ГЛАВА XI Современный разведчик

ГЛАВА XI Современный разведчик

Во все прежние войны – разведчики и служба дозоров имели свое определенное место. В мировую – величайшую из всех войн, – хотя разведка и играла повсеместно огромную роль, но самый характер разведки настолько изменился, что можно сказать без преувеличения, что для нее наступила новая эра.

Прежде, индивидуальная ловкость и храбрость разведчика имели первенствующее значение. В бурскую войну, например, майор Бэрнгам, американец, – офицер британской службы, стяжал себе большую известность, точно так же, как Дан Терон – на стороне буров.

Мне думается, что Бэрнгам был величайшим разведчиком наших времен. Небольшого роста, но на редкость хорошо сложенный и сильный, он был, безусловно, обязан своими подвигами крепкому и неутомимому телу. Он сохранит знаменитость, благодаря двум делам: первое – когда он пробрался через всю армию Матабеле и застрелил знахаря Млимо, поднявшего матабелевское восстание; второе – когда он пробрался через бурские линии и взорвал железную дорогу, по ту сторону Претории.

Символом веры Бэрнгама была наивысшая степень физического развития и его требования в этом отношении были гораздо строже, чем у большинства профессиональных атлетов и спортсменов. Он не довольствовался тем, чтобы держать на высшей степени работоспособности свои мускулы, обеспечивающие быстроту и неутомимость в движениях, но и развил, вдобавок, все свои органы чувств до крайних пределов. Так, помимо удивительно острого зрения и слуха, он обладал таким тонким чутьем, подобного которому я никогда нигде не встречал у людей, за исключением одного лишь индейца. Он обонял запах небольшого костра на очень далеком расстоянии, и это свойство, как он сам рассказывал мне, нередко оказывало ему ценные услуги.

Но Бэрнгам являлся продуктом, так сказать, примитивной, вне европейской войны, тогда как в последней, мировой войне, никто уже, ни на нашей, ни на стороне противника, не имел таких случаев проявлять свои индивидуальные качества, работая в одиночку. Если будет несколько рискованно сказать, что дни Бэрнгама навсегда миновали, то можно с уверенностью утверждать, что обший характер работы разведчика изменился коренным образом. В полевой или полупозиционной войне, на долю разведчика может выпасть задача определить днем или ночью, занята ли противником та или другая деревня или пункт, но как только война переходит в позиционную, и боевые линии воюющих сторон распространяются от моря до Швейцарии, задачи разведчика становятся совершенно другими.

Сферой его деятельности является лишь нейтральная зона, обнимающая узкое пространство между надвинувшимися друг на друга армиями противника.

Командир 11-го корпуса, генерал Гэкинг, не признавал слова «нейтральная зона».

«Перед моим корпусом не существует «ничьей земли», – обычно говорил он.

«Все пространство вплоть до неприятельского бруствера – наше, и контроль над ним должен быть в наших руках».

Я, вероятно, не ошибусь, если скажу, что из каждых десяти набегов, совершавшихся частями 1-й армии в 1916 году, не менее семи приходилось на долю 11 -го корпуса и последнему принадлежал рекорд наибольшего количества военнопленных, захватываемых при каждом отдельном набеге.

Работа разведчика сводилась к тому, чтобы превосходить противника в пределах нейтральной зоны, и с этой целью каждую ночь производились поиски, под прикрытием темноты, хотя были и случаи выхода разведчиков в дневное время – так Гейторн-Гарди, заведующий разведкой 4-го батальона Беркширского полка, которого я уже упоминал выше, выполз, предварительно изучив местность в телескоп, днем на нейтральную зону, чтобы исследовать немецкое проволочное заграждение. Дело было летом, и пространство, по которому он полз, заросло высокой травой. Зимой же, при отсутствии укрытия, работа днем между линиями была почти невозможна.

Упомянутый мною офицер, в сопровождении ефрейтора, пробрался вплотную к неприятельскому проволочному заграждению и добыл все необходимые сведения, сняв на месте кроки участка и заграждений. Это был подвиг, на успешный исход которого мог рассчитывать лишь профессиональный охотник на крупного зверя, каковым является мой приятель. Чтобы проползти расстояние в сто пятьдесят шагов на совершенно открытом месте на глазах нескольких сот немцев, зорко следящих за каждым малейшим движением и готовых в любой момент засыпать, показавшееся подозрительным, место градом пуль из пулемета, для этого необходимо обладать большой храбростью и стальными нервами. Он говорил потом, что проделать это было не труднее, чем подобраться к дикой козе. Он был награжден военным крестом, а ефрейтор был произведен в унтер-офицеры и также получил награду.

