ГЛАВА V

ГЛАВА V

5.1. Советские сети под носом Гестапо-Мюллера

Чистки 1937–1938 годов изменили расклад сил вокруг Сталина, не изменяя ни на йоту методы его тайных эмиссаров, направленные на то, чтобы шаг за шагом прийти к августовскому пакту 1939 года. В Москве больше нет военных, кото-рые осмелились бы обсуждать его стратегию. Военная разведка, ГРУ, усколь-завшая от контроля чекистов до массовой резни, которой Николай Ежов во гла-ве госбезопасности руководил как лесоруб, решивший стереть с лица земли весь лес, в 1938 году является уже только аморфным скелетом. Наиболее ак-тивные сети в мире пребывают почти в состоянии сна. В Германии несколько ячеек продолжают собирать информацию, но большая ее часть, пройдя через сложную систему промежуточных этапов, кладется в Москве под сукно. В боль-шинстве случаев Александр Григорьевич Орлов, начальник ГРУ с ноября 1938 по апрель 1939 года, тщательно просеивает ее, прежде чем сообщить самое важное Сталину. Иван Иосифович Проскуров, его преемник с апреля 1939 по июль 1940 года, поступает так же.

Их коллегой в НКВД, начиная с сентября 1938 года, является Всеволод Никола-евич Меркулов, пришедший туда вслед за Лаврентием Павловичем Берией, когда последний заменил Николая Ежова в высшем руководстве служб безопасно-сти СССР. Хотя Меркулов тоже выходец с Кавказа, он, тем не менее, соперник Берии. Как обычно, Сталин иногда играет, противопоставляя одного другому, используя одновременно и уцелевших разведчиков ГРУ для маневров.

Об этом контексте следует помнить, чтобы можно было лучше проанализиро-вать последствия произошедшего, резонансом отразившиеся в паутине совет-ских сетей, сотканных в Германии. Окажемся ли мы теми редкими летописцами, которые удивятся пассивности в этом отношении службы Гестапо-Мюллера, все-гда считавшегося большим специалистом по коммунистической подрывной дея-тельности?

Немецкая военная контрразведка много раз наносила удары по этой паутине между 1929 и 1936 годами. После чего пришлось тщетно ожидать, чтобы Геста-по, под руководством Мюллера, покрывшее всю Германию плотной сетью своих информаторов, арестовало хотя бы одного крупного советского шпиона или уничтожило хоть одну из наиболее активных советских сетей.

Что же тогда делают с другой стороны политическая контрразведка, т. е. внут-ренняя служба безопасности СД (SD-Inland), и внешняя разведка СД (SD-Ausland) которые должны были бы заботиться о чистоте чувств и действий нацистских партийных кадров, какой бы пост они ни занимали? Именно этот вопрос никогда не задавали себе историки Германии. И, однако, вот вам «Брай-тенбах», настоящее имя Вилли Леман, завербованный Москвой в 1929 году в самом сердце полиции, который в 1933 году поступил на службу в Гестапо. В 1937 году и до тех пор, пока он не был разоблачен пятью годами позже, Леман был человеком, осуществлявшим связь между канцеляриями Мюллера, СД и Аб-вера, по наиболее значительным делам шпионажа. Следовательно, он был важнейшим элементом системы советского шпионажа.

Второе замечание на эту тему: как стало возможно, что в своих отчетах по «Красному оркестру» в конце 1941 года и в 1942 году Гестапо-Мюллер забыл даже один раз назвать имя Лемана, или хотя бы упомянуть его в схеме органи-зационной структуры, приложенной к своим докладам? Может быть, Мюллер желал так скрыть свое отсутствие бдительности, или же это замалчивание должно было защитить Лемана?

В своих воспоминаниях Павел Анатольевич Судоплатов, один из высокопостав-ленных руководителей разведывательных служб СССР, ограничивается тем, что сообщает, что Леман действительно работал на Москву и, что после войны нашли только ссылку на его имя в архивах тюрьмы Плётцензее в Берлине. Мюллер, однако, упоминал в своих отчетах Альфреда Барта, немца и советского агента, сброшенного на парашюте 5 августа 1942 года. Вскоре после этого его схватила полиция, и он-то и был виновен в аресте Лемана, и спас свою жизнь, согласившись принять участие в дезинформационной радиоигре со своей раци-ей.

Альфред Барт, арестованный англичанами в 1945 году, был в следующем году отправлен в СССР и незамедлительно расстрелян за измену.

Под именем торгового атташе Эрдберга Александр Коротков был одним из той небольшой первой команды тайных участников переговоров с немцами, кото-рых не отозвали назад в Москву после 1937 года. Они участвовали в перегово-рах в тени некоторого «Рудольфа», настоящее имя Василий Михайлович Зару-бин, до того времени кого-то вроде разъездного инспектора НКВД.

Вскоре мы встретим Зарубина в Польше, лицом к лицу с немецкими офицерами из СД и Гестапо, когда в оккупированной одновременно Германией и Советским Союзом и расчлененной Польше объединенные советско-немецкие группы ведут охоту на людей. Василий Зарубин еще раз появится в Канаде в 1944 году в ка-честве посла, в действительности, однако, руководителя советских агентурных сетей в этой стране и в США. Супруга Зарубина, Елизавета, приехавшая с ним в Берлин в 1938 году, была одним из офицеров-кураторов Вилли Лемана с 1930 года… В 1938 году Коротков сменил ее в качестве руководителя Лемана, но он воздерживался от контактов с агентом, так как именно в этот момент такой кон-такт, будь он раскрыт, скомпрометировал бы весь процесс переговоров, направленных на заключение пакта о ненападении, отныне уже неотвратимого. В 1941 году Леману придется жаловаться Короткову на то, что его бросили про-сто так, и он даже не знал, дошли ли на самом деле до Москвы его записки и донесения, которые он передавал через систему тайников.