Начало пути

Начало пути

Алексей Брусилов родился в 1853 году 19 (31) августа в Тифлисе. Его дальние предки были выходцами из Польши и вели свою родословную от известного польско-украинского дипломата и воеводы Адама Киселя, недруга Богдана Хмельницкого и противника вхождения Малороссии в состав России. Но после Переяславской рады они присягнули на верность русскому царю и поступили на военную службу. Так, известно, что прадед будущего полководца, Иван Иевлевич Брусилов, в период царствования Петра I служил вахмистром, затем занял должность полкового аудитора (советник по юридическим вопросам строевых офицеров, составлявших основу военного суда того времени), впоследствии получил чин секунд-майора.

Дед нашего героя, Николай Иванович Брусилов, окончил Сухопутный шляхетский корпус. Затем он служил в армии и в 1778 году вышел в отставку также в чине секунд-майора. Он-то и приобрел небольшое имение в Орловской губернии, став на старости лет уважаемым в округе помещиком.

Отец А. А. Брусилова, Алексей Николаевич, родился в 1789 году. В 1807 году он начал службу сотником. Затем, переведясь в армейскую пехоту майором, он участвовал в Отечественной войне 1812 года и в Заграничных походах русской армии 1813–1814 гг., за что получил боевые награды и чин подполковника. В Бородинском сражении Алексей Николаевич был ранен. В 1823 году он переходит на гражданскую службу в чине статского советника. Служил в Сенате, по ведомству внутренних дел, с 1830–1831 гг. был московским, а затем, до 1835 года, курским вице-губернатором. В 1839 году А. Н. Брусилов вернулся в армию в чине полковника, проходил службу на Кавказе, с 1840-го начальник 4-го отдела Черноморской линии, участвовал в боях с горцами. Там в 1845 году он был произведен в генерал-майоры, а в 1847-м назначен председателем полевого аудитора Отдельного Кавказского корпуса, а в 1854 году – Кавказской армии.

Мать А. А. Брусилова, Мария-Луиза Антоновна, происходила из семьи поляка, коллежского асессора А. Нестоемского. Она была почти на 30 лет моложе своего супруга, но в то время такие браки были не редкостью. Алексей был первым ребенком в семье. В то время Брусиловы жили в Тифлисе (Тбилиси), и в семье все складывалась довольно удачно. Вслед за Алексеем родилось еще три мальчика: Борис, Александр и Лев. Александр умер в младенчестве в 1859 году. В 1856-м Алексею Николаевичу присвоили чин генерал-лейтенанта.

Но так продолжалось недолго. В 1859 году, когда Алексею было всего шесть лет, Борису – четыре года и Льву два года, от крупозного воспаления легких внезапно скончался Алексей Николаевич, а через несколько месяцев от чахотки умерла мать. После этого сироты были взяты на попечение родной сестрой матери – Генриеттой Антоновной Гагемейстер, жившей в Кутаиси, у которой не было своих детей. Ее муж, Карл Максимович, занимал должность военного инженера. В этой семье братья Брусиловы получили достаточно хорошее начальное домашнее образование.

Алексей Алексеевич Брусилов

«Они очень нас любили и заменили нам отца и мать в полном смысле этого слова, – позже писал А. А. Брусилов в своих воспоминаниях. – Дядя и тетка не жалели средств, чтобы нас воспитывать. Вначале их главное внимание было обращено на обучение нас различным иностранным языкам. У нас были сначала гувернантки, а потом, когда мы подросли, гувернеры. Последний из них, некто Бекман, имел громадное влияние на нас. Это был человек с хорошим образованием, окончивший университет. Бекман отлично знал французский, немецкий и английский языки и был великолепным пианистом. К сожалению, мы все трое не обнаруживали способностей к музыке и его музыкальными уроками воспользовались мало. Но французский язык был нам как родной; немецким языком я владел также достаточно твердо, английский же язык вскоре, с молодых лет, забыл вследствие отсутствия практики.

Моя тетка сама была также выдающаяся музыкантша и славилась в то время своей игрой на рояле. Все приезжие артисты обязательно приглашались к нам, и у нас часто бывали музыкальные вечера. Да и вообще общество того времени на Кавказе отличалось множеством интересных людей, впоследствии прославившихся и в литературе, и в живописи, и в музыке. И все они бывали у нас».

В то время было принято заблаговременно заботиться о будущем своих детей. Поэтому еще при жизни отца, в 1857 году, четырехлетний Алексей был зачислен пажом к Императорскому двору. Но до 14 лет он продолжал жить в Кутаиси, наслаждаясь любовью родственников, мягким климатом и теплым морем.

