В ОСАДЕ, ИЛИ РУССКИЙ ФОРПОСТ В «ВЕЛИКОЙ ЛИТВЕ»

В ОСАДЕ, ИЛИ РУССКИЙ ФОРПОСТ В «ВЕЛИКОЙ ЛИТВЕ»

 Не прошло и трех дней после ухода армии князя Багратиона, как под стенами Бобруйской крепости появились французские кавалеристы из корпуса генерала Латур-Мобура. Во времена Наполеоновских войн случалось всякое. Например, в 1806 году мощная прусская крепость Штеттин капитулировала при появлении под ее стенами отряда французского генерала Лассаля, состоявшего из трех гусарских полков и не имевшего при себе ни единой пушки.

Однако гарнизон Бобруйска был сделан из другого теста и капитулировать не собирался. Вскоре французы заменили кавалерию польской пехотной дивизией генерала Яна Генрика Домбровского.

В середине дня 29 августа этот генерал под охраной нескольких батальонов провел свою первую (и последнюю) обсервацию Бобруйской крепости. Увиденное не радовало. Укрепления на всем протяжении (более 3 километров) выглядели неприступными. Крепостные валы были 8—10 метров высоты, перед валами были глубокие рвы, а перед рвами, как докладывали осведомители, — «волчьи пасти» (глубокие, замаскированные сверху ямы). Против более чем трех сотен крепостных орудий наполеоновский генерал мог выставить только два десятка полевых пушек. В крепости заметили кавалькаду в блестящих мундирах. Грохнул выстрел единорога, и пролетевшая граната взорвалась в нескольких саженях от Домбровского и сопровождавшего его офицера. В рапорте, написанном генералом после этой разведки, говорилось: «... не желая компрометировать интересы Императора, штурмовать не решаюсь».

Оценив мощь крепостных укреплений, французский командующий решил ограничиться блокадой крепости, разместив свои войска в населенных пунктах, располагавшихся на основных дорогах к городу.

Войска генерала Домбровского в работах современных белорусских и российских историков называют то дивизией, то корпусом, Наиболее адекватным был бы русский военный термин «отряд» в том значении, в котором его употребляли в XIX веке, — группа войск, собранная для решения конкретной задачи или пребывания в отдельной местности, составленная из разных частей и соединений.

Основу отряда составляла польская дивизия из корпуса генерала Юзефа Понятовского (5-й армейский (Польский) корпус Великой армии), к которой были присоединены несколько кавалерийских польских полков (уланских)[6], два маршевых полка французской пехоты (т. е. временные образования из резервистов, рекрут, выздоравливающих солдат, которые догоняли свои части), сборная артиллерийская батарея и другие части.

Взятие крепости имело не только военное, но и политическое значение. Дело в том, что вскоре после вступления в Вильно, 1 июля 1812 года, Наполеон торжественно провозгласил восстановление Великого княжества Литовского — полугосударства под протекторатом Французской империи. На местном уровне снова вводилось законодательство Речи Посполитой, отменялись российские законы, в том числе и решения, принятые в период с 1796 по 1812 год. Вопросы же государственного управления откладывались на потом, «до после победы». Кстати, для победы княжеству надлежало потрудиться незамедлительно — к октябрю император потребовал сформировать четыре кавалерийских (уланы) и два пехотных полка. Следить за выполнением этого решения должна была Временная литовская комиссия во главе с французским губернатором Вильно генералом Дирком Ван Гогендорпом.

Понимая, что четыре полка улан не защитят Литву, если Наполеон все-таки потерпит неудачу, дворяне формировали и другие вооруженные отряды.

Воссоздание марионеточной литовской государственности было действием, очень характерным для политики Наполеона. Он не восстановил Речь Посполитую как полноценное государство, с которым пришлось бы в какой-то мере считаться, но даровал полякам и литовцам иллюзию государственности (Герцогство Варшавское и Великое княжество Литовское), чем привлек их на свою сторону, получив не только поддержку населения и спокойный тыл, но и воинские контингенты. Минская губерния, в состав которой входил и Бобруйский уезд, также была включена в новое государство.

