11.4. Внутренние политические, экономические и социальные ошибки

11.4. Внутренние политические, экономические и социальные ошибки

В этой области человеческих отношений Сталин и его окружение допустили не меньше ошибок, чем по другим элементам государственного управления. Все они трагически отразились на готовности страны к отражению вражеского нападения.

Среди них видное место занимают ошибки в отношении ускоренной индустриализации (конец 20-х — 30-е годы), и прежде всего в изыскании средств для строительства предприятий тяжелой промышленности.

Сталинская концепция ускоренной индустриализации предусматривала свертывание НЭПа, укрепление административного контроля города над деревней, ликвидацию рыночных отношений подавление экономической свободы производителя, жесткое планирование. Этим принципам отводится основное место в системе управления экономикой страны. Однако в системе планирования было допущено смешение понятий «планомерность» и «планирование». Эти понятия неоднозначны.

Первое означало плановое руководство всем общественным, или, как его называли, народным, хозяйством, осуществляемое на основе единого государственного плана, и контроль над его выполнением, охватывающий все звенья этого хозяйства.

Планомерность включала в себя не только планы, устанавливаемые высшими эшелонами власти для предприятий, но и рабочие места на предприятии.

Единый план должен был исполнять роль главного регулятора централизованного управления экономикой страны. Для этой цели в стране были национализированы важнейшие сферы промышленности, транспорта, а также земля, недра, леса, банки, учреждения страхового дела и др. Субъектом управления, руководящей силой производства стало государство.

Планомерность включала целую систему планов. В её состав входили единый народно-хозяйственный план экономического и социального развития страны, отраслевые и региональные планы.

Второе включало планирование производственной деятельности предприятия на базе государственного плана и осуществлялось директивным методом, путем разверстки заданий каждому конкретному исполнителю, централизованного распределения между ними практически всех ресурсов, определяемых на верхнем уровне управления как для всего общественного хозяйства, так и для каждого его объекта.

В процессе практического применения идея планомерности, т.е. планирование всего государственного имущественного комплекса, дискредитировала себя полностью.

Об уровне осуществления индустриализации можно судить по показателям довоенных пятилеток.

Первый пятилетний план (1928/29–1932/33 гг.) вступил в действие с 1 октября 1928 г. Субъективистское вмешательство государства в составление плана привело к срыву ряда его важнейших технико-экономических показателей. Так, планировалось довести выплавку чугуна в 1933 г. до 10 млн. тонн. Однако в 1930 г. без какого-либо обоснования Сталин потребовал повысить задание до 17 млн. тонн. Попытка выполнить его указание привела к срыву не только нового, но и прежнего задания. Даже в 1933 г. было выплавлено всего 7,1 млн. тонн.

Проведенная в последнее время статистическая проверка показала, что в подавляющем большинстве все пятилетки были заведомо невыполнимыми, тем не менее официально сообщалось об их досрочном завершении.

Многие авторы изданий по политической экономии социализма, отмечая преимущества планомерности ведения народного хозяйства, показывали, что капитализм обрекает общество на экономические кризисы, анархию производства, безработицу, хроническую недогрузку предприятий и т.п. А в реальности получалось все наоборот: планомерность способствовала постоянному дефициту материальных благ, неоправданному распылению ресурсов среди большого количества потребителей и соответственно разрыву между товарной массой и доходами бюджета и населения.

Наиболее зримо недостатки концепции планомерности общественного хозяйства наблюдались за счет фондирования материально-технических ресурсов, при определении фонда оплаты труда и централизованного в масштабах государства ценообразования на товары и услуги.

Дефицитными были все ресурсы — природные, материальные, финансовые, трудовые. Дефицит на продукцию особенно наглядно и остро ощущался при посещении магазинов. За дефицитными товарами образовывались огромные очереди. Персонал торгово-распорядительной сети снабжения предприятий и населения материальными благами имел возможность получать существенные нетрудовые доходы.

Недостатки государственной плановой системы сначала объясняли отсутствием опыта планирования, а впоследствии — незрелостью и косностью руководителей и работников планирующих органов.

