных дивизий…

Наступление на Рославль с целью ликвидации угрозы с фланга было организовано следующим образом. На 24-й танковый корпус возлагалась задача силами двух дивизий 7-го армейского корпуса (10-й моторизованной и 7-й пехотной) обеспечить растянутый правый фланг от действий противника, находящегося в районе Климовичи, Милославичи. Указанные выше две дивизии вместе с 3-й и 4-й танковыми дивизиями должны были овладеть городом Рославлем и установить связь в районе между реками Остер и Десна.

7-му армейскому корпусу была поставлена задача силами 23-й и 197-й пехотных дивизий из района Петровичи, Хиславичи наступать в направлении Рославля, где соединиться с 3-й танковой дивизией и развивать наступление в направлении на шоссе Рославль — Стодолище-Смоленск. 78-я пехотная дивизия находилась во 2-м эшелоне. 9-й армейский корпус силами 263-й пехотной дивизии должен был наступать с севера на юг между вышеуказанным шоссе и рекой Остер, а силами 292-й пехотной дивизии — между реками Остер и Десна…»

Начало наступления было назначено для 24-го танкового корпуса и для 7-го армейского корпуса на 1 августа, а для 9-го армейского корпуса на 2 августа.

Итак, группа генерала Качалова, перейдя в наступление тремя дивизиями и оставив для обороны Рославля 222-ю стрелковую дивизию (полковник Бобров Ф. А.), уже с самого начала была вынуждена значительные силы отвлечь на обеспечение флангов и, стянув на себя силы 3-х немецких корпусов, шла навстречу своей гибели. С выходом 24-го моторизованного корпуса к Рославлю, то есть в ее тыл, она перешла к боевым действиям в окружении, из которого вышло 13 тыс. воинов. Погиб и командующий, генерал-лейтенант В.Я. Качалов. В обзоре боевых действий 9-го армейского корпуса указано: «К этому моменту пал командующий 28-й армией Качалов со своим штабом. Вместе с танковой группой он пытался прорваться через деревню Старинка, но в конце концов был задержан и не прошел».{354}

С 24 июля наступали и оперативные группы Хоменко, Калинина и Рокоссовского, чье продвижение вперед составило от 5 до 12 км. Как свидетельствует командующий 3-й танковой группой генерал Г. Гот, в бой по отражению наступления советских войск были втянуты все части и соединения его группы, включая и учебную бригаду.{355}

Генерал Гот об этих днях пишет так: «…Для прикрытия от ударов противника с севера и востока тыла войск, удерживающих кольцо окружения в районе Смоленска, первоначально была выделена только часть сил 7-й танковой дивизии, действовавшей западнее Ярцева, и 20-я танковая дивизия, подошедшая к населенному пункту Устье на реке Вопь… 19 июля с обеих сторон Устья начались несогласованные отдельные атаки противника против 20-й танковой дивизии. Появилась необходимость создания на этом участке прочного фронта обороны. Кроме того, значительные силы противника перебрасывались с севера (из района Белого) на юго-восток, но 21 июля на пути их передвижения появилась 18-я моторизованная дивизия, которая, наступая от Усвят, перерезала им путь.

В верхнем течении Западной Двины, северо-восточнее Велижа, тоже появились свежие силы противника (две кавказские кавалерийские дивизии). 24 и 25 июля, столкнувшись с 19-й танковой дивизией, наступавшей из района Велижа через Кресты в северном направлении, они понесли большие потери и были отброшены на север».{356}

Наступление Хоменко силами пяти дивизий было приостановлено, так же как и приостановлено движение вперед группы Калинина и Рокоссовского.

А в Смоленске продолжали вести бои отдельные части 16-й армии. Из оперативных документов 16-й армии:

«В течение 24 июля части 16-й армии продолжали вести упорные бои по овладению северной частью Смоленска. К 3 час. 25 июля части армии занимали следующее положение: 152 сд, продолжая очистку захваченной северо-западной части города от мелких групп противника, вышла: 480 сп… к реке Днепр, 544 сп также вышел к Днепру, левый фланг к старому мосту. 288 сп подошел к госпиталю.

