10. Социальные условия мобилизационного проекта

10. Социальные условия мобилизационного проекта

Ведущиеся сейчас на уровне G20 дискуссии о реформировании существующей кризисогенной финансово-экономической системы в основном ограничиваются незначительными, косметическими изменениями, хотя необходим ремонт капитальный — предполагающий ее кардинальную перестройку.

Смягчение наиболее уродливых перекосов в финансовой сфере не исключит возможности рецидива болезни. Настоящие изменения, требуемые для кардинального оздоровления, неизбежно касаются вопроса о принципах, лежащих в основе социально-экономической модели.

Необходимо однозначно признать, что отказ от моральных принципов ведет мировую экономику к катастрофе.

Настоящее преодоление кризиса как для мира в целом, так и для России в частности, предполагает поиски новой социально-экономической парадигмы, в основу которой должны быть положены именно нравственные принципы — принципы справедливости, рационального созидания и общего блага.

От степени гармоничности этой новой парадигмы будет зависеть будущее человека и общества.

Нам представляется, что среди базовых элементов этой новой модели особое место займут солидарные механизмы в экономике. Необходим пересмотр соотношения конкурентных и солидарных экономических отношений — совершенно очевидно, что в этот трудный для мира и страны период, а также с учетом необходимости решения масштабных проблем, имеющих всеобщий характер, приоритет должен быть отдан именно солидарным механизмам.

Маятник истории неумолим и императивен: взамен господства индивидуалистических ценностей, личного эгоизма и хватательного рефлекса во главу угла должны быть поставлены общее благо, общее дело и общественный интерес.

Другой доминантой должен стать принцип справедливости. Очевидный дефицит справедливости в мире является одним из центральных дисбалансов глобальной системы, порождающим конфликты и чрезвычайно опасным с точки зрения устойчивости всей мировой социально-политической и геополитической системы.

Отдельно от общемирового фона следует отметить особое значение справедливости в русской общественно-политической парадигме. Справедливость в России относится к числу базовых потребностей, и история учит, что неудовлетворенность этой базовой потребности чревата мощными социальными катаклизмами и разрушительными общественными потрясениями.

Дефицит справедливости проявляется не только в количественном неравенстве доходов, но и в трудности реализации человеческих призваний; в заблокированности каналов вертикальной мобильности; в уравнительном подходе к разным по значимости видам труда — общественно необходимому, производительному и оборонному, вспомогательному и паразитарному, в прямом и косвенном поощрении паразитических профессий; в возникновении рынка заведомо дорогостоящих «экологически чистых» продуктов и «целебных» средств, не являющихся лекарствами, — при дефиците жизненно необходимых лекарств и продуктов массового спроса; в дефиците предложения дешевого жилья при высоком спросе на жилую недвижимость; в высоких тарифах ЖКХ при низком качестве услуг; в дефиците транспортной инфраструктуры при высокой автомобилизации мегаполисов. Все эти противоречия вместе взятые закладывают под нацию множество «бомб замедленного действия», создают многочисленные «уязвимые группы населения», представляющие интерес для внешних манипуляторов, порождают социальную зависть и углубляют социальный пессимизм, преумножают число людей, мечтающих об эмиграции в поисках лучших стандартов жизни.

В самой постановке задач для России следует иметь в виду произошедшую деградацию экономики и ее ключевых механизмов, следует учесть время, упущенное ею для развития и потраченное на бесплодные и вредные реформы. Негативные изменения не могли не отразиться на отставании и ослаблении конкурентных позиций страны в рамках глобального экономического соревнования. Во многом подорван ее экономический суверенитет. Поэтому программа экономических изменений для России должна учитывать необходимость резкого качественного рывка.

России нужен мобилизационный проект для ускоренного, прорывного выхода на более высокий уровень экономического и технологического развития. При этом очевидно, что любой мобилизационный проект всегда предполагает:

— повышенный уровень этатизации экономики и вообще общественной жизни, активную направляющую и вдохновляющую роль государства, а потому по существу является антиподом экономической политики РФ, под видом которой осуществлялась «криминальная революция»;

— единение всех страт общества и атмосферу массового энтузиазма, которые невозможны в социуме, раздираемом острыми противоречиями, где происходит «война всех против всех».

Возможность осуществления такого проекта несовместима с существующим чудовищным неравенством, когда одна часть общества ищет смысл своей жизни в бесконечной гонке гламурного потребления, а другая находится в состоянии перманентной борьбы за физическое выживание. Такая модель общества ведет к всеобщему отторжению любых призывов к развитию, так как вместо чувства причастности к общему делу, объединяющих общих интересов, атмосферы заинтересованности в конечных результатах совместных усилий она закономерно порождает всеобщее отчуждение, чувство безысходности и бесполезности какой-либо активной жизненной позиции и напряжения воли во имя достижения общенародных целей, которые воспринимаются как иллюзорные.

