Зорге и радиоразведка

Зорге и радиоразведка

В начале 30-х годов техника внедрения агентов, разработанная КГБ в предыдущее десятилетие для борьбы с белогвардейской эмиграцией, была приспособлена для проникновения в аппарат иностранных правительств и военных служб. Самым удачливым агентом стал Рихард Зорге. Но похвалы в его адрес произносились не только с целью почтить память выдающегося разведчика, но и чтобы скрыть успехи советской радиоразведки, формы сбора разведданных, о которой намеренно редко вспоминали в Советском Союзе.

В 30-е годы перехват был для СССР не менее важным источником информации о Японии, чем донесения Зорге. Так, в шифртелеграмме, направленной японским военным атташе в Москве подполковником Касахара в Генеральный штаб за полгода до событий в Маньчжурии и за два года до прибытия Зорге в Токио, говорилось: «Рано или поздно неизбежно придется столкнуться с СССР». И далее: «Чем скорее начнется советско-японская война, тем лучше для нас. Мы должны понимать, что с каждым днем ситуация становится все более выгодной для СССР. Если говорить коротко, то я надеюсь, что власти примут решение о проведении быстрой войны с Советским Союзом и начнут воплощать в жизнь соответствующую политику».

Неудивительно, что в Москве опасались, как бы события в Маньчжурии не стали прелюдией к нападению на Советский Союз, к которому призывал Касахара. Еще большую тревогу вызвали слова Хирота, посла Японии в СССР, сказанные им в беседе с находившимся с визитом в Москве японским генералом и процитированные в другой японской шифртелеграмме: «Отложив в сторону вопрос о том, стоит или нет воевать с Советским Союзом, можно сказать, что имеется необходимость проводить жесткую политику по отношению к Советскому Союзу с намерением начать войну с СССР в любой момент. Целью, однако, должна быть не защита от коммунизма, а скорее оккупация Восточной Сибири».

Москва встревожилась настолько, что в марте 1932 года сделала весьма примечательное официальное заявление: в ее руках находятся документы, написанные официальными лицами, представляющими самые верхние слои военных кругов Японии, и содержащие планы нападения на СССР и захвата его территории. Еще примечательнее было то, что газета «Известия» поместила дешифрованные места из японских телеграмм, в которых содержались предложение Касахара провести «быструю войну» и призыв Хирота к оккупации Восточной Сибири. Готовность опубликовать эти сведения объяснялась тем, что Японии стало известно о вскрытии ее дипломатических шифров. В 1931 году криптоаналитик Герберт Ярдли опубликовал сенсационные мемуары, в которых рассказал, как дешифровальная служба США читала дипломатическую перпис-ку Японии. Последовал международный скандал, министр иностранных дел Японии публично выступил с обвинениями в адрес Соединенных Штатов.

Еще одним крупным успехом радиоразведки СССР в середине 30-х годов стало получение доступа к содержанию продолжительных переговоров министра иностранных дел Германии Риббентропа с японским военным атташе (впоследствии послом Японии) генералом Осима. Эти переговоры закончились подписанием германо-японского пакта, о чем официально было объявлено 25 ноября 1935 г. Немецкое посольство в Токио, посвящавшее Зорге в большую часть своих секретов, имело лишь отдаленное представление о ходе переговоров. А благодаря радиоразведке Москва получала значительно более полную и оперативную информацию. Весной 1936 года агент советской разведки в Берлине, которого курировал Кривицкий, получил в свое распоряжение кодовую книгу японского посольства. «С тех пор, — похвалялся Кривицкий, — вся переписка между генералом Осима и Токио регулярно проходила через наши руки». Кроме того, шифртелеграм-мы, которыми Токио обменивался со своим посольством в Москве, также дешифрировались советскими криптоаналитиками и служили дополнительным источником разведывательной информации о ходе германо-японских переговоров. За помощь советской радиоразведке Кривицкого представили к награждению орденом Ленина, которой он так и не получил, поскольку вскоре дезертировал с «невидимого фронта».

Уже через 3 дня после опубликования германо-японского пакта нарком иностранных дел Литвинов публично объявил в Москве о существовании секретного договора, который не был напечатан и выработке которого были посвящены 15 месяцев переговоров между японским военным атташе и немецким министром иностранных дел. В своем выступлении Литвинов не назвал источник информации о секретном договоре. Однако в речи наркома содержался любопытный пример из области оригинального криптоаналитического исследования текста пакта: «Неудивительно, что многие считают, что германо-японское соглашение было написано специальным кодом, в котором слово «антикоммунизм» означало совершенно иное, чем словарное значение этого слова, и что люди расшифровывают этот код разными способами».