Предприятие при планомерности являлось простым исполнителем воли центра, который устанавливал задания по выпуску продукции, определял цену, размер прибыли и отчисление от нее в бюджет, централизованно выделял капитальные вложения, путем фондирования распределял между предприятиями практически все ресурсы. На верхнем уровне, по существу, устанавливались цели, задачи, приоритеты для каждого предприятия.

В таких условиях цель плановой работы сводилась лишь к поиску наиболее рациональных способов использования выделяемых ресурсов для выполнения установленных сверху заданий по объему выпуска продукции, росту производительности труда, снижению себестоимости и других показателей народнохозяйственного планирования.

Но все же больше всего отрицательные стороны планомерности проявлялись на сроках изготовления промышленной продукции, включая военной. Если при составлении пятилетнего плана какая-нибудь ее номенклатура не была включена в его состав, то такой товар возможно было выпустить только в следующей пятилетке. Да и только в случае, если ее предусмотрят в новом плане и будут завершены проектно-изыскательские работы, которые тоже планировались.

Административно-хозяйственный механизм этого периода способствовал низкой эффективности производства, порождал выпуск некачественной продукции. Этот процесс вел к расточительности в использовании материально-технических и трудовых ресурсов. Запущенность социальной сферы и неэффективные формы организации и стимулирования труда повсеместно снижали его производительность.

Все эти проблемы обострились в связи с реальной военной угрозой, значительным увеличением расходов на оборону.

Особо чувствительный вред развитию общественного хозяйства был нанесен в результате затратного метода ценообразования, основанного на трудовой теории стоимости. Он препятствовал снижению издержек на производство товаров и услуг: чем выше были трудовые затраты, тем больше становилась стоимость и соответственно определяющая их цена.

На развитие производства отрицательно влияла замена конкуренции социалистическим соревнованием, по сути, являющимся показухой. Также сказывались особые принципы подбора кадров по партийной принадлежности и постоянный всеобщий контроль сверху донизу. Приоритет производителя над потребителем при продаже товаров вел к безответственности и недопустимо низкому качеству продукции.

Экономика советского периода понесла огромные потери от множества различных волевых недостаточно обоснованных хозяйственных решений, на реализацию которых бесполезно расходовались огромные материальные ресурсы и бюджетные средства.

При создании индустриальной базы страны процветала гигантомания, не считающаяся с тем, как это отразится на эффективности производства и затратах по выпуску продукции.

Промышленность по регионам страны и непроизводственная инфраструктура вокруг вновь создаваемых промышленных предприятий размещались без учета перспектив их развития и возможного сокращения встречных перевозок на огромные расстояния грузов. Централизованная государственная система распределения финансовых ресурсов на капитальные вложения и иные нужды предприятий сопровождалась коррупцией в форме ценных подарков, предоставляемых сотрудникам планирующих органов.

После хлебозаготовительного кризиса 1927–1928 гг. и введения в 1928 г. карточной системы распределения продуктов в городах государство, с одной стороны, вынуждено было прибегнуть к чрезвычайным мерам в области хлебозаготовок, а с другой — взять курс на сплошную коллективизацию. Первоначально тип кооперации не был определен. Но уже в марте 1928 г. предпочтение явно отдавалось колхозам. По первому пятилетнему плану имелось в виду на добровольной основе вовлечь в колхозы к концу пятилетки 18–20% крестьянских хозяйств. Однако в ноябре 1929 г. был взят курс на резкое форсирование создания колхозов, и к марту 1930 г. было коллективизировано 58%, а к осени 1932 г. — более 62%.

Колхозы превращались в поставщиков внерыночного хлеба по твердым ценам. Речь шла не о хозяйственно самостоятельных коллективах, а о таких производственных организациях, которым сверху планируют основные производственные и заготовительные задания. А также твердые цены. Нередко ниже себестоимости. При этом вводился такой порядок, когда государственные органы могли давать повторные планы заготовок, изымать даже семенное зерно. В феврале 1930 г. был принят закон, запрещающий аренду земли и наемный труд; кулачество было разделено на три категории: первая — контрреволюционная — подлежала немедленному уничтожению; вторая — переселению в северные необжитые районы, третья — расселению в пределах района коллективизации на новых, отводимых им за пределами колхозов землях.