Но, в общем, немного делалось на нейтральной зоне в течение дня. Там были снайперы, еще до рассвета пробравшиеся на нее, которые, так же, как и часовые со своих постов, обменивались несколькими выстрелами – и обыкновенно этим дело и кончалось. Но лишь наступала ночь, как нейтральная зона оживлялась дозорами и разведчиками, выползавшими туда со всех сторон и часто так и не возвращавшимися обратно, общей задачей этих партий было добиться там полного превосходства над противником. Чтобы обеспечить за собой это превосходство, беспрестанно работали человеческие мозги, додумывавшиеся иногда до самых странных вещей.

Так, например, канадцы изобрели способ, названный ими «тихая смерть», который состоял в том, что они ночью выбирались на нейтральную зону и поджидали там прихода немецких разведчиков, на которых нападали и закалывали их своими траншейными кинжалами[31]. Когда немцы стали замечать, что многие из их разведчиков не возвращаются обратно, они значительно сократили число высылаемых партий и, в конце концов, почти вовсе прекратили разведывательные поиски на участке, против канадской дивизии.

Один из моих офицеров, неоднократно выходивший с партиями «тихой смерти», часто рассказывал мне, как тоскливо было поджидать под дождем и на холоде немцев, которые почти никогда не являлись.

В позиционной войне, нейтральная зона представляла из себя главную арену деятельности. Были, разумеется, хорошие, были плохие участки, но каждую ночь без исключения британские партии отправлялись на нее, в большем или меньшем числе. Человеку, выходившему впервые, казалось, что он неминуемо должен погибнуть (особое уныние на новичка наводил периодический треск пулеметов), но на самом деле движение на нейтральной зоне ночью далеко не так опасно, каким оно кажется на первый взгляд.

Вначале, как это ни кажется странным, отправка разведывательных партий на нейтральную зону носила случайный характер, и наши части пренебрегали самыми основными мерами предосторожности: бывали часто случаи, что какой-нибудь рядовой сообщал своим товарищам, что называется, во всю глотку, что партия отправилась и вернется в таком-то часу туда-то. Гак как среди немцев было много знающих английский язык, то это было, равносильно тому, чтобы поставить немецкое командование в известность о выходе нашей разведки, к сожалению, ло были не единичные случаи.

Мне неизвестны случаи проникновения наших разведчиков далеко в тыл германских позиций, во исяком случае, при позиционной войне. Тут разведчика заменял тайный агент.

Вернемся к нейтральной зоне. У нас был унтер-офицер, получавший награду за своевременное удаление окопного мостика. Дело в том, что с нашей стороны проектировался набег на известный участок германских позиций, длиною около ста саженей, с целью захвата контрольных пленных. План состоял в следующем: две партии должны были захватить оба фланга участка, чтобы воспрепятствовать прибытию ближайших поддержек противника, в то время как третья партия должна была совершить самый набег. Обе фланговые партии отправились своевременно: северная благополучно добралась до цели, а южная попала под пулеметный огонь и настолько пострадала, что к германскому окопу подошли всего лишь двое: унтер-офицер и рядовой; противник, при наступлении нашей главной партии, на время замялся и оставил окопы, успев, однако, предварительно убить и рядового, так что унтер-офицер остался совершенно один, с задачей сдержать немецкую поддержку, которая должна была прибыть с минуты на минуту. Но унтер-офицер был находчивый малый и, не долго думая, он стащил дощатый мостик с ямы, предназначавшейся для стока воды, и переложил его в нескольких шагах в сторону от ямы. Такие ямы вырывались в окопах обычно в местах ответвления траверзов, и так как в них накапливалась жидкая грязь, то для возможности движения по окопу, они застилались дощатыми мостиками. Сделав свое дело, унтер-офицер отошел в сторону за ближайший траверз и ждал, что будет дальше.

Тем временем главная партия работала во всю, и вскоре с южной стороны окопа послышался шум прибывающего бегом германского подкрепления. Что произошло далее, не трудно вообразить. Люди подкрепления, не заметив, что мостик передвинут в другое место окопа, повалились один за другим в яму, и вскоре вся она наполнилась немцами; тогда унтер-офицер открыл огонь из винтовки по этой, барахтавшейся в грязи, массе людей. В результате, набег увенчался самым блестящим успехом: были захвачены пленные, взорваны блиндажи и т. д., благодаря хладнокровию и находчивости унтер-офицера, сумевшего таким способом вовремя задержать подкрепление противника, прибытие которого могло придать делу совершенно другой оборот.