Здание Пажеского корпуса

В 1867 году, когда Алексею исполнилось 14 лет, дядя отвез его в Петербург. Там Брусилов, выдержав экзамен, был определен в 4-й класс Пажеского корпуса.

Пажеский корпус представлял собой одно из самых привилегированных учебных заведений Российской империи. Он был учрежден 25 октября 1759 года по личному распоряжению Елизаветы Петровны для регулярного образования пажей. Тогда в штат корпуса входило всего 9 камер-пажей и 40 пажей. Возглавил корпус просвещенный швейцарец Чуди (Шуди) – философ и историк, переводивший на французский язык материалы для Вольтера, работавшего над «Историей Петра Великого». В программу обучения пажей входило изучение немецкого, латинского и французского языков, физики, географии, геометрии, алгебры, фортификации, истории, геральдики. Но позже решили, что такой подготовки будущей элиты российского общества явно недостаточно.

Мундир пажа парадный.

В 1765 году академиком Г. Ф. Миллером была составлена новая программа обучения пажей. В корпусе стали изучать математические и военные науки, философию, мораль, право, историю, географию, генеалогию, геральдику, юриспруденцию, государственный церемониал, русский и иностранный языки, каллиграфию, а также верховую езду, танцы и фехтование.

В царствование Александра I была проведена серьезная реорганизация Пажеского корпуса. В 1802 году он был преобразован в военно-учебное заведение по типу кадетских корпусов и приобрел чисто военную направленность.

Еще более серьезные изменения произошли при Николае I. Тогда комплект обучавшихся в корпусе был увеличен до 150 человек и были изданы правила о порядке зачисления в пажи. В соответствии с этими правилами в Пажеский корпус зачислялись только дети лиц первых трех классов служилых людей России (не ниже генерал-лейтенанта или тайного советника) или внуки полных генералов. Редкие исключения из этого правила делались для детей старинных русских, польских или грузинских княжеских родов. Зачисление в Пажеский корпус производилось только по высочайшему повелению.

Погоны воспитанника Пажеского корпуса.

Обучение в корпусе длилось семь лет, в том числе два года в специальных классах. Пажи, не удовлетворявшие требованиям перевода в специальные классы, увольнялись с правами окончивших военные гимназии. В двух специальных классах проходили программу военных училищ. Воспитанники специальных классов, так же как и юнкера, считались военнослужащими и приносили при поступлении общую для армии военную присягу. В случаях крупной провинности они отчислялись в полки на положение вольноопределяющихся. Учащиеся корпуса именовались пажами, а звание камер-пажей имели обучавшиеся в старших классах, удовлетворявшие требованиям по успехам в науках и поведении. Камер-пажи помимо учебы несли придворную службу при особах императорской фамилии. Требования к воспитанникам корпуса были высокими. Знания оценивались объективно, вне зависимости от происхождения. Первые ученики при выпуске заносились золотом на белые мраморные доски почета, висевшие в актовом зале корпуса.

Преподавание в корпусах велось на высоком уровне. Там читали курс не только корпусные преподаватели, но приглашались профессора университета и высших военно-учебных заведений Петербурга. Ряд преподавателей корпуса являлись учителями особ царской фамилии.

Окончившие специальные классы разделялись на четыре разряда по итогам обучения и выпускались в офицеры: 1-й разряд – подпоручиками и корнетами в гвардию с получением на обмундирование 500 рублей; 2-й разряд – подпоручиками или корнетами в армейские части с одним годом старшинства и получением на обмундирование 225 рублей; 3-й разряд – теми же чинами в армию без старшинства с получением на обмундирование 225 рублей; 4-й разряд – унтер-офицерами в армию на шесть месяцев с дальнейшим производством в офицеры при наличии в части вакансии.

За свою историю Пажеский корпус неоднократно менял свой адрес в Санкт-Петербурге. И только в 1810 году он обрел постоянный адрес по улице Садовой, где в середине XVIII века по заказу князя М. И. Воронцова был построен дворец по проекту архитектора Растрелли. В 1763 году дворец и прилегающий к нему участок были проданы в казну, а в 1797 году дворец приобрел Павел I и пожаловал его Мальтийскому рыцарскому ордену госпитальеров Св. Иоанна Иерусалимского, магистром которого он стал. Тогда же по поручению Павла I архитектор Д. Кваренги пристроил к дворцу Мальтийскую капеллу и в левом крыле дворца создал православную домовую церковь.