Ошибка Сталина в вопросе коллективизации заключалась в том, что он выбрал насильственный путь создания колхозов и осуществил широкомасштабный размах «раскулачивания». Это привело к существенному понижению урожайности и снижению общего валового сбора зерна. Если в 1926 г. валовой сбор зерна составлял 76,8 млн. тонн, а в неурожайном 1928 г. — 73,3 млн. тонн, то в 1931 и 1932 гг. валовой сбор зерна снизился до 69 млн. тонн. Но зато за счет массовых репрессий против зажиточных слоев крестьянства и эксплуатации всей остальной массы крестьян удалось резко увеличить государственные заготовки зерна и его экспорт.

Так, в 1928 г. государство заготовило 11 млн. тонн, в 1930 г. — 16 млн. тонн, а в 1931 и 1932 гг. — по 22 млн. тонн в год. Еще более резко возрос экспорт хлеба. За границу в 1928–1929 гг. всего было продано 99,2 тыс. тонн. В 1930 г. его количество выросло до 4,84 млн. тонн, а в 1931 г. — 5,18 млн. тонн. Это не могло не сказаться на продовольственном положении в городах, где в 1928–1934 гг. действовала карточная система. Еще хуже было положение в деревне, где, так же как в городе, свирепствовал голод, унесший жизни миллионов людей. Этому в огромной степени способствовало решение властей до начала весенней посевной кампании 1930 г. провести обобществление скота, принадлежащего крестьянам. Когда стали проводить это решение в жизнь, крестьяне начали в массовом порядке резать скот. Только за первую пятилетку поголовье крупного рогатого скота сократилось с 60,1 млн. до 33,5 млн., свиней — с 22 млн. до 9,9 млн.

Голод охватил Украину, Северный Кавказ, Поволжье, Южный Урал и Казахстан. В ходе хлебозаготовок у крестьян отобрали все зерно, не оставляя на посев и питание. За невыполнение плановых заданий выселяли на Север целые деревни и станицы. Голод довел людей до людоедства. Официальная статистика об умерших отсутствует, так как упоминать о голоде было запрещено. По различным данным, погибло от 5 до 8 млн. человек.

Несмотря на страшный голод, Сталин настаивал на продолжении экспорта хлеба в страны Европы. Даже в самом голодном 1933 г. было вывезено около 10 млн. центнеров зерна. А между тем и половины вывезенного зерна хватило бы, чтобы уберечь все южные районы от голода.

Изыскание средств на военные цели путем централизованного изъятия через госбюджет части накоплений легкой промышленности, сельского хозяйства, сферы обслуживания вели к скудности накоплений и не обеспечивали объем производства вооружения в количестве, востребованном командованием армии.

Военное руководство СССР не сумело правильно оценить особенности подготовки вермахта в 1940–1941 гг., а в основном занималось подсчетом количества дивизий, других сил и средств вооруженной борьбы возможного противника. Именно поэтому для советского командования оказалась полной неожиданностью сила ударов, которые немецко-фашистские войска обрушили на нашу страну уже в первые дни войны.

Сделав упор на качественное совершенствование вермахта, германское военно-политическое руководство сумело использовать все имеющиеся в его распоряжении ресурсы и время более эффективно, чем советское.

Руководство СССР, несмотря на то, что с ноября 1940 г. неизбежность войны с Германией стала вполне очевидной, продолжало проводить прежний курс на увеличение численности вооруженных сил, количества оружия и военной техники. Даже в феврале 1941 г. правительство СССР по предложению начальника Генштаба Красной Армии Жукова приняло план расширения сухопутных войск еще почти на сто дивизий, хотя более целесообразно в создавшейся обстановке было бы доукомплектовать, перевести на штаты военного времени имевшиеся двести с лишним дивизий и повысить их боеспособность.

Крупнейшей ошибкой Сталина, связанной с его сквернейшим характером и стремлением к самодержавию и неограниченной власти, культом личности был гигантский масштаб репрессий, охвативших всю страну и все без исключения слои общества. Они нанесли огромный ущерб развитию производительных сил страны, способствовали росту непроизводительных расходов на содержание органов госбезопасности.