129 сд вела упорный бой… на северо-западных скатах высоты 251,3. 46 сд продолжает наступление по захвату восточной окраины северной части г. Смоленска…

34 ск производил сбор и подтягивание людей в район высоты 215, д. Лозынь…»

27 июля упорные бои за Смоленск продолжались. Бригадный комиссар Сорокин докладывал в политуправление западного направления, что «в восточной части города части 46 сд встретили проволочные заграждения и большое количество огневых точек. Несмотря на упорное сопротивление, наши части продолжают теснить противника, отвоевывая у него метр за метром советские территории…

На северном участке к 17 часам 27.07 противник силою не менее 2-х пехотных полков перешел в наступление и к исходу дня овладел д. Козино. На центральном участке фронта противник… при поддержке авиации, артиллерии и танков со второй половины дня 27 июля 1941 г. начал наступление в восточном направлении и к исходу дня вышел на рубеж д. Прудино и Красный Бор. На смоленском участке фронта противник силой свыше полка при сильной поддержке авиации… ударом в стык 127 и 158-й сд и по флангу 127-й сд вынудил части к отходу на восточный берег реки Днепр. Ввиду отсутствия переправ дивизии понесли большие потери, оставив на западном берегу реки Днепр лошадей с передками и часть орудий ПТО. Решительными мерами отходящие войска правого фланга 34 ск были остановлены, и с утра 28 июля корпус перешел к обороне на восточном берегу р. Днепр…»

В дневнике фельдмаршала Ф. фон Бока в последние дни июля 1941 г. появились такие записи:

«…Ночью противник предпринял серьезную контратаку под Смоленском. С юга на Смоленск также наступают разрозненные части неприятеля, но эти попытки успешно отбиваются 17-й танковой дивизией…

Снова было перехвачено несколько радиограмм командующего Западным фронтом, в которых в угрожающей форме требовался возврат Смоленска…

31.07.41. Бои в «Смоленском котле» до сих пор не завершены, хотя там и задействовано четыре дивизии. Факт весьма досадный, потому что атаки врага на восточном участке продолжают усиливаться…»

Тогда же, 27 июля, около командного пункта 16-й армии генерала Лукина появились немецкие танки, прорвавшиеся из района Духовщины. Части 7-й танковой дивизии из группы Гота устремились на юг в направлении Соловьева. Сюда же из района Ельни начала передвигаться 17-я танковая дивизия из танковой группы Гудериана. В результате ожесточенных боев немцам удалось овладеть Соловьевой переправой. «Соловьевская переправа разрушена. Западный берег р. Днепр в руках противника»{357}, — говорилось тогда же в донесении полковника А. Лизюкова. В ночь на 28 июля противник окончательно замкнул кольцо окружения 16-й и 20-й армий.

Генерал-лейтенант А. Еременко, на которого было возложено непосредственное руководство оперативными группами, 27 июля, оценив сложившуюся обстановку, в частности результаты наступления этих групп, уточнил группам задачи и потребовал решительного продвижения вперед с целью окончательного разгрома врага в районе Духовщины. На подготовку к наступлению отводилось около 5 часов. Группе Рокоссовского — она была усилена 108-й сд (полковник Ц.В. Миронов), выдвинутой из Резерва фронта, — была поставлена задача удержать Ярцево и не допустить прорыва противника на Вязьму.

Маршал Шапошников, в то время начальник штаба войск западного направления, подготовил 28 июля свою последнюю на этом посту директиву генералам Масленникову, Хоменко, Калинину, Рокоссовскому и Качалову: «Противник мечется и старается замаскировать свою неготовность к активным действиям мелкими наступлениями на различных участках нашего фронта… Всем командующим группами вести самое решительное наступление, не давая противнику приводить себя в порядок и опомниться от наших ударов»{358}.

В Германии для высшего руководства вооруженных сил 27 июля рассылается информация штаба верховного главнокомандования, в которой сообщается, что «генерал Йодль изучает вопрос о продолжении операции после завершения битвы под Смоленском… вследствие того, что здесь следует ожидать появления боевых групп противника».

В дневнике Ф. Гальдера 28 июля возникает запись: «Силы, имеющиеся в распоряжении фон Бока для дальнейшего наступления на восток, недостаточны».

Тогда же командование сухопутных сил было оповещено: «Ввиду развития обстановки в последние дни, прежде всего вследствие ввода противником новых крупных сил перед фронтом и на флангах группы армий «Центр», фюрер пришел к убеждению, что мысль о продолжении глубоких операций, как он находил это необходимым в «Дополнении» к директиве №33 от 2 июля, должна пока отступить на второй план перед уничтожением вражеских сил, действующих перед фронтом. Поэтому фюрер указал в качестве неотложной задачи главнокомандующему сухопутными войсками на необходимость улучшить обстановку на правом фланге группы армий «Центр».