Выпускники Пажеского корпуса на груди носили специальные знаки с изображением белого мальтийского креста. Но это был официальный знак, а неофициально выпускники носили особые перстни из стали и золота, на которых была надпись «№ из 30» (порядковый номер выпускника в соответствии с успехами в учебе) и год выпуска. Сочетание металлов перстня было не случайным, ибо пажи выбрали своим девизом девиз рыцарского ордена тамплиеров: «Чист, как золото, тверд, как сталь». По этим кольцам, которые не снимались с руки всю жизнь, выпускники узнавали друг друга. Независимо от года выпуска или чина они говорили друг другу «ты». Если бывший питомец делал головокружительную карьеру, он помогал своим сотоварищам продвинуться по службе, оказывая протекцию и всяческую поддержку.

Знак выпускника Пажеского корпуса.

Алексей Брусилов, по его словам, быстро вошел в жизнь корпуса. В Петербурге ему жилось неплохо. В увольнения он ходил к двоюродному брату своего дяди графу Юлию Ивановичу Стембоку, который являлся директором департамента уделов. Его дом посещали многие известные в то время люди. «Видел я там по воскресным дням разных видных беллетристов: Григоровича, Достоевского и многих других корифеев литературы и науки, которые не могли не запечатлеться в моей душе», – позже вспоминал Брусилов. В то же время он признавался, что учился он не особенно прилежно. «Те науки, которые мне нравились, я усваивал очень быстро и хорошо, некоторые же, которые были мне чужды, я изучал неохотно и только-только подучивал, чтобы перейти в следующий класс». Но это не всегда удавалось, и после пятого класса, не выдержав переводного экзамена, он был оставлен на второй год.

Но помогли связи в высших кругах петербургского общества – вместо того, чтобы просиживать штаны еще год в пятом классе, Алексею Брусилову был предоставлен годичный отпуск, и он уехал на Кавказ к дяде и тете. Там он начал усиленно заниматься с преподавателями, вернувшись в корпус через год, минуя шестой класс, выдержал экзамен прямо в специальный класс, где учиться было намного интереснее. Там преподавались военные науки, к которым Алексей Брусилов имел большую склонность. Кроме того, пажи специальных классов помимо воскресенья отпускались в увольнение два раза в неделю, а в летнее время выезжали в лагерь в Красное Село, где в составе учебного батальона участвовали в маневрах и различных военных упражнениях.

Воспитанники Пажеского корпуса.

Сам Алексей Алексеевич о времени, проведенном в Пажеском корпусе, в своих воспоминаниях пишет очень сдержанно. Объяснить это довольно сложно. Одна версия заключается в том, что вспоминать было нечего, другая – что перед автором стояли совершенно другие задачи. Поэтому хочу предложить читателю отрывки из воспоминаний другого выпускника этого учебного заведения, графа А. А. Игнатьева, изложенные им в книге «Пятьдесят лет в строю». Он пишет, что сразу же после поступления в корпус стал свидетелем царивших там порядков:

«В конце спальной стоял, небрежно опираясь на стол, дежурный по роте камер-паж, и перед ним в затылок стояли мы, «звери», являвшиеся к дежурному: одни – ввиду прибытия, другие – для увольнения в отпуск.

В гробовой тишине раздавались четыре четких шага первого из выстроенных, короткая формула рапорта, а затем, с разными оттенками в голосе, крикливые замечания:

– Близко подходите!

– Плох поворот!

– Каска криво!.. Тихо говорите! – И опять: – Плох поворот!

Наконец, торжественный приговор:

– Явиться на лишнее дневальство.

После повторялась та же церемония перед фельдфебелем Бобровским. Вся моя кадетская выправка оказалась недостаточной. Окрики и замечания сыпались на меня как горох, и вскоре после поступления я насчитал тридцать лишних дневальств.

Главной ловушкой было хождение в столовую. Впереди шел вразвалку, не в ногу старший класс, а за ним, твердо отбивая шаг, даже при спуске с лестницы, где строго карался всякий взгляд, направленный ниже карниза потолка, шли мы, «звери», окруженные стаей камер-пажей, ждавших случая на нас прикрикнуть. Кого-то осилила мысль – в небольшом проходном зале поставить модель памятника русско-турецкой войне. По уставу воинские части при прохождении мимо военных памятников были обязаны отдавать честь, и мы, напрягая слух, четыре раза в день ждали команды «Смирно!», по которой руки должны были прилипать к канту штанов, и за поднятую лишний раз руку окрик был неминуем.