В 1-й армии существовало повествование и о другом набеге, за достоверность которого, однако, я лично не ручаюсь, но которое в армии считалось вполне правдивым.

Нашей воздушной разведкой велось самое тщательное наблюдение за всеми движениями противника. Техника воздушной фотографии была чрезвычайно усовершенствована в течение войны, так что, в конце концов, ни одно малейшее изменение, ни одна работа германцев не ускользала от нашего внимания. Перед каждым набегом мы были в состоянии ознакомить всех участников его – до рядового солдата включительно – с подробным планом данного участка, сделанного по воздушным снимкам.

Конечно, немцы делали то же самое, хотя и не в таком размере, так как их летчики не осмеливались облетать наши позиции в такой степени, какая практиковалась нашими авиаторами по отношению к их расположению.

Однажды немцы, готовясь к набегу на один из наших участков, сделали воздушные снимки с этого участка и выстроили в ближайшем тылу у себя точную копию того участка, на который предполагался набег; построив этот учебный окоп, они стали готовиться к набегу, репетируя эту операцию, как театральную пьесу, что, впрочем, практиковалось и с нашей стороны.

Один из наших летчиков случайно набрел на одну из этих репетиций и, видя сосредоточение войск и новые земляные работы, снял это место. Снимок был препровожден в штаб армии.

Здесь в то время находился выдающийся специалист по части воздушных снимков, который, имея под рукой снимки всей системы наших полевых укреплений на протяжении всей армии, распознал воспроизведенный немцами участок и сделал соответствующий вывод.

Упражняться в набеге на небольшой сравнительно участок, немцы могли лишь с одной определенной целью – а именно: с целью набега. О намерениях немцев было сообщено в оперативную часть, которая в свою очередь уведомила об этом соответствующее строевое начальство. Когда немцы, через некоторое время, действительно предприняли набег, с нашей стороны были приняты все меры к должной встрече их, и нападение было блестяще отражено.

Повторяю, я не могу утверждать, что эта история вполне правдива, но она и подобные ей рассказывались, как пример блестящей работы нашей авиации[32].

С психологической точки зрения, выход ночью на нейтральную зону, в особенности для одиночного человека, – дело безусловно жуткое. Лично я считаю себя не вправе особенно распространяться об этом, так как я бывал на нейтральной зоне при упомянутых обстоятельствах всего лишь несколько раз. В один из таких случаев я пережил страх, какой мне не хотелось бы испытать в жизни еще раз. Так как дело идет о моем личном переживании, я не премину рассказать этот случай тем более, что описывая его я никого не задеваю.

Я пробрался на нейтральную зону и подполз к полуразрушенной постройке; была темная, ненастная ночь и было возможно, что постройка приютила кого-нибудь из противников.

Послушав несколько времени и не слыша ничего подозрительного, я вошел в постройку, пол нижнего этажа был завален обычным в таких случаях мусором и кирпичами. По стоявшей туг же лестнице я взобрался на верхний этаж и, двигаясь на цыпочках, начал обследовать его. От времени до времени окрестность освещалась германскими осветительными снарядами, промежутки между которыми казались особенно темными. В один из таких темных моментов, моя левая нога вдруг потеряла опору под собой. В такие моменты мозги работают особенно быстро, хотя и не ясно – первая мысль, бросившаяся мне в голову, была – что либо какой-нибудь незамеченный мною немец схватил меня за ногу, либо что она подбита попавшим в нее осколком снаряда. Но так как ни того, ни другого не случилось, я несколько пришел в себя и, обследовав пол, нашел, что я просто провалился ногой в отверстие в нем, и следовательно отделался лишь испугом и глубокой царапиной на ноге. Но сознаюсь откровенно, что момент был весьма и весьма неприятный.

Это лишь один из тех незначительных, ежедневных инцидентов, с которыми должен считаться каждый выходящий на нейтральную зону, но, тем не менее, они очень неприятны, принимая во внимание напряженное состояние нервов, в котором неизбежно находится каждый разведчик.

Выползание на нейтральную зону днем при наличии удобного укрытия – дело совсем иного рода: здесь все зависит от вашей ловкости и умения пробираться вполне скрытно, лично я во всяком случае предпочитаю выползать в дневное время, полагаясь на свои собственные силы, чем лазить по разлагающимся человеческим трупам ночью, с ясным сознанием, что здесь все зависит лишь от случайности.

Когда высылается разведывательный поиск, донесение о результатах его должно делаться в установленной и вполне определенной форме, с упоминанием состава партии. По этому поводу я прошу читателей обратить внимание на приложение в конце книги, касающееся поисков.