В течение 27–29 июля оперативные группы медленно и настойчиво продолжали вести наступление. Противнику был нанесен ощутимый урон, остановлено его продвижение на ряде участков фронта, но создать необходимые условия для полного разгрома духовщинской группировки вермахта не удалось{359}.

Медленное продвижение оперативных групп, как подчеркивал маршал С.К. Тимошенко в своем докладе в Генеральный штаб, объясняется главным образом большой неукомплектованностью соединений танками и артиллерией и крайне ограниченным временем на подготовку контрнаступления.

Главнокомандующий западным направлением, докладывая в Ставку о мероприятиях, которые проводились по его указанию, говорил: «Я все, что в моих силах, собрал и направил на усиление Хоменко и Калинина. Но вы знаете, что пушек у меня нет, самолетов нет и людей очень мало»{360}.

В целом же по результатам наступления всех оперативных групп главнокомандующий сделал следующий вывод: «Я считаю, что боями этих дней мы совершенно расстроили наступление противника. Сёмь-восемь действующих против нас танковых и мотодивизий и две-три пехотные с огромными потерями лишены наступательной возможности на целые десятки дней».

А полковой комиссар Маневич из группы войск генерала Калинина в донесении в политуправление Западного фронта 31 июля 1941 г. писал: «…Необходимо отметить, что дивизии за последние дни понесли довольно большие потери ранеными, убитыми и без вести пропавшими. Необходимо пополнить части людским составом — красноармейцами, командным составом, главным образом средним и звеном командиров батальонов. Есть также необходимость в пополнении дивизий и корпуса материальной частью. Дивизия и корпус в целом наступают на широком фронте, имея на дивизию меньше дивизиона артиллерии. 91 сд имеет вместо 5 дивизионов дивизионной артиллерии только 11 орудий — 3 пушечных и 8 гаубичных. Корпус вместо положенных ему 2-х артполков корпусной артиллерии дивизиона зенитной артиллерии не имеет ни одной пушки. Авиаэскадрилья потеряла почти все самолеты связи и значительную часть разведывательных самолетов… Необходимо также разрешить вопрос о комплексном снабжении частей снарядами и минами, ибо части систематически недоснабжаются бронебойными снарядами и патронами…»{361}

Военный комиссар 38 сд Суслов тогда же докладывал и убедительно просил для укомплектования стрелкового полка (343 сп) направить в его распоряжение 1,5 тыс. красноармейцев (накануне дивизия уже получила 1400 человек, коммунистов, распределенных в 48-й и 29-й стрелковые полки), 50 человек начсостава, комбатов, командиров рот, взводов…»{362}

В ночь на 29 июля из Смоленска вышли последние подразделения 16-й армии генерала Лукина. Прикрывал отход войск сводный батальон во главе со старшим политруком А.С. Туровским. 31 июля маршал С.К. Тимошенко доносил в Ставку: «20-я армия сначала в полуокружении непрерывно атаковалась крупными силами противника — до шести пехотных дивизий, одной танковой дивизией с большим количеством авиации. 25 июля противник усилился двумя свежими дивизиями. За время боев 20-я и 16-я армии понесли огромные потери, в связи с этим 20-я армия, ведя напряженные бои, отходила под сильным давлением противника на восток севернее Смоленска. 28 июля левофланговая 73 сд 20-й армии, отходя, открыла правый фланг и тыл. 152-я сд, наблюдая отход 73-й сд и находясь, по донесению Лукина, под сильным огневым воздействием противника и ударом его по флангу и тылу, по распоряжению командира начала отход на восток от Смоленска. За 152-й сд отошла и 129-я сд с северо-восточной части Смоленска».

Генерал Лукин уже после войны добавлял: «В это сообщение хочу внести некоторую ясность. Командиры дивизий: 152-й — Н.Н. Чернышев, 129-й — А.М. Городнянский и 46-й — А.А. Филатов — были дисциплинированными командирами, проверенными в тяжелых боях, и без моего приказа они никогда бы не оставили Смоленска. Части и подразделения соединений 16-й армии были отведены из города по моему разрешению, так как они к этому моменту уже исчерпали все свои возможности для сопротивления врагу. В дивизиях оставалось буквально по две-три сотни людей, у которых уже не было ни гранат, ни патронов. Остатки дивизий могли стать легкой добычей фашистов. Поэтому я отдал приказ оставить Смоленск. Другого выхода в то время не было.