Но хуже всех доставалось дневальным, которые в каске и при тяжелом казенном тесаке, подтянутом до отказа, чтоб не отвисал, сновали целые сутки по роте. Их главной обязанностью было объявлять громким голосом распоряжения дежурного камер-пажа и, между прочим, после каждой перемены кричать: «Младшему классу – в классы» – не только в жилых помещениях и курилке, но даже в пустом ватерклозете…

Вне стен корпуса испытания не кончались. Обязанные отдавать честь старшему классу, мы оглядывались не только по сторонам, но и назад, боясь пропустить камер-пажа, катящего на лихом извозчике…

Главным отличием от кадетских корпусов являлось то положение, что раз ты надел пажеский мундир, то уже наверняка выйдешь в офицеры, если только не совершишь уголовного преступления. Поэтому наряду с несколькими блестящими учениками в классе уживались подлинные неучи и тупицы…

Если быт и нравы Пажеского корпуса сильно меня разочаровали, то учебная часть оставила по себе самые лучшие воспоминания. Система уроков была заменена в специальных классах лекциями и групповыми репетициями, на которых сдавались целые отделы курсов. Для преподавания были привлечены лучшие силы Петербурга, и подготовка, полученная в корпусе, оказалась по военным предметам вполне достаточной для поступления впоследствии в Академию Генерального штаба. Главным предметом была тактика… затем шли артиллерия, фортификация, топография, а на старшем курсе – военная история… Из общих предметов на младшем курсе камнем преткновения для большинства пажей, но не для бывших кадет, были механика и химия. В специальных классах преподавался курс истории французской и немецкой литературы, а многие пажи писали сочинения с той же почти легкостью, что и на русском языке…

Мундир пажа повседневный.

В старшем классе строевая подготовка разделялась по родам оружия: пехота производила в белом зале или во дворе ротные учения в сомкнутом строе; кавалеристы в манеже, под руководством инструктора-офицера кавалерийской школы, проходили полный курс езды, рубки и вольтижировки, а артиллеристы были заняты службой при орудии и верховой ездой».

Алексей Брусилов закончил Пажеский корпус в июле 1872 года. На выпуске присутствовал сам император, все было обставлено весьма торжественно.

Итак, первый этап жизни будущего полководца был завершен, причем весьма недурно. Выпускники Пажеского корпуса в Российской империи считались в то время элитой, нацеленной на блестящую военную и гражданскую карьеру. Достаточно напомнить, что, помимо А. А. Брусилова, Пажеский корпус дал русской армии таких известных в свое время военачальников, как П. В. Гурко, А. М. Драгомиров, Г. М. Ванновский, М. М. Склон, В. И. Ромейко-Гурко, Ф. Е. Келлер и многих других. Из его стен вышли такие известные государственные и политические деятели, как лидер октябристов М. В. Родзянко, гетман Украины П. П. Скоропадский, председатель Совета министров России в 1916 году А. Ф. Трепов и др.

Корпус окончили в свое время видный географ и геолог П. А. Кропоткин, историк (директор Публичной библиотеки) И. К. Шильдер, профессор военной академии П. И. Головин. Здесь учились поэты Е. А. Баратынский, Р. Н. Дорохов, А. Н. Креницин, Ф. П. Цицианов, Я. Н. Толстой, композитор Ф. М. Толстой (автор музыки на слова Пушкина «Я вас любил» и др.), сыновья А. С. Пушкина – Александр и Григорий.

Медаль в память 100-летия Пажеского корпуса.

В то же время в стенах корпуса всегда витал дух нелюбви к существующей власти, который порождал среди его питомцев вольнодумство и даже склонность к заговорам. В Пажеском корпусе также воспитывались и люди, затем ставшие противниками самодержавия. В их числе были декабристы П. И. Пестель, В. П. Свистунов, В. П. Ивашев, И. П. Коновницын, В. Л. Лукашевич, Л. П. Луцкий, А. М. Миклашевский, В. А. Мусин-Пушкин, Н. В. Шереметев. Многие выпускники корпуса знали о тайных обществах и сочувствовали идеям будущих декабристов, но только один из бывших пажей – поэт и переводчик Яков Иванович Ростовцев – доложил о готовящемся восстании Николаю I. Это обеспечило ему блестящую карьеру, а его детям графское достоинство. Другой выпускник корпуса – полковник кавалергардского полка В. И. Пестель (брат декабриста) – во время восстания на Сенатской площади находился среди правительственных войск, за что получил «монаршую признательность» и также сделал блестящую карьеру.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.