Я хотел бы еще обратить внимание на правильную передачу устных донесений ординарцами. Человек взволнованный проявляет склонность к излишней многоречивости, а потому важно обучать ординарцев передавать донесения ясно и как можно короче.

В течение войны подымался вопрос о точном разграничении обязанностей снайпера и разведчика. В некоторых кругах высказывали мнение, что функции снайпера и разведчика совершенно различны между собой. Такие люди говорили, что дело снайпера заключается, главным образом, в истреблении противника, дело разведчика в раздобывании сведений о нем.

Наша школа не соглашалась с таким взглядом, ибо на практике должны представляться случаи, когда и разведчик будет принужден драться, либо для того, чтобы доставить начальству собранные сведения, либо – чтобы раздобыть их. И странно было бы, если бы солдат, просыпаясь утром, задавал себе вопрос: «Кто я такой сегодня – снайпер или разведчик?»

Я считал нужным упомянуть о таких взглядах, потому что, они широко и упорно защищались.

Современный разведчик должен быть человеком с всесторонними сведениями, он должен знать больше, чем я мог бы перечислить здесь, и по этой причине характер работы разведчика меняется в зависимости от тех условий, при которых ему приходится действовать.

Я думаю, что современная наука была привлечена слишком поздно к делу правильного снабжения разведчика. Разведчик в течение нескольких, немногих часов, может быть вынужден действовать и как снайпер, и как наблюдатель, и как разведчик прошлых времен, когда является необходимость пробраться в непосредственную близость к противнику. Он должен быть человеком развитым к находчивым, способным быстро и правильно разобраться в обстановке, решительным, понимающим ценность укрытия и фона и, ко всему этому, обладающим инстинктом ориентировки.

Поэтому обучение разведчиков на войне было делом не легким, а в случае, когда солдат не обладал известным природным дарованием – почти безнадежным. Представьте себе, в каком выгодном положении находится командир батальона, имеющий среди своих людей, хотя бы несколько, вполне надежных разведчиков, к донесениям которых он может относиться с абсолютным доверием – и действовать на основании донесения, не опасаясь ошибок или даже только неточностей. Такие люди насчитывались сотнями среди шотландских ловатских разведчиков; правда, жизнь последних протекает в обстановке, где безошибочная точность наблюдений, сознательная ловкость и неуловимость движений играют первостепенную роль.

Человек, проведший двадцать лет своей жизни в горах, сосчитавший разветвления на рогах тысячи оленей, распознающий след любого зверя, никогда не расстающийся со своим телескопом, будучи перемещен на театр военных действий, переносит свою обычную деятельность лишь на новое поприще.

Идеальный разведчик, или вернее, идеальная команда разведчиков в части, заслуживает полного уважения. Их высокое значение должно быть правильно оценено, и искусство их должно вознаграждаться почетом. батальонные разведчики должны рекрутироваться из отборных людей батальона и самый факт назначения в разведчики должен отмечаться особым вознаграждением и повышением оклада жалованья.

Покуда будут вестись войны, будет необходимо раскрывать тайные замыслы противника: это так важно, что те люди, которые окажутся в состоянии своевременно разузнавать и сообщать о готовящихся событиях, будут достойны почета и уважения со стороны своих товарищей.

В заключение я скажу несколько слов о предмете, также заслуживающем внимания – это опрос пленных.

С каждым может случиться несчастие быть захваченным в плен неприятелем, либо вследствие ранения, либо по другой причине, но важно, чтобы пленный не выдавал никаких тайн о своей армии. По этой причине я всегда восставал против каких-либо наружных отличительных знаков для разведчиков, зная, что разведчики подвергаются более строгому и основательному опросу, чем рядовой солдат.

Рядовой солдат попадая в плен, если он не узнал случайно о предстоящих операциях, не может показать много, по той простой причине, что он сам немного знает. Совсем другое дело, когда в плен попадается разведчик. Он знаком со всеми постами своего участка, он знает кое-что в области всех отраслей разведки и как она ведется; привычный к детальному наблюдению и умозаключениям, он будет в состоянии сообщить противнику массу ценных сведений, при условии, если последний сумеет заставить его говорить.

Попавший в плен должен отвечать лишь на два вопроса: свою фамилию и название части – но, к сожалению, существует целый ряд хитроумных выдумок, чтобы добиться от пленного более подробных сведений.

Положим, британский офицер захвачен в плен германцами. Он ранен и его препровождают в ближайший штаб дивизии.