Как известно, к 1 августа одновременными ударами группы генерал-майора К.К. Рокоссовского и силами 20-й и 16-й армий кольцо окружения было прорвано».

Сам генерал Лукин 2 августа 1941 г. «при переправе через р. Днепр получил перелом кости в ступне левой ноги и целых 7 недель не мог встать на ногу, ~ писал М.Ф. Лукин из плена своей сестре Шуре. — Мне никто не предложил эвакуироваться, хотя Тимошенко и Булганин были у меня и видели, в каком состоянии я нахожусь. Самому просить было как-то стыдно, и поле боя я не оставил, хотя и имел все основания на поездку в тыл»{363}.

Итак, генерал Лукин «поле боя не оставил», а попытка советского командования вырвать у противника стратегическую инициативу закончилась ничем. Слабо подготовленные Генштабом и командованием западного направления контрудары не привели к прорыву германского фронта под Смоленском, хотя войска группы армий «Центр» оказались скованы упорными затяжными боями.

Сам Г.К. Жуков, ушедший с 30 июля с поста начальника Генерального штаба на должность командующего Резервным фронтом, 4 августа в телеграфных переговорах с маршалом Тимошенко так оценивал действия советских войск под Смоленском: «В связи со срывом наступательных действий групп Хоменко, Калинина и Рокоссовского и неудачными действиями двадцатой и шестнадцатой армий считаю дальнейшие действия Качалова на смоленском направлении бесцельными…»{364}. 4 августа Ставка уточнила задачи всем оперативным группам. Активными наступательными действиями они должны были приковать к себе как можно больше сил противника.

Западному фронту, в соответствии с приказом главкома западного направления от 4 августа, предстояло, «прочно удерживая левым крылом фронта рубеж реки Днепр и отражая атаки противника на своем правом крыле, центром разгромить и уничтожить духовщинскую группировку противника»{365}.

Решение главных задач в наступательной -операции возлагалось на 19-ю и 30-ю армии.

Войскам же восточного фронта Германии директивой №34 от 30 июля были изменены задачи. Теперь, согласно этой директиве, группе армий «Север» предстояло продолжать наступление в Эстонии и на Ленинград. В помощь ей выделялся моторизованный корпус из танковой группы Гота. Группе армий «Центр» следовало перейти к обороне и подготовиться к операции по поддержке группы армий «Юг», которой ставилась задача захватить Правобережную Украину. 2-я танковая группа Гудериана и 2-я армия поворачивались с восточного направления на южное. Они должны были нанести удар в тыл основным силам Юго-западного фронта, которые удерживали рубеж реки Днепр.

5 августа командование группы армий «Центр» доложило о пленении в районе Смоленск-Рославль 348000 советских воинов. А общие потери сухопутных войск Германии на советско-германском фронте с 22 июня по 6 августа 1941 г. составили 266352 человека, в том числе 9898 офицеров{366}. Кстати, известие о потере нами Смоленска было опубликовано в сообщении Информбюро только 13 августа. 23 июля 1941 г. директивой Ставки Верховного командования Западный фронт разделяется на Западный и Центральный. В конце июля реорганизуется служба тыла. Было создано Главное управление тыла (штаб, управление военных сообщений, автодорожное управление). Начальником тыла был назначен известный в вооруженных силах и опытнейший хозяйственник генерал А.В. Хрулев. При подготовке проекта решения ГКО по организации тыла Красной Армии Сталин предложил Хрулеву ознакомить Г.К. Жукова с проектом решения. «Тот быстро пробежал глазами документы, заявил, что он с ними не согласен, так как авторы «хотят подмять под себя Генеральный штаб», — вспоминал впоследствии Хрулев. Сталин вспылил: «Вы никакой не начальник Генерального штаба, а просто кавалерист, и в таких делах мало что понимаете». Он тут же взял документ и подписал его{367}.

Скорее всего это и послужило последней каплей, повлекшей освобождение Жукова с поста начальника Генерального штаба.

Начальником Генерального штаба в ночь на 30 июля был назначен Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников. «Во главе всего штабного аппарата, — писал Василевский, — встал тот, кто в те месяцы мог, пожалуй, лучше, чем кто-либо, обеспечить бесперебойное и организованное его функционирование»{368}.