Если репрессии конца 20-х — начала 30-х годов были направлены против остатков кулачества, нэпманов, зажиточных слоев населения деревни и города, интеллигенции, то, начиная с декабря 1934 г., их стали распространять и на другие социальные слои. Любые производственные неудачи объяснялись вредительством «спецов». Последовали громкие судебные процессы: «Шахтинское дело» в 1928 г., дело «Промпартии» и «Крестьянской трудовой партии» в 1930 г. На место репрессированных специалистов пришли так называемые «красные директора», которые могли «толкнуть речь», но не могли грамотно руководить хозяйством.

Наконец, в середине и во второй половине 30-х годов репрессии обрушились на партийный и советский аппарат и командный состав армии.

Сразу после убийства Кирова, 1 декабря 1934 г., было принято постановление Президиума ЦИК СССР о порядке ведения дел по подготовке или совершению террористических актов, которое существенно ужесточило права обвиняемых. Сокращались до 10 дней сроки следствия, обвинительное заключение обвиняемому положено было вручать за одни сутки до суда, в котором дело рассматривалось без участия сторон (то есть без прокурора и адвоката). Кассационное обжалование и подача ходатайств о помиловании не допускались, и приговор к высшей мере наказания должен был производиться в исполнение немедленно. Аналогичный порядок вводился 14 сентября 1937 г. и по делам о вредительстве и диверсиях. Максимальный срок лишения свободы по делам о государственных преступлениях увеличивался с 10 до 25 лет. Приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно по вынесении приговора.

Это постановление грубо нарушало гражданские права обвиняемых. Никакое государство, никакая власть не смеют лишать обвиняемого права на защиту, а это постановление лишает подсудимого даже возможности защищаться самому — если ему вручат обвинительное заключение за сутки, то он не готов к защите. Никто не смеет лишать обвиняемого права на кассацию, ведь судьи — люди, они могут ошибаться. Никто не имеет права лишать обвиняемого надежды на помилование, без милосердия не может существовать государства.

По указанию Сталина сначала репрессиям подверглись бывшие идейные противники и возможные соперники.

Репрессии особенно развернулись, когда 10 июля 1934 г. ОГПУ было преобразовано в НКВД, а при нем была создана внесудебная организация — Особое совещание. Ее работа развернулась 1 декабря 1934 г., после убийства Николаевым Кирова, который в то время стал соперником Сталина на посту генсека. С этого времени в газетах почти ежедневно публиковались длинные списки террористов, заброшенных из-за границы и расстрелянных в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске. Создавалось впечатление, что именно они и убили Кирова.

Все его соратники по работе в Ленинграде были уничтожены. Обвинения были предъявлены членам бюро Ленинградского обкома партии Чудову, Козацкину, Алексееву, Смородину, Позерну, Угарову.

Всех обвиняемых, включая двух бывших членов ЦК ВЛКСМ Котолынова и Румянцева, тогда же и расстреляли. Несколько позже были репрессированы большинство членов Ленинградского обкома и горкома партии, комиссии народного контроля. Они также были расстреляны. За пять лет, с 1935 по 1938 г., Ленинградская партийная организация уменьшилось вдвое. На XVII съезде партии Киров возглавлял делегацию от Ленинградской парторганизации в составе 154 человек, включая Сталина, Андреева и Шкурятова. Из них на XVIII съезде в 1939 г. делегатами остались только они.

Расширению масштабов репрессий вело недовольство Сталина тем, что старые члены Коммунистической партии выступали против его внутренней политики в организации террора. На этой основе в конце декабря 1934 г. советские газеты назвали организаторами убийства Кирова зиновьевцев и бывших руководителей ленинградского комсомола, которые ему мстили. Они якобы хотели убить также Сталина и других руководителей партии и правительства.

Был инсценирован судебный процесс по организации заговора участниками «Объединенного троцкистско-зиновьевского центра», возглавляемого Зиновьевым и Каменевым. Был составлен список старых большевиков, отобранных на роль подсудимых как зиновьевцы и троцкисты.