Его опрашивают, но он отказывается давать показания. Через некоторое время к нему приходит германский офицер и говорит ему что-нибудь в таком духе:

«Господин капитан, к великому нашему сожалению, сейчас не имеется ни одного свободного места в палате для офицеров в лазарете. Мы надеемся, что вы ничего не будете иметь против, если мы поместим вас в комнате вместе с английским унтер-офицером».

Офицер, конечно, соглашается, и его уводят в комнату, где на другой койке лежит английский унтер-офицер, весь в перевязках и стонущий от ран. Они остаются вместе два-три дня и, в конце концов, между ними завязывается разговор. Но, унтер-офицер – лишь ловушка, он вовсе не ранен, и задача его состоит в том, чтобы выпытать сведения, которые, как полагают германцы, должен иметь офицер.

В других случаях, в помещение, где содержались пленные английские солдаты, вводился английский солдат, в крови и перевязанный, который громким голосом жаловался на свою судьбу и бранил не!уманность германских властей. Это был не кто иной, как шпион, хорошо изучивший свою роль, и подосланный к пленным, чтобы собрать у них кое-какие сведения.

Такие случаи были не единичные, а практиковались в германской армии в самом широком масштабе. Оно и понятно, если принять во внимание, что иногда неважные сами по себе сведения в сопоставлении с другими могут иметь решающее значение. Вообще, немцы действовали по принципу, что цель оправдывает средства.

Но когда эти трюки стали известны, немцам приходилось придумывать более тонкие приемы, чтобы выпытывать наших военнопленных. К сожалению, нужно сознаться, что пока будет существовать человечество, будут находиться и люди, готовые за деньги или по другим мотивам исполнять такую роль. Побуждение может быть хорошее, может быть своего рода патриотизм, но в преобладающем большинстве случаев это люди с предательской жилкой, люди нравственно развращенные.

Работа провокатора в тылу, в штабе дивизии была безопасна и надо полагать, доходна, но в конечном счете она должна оставлять неприятный осадок в душах тех, кто соглашался на такую гнусную роль.

Это о приемах германской разведки.

Когда к нам попадали немецкие пленные, они часто находились в состоянии самого непритворного страха, так как начальство буквально пичкало их самыми неправдоподобными историями о жестокости англичан в отношении военнопленных; и все-таки приятно было видеть, как многие из них, еле превозмогая свой страх, все-таки решительно отказывались от дачи каких-либо показаний. Являлось непреодолимое желание подойти к такому человеку и пожать ему руку. Мужество одиночного человека без сомнения такое славное свойство, что душа радуется при виде его, безразлично, встречаем ли мы его у одного из своих, или у врага.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 1

Намеченная в этом приложении программа занятий дала отличные результаты при обучении бригадных, дивизионных и корпусных наблюдателей, а также Ловатских разведчиков-наблюдателей.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 2

Программа занятий в школе разведки, наблюдения и снайпинга в 1-й армии.

Из этой программы заведующего разведкой в батальонах могут извлечь все необходимое для занятий в батальоне во время его нахождения в резерве в зависимости от продолжительности последнего.

Следующие классные занятия производятся со всеми обучающимися за исключением №11, предназначенного только для офицеров.

1. Уход за оружием и стрельба.

2. Винтовка Ли-Энфильда образца 1914 года.

3. Охотничий телескоп.

4. Чтение карт.

5. Разведывательные поиски.

6. Высота прицела и влияние ветра при стрельбе.

7. Постройка снайперских и передовых наблюдательных постов.

8. Винтовка с телескопическим прицелом.

9. Обязанности разведчиков, наблюдателей и снайперов при наступлении и обороне.

10. Наблюдение передовой линии с донесениями.

11. Обязанности офицера, заведующего разведкой батальона.

12. Сравнение снимков с аэроплана с перспективным видом местности.

13.Стрелковое дело (общие понятия).

14.Обучение штыковому бою.

(Занятия № 13 и 14 производятся в два вечера к концу курса). В дополнение к предыдущему офицеры, кроме того, основательно изучают еще следующие предметы:

1. Чтение карт и полевые съемки (кроки).

2. Применение призматического компаса.

3. Увеличение карт и зарисовывание контуров.

4. Перспективные съемки (панорамы).

5. Уход за телескопическими прицелами и установка их.

6. Способы и принципы обучения (методика).

7. Организация и практические упражнения.

8. Изучение местности на практике.

Кроме того производятся ночные практические занятия со всеми обучающимися:

1. Разведывательные поиски.

2. Движение по компасу.

3. Быстрое движение с надетыми противогазами и без них.

4. Выбор и постройка постов.

5. Ночная стрельба с применением, при соответствующей погоде, полевых биноклей и телескопов.