 Таким образом, Бобруйская крепость оставался единственным местом в новоявленном государстве, где сохранялась русская власть. И ее командование не забывало напоминать жителям об этом. Генерал Игнатьев, которого князь Багратион, пользуясь полномочиями главнокомандующего 2-й Западной армией, утвердил в должности военного губернатора Бобруйска, издал специальную декларацию, в которой напоминал жителям уезда о том, чем грозит им сотрудничество с неприятелем:

«1. Поелику неприятельские войска удалились из здешних стран и нового нашествия их не предвидится, то всем помещикам, владетелям, крестьянам и евреям тотчас по получении сего, возвратиться в свои дома. Данной мне властью заверяю, что от состоящих под начальством моим войск никому ни малейшей обиды и притеснения не будет.

2. Всем гражданским и дворянским чиновникам, равно служащим по выборам мещанам и евреям немедленно возвратиться к своим местам к исправлению их должностей.

3. Строго предписывается помещикам, владетелям, арендаторам и экономам по всем нарядам и предписаниям Бобруйского Присутствия для военных повинностей и Нижнего Земского Суда делать точное и скорое исполнение, в случае же медленности и неповиновения виновные будут мной преданы смертной казни, а те селения или местечки, где неповиновение окажется, истреблены огнем.

4. Заготовление для неприятелей провианта и фуража во всех местах прекратить под опасением смертной казни.

5. В случае нового нашествия неприятелей, чего, однако, предполагать не можно, всем без изъятия удаляться с дорог в леса, и все имеющиеся по дворам запасы хлеба и провианта истребить огнем. Не исполнивший по сему пункту признается изменником, будет расстрелян, а имение описано в казну.

6. Напротив, при приближении наших войск никому домов своих не оставлять и спокойно заниматься сельскими работами; заверяю Именем Его Императорского Величества, что от проходящих войск никому обиды не будет.

7. Строжайше запрещается помещикам и владельцам вооружать крестьян под предлогом личной защиты от грабительств. Всякий вооруженный, найденный в селениях и по лесам, будет расстрелян».

Такой вот суровый документ. С одной стороны, лояльным подданным гарантируется защита от притеснений, с другой — за сотрудничество с неприятелем — смертная казнь, а то и сожжение селений.

Призыв подействовал, источники свидетельствуют о лояльном отношении помещиков и обывателей Бобруйского уезда к России и отсутствии крупных антирусских проявлений. Уже после войны, в эмиграции, польские власти упрекали Наполеона за то, что он «Бобруйскую крепость, этот притон подлецов и убежище негодяев не разрушил и не выгнал гарнизон».

Главным противником сил генерала Домбровского был 2-й резервный корпус русской армии, которым командовал генерал-лейтенант Федор Федорович (Фридрих) Эртелъ. Этот корпус состоял из запасных батальонов, укомплектованных малообученными рекрутами. Но это не помешало его командиру предпринять ряд смелых операций в Восточной Белоруссии, в том числе и по снятию блокады с Бобруйской крепости.

О действиях 2-го резервного корпуса почти ничего не говорится в нашей военно-исторической литературе. Лишь в 2005 году вышла крошечным (300 экземпляров) тиражом книга белорусского краеведа капитана 2-го ранга в запасе Владимира Александровича Лякина «Мозырь в 1812 году», которая содержит подробнейшее описание событий, в том числе и связанных с обороной Бобруйска. Воспользуемся этим источником и познакомим читателя с описанием дерзкой операции русских войск, завершившейся прорывом блокады Бобруйска.

Генерал Эртель разделил свои войска на несколько отрядов, два из которых под командой полковника Баранова (4 батальона пехоты 300 казаков, всего 1800 человек) и подполковника Дреера (2 батальона 300 казаков, всего 1100 человек) должны были усилить гарнизон крепости и доставить в нее обоз с боеприпасами и медикаментами. Последние были жизненно необходимы, так как в госпиталях Бобруйска было много раненых, оставленных в ней армией Багратиона. Одновременно эти отряды, следующие к крепости с востока, должны были отвлечь на себя часть сил блокадного корпуса и тем облегчить задачу главным силам 2-го резервного корпуса.