В январе 1935 г. на скамье подсудимых очутились сами Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Бакаев и другие видные в прошлом деятели партии, всего 19 человек. Их прямое участие в убийстве Кирова не было доказано на суде, и все же Зиновьеву дали десять лет, а остальным по восемь, шесть и пять. Процесс проходил без защитников, однако, поскольку Николаев, как сообщали газеты, в прошлом зиновьевец и все его товарищи зиновьевцы, поэтому моральную ответственность за них несут Зиновьев и Каменев. Их также обвиняли за то, что в 1926 г. они объединились с Троцким, которого за год до этого объявили злейшим врагом партии.

Всю вину за убийство Кирова Сталин взвалил на Троцкого и тех, кто ему сочувствуют. Как он писал: «Почему это им нужно, почему это выгодно Троцкому? Ему это нужно было по двум причинам. Первая — показать миру непрочность внутреннего положения в СССР, ободрить германских фашистов, английских и французских империалистов. Вторая — направить внутреннюю контрреволюцию в СССР на путь террора, указать контрреволюции путь террора как единственный путь борьбы с советской властью. Убийство Кирова развязывает в СССР индивидуальный террор. Поэтому мы должны разоблачить Троцкого перед всем миром как организатора убийства Кирова, как создателя в СССР террористических групп, готовивших террористические акции против руководителей партии и правительства, как союзника фашизма, милитаризма и империализма. Вот пусть Зиновьев и Каменев и их сторонники разоблачают Троцкого».

Во время процесса «Объединенного зиновьевского центра» были названы имена Пятакова, Радека, Сокольникова, Серебрякова и других троцкистов. Было сообщено, что они арестованы и идет следствие по делу «Параллельного троцкистско-зиновьевского центра центров», к которому они якобы принадлежат.

Из доклада Хрущева на XX съезде Компартии СССР 25 февраля 1956 года «о культе личности и его последствиях» видно, что произвол Сталина по отношению к партии и ее Центральному комитету особенно проявился после XVII съезда партии, состоявшегося в 1934 г. Так из 139 членов и кандидатов в члены Центрального Комитета партии, избранных на съезде, было арестовано и расстреляно (главным образом в 1937–1938 гг.) 98 человек, то есть 70%. Из 1966 делегатов съезда с решающим и совещательным голосом было арестовано по обвинению в контрреволюционных преступлениях значительно больше половины — 1108 человек.

При приеме проекта новой конституции СССР 7 июля 1935 г. состоялся пленум Конституционной комиссии, в которой председательствовал Сталин. В ней было 30 членов. Главные докладчики Бухарин и Радек были авторами ее проекта. Из 30 членов Конституционной комиссии были расстреляны: в 1937 г. — Гололед, Енукидзе, Сулимов; в 1938 г. — Айтаков, Бухарин, Ербанов, Икрамов, Крыленко, Мусабеков, Рахимбаев, Уншлихт, Ходжаев; в 1939 г. — Акулов, Радек, Чубарь; в 1940 г. — Бубнов, Червяков и Любченко покончили жизнь самоубийством. Панас Любченко перед тем, как застрелиться, застрелил жену, чтобы избавить ее от мучений и пыток.

В сентябре 1936 г. наркомом НКВД вместо Ягоды был назначен Ежов, со ссылкой на то, что был раскрыт правофашистский заговор в самом Наркомате. 20 декабря этого года Сталин в годовщину основания НКВД пригласил всех руководящих работников прошедших судебных процессов на банкет, где он выразил им полное доверие. Но через некоторое время все присутствующие гости были уничтожены. Нарком внутренних дел СССР Ягода был расстрелян в марте 1938 г. Первый заместитель наркома Агранов — в 1937 г. Заместители наркома Прокофьев — в 1937 г., Берман и Фриновский — в 1939 г. Начальники отделов Главного управления Госбезопасности НКВД СССР Молчанов, Паукер, Шанин, Гай — в 1937 г. Слуцкий покончил жизнь самоубийством в 1938 г. Многие другие следователи были уничтожены тогда же вместе со своими начальниками. Всего в 1937–1939 гг. были расстреляны или приговорены к длительным срокам каторжных работ около 20 тысяч чекистов.