Именно такая модель экономических и социальных реформ, которая базировалась на радикальном индивидуализме и привела к формированию крайне несправедливого и атомизированного общества, была навязана и России в начале 1990-х годов. Причем навязана она была под разговоры о безальтернативности такого пути. Это была очевидная ложь, которая преследовала цели прямо противоположные интересам развития страны, так как история знает и совсем иные модели социально-экономических реформ, построенных на идеологии общего дела и предполагающих широкое использование солидарных мотивов и коллективистских механизмов — таков был опыт Японии, Южной Кореи, Китая и других успешных стран, осуществлявших рывок, не говоря уже о послевоенном опыте стран континентальной Европы.

Сложившийся уровень неравенства и неудовлетворенность базовой потребности общества в справедливости столь велики, что превратились в основной тормоз развития и выступают главным фактором подрыва легитимности власти и существующего порядка в обществе, по сути же это фактор эрозии самого общества как такового.

По оценкам, разрыв между 10 процентами тех, кто получает наивысшие доходы, и 10 процентами тех, кто находится внизу социальной лестницы, в российских мегаполисах и крупных городах превышает 30–40 раз, а по стране в целом составляет 70–80 раз. Если же говорить об уровне накопленного богатства, то этот разрыв во много раз больше. В то же время в большинстве развитых стран разрыв в доходах составляет около 10 раз, а в странах Северной Европы — 4–6 раз.

Уже из одного этого следует необходимость срочной активизации перераспределительной политики государства.

При существующем грандиозном и даже просто уродливом уровне материального и имущественного неравенства нельзя больше мириться с существованием плоской шкалы подоходного налога, а также с неразвитой и недифференцированной системой налогообложения личного имущества. Такая система обложения налогами доходов и имущества в нашем обществе при существующих условиях — это нонсенс.

Это еще больший нонсенс на фоне того, что два года назад в Великобритании — форпосте либерализма — максимальная ставка на большие доходы (свыше 150 тыс. фунтов стерлингов в год) была повышена до 50 %, а во Франции совсем недавно объявлено о резком повышении налогообложения сверхдоходов. Так, на годовой доход свыше 150 тысяч, но ниже 1 млн евро в год устанавливается ставка подоходного налога в 45 %, а на доходы свыше 1 млн евро — ставка в 75 %.

Отметим, что чаемое большинством общества введение налога на роскошь было фактически проигнорировано ответственными за это органами власти. Все дискуссии об этом во властном истеблишменте — как в Госдуме, так и в соответствующих министерствах и ведомствах, — имели абсолютно нерешительный характер, были сознательно смазаны и фактически бойкотированы под давлением заинтересованных лоббистов. Сложившееся положение в данном вопросе имеет совершенно недопустимый и откровенно циничный характер.

Необходимо отменить регрессивный характер обязательных социальных взносов (при котором бедный платит больше богатого) и установить их совокупную ставку на уровне не выше 15 % фонда оплаты труда вне зависимости от величины этой оплаты.

Реализация права на жизнь, являющаяся если не условием социального мира, то минимальным условием цивилизованности социума и государства, предполагает гарантирование реального прожиточного минимума всем гражданам России. Это потребует увеличения годовых расходов бюджетов всех уровней примерно на 600 млрд руб. в год, которые можно получить за счет ограничения коррупции и конфискации коррупционных средств, а в крайнем случае — за счет накопленных бюджетных резервов (более 7 трлн. руб.).

Гарантирование реального прожиточного (а семьям с детьми — социального) минимума, дифференцированного по регионам (в зависимости от разного уровня цен, природно-климатических и транспортных условий при обеспечении одинаковых социальных стандартов и в целом условий жизни) даст по мере решения этой задачи объективный обобщенный критерий успешности государственной политики в целом.

В целях социального выравнивания, а также имея в виду необходимость решения демографических проблем, следует снизить проценты по потребительским и ипотечным кредитам (с учетом сопутствующих платежей) до уровня ставки рефинансирования Банка России, при этом добившись существенного снижения и самой этой ставки. В регионах с дефицитом населения при рождении первого ребенка списывать 25 % ипотечного кредита, при рождении второго — 50 %, третьего — 75 %, четвертого — весь кредит (на жилплощадь, рассчитываемую по социальным нормам).

Необходимо активное воссоздание общественных фондов потребления. Такие фонды играли колоссальную роль в советской системе, а в современном российском социуме они стали уничтожаться и приватизироваться под напором рыночных фундаменталистов под прикрытием внедрения ложно истолкованных либеральных ценностей. Аргументы тут использовались трех видов: 1) эти общественные фонды потребления создают вредную уравниловку, порождающую иждивенчество; 2) будучи общественными или государственными, они неэффективны по определению; 3) государство не имеет средств на их поддержание — да и не должно их иметь в рыночной экономике.