Как видно, по воскресным дням занятий не производилось; в эти дни тир предоставлялся любителям стрельбы для упражнений под руководством опытного инструктора.

Обучение в применении бронебойных патронов, маскировке, методам инструктирования, упражнения в чтении карт, ориентировке на местности и т. п. производилось беспрерывно, пока обучающиеся находились в ожидании своей очереди для стрельбы.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 3

Краткое содержание лекций, читавшихся на классных занятиях в школе 1-й армии.

ЧАСТЬ I Сбережение оружия и стрельба по мишеням.

Для достижения снайпером наивысшей меткости при стрельбе, необходимо, чтобы его винтовка была безукоризненно чиста. Под безукоризненной чистотой винтовки я разумею такую, при которой канал ствола не только вычищен обычным путем, но и отполирован до степени блеска. Блеск необходим для очень меткой стрельбы, а потому снайпер должен обращать гораздо более серьезное внимание на чистку и сбережение своей винтовки, чем рядовой стрелок. Отсюда вытекает необходимость обратить серьезнейшее внимание на этот предмет.

Устранимые причины уменьшения меткости.

Сальный канал ствола: является одной из главных причин неточности, так как пуля во время движения по каналу встречает разное сопротивление, вследствие чего стрельба делается неровной.

Сальный затвор: препятствует плотному запиранию ствола, вследствие чего при выстреле получается прорыв газа в сторону затвора и начальная скорость пули уменьшается, что также служит причиной не меткой стрельбы.

Примкнутый штык: согласно стрелкового устава примкнутый штык дает отклонение траектории вверх на 18 дюймов на расстоянии 300 шагов, вследствие перемещения центра тяжести винтовки. Поэтому снайпер должен стрелять, не примыкая штыка[33].

Примечание: ряд опытов, произведенных в школе 1-й армии, показал, что устав сильно преувеличивает влияние примкнутого штыка на полет пули.

Прикладка: если снайпер будет менять прикладку, хотя бы самым незначительным образом, стрельба его будет неровная, и максимальной меткости он не достигнет.

Боевые припасы: порох разного производства сгорает с непостоянной скоростью, от чего и толчок, получаемый пулей, будет неодинаковой силы[34].

Покривившаяся ложа: цевье ложи устроено таким образом, чтобы оно не влияло на ствол в момент выстрела. В этот момент ствол должен лежать совершенно плоско. При кривом цевье (что бывает довольно часто), положение ствола неправильное, в результате чего страдает меткость.

Причины этого явления:

1. Влага, накопившаяся в желоб для помещений ствола и ствольной коробки.

2. Неравномерное высыхание ложи, когда винтовка сохнет на солнце или вблизи печки.

3. Слишком сухая ложа.

4. Дерево недостаточно высушенное перед изготовлением из него ложи.

Для предотвращения коробления необходимо слегка смазывать жировыми веществами ложу и ствольную накладку, так, чтобы смазка попала в желоб на цевье и в промежуток между стволом и накладкой.

Покоробившуюся ложу надо отдать в оружейную мастерскую.

Неустранимые причины утраты меткости.

Никелирование канала ствола: служит большой помехой для меткой стрельбы и происходит от того, что верхний слой никелевой оболочки при прохождении пули по каналу ствола стирается и пристает к поверхности канала. Это довольно обычное явление должно быть немедленно устранено в мастерской.

Изнашивание канала: есть постепенное расширение канала вследствие того, что горящий газ, проходящий по каналу, постепенно уносит с собой частицы поверхности ствола. Этим явлением собственно и обусловливается «недолговечность» каждой винтовки в смысле меткости стрельбы.

Деривация пули вследствие вращательного движения: она равняется примерно 1 дюйму на расстоянии 150 шагов, с чем снайпер должен считаться на более далеких расстояниях.

Другие причины.

Поверхностный нагар: появляющийся сейчас же после стрельбы в канале ствола. В это время он мягкий и легко снимается протиранием ствола; будучи же оставлен в канале, он твердеет и, впитывая влагу из воздуха, вызывает ржавчину.

Внутренний нагар: образующийся внутри металлических частей винтовки и постепенно появляющийся на поверхности в виде пота. Он должен быть немедленно удален.

Примечание: когда винтовка промывается крутым кипятком, поры металла открываются, чем устраняется потение от внутреннего нагара. После употребления кипятка, ствол должен быть немедленно протерт насухо, иначе кипяток принесет винтовке больший вред, чем нагар.

Следами ржавчины или раковинами называются черные следы, оставшиеся после удаления ржавчины.