Чтобы оправдать массовые репрессии в глазах общественности, Сталин на февральско-мартовском Пленуме ЦК партии в 1937 г. выдвинул тезис: по мере успехов социалистического строительства сопротивление классового врага якобы усиливается, а классовая борьба — обостряется. Этот Пленум по замыслу Сталина должен был привести к выявлению вредителей, двурушников, троцкистов. Центральное место на нем заняло рассмотрение «дела» Бухарина и Рыкова. В докладе Ежова 23 февраля им были предъявлены обвинения в сотрудничестве якобы с иностранными разведками, измене родине, подготовке вооруженного восстания с целью свержения советской власти, террористических актах против Сталина и Ежова и т.д. Бухарин и Рыков категорически отвергли эти обвинения, показав их нелепость и вздорность.

При голосовании резолюции Пленума предложение Ежова исключить Бухарина и Рыкова из партии, предать суду Военного трибунала с применением высшей меры наказания — расстрела не прошло, хотя его и поддержали Буденный, Мануильский, Шверник, Косарев и Якир. Предложение Постышева — предать суду без применения расстрела — поддержали Шкирятов, Антипов, Хрущев, Николаева, Косиор, Петровский и Литвинов. Но Сталин предложил ловкий и тонкий ход: «Суду не предавать, а направить дело Бухарина и Рыкова в НКВД», якобы для дополнительного расследования. Этот вариант поддержали все члены комиссии, избранной Пленумом для выработки проекта резолюции. Тут же, на Пленуме, оба они были арестованы.

С 22 по 29 июня 1937 г. заседает очередной Пленум ЦК партии. На Пленуме снова выступал Ежов. Текст доклада, насколько известно, до сих пор не найден. Сохранились в архиве ФСБ несколько листочков его тезисов. В тезисах перечислялись вражеские заговоры, раскрытые НКВД за последние месяцы. Он связал все эти «заговоры» в один узел неким «центром центров», в который будто бы входили Рыков, Томский, Бухарин, Каменев, Зиновьев, Сокольников, Пятаков, Енукидзе. Главная задача этого вселенского заговора — объединение всех антисоветских сил, «от бывших оппозиционеров до белогвардейцев, включая эсеров и меньшевиков», с целью свержения советской власти. Дальше идет перечень обвинений, который ляжет в основу всех приговоров в ближайшее время: план «дворцового переворота» — физического устранения Сталина и его приближенных. Подготовка военного восстания, которое должно победить при поддержке интервентов из-за границы. В случае войны — подготовка поражения в ней и приход к власти благодаря политическим и территориальным уступкам победителю. Связь с Японией, Германией и Польшей. «Центр центров» ставит все объединенные им оппозиционные группы на службу фашистским разведкам. Готовит диверсантов на случай войны. Организует кадры повстанцев из партизан Гражданской войны, белого казачества, кулаков, спецпереселенцев, уголовников, «бывших» и многих других.

Председательствующий на суде «центра центров» Вышинский потребовал расстрела всех обвиняемых участников заговора: Сокольникова, Смиглу, Рыкова, Бухарина, Томского, Радека, Угланова, Пятакова, Серебрякова, Мдивани, Окуджаву, Смирнова, комкора Примакова, комдива Шмидта.

В ночь с 23 на 24 августа 1937 г. в два часа тридцать минут суд объявил приговор: всем подсудимым смертную казнь через расстрел. По закону осужденные имели 72 часа для подачи жалобы о помиловании. Однако уже утром 24 августа всех осужденных вывели на расстрел. Бывших членов ленинского политбюро, бывших личных друзей Ленина изобразили как бандитов и убийц.

Дочь Смирнова Ольга и жена Роза были тут же арестованы и расстреляны в 1937 г. В том же году были расстреляны сын Зиновьева — Степан Радомысльский, жена Бакаева — Анна Петровна Костина, член партии с 1917 г., брат и племянник Мрачковского, брат Тер-Ваганяна.