Отряды Баранова и Дреера выступили к крепости 27 июля. Их выдвижение не осталось незамеченным разведчиками генерала Домбровского. Против почти 3000 русских солдат поляки располагали на левом берегу Березины полком Ю. Хорновского, численностью более 1000 человек, и приданной ему кавалерией. Получив известие о выдвижении русских, польское командование направило туда же в подкрепление полк А. Малаховского с четырьмя орудиями. Это, с одной стороны, позволило им получить численное превосходство над отрядами Баранова и Дреера, но с другой заметно ослабило осадную группировку вокруг Бобруйска, на что русское командование и рассчитывало.

Ранним утром 30 августа после совершения в городе молебна, посвященного тезоименитству государя императора Александра I, из Мозыря выступили главные силы 2-го резервного корпуса в составе 6 батальонов, 10 эскадронов регулярной кавалерии, полка донских казаков и артиллерии — всего 4700 штыков и сабель и 4 полевых орудия. Войска двинулись по Бобруйскому тракту в сторону местечка Глуск.

Тем временем около Рогачева батальоны Баранова и Дреера переправились через Днепр и двинулись к Бобруйску. Отряд подполковника Дреера шел несколько севернее, прикрывая движение Баранова и сопровождаемого им большого обоза. 30 августа авангард Дреера наткнулся на двигавшиеся колонны польской пехоты и конницы — бригаду полковника Малаховского. Дреер стал отступать к Жлобину, уводя противника за собой. Поляки преследовали русских до города, в то время как батальоны Баранова и огромный обоз но свободной дороге шли к Бобруйску.

Лишь на следующий день польский командир обнаружил их присутствие и, поняв, что его провели, развернул свою бригаду на запад. Но теперь уже подполковник Дреер атаковал поляков с тыла. 1 сентября рядом с местечком Казимировка русские и поляки сошлись в бою. Как пишет В. Лякин, «о подполковнике Дреере не известно ничего, кроме того, что он к началу войны был командиром 2-го батальона 5-го егерского полка и позднее — командиром сводной бригады запасных батальонов 26-й пехотной дивизии. Этот мужественный офицер был достойным воспитанником шефа своего полка Ф.Г. Гогеля. Он принял неравный бой и храбро сражался, пока не был смертельно ранен. Русский отряд понес в этом бою значительные потери и отступил».

Пока солдаты Дреера отвлекали на себя поляков, отряд полковника Баранова с обозами достиг Березины, но на противоположном берегу реки наткнулся на польский батальон, несший блокадную службу. Перед русским командиром стал выбор — прорываться с боем или попытаться обойти поляков. Он выбрал второе, и совершил ошибку. На переправе его войска были атакованы подошедшей бригадой Малаховского. Русские потеряли до 300 человек и значительную часть обоза, в том числе и драгоценные аптечные фуры. Главные силы отряда и остатки обоза прорвались в местечко Паричи, откуда без проблем достигли Бобруйска. Гарнизон блокированной крепости получил ценное подкрепление.

Но главные события разворачивались на другом направлении. 2 сентября войска 2-го резервного корпуса атаковали Глуск. В местечке находились лазарет и продовольственный склад. Гарнизон составляли 300 пехотинцев и 30 улан под командой капитана Парадовского. Впрочем, возможно, поляков в селе было несколько больше — русские источники оценивали гарнизон местечка в 1000 человек.

Некий местный помещик проскакал через аванпосты русских войск и успел предупредить поляков о готовящейся атаке.

Гарнизон попытался отрыть окопы и оборудовать позиции для стрелков в домах местечка.

Около четырех часов дня русский авангард в составе подразделений Смоленского пехотного и 41-го егерского полков при поддержке артиллерии и казаков атаковал местечко.

После довольно упорного боя французы бежали, потеряв 80 человек пленными и примерно столько же убитыми. В плен попали и 150 пациентов лазарета.

Интересно распорядились русские войска захваченным хлебным магазином (складом) — часть зерна была использована для довольствия войск, а оставшееся — возвращено хозяевам (т. е. местным жителям) «по совершенной их бедности». Вот так русские «оккупанты» относились к жителям новообразованного княжества.

На следующий день войска Эртеля двинулись по узкому лесному тракту в сторону Бобруйска.