Ружейная протирка: наконец, установлено, что правильно употребляемая ружейная протирка приносит больше пользы, чем обыкновенный шомпол. Каждому батальону разрешается иметь 32 таких протирки.

Одиночная стрельба и упражнения в тире.

Необходимо отметить, что одиночная стрельба является испытанием как винтовки, так и самого стрелка.

Определение лучшей группы попаданий[35] при одиночной стрельбе по мишеням представляет собой практический способ обнаружения ошибок и недостатков стрелка или винтовки, которые, как только они найдены, должны быть сейчас же исправлены.

Надо также иметь в виду, что лучшая группа пуль или площадь рассеивания, которую даст стрелок при стрельбе на данное расстояние, положим на 150 шагов, будет мерилом меткости его стрельбы на любое другое расстояние. Например: если на расстояние 150 шагов стрелок достигнет средней группы или площади рассеивания диаметром в 3 дюйма, то на расстояние 300 шагов он даст минимальную группу в 6 дюймов, на 450 шагов – в 9 дюймов, на 600 шагов – в 12 дюймов и т. д.

Это нужно твердо помнить, иначе мы будем корректировать стрельбу в случаях, когда корректировать нечего, и лишь сбивать стрелка, и в результате будет получаться неровная стрельба.

На что указывает характер площади рассеивания?

1. Когда получается вертикальная группа, можно почти достоверно сказать, что стрелок делает одну из следующих ошибок:

а). либо он берет неодинаковую по высоте мушку;

б). либо он меняет по вертикали точку прицеливания в пределах цели;

в). либо он не удерживает дыхание при выстреле.

2. Горизонтальная группа указывает на одну из следующих ошибок стрелка:

а). либо мушка берется не в центре прорези прицела;

б). либо он меняет в горизонтальном направлении точку прицеливания;

в). либо он не плавно нажимает на спуск.

3. Когда получается хорошая группа, но не в центре цели, а где-нибудь в стороне, надо полагать, что это вина не стрелка, а винтовки, и первым делом надо проверить мушку. Для этой цели рекомендуется иметь при стрельбе оружейного мастера или другое сведущее лицо.

4. В случае если получается очень большая площадь рассеивания, необходимо произвести полное исследование ошибок, а именно:

а). проверить действие винтовки;

б). проверить цель;

в). проверить процесс производства выстрела;

г). проверить прицеливание стрелка.

Эта процедура должна обнаружить ошибку, которую нужно сейчас же исправить, раньше, чем продолжать стрельбу.

5. Если винтовка в исправности, средняя точка попадания должна находиться на 5 дюймов выше точки прицеливания. Если это не так – необходимо исправить мушку.

Упражнения в тире.

Трудно сказать что-либо определенное на этот счет, по причине отсутствия однообразных мишеней, тиров и т. п., но следующие указания могут быть полезны:

1. При взаимной связи между снайперскими офицерами бригады, всегда возможно будет устроить тир для батальона, находящегося в резерве.

2. В дивизионном резерве почти всегда найдется тир ддя пользования частей.

3. Хороший инструктор может достигнуть отличных результатов по прицеливанию и даже стрельбе в тире, длиною не более 50 шагов.

4. Упражнения в стрельбе должны обязательно производиться из винтовки с открытым, а не с телескопическим прицелом, последний должен сберегаться для:

а). снайперских упражнений;

б). пристрелки винтовки;

в). действий против неприятеля.

Весьма существенно не подвергать каналы телескопических винтовок излишнему изнашиванию производством учебной стрельбы.

5. Каждое обучение должно проводиться постепенно и на принципе соревнования.

6. Прежде всего, обращать внимание на крайнюю меткость стрельбы, а затем приступать к обучению стрельбе навскидку, стремясь к тому, чтобы обучающийся в конце концов научился выпустить меткий выстрел менее, чем в две секунды.

7. Всегда начинать с одиночной стрельбы и устранять все недочеты, обнаруживаемые получающимися группами пуль.

8. Относительно установки телескопических прицелов, как можно чаще проверять установку и выдавать эти винтовки на руки лишь лучшим стрелкам.

9. Обставить упражнения снайперов условиями, наиболее приближающимися к действительной службе против неприятеля.

10. Хотя обыкновенно снайперу не приходится стрелять навскидку, все же необходимо, чтобы снайперы практиковались и в этой отрасли стрельбы.

11. Так как инструктор из офицеров может быть в любой момент выведен из строя, он должен подготовить хорошего унтер-офицера в качестве своего заместителя.

ЧАСТЬ II Сторожевое охранение и разведка.