Вскоре после расстрела Каменева были расстреляны его первая и вторая жены. Младший сын Каменева Юрий был расстрелян 30 января 1938 г., не дожив одного месяца до 17 лет. В 1939 г. расстреляли старшего сына Александра.

30 июля 1937 г. членам Политбюро был разослан для голосования проект оперативного приказа НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». В приказе и в сопутствующих постановлениях уже более детально разработано, как осуществлять эту операцию: когда ее начинать, как она должна проходить, кто входит в состав троек, каковы лимиты на аресты и расстрелы, сколько денег выделить на оперативные расходы, на транспорт, на строительство новых лагерей, каких и где нужно построить, сколько нужно прислать из запаса командного состава врачей и фельдшеров в лагеря. 31 июля Политбюро приказ утверждает. С 5 августа разворачивается гигантский масштаб репрессий по всей стране. Пытки летом 1937 г. были официально санкционированы и даже рекомендованы как метод ведения следствия. Подтверждение тому — телеграмма за подписью Сталина, разосланная в январе 1939 г. всем региональным руководителям ВКП(б) и НКВД. В ней прямо сказано: «ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б)».

В течение 1937–1938 гг. по политическим обвинениям по всей территории страны было арестовано более 3 778 234 человек, а вместе с жертвами депортаций и осужденными «социально вредными элементами» число репрессированных переваливает за 4 миллиона. В процессе репрессий более 786 тысяч арестованных были казнены. Больше всего расстрелянных было в Оренбургской области — более 96% осужденных, в Краснодарском крае и Новороссийской области — более 94%, в Куйбышевской и Волгоградской областях расстреляли более половины, а в Армении и Грузии — меньше трети.

С середины 1937 г. репрессии распространили на людей не только по политическим мотивам. Был издан приказ «о женах изменников Родины» и за принадлежность к людям, живущим в СССР, но этнически относящиеся к народам, основная часть которых живет за пределами СССР, главным образом — в соседних странах. Детей репрессированных насильно отбирали у родителей и помещали в детдома.

Чтобы оправдать массовые репрессии в глазах общественности, Сталин на февральско-мартовском Пленуме ЦК партии в 1937 г. выдвинул тезис: по мере успехов социалистического строительства сопротивление классового врага будет усиливаться, а классовая борьба — обостряться. Этот тезис был выдвинут в условиях, когда в решениях XVII съезда партии было записано, что социализм в нашей стране уже победил, то есть исчезла социальная основа для обострения классовой войны в стране.

Огромный урон для обороны нашей страны имели необоснованные массовые репрессии в 1937–1941 гг. против высококомпетентных командных кадров советских войск. Как об этом сообщалось в печати, из пяти Маршалов Советского Союза как жертвы погибли трое: М.Н. Тухачевский, А.И. Егоров, В.К. Блюхер.

Остались живы: К.Е. Ворошилов и С.М. Буденный. Погибли оба армейских комиссара 1-го ранга — Я.Б. Гамарник и П.А. Смирнов. Из пяти командармов 1-го ранга погибли трое: И.Э. Якир, И.П. Уборевич, И.П. Белов. Погибли оба флагмана флота 1-го ранга — В.М. Орлов и М.В. Викторов. Погибли все командармы 2-го ранга: П.Е. Дыбенко, М.К. Левандовский, И.Н. Дубовой, А.И. Корк, Н.Д. Каширин, А.И. Седякин, Я.И. Алкснис, И.А. Халепский, И.И. Вацетис и М.Д. Великанов. Погибли оба флагмана 2-го ранга. Погибли все пятнадцать армейских комиссаров 2-го ранга. Из 67 комкоров были репрессированы 60, из них погибли 57. Из 28 корпусных комиссаров репрессированы 25, из них погибли 23. Из пятнадцати флагманов 2-го ранга погибли девять. Из 199 комдивов репрессированы 136, из них погибли 125, возвратились из заключения одиннадцать человек. Из 97 дивизионных комиссаров репрессировано 79, из них погибли 69. Из 397 комбригов репрессированы 221, их них погибли 200.

