39. Дела польские

39. Дела польские

Отгремели бои на фронтах Великой Отечественной войны. Фашистская Германия капитулировала. 17 июля 1945 года в пригороде Берлина Потсдаме собрались руководители трех союзных держав — СССР, Англии и