К этому времени Сталину была известна позиция английского правительства и отрицательное отношение Черчилля к предложениям об открытии второго фронта в Европе. Сталину была доложена полученная из лондонской резидентуры информация, которая сообщала: «Хотя английское правительство полностью осознает степень угрожаемой Англии опасности в случае поражения СССР… тем не менее все расчеты англичан базируются на неизбежности поражения Красной Армии в самом ближайшем будущем. В начале войны объединенный разведывательный комитет при военном кабинете… пришел к выводу, что Москва будет захвачена в три недели. Сейчас же они увеличивают этот срок до пяти с половиной недель, считая с первого дня кампании». Черчилль 26 июля заявил о фактической невозможности открыть второй фронт во Франции. И вот теперь ответ Черчилля и донесения разведки поставили советское руководство в критическое положение.

* * *

Было ясно, что надеяться можно и должно только на самих себя. Но сотрудничество приходилось налаживать и период недоверия, подозрительности между СССР и Западом надо было перешагнуть.

30 июля в Москву прибыл из Лондона специальный помощник президента США Гарри Гопкинс. В этот же день он был принят Сталиным. Американский посол в СССР Штейнгард сообщил в Вашингтон об этой встрече и отметил, что Гопкинс передал Сталину послание президента США Ф.Д. Рузвельта. Американский посланник на встрече заявил по поручению президента, «что тот, кто сражается против Гитлера, является правой стороной в этом конфликте, и мы намерены оказать помощь этой стороне»{369}.

Гопкинс также сообщил, что он прибыл в Москву, чтобы выяснить военные потребности России и сообщить Сталину о решении Рузвельта разблокировать замороженные советские фонды и не применять к России закона о нейтралитете.

В начале августа исполняющий обязанности государственного секретаря США Уэллес сообщил в Москву, что США готовы «оказать все осуществимое экономическое содействие с целью укрепления Советского Союза в борьбе против вооруженной агрессии».

Еще во время беседы с Гопкинсом Сталин попросил у Соединенных Штатов, учитывая тяжелейшие условия борьбы с немцами, как можно быстрее прислать зенитные орудия, винтовки, алюминий, высокооктановый бензин… Настойчиво просил самолеты, много самолетов.

И в своем сообщении президенту США о пребывании в СССР Гарри Гопкинс 1 августа 1941 г. передал: «Я уверен в этом фронте. Моральный дух населения необычайно высок. Здесь существует твердая решимость победить».

Позже в журнале «Америкэн» Гопкинс, излагая содержание бесед со Сталиным, дал ему такую характеристику:

«…Ни разу он не повторился. Он говорил так же, как стреляли его войска — метко и прямо… Иосиф Сталин знал, чего он хочет, знал, чего хочет Россия, и он полагал, что вы также это знаете… Его ответы были быстрыми, недвусмысленными, они произносились так, как будто они были обдуманы им много лет назад…

Никто не мог бы забыть образ Сталина, как он стоял, наблюдая за моим уходом, — суровая, грубоватая, решительная фигура в зеркально блестящих сапогах, плотных мешковатых брюках, в тесном френче… У него приземистая фигура… У него большие руки и такие же твердые, как его ум. Его голос резок, но он все время его сдерживает. Во всем, что он говорит, — именно та выразительность, которая нужна его словам… Он не признает пустой болтовни. Его юмор остр и проницателен…»

А известный американский журналист Р. Шервуд добавляет к сказанному Гопкинсом: «Его вера в способность русских к сопротивлению возникла главным образом под влиянием самого характера просьб Сталина, доказывавших, что он рассматривает войну с точки зрения дальнего прицела. Человек, который боится немедленного поражения, не говорил бы о первоочередности поставок алюминия».

Он (Сталин) направил еще в июле сначала в Англию, а затем в США специальную миссию во главе с генералом Ф. Голиковым, которой было поручено решение вопросов об оказании СССР военно-технической помощи. И уже 13 августа президент США Рузвельт и премьер-министр Великобритании Черчилль на встрече, известной как Атлантическая конференция, согласовали планы США и Англии в связи с создавшейся международной обстановкой после нападения Германии на Советский Союз и заверили советского руководителя: «Мы в настоящее время работаем совместно над тем, чтобы снабдить вас максимальным количеством тех материалов, в которых вы больше всего нуждаетесь. Многие суда с грузом уже покинули наши берега, другие отплывают в ближайшем будущем». Они предложили провести в Москве переговоры, чтобы ознакомиться с потребностями России, и направить с этой целью в Россию высокопоставленных представителей США и Великобритании…{370}

По решению Ставки войска Западного и Резервного фронтов должны были провести Духовщинскую и Ельнинскую наступательные операции. 5 августа маршал Тимошенко вместе с командующим Резервным фронтом генералом армии Жуковым были вызваны в Ставку для координации действий фронтов. В Генеральном.штабе решили главную роль в первой операции отвести 19-й армии И.С. Конева, во второй — 24-й армии Ракутина К. И.