Репрессии продолжались вплоть до самого начала войны. Буквально за две недели до начала войны были репрессированы заместитель начальника Генштаба по авиации генерал-лейтенант, дважды Герой Советского Союза Я.В. Смушкевич и начальник Управления противовоздушной обороны генерал-полковник Герой Советского Союза Г.М. Штерн. Тем самым наша авиация и противовоздушная оборона были обезглавлены в самый канун войны. Не поэтому ли наша авиация в первые дни войны не успела перебазироваться на полевые аэродромы и мы потеряли около 1200 самолетов, большинство из которых было уничтожено на аэродромах, не успев взлететь?

Всего только в армии с мая 1937 по сентябрь 1938 г. было репрессировано 36 761 военачальник, на флоте — свыше 3 тысяч. Мировая история не знала случаев, чтобы перед надвигающейся войной с таким неистовством и размахом уничтожались военные кадры в собственной стране.

Очевидно, справедливо мнение, что ни Генеральный штаб, ни Наркомат обороны не проявили бы такой некомпетентности, если бы не были совершены необоснованные репрессии в отношении руководящих командных и политических кадров в 1937–1938 гг.

Упоминание о Тухачевском и других жертвах чистки, разумеется, дает крайне неполное представление о действительном характере репрессий. Следует учесть, что временно или окончательно было устранено не менее 15 тысяч офицеров, то есть около 10–15% от их численности, но среди старшего и высшего командного состава этот процент был еще выше.

Говоря о репрессиях в армии, особенно поражает разгром Военного совета при народном комиссаре обороны СССР. Он был образован в соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 19 ноября 1934 г. Председателем Военного совета являлся нарком обороны, им утверждались все решения совета, они проводились в жизнь его приказами и распоряжениями. В него вошли 16 января 1935 г. 85 человек.

Уже 26 сентября 1936 г. из состава Военного совета, куда вошли высшие военачальники и политработники, были репрессированы 73 человека. Исключены как враги народа В.М. Примаков и С.А. Туровский. Расстреляны 68 человек. Не выдержав обвинений, покончили жизнь самоубийством: Я.Б. Гамарник и А.Я. Лапин. Умерли во время следствия в Лефортовской тюрьме — В.К. Блюхер, в лагере после осуждения — Л.М. Галлер.

Репрессии имели далеко идущие последствия для снижения обороноспособности страны, так как породили атмосферу неуверенности, страха, боязни самостоятельных решений, проявления инициативы.

Можно согласиться с мнением многих историков, что если бы Сталин не совершил злодеяний в отношении старых большевиков, Коминтерна, командования Красной Армии, интеллигенции, не расколол бы рабочее движение, то Гитлер мог и не прийти к власти, и войны могло бы не быть.

По вине Сталина огромной катастрофой завершилась летняя эпопея 1941 г. по защите Киева. Таким образом, к началу сентября Киев стал оконечностью длинного, все время сужавшегося выступа. Просчетом Сталина, касающимся обороны страны, служит принятое им в начале 1941 г. единоличное решение (вопреки протестам ряда наркомов, в том числе наркома вооружения Б.Л. Ванникова) подписать проект постановления о работе артиллерийской промышленности. Этот проект был подготовлен заместителем наркома обороны Г.И. Куликом и предусматривал прекращение производства чрезвычайно нужных армии 45- и 75-миллиметровых противотанковых пушек.

Не меньшую отрицательную роль сыграла недооценка в России автоматического оружия. Это объяснялось тем, что в армии слепо верили в силу одиночного винтовочного огня и боялись большого расхода боеприпасов. Многие считали их непригодными для зимних условий страны и сложными в обслуживании. Идеальной считалась винтовка системы Мосина образца 1891 г. со скользящим затвором для ручного перезаряжения после каждого выстрела. Автоматическое оружие было представлено ручным пулеметом В.А. Дегтярева, станковым пулеметом «максим», пистолетом-пулеметом Дегтярева (ППД). В первой половине 1941 г. на вооружение войск стал поступать автомат Шпагина (ППШ). Общая насыщенность советских войск автоматическим оружием из-за почти полного отсутствия пистолетов-пулеметов значительно уступала немецкой армии.