В то же время опыт стран, в которых настоящие либеральные ценности имеют неизвращенный характер (США, Западная Европа, Япония), свидетельствует о другом: общественные фонды потребления там чрезвычайно развиты и весьма эффективны, их наличие является не фактором иждивенчества, а инструментом создания равных возможностей доступа к наиболее важным жизненным благам, и в конечном счете они служат скрепами общества, механизмами социального примирения и партнерства.

Как минимум, необходимо обеспечить доступность здравоохранения и образования, жесткий контроль качества их услуг. Следует отменить все псевдоновации, ведущие к коммерциализации образования и бюджетной сферы в целом. Гарантировать полностью бесплатное (на деле, а не на словах) обучение в средней школе. В высших учебных заведениях (при получении первого высшего образования) бесплатными должно быть не менее половины учебных мест, в технических вузах — не менее трех четвертей учебных мест. Как оптимум — необходима и сильная социальная политика в жилищной сфере, обеспечивающая доступное социальное жилье.

Мы переняли у развитых стран их негативные стороны, но проигнорировали позитивные.

Например, в центре общественно-политических и экспертных дискуссий в развитых странах продолжает оставаться значение трудовой этики, созидательного, производительного труда. Общеизвестно, что с этим фактором непосредственно связаны экономические успехи, например, Германии и Японии, а также повышенная устойчивость их экономик перед лицом текущего кризиса.

Производительный труд, продуктивная деятельность непосредственно связаны с творчеством, с созиданием ценностей. Навыки, необходимые для производительного труда, предполагают образование и саморазвитие личности. Но сам производительный труд является ценностью — как минимум в том отношении, что он придает самой жизни человека смысл и во многом определяет его нравственное измерение.

Радость труда как нравственная ценность самоценна и незаменима. Настоящая радость труда может быть связана только с созиданием.

Особое значение имеет солидарный труд, так как он социализирует индивидуума, встраивает его в коллективные процессы по улучшению жизни, в общественные интересы, в идеологию общего дела, дает чувство сопричастности с другими и с обществом в целом. Солидарный труд, в котором соединяется предпринимательский азарт, государственный разум, инженерный талант и рабочая инициатива, — самое эффективное средство воссоединения нации, ибо этот процесс направлен на преображение, творческое упорядочение ноосферы, победу над энтропией и преодоление социального пессимизма. В солидарном труде проецируется в плоскости социально-экономических отношений христианский тезис о деятельной любви к ближнему.

Все это означает необходимость культивирования приоритета труда в общественном сознании за счет создания такой модели общества и экономики, которая поощряет трудовую мотивацию и трудовые заслуги и достижения, такой системы, которая обеспечивает справедливое воздаяние — материальное и моральное — за общественную полезность труда, квалификацию и мастерство, наконец, такое пропорциональное соотношение прибыли и заработной платы в структуре ВВП, которая позволяет вывести средний уровень зарплат на уровень, действительно соответствующий общему экономическому уровню развития страны (сейчас в этой структуре доля прибыли гипертрофированно раздута, а доля зарплаты — все еще недопустима мала). Необходимо также устранить абсолютно уродливые диспропорции, которые ведут к деградации качества и структуры занятости, например, когда зарплата университетского профессора ниже зарплаты наемного торговца в уличном ларьке.

Однако вместо приоритета труда сейчас в России мы имеем дело с приоритетом и культом успеха.

Культ успеха аморален, так как он рассматривает успех безотносительно путей его достижения. В современной картине мира общество в глазах многих делится не на полезных и бесполезных членов, не на созидателей и паразитов (или иждивенцев), не на творцов и потребителей, а на «виннеров» и «лузеров» — победителей и проигравших, удачливых и неудачников. Более того, успех ждет именно того, кто не ограничивает себя какими-либо моральными рамками, а тот, кто «скован» нравственными принципами, практически обречен на то, чтобы стать проигравшим. А отсюда очевидно, что подобная мотивация изгоняет мораль из жизни общества, подрывает его устои, извращает представления о добре и зле (как за счет девальвации добра, с одной стороны, так и путем институционализации и фактической апологии зла, с другой).

Практически не используется потенциал оживления традиционной трудовой этики, связанный с возрождением и укреплением таких солидарных форм трудовой активности, как артель и кооперация.

Совершенно очевидно, что государство сможет выполнить свою новую руководящую и вдохновляющую роль в рамках мобилизационного проекта только в том случае, если в глазах общества выступит генератором справедливых отношений, источником воспитания по задаткам, трудоустройства по призванию, воздаяния по заслугам и суда по правде.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.