Беглецы из-под Глуска информировали генерала Домбровского о подходе крупных русских сил с юга. Генерал немедленно направил навстречу противнику свой последний резерв — французский маршевый полк под командой майора Эрсана, подкрепив его двумя пушками и польским батальоном. Общая численность французских сил составила 3400 человек. Им навстречу двигалась ударная группа 2-го резервного корпуса, которая насчитывала в своем составе 4500 человек и 8 орудий. Преимущество небольшое, и к тому же в лесной местности на узкой дороге использовать его было сложно.

Около пяти часов пополудни 3 сентября оба войска встретились во встречном бою в 6 верстах от местечка Горбацевичи. Завязался ожесточенный бой. По дороге двигалась ударная колонна русских, составленная из батальона Смоленского пехотного полка. Ее фланги защищали рассыпавшиеся в лесу егеря. Через полтора часа после начала боя французы попытались обойти русских лесом и атаковать части 2-го резервного корпуса с тыла. Расчет был на то, что неопытные солдаты запаникуют и побегут. Но подоспевший к месту атаки генерал Эртель не растерялся. Он развернул против неприятеля батальон 13-го егерского полка и два резервных орудия. Огонь егерей и пушечные ядра остановили и отбросили французов.

Их главные силы на дороге сопротивлялись отчаянно, но не могли устоять перед сокрушительным натиском русской пехоты. Генерал Эртель доносил на высочайшее имя:

« ... Проходил я тесные дефилеи, будучи окружен неприятелем, по ничто не могло удержать храбрые Вашего Императорского Величества войска, ни опасности, пи жестокость неприятельского огня, со всех сторон производившегося. Смоленский батальон показал себя отличным примером храброго своего батальонного командира, четыре раза опрокидывая неприятеля из самых крепких позиций...»

Около 8 часов вечера французский маршевый полк потерял строй и обратился в бегство. Русская кавалерия преследовала бегущих, пока на выручку последним не пришел батальон польской пехоты. Только ночь, по мнению генерала Эртеля, спасла этот французский отряд от окончательного уничтожения.

На следующий день генерал Домбровский, опасаясь одновременного удара но своим войскам со стороны Горбацевичей и Бобруйской крепости, отошел к Свислочи. Блокада Бобруйска была прорвана.

Хронологически действия 2-го резервного корпуса под Горбацевичами стали первой победой русского оружия после оставления Москвы. И приходится лишь сожалеть, что столь мало известны нашим современникам, а вот в 1812 году действия 2-го резервного корпуса получили высокую оценку: 1 октября император Александр I почти без изменений утвердил представленный Ф.Ф. Эртелем список отличившихся в боях за Пинск, Глуск и в сражении при Горбацевичах с одной оговоркой — «кроме пожалования Смоленскому батальону георгиевских знамен и роте 41-го егерского полка серебряных труб». Было высочайше повелено: «... помянутый список для надлежащего по сему исполнения... отправить при регистре к генерал-лейтенанту Эртелю для раздачи оных, а о благодарении войск, при сем сражении бывшим, отдать в приказ. Сверх сего за отличные распоряжения в сем деле, генерал-лейтенант Эртель награждается Мною кавалером ордена Святого Георгия 3-го класса».

Наполеон верно оценил значение Бобруйска для контроля переправ через Березину и в ноябре отдал приказ взять крепость. Однако французские генералы и не подумали его исполнять. Да и возможностей к исполнению не было. Крепость получала снабжение и имела устойчивую связь с русской армией. Французы не располагали не только осадной артиллерией, но испытывали нехватку полевой. Где уж в таких условиях штурмовать мощную крепость?

3 декабря 1812 года главнокомандующий всеми армиями, действующими против Наполеона, генерал-фельдмаршал князь Кутузов отмечал в приказе, обращенном к генералу Игнатьеву:

«Щитаю приятнейшей для себя обязанностью дополнить, что сохранение крепости Бобруйской во все время вторжения неприятеля внутрь России и когда он гнездился в наших пределах, и содействие тем самым на поражение и истребление сил его, поставляет Вас в числе генералов, наиболее в нынешнюю кампанию отличившихся».

Государь император Александр I наградил генерала Игнатьева орденом Святого Владимира 2-й степени.

Таким образом, в грозный год наполеоновского нашествия Бобруйская крепость сыграла важную роль в ходе военных действий, подтвердив правильность решения о ее постройке. События 1812 года стали звездным часом крепости, но ее история на этом не закончилась.