Важность сторожевого охранения и разведки должна быть особенно настойчиво подчеркнута. Они служат средством поддержания соприкосновения с противником и добывания о нем сведений.

В полевой войне охранение и разведка должны вестись беспрерывно днем и ночью. В позиционной войне наблюдение из окопов в дневное время в большой степени заменяет и то и другое.

Нейтральную зону мы должны рассматривать, как принадлежащую нам, средством для такого преобладания служат разведывательные поиски и дозоры Такое преобладание дает людям чувство большой обеспеченности (безопасности) и подрывает дух в частях противника. Поиски считаются многими весьма опасным предприятием, но на самом деле, если они производятся хорошо обученными людьми, опасность не так уже велика.

Предварительное обучение необходимо, высылка необученных людей более чем бесполезна.

Каждый поиск, отправляющийся на нейтральную зону, должен иметь ясную и вполне определенную задачу.

Типы разного охранения и разведки в позиционной войне.

Разведывательные партии для поисков – состоят из нескольких разведчиков, высылаемых с каким-нибудь определенным заданием разведывательного характера. Численность партии должна быть возможно меньшая; наилучшие результаты будут достигнуты партией в два – три человека.

Боевой дозор должен состоять из одного пулемета Люиса с прислугой, гренадеров и разведчиков, общей силой в 10-15 человек. Целью его является рассеивание рабочих партий противника, задерживание неприятельских патрулей и добыча сведений.

Примечание. На практике может оказаться полезным комбинировать эти два рода деятельности в один: в таком случае разведывательная партия продвигается вперед для выполнения своей непосредственной задачи, тогда как боевой дозор, оставаясь несколько позади партии, обеспечивает ее тыл. Такой способ придает людям поиска больше уверенности, так как он обеспечивает связь поиска с главными силами и дает ему некоторого рода операционную базу, откуда производить разведку. Этот способ особенно рекомендуется, и даже необходим, когда силы противников разделены большим расстоянием.

Заградительные партии обеспечения должны состоять главным образом из гренадеров (с ручными гранатами) и служить для защиты проволочных заграждений или для связи с уединенными постами. Сила зависит от обстоятельств. Главная их цель: защита наших позиций от внезапных нападений.

Полевая война.

Строгое подразделение разведки и охранения (боевых дозоров) в этом случае неосуществимо. Разведывательный поиск должен быть готов вступить в бой с противником в любой момент. Каждая партия должна представлять из себя в некотором роде самостоятельную боевую единицу. Состав ее будет зависеть от обстановки, но в нее войдут преимущественно разведчики.

Обучение.

В основу обучения, как при полевой, так и при позиционной войне, должны быть положены следующие предметы:

1. Чтение карт.

2. Обращение с компасом.

3. Донесения.

4. Применение к местности и укрытиям.

5. Разведка при помощи перископов, воздушных снимков и карт, днем, того участка, на который в последующую ночь предполагается выслать поиск, с предварительным определением способа движения и мест наилучших подступов.

6. Разведывательные поиски днем и ночью.

7. Обеспечение связи.

Состав.

Трудно сказать что-либо определенное относительно состава, так как он будет зависеть в каждом отдельном случае от обстановки. Как общее правило, состав таких партий должен быть не слишком громоздкий и вполне обеспечивающий связь между собой в самую темную ночь и на самой пересеченной местности. Ружье-пулемет Льюиса, когда оно входит в состав партии, должно быть хорошо защищено и находиться в таких условиях, в которых будет удобно использовать его в подходящий момент.

Начальник поиска должен находиться впереди; кроме него должен быть помощник его. место которого в центре и позади поиска. На обязанности помощника лежит наблюдение за тем, чтобы люди были на своих местах и поддерживали связь между собой.

Снаряжение.

Винтовка является помехой, в особенности при движении ползком, тем не менее, в полевой войне люди должны быть при винтовке и в полном боевом снаряжении. В позиционной войне достаточно будет иметь винтовку, один плечевой патронташ с бронебойными патронами, пояс со штыком и ножнами, гранату в кармане и компас. Стальные каски рекомендуется заменять фуражкой. Штык примыкается непосредственно перед действием, как, например, атака на пост.

Наставление составу поиска.

Весь состав перед выходом должен:

1. Получить все имеющиеся сведения о противнике.

2. Иметь возможность хорошо ознакомиться, еще до выхода, с местностью при помощи перископа, карты и воздушных снимков.

3. Хорошо уяснить себе задачи, возложенные на поиск или дозор.

4. Знать пропуск.

Форма донесения:

Донесение…………………………. полк (год, месяц, число)ночь 12-13/6/17 года, место по карте 54 5.Е1