Г.К. Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» пишет: «Сил 24-й армии для проведения контрудара было явно недостаточно. Рассчитав все необходимое для контрудара, посоветовавшись с командармом и командующими родами войск армии, мы пришли к выводу, что для дополнительного сосредоточения двух-трех дивизий и артиллерийских частей, для более глубокого изучения всей системы обороны противника и подвоза средств материально-технического обеспечения необходимо 10–12 дней. Следовательно, генеральное наступление можно провести не раньше второй половины августа. До этого времени активные действия войск не прекращать и изматывать противника, изучать его системы обороны и производить перегруппировку сил и средств для решительных действий»{371}.

12 августа в Генеральный штаб поступил доклад штаба Западного фронта о намечаемых наступательных операциях на духовщинско-смоленском и ельнинско-рославльском направлениях{372}. В докладе сообщалось, что «противник против Западного фронта перешел к обороне, противодействуя своими небольшими резервами нашему наступлению на участках Хоменко, Конева и Лукина.

К этому времени, в командование 20-й армией (с 8 августа) вступил генерал-лейтенант Лукин. Управление 16-й армии перешло в состав вновь сформированной 16-й армии, которой стал командовать К. Рокоссовский. В объединенной 20-й армии, куда вошли остатки прежней 16-й армии, управление 34-го стрелкового корпуса и 158-я стрелковая дивизия были расформированы и влиты в 127-ю стрелковую дивизию.

46 сд обращена на укомплектование 129-й сд, 233-я сд — 73-й. Во вновь сформированной 20-й армии в боевом составе насчитывалось 40500 человек, 22 легких танка, 20 бронемашин, 100 станковых пулеметов, 109 единиц артиллерии…

О ходе боевых действий на Западном фронте в полосе 20-й армии в период с 9 по 15 августа свидетельствует доклад полковника Васильева из штаба 20-й армии начальнику оперативного отдела штаба Западного фронта генерал-лейтенанту Маландину{373}.

Васильев сообщает, что «части армии для наступления развернулись на рубеже по западному берегу р. Днепр -(иск) Макеево, вые. 165,9 (иск) Ляхово, Ратчино, Пашкове, Головино, далее по восточному берегу р. Днепр — вые. 1791, Кучерово, Милеево, Васюки, Михайловка, Беловость, Казанка в следующем составе: 144, 153, 73, 161, 129-я стр. дивизии, имея в резерве 229 сд в районе Теренина, Михайловка; 127 и 152-ю стр. дивизии на второй оборонительной полосе по восточному берегу реки Упса на участке Усвятье, Каськово, Каменка…

144 и 153-я сд, имея на западном берегу р. Днепр 3–4 передовых отряда в течение 9–15 августа продвинулись на 1,5–2 км и, встречая сильное огневое сопротивление противника, закрепились на рубежах Макеево — Пнево-Митьково. Неоднократные контратаки противника… не дали возможности передовым отрядам развивать успех в западном направлении…

В целом части армии имеют крайне незначительное продвижение вперед, местами ограничивающееся топтанием на одном месте. Это объясняется прежде всего неорганизованностью самого наступления, нецелеустремленностью командиров наступающих частей, нежеланием искать фланги противника.

Отсутствие достаточно продуманного и организованного взаимодействия пехоты с артиллерией, соседями приводит к малоуспешным лобовым атакам с последующими нецелесообразными потерями в людском составе. Части и подразделения останавливаются под воздействием огня одного-двух пулеметов и двух-трех минометов. «Эти незначительные средства приостанавливают наступление целых частей» (приказ командарма-20 №0016 от 13.8.41). При появлении двух, трех танков или авиации противника части теряются и отходят без воздействия пехоты противника и его огневых средств. Пехота на поле боя не зарывается в землю, не роет себе окопов, а поэтому легко уязвима от огня артиллерии и авиации…

…Имеющееся большое превосходство в пехоте (6:1) и артиллерии (13:4) в наступлении, однако не использовалось командирами соединений, а обычно более или менее равномерно распределялось по фронту. Вследствие этого… плотность насыщения по всему фронту была невысокой (даже для оборонительных действий)».

Немецкая же пехота характеризуется большой маневренностью, передвижениями ночью и по проселочным дорогам. Отмечается в частях наличие финнов, чехов и поляков. Артиллерия противника проявляет себя активно в сочетании с минометами и пулеметным огнем. Танки в боях участия не принимали… Авиация тоже активного участия не принимала, редко бомбила, больше занималась разведкой.

Таким образом, «за период 9–15.08.41 противник активно оборонялся, основываясь главным образом на системе минометного и пулеметного огня».

При таком соотношении сил в пехоте и артиллерии в пользу войск 20-й армии, по неполным данным санитарного отдела, только за 10-е и 11-е августа во фронтовые госпитали поступило из частей 20-й армии 879 человек, в армейские — 1265, погибло и пропало без вести 635 человек.

«За этот же период (9–15 августа) в части 20-й армии поступило 9 маршевых батальонов общей численностью 9000 человек. Кроме того, занаряжено и должно поступить в ближайшие дни еще 9 маршевых батальонов по 640 человек каждый для 152-й сд и лошадей для всех частей армии — 2100». Кроме того, армейские части вывезли с западного берега Днепра ранее брошенную технику: грузовых машин — 280, тракторов — 43, танков — 5, орудий — 93, станковых и ручных пулеметов — 19… лошадей — 588. Вот так воевала 20-я армия Западного фронта 9–15 августа 1941 г.

* * *

15 августа 1941 г. командующий Западным фронтом маршал Тимошенко докладывал Верховному главнокомандующему о плане наступательной операции на духовщинском направлении:

«Чтобы не дать противнику привести свои части в порядок, а также с целью уничтожения группировки противника в районе Духовщина, намечаю провести следующую операцию.

Первое. Концентрическими ударами 2-х группировок с фронта: 1) Стар. Морохово, Марково и 2) Потелица, Приселье — в общем направлении Духовщина окружить и уничтожить 106 пд, 5 пд, 28 пд, 900 мп противника.

Второе. Группировки создать:

северную — в составе 242, 251, 166 сд, 107 тд и 45-й кд под общим командованием Хоменко и южную в составе 89, 50, 64 сд и 101 тд под командованием Конева, имея сковывающую группировку в составе 91 и 162 сд на фронте Марково, Потелица.

Третье. Наступление начать 17 августа, использовав 15 и 16 августа на перегруппировку войск и организацию наступления.

Четвертое. Для выполнения этого плана с фронта 16 армии снимаются 101 и 64 сд, за счет расширения фронта обороны 38 и 108 сд, 45 кд из района Гжатск 15.8 выступает по маршруту Андреевская, Канютино и к исходу 17.8 сосредоточивается в лесах в районе Канютино, действуя на первом этапе операции во втором эшелоне.

Пятое. С развитием успеха, выдвинув прикрытие в составе двух сд в направлении Воронцово, Старина, Потерино, направить кавалерийскую и 107 танковую дивизии из-за правого фланга северной группы по тылам противника в охват Духовщины с запада.

Шестое. В целях маскировки намечаемой операции части 16 и 19-й армий 15 и 16 августа продолжают вести частное наступление с задачами уничтожения отдельных очагов сопротивления противника и занятия наиболее выгодного исходного положения для наступления…»{374}

Для усиления ударных группировок маршал просил выделить две стрелковые дивизии и 100 танков. О том, как проходили частные наступательные операции в те дни начала августа 1941 г., повествует письмо политбойцов, членов ВКП(б) Окунева А.Ф., Кузнецова В. Г., Бычкова А.И. в Политуправление РККА, в копии секретарю ЦК И.В. Сталину{375}:

«Считаем нужным сообщить следующее. Вместе с другими товарищами политбойцами в начале августа мы прибыли на Смоленское направление на участок фронта, занимаемый 89 дивизией (полковник Колесников Т.Ф. из группировки Конева). И что же? Прекрасный боевой дух наших политбойцов в несколько дней был подорван бессмысленной (на наш взгляд, преступной) тактикой изолированных наступлений отдельных рот и батальонов на линию обороны противника (при отсутствии наших танков и самолетов). Причем все эти наступления проводились днем, словно нарочно для того, чтобы побольше вывести из строя наших политбойцов (из которых в основном состояли роты 400, 526 полков, так как основной состав выбыл раньше). Так, 6/VIII с.г. днем, по открытому полю, не имея перед собой никакой определенной задачи, наступала 7-я рота 3 батальона 400 с. полка; поползав по полю взад-вперед, она потеряла половину своего состава. Так было 12 августа с 6 ротой 2 батальона 526 с. полка; 11 августа с развед. отрядом 8 роты 3 батальона 400 сп и т. д. и т. д.

В итоге за неделю был истреблен не только боевой дух, но и личный состав: от сотен политбойцов 400, 526 и др. стр. полков остались десятки и единицы. В результате так организованных, вернее, совсем неорганизованных наступлений наши замечательные политбойцы умирали на поле боя с горьким сознанием бессмысленной гибели.

И верно: получилось избиение наших людей днем в открытом поле. Следует отметить, что подобная тактика непродуманных наступлений проводилась и до нашего прибытия. Она привела к огромным потерям, разброду целых подразделений, к самострелам. Командование указанных полков таким образом расходует человеческий материал, как нерадивый хозяин…»

Маршал Тимошенко, его штаб (Соколовский, Маландин) просят у Ставки дополнительные дивизии: «Крупные потери в людях… понесенные нашими частями, крайне ослабили наши части…», а в группировке войск генерала Конева, в частности в 89-й стр. дивизии, в «частных операциях» преступно убивают людей.

Разведывательный отдел штаба Западного фронта представил справку по полевым укреплениям линии обороны противника по состоянию на 15 августа 1941 г., в которой говорилось, что вдоль линии фронта противник производит оборонительные работы, создавая в отдельных районах и на отдельных участках оборонительные узлы сопротивления и опорные пункты полевого типа — окопы полного профиля с ходами сообщения для всех видов оружия. Создает противопехотные и противотанковые препятствия (колючая проволока, минирование полей, МЗП), врывает в землю танки и строит блиндажи.

Оборонительная полоса не имеет широко развитой оперативно-тактической глубины и не представляет сплошной линии обороны, за исключением отдельных участков заграждения в глубине на основных направлениях. Наиболее важные участки прикрыты дзотами… И делался вывод:

«Противник создает оборонительные узлы на основных направлениях, магистралях и переправах средствами полевой фортификации, широко применяет танки как броневые ОТ.

В целях сопротивления, прикрывающих наиболее важные объекты и направления, применяется бетон.

Основой оборонительной системы является минометно-пулеметный и артиллерийский огонь, создающий на отдельных участках заградительные завесы и придающий устойчивость обороне. Сами по себе полевые заградительные сооружения не представляют больших затруднений при овладении последними»{376}.

Тогда же командующий войсками Западного фронта издает боевой приказ № 01 от 15 августа 1941 г. на уничтожение духовшинской группировки противника.

«БОЕВОЙ ПРИКАЗ № 01 ШТАБА ЗАПАДНОГО ФРОНТА 15.8.41.

Карты 500 000, 200 000

1) Противник, перебросив основные силы против Центрального фронта, на всем Западном фронте перешел к обороне. Перед фронтом 30 и 19 армий обороняется до трех пех. дивизий и одна танковая дивизия пр-ка.

Предположительно в р-не Звякино — резервы пр-ка до одной мотодивизии.

2) Правее — 27 армия, своим левым крылом успешно развертывающаяся по ликвидации пр-ка в районе Холм. Граница с нею прежняя.

Левее — Резервный фронт ведет наступление с задачей ликвидации ельнинской группировки пр-ка.

3) Зап. фронт концентрическим ударом 30 и 19 армий в общем направлении Духовщина окружает и уничтожает духовщинскую группу пр-ка и выходит своим центром на рубеж Старина, Духовщина, Ярцево.

4) 22 армия продолжает выполнение поставленной задачи, прочно удерживая занимаемый рубеж. Граница слева — прежняя.

5) 29 армии наступать в направлении Ильино и 19.8 выйти на рубеж Велищи, Ильино. Кав. группе Доватора с рассветом 16.8 прорваться в тыл пр-ка, уничтожая его тыловые объекты и базы снабжения в р-не Велиж, Демидов, Духовщина. Граница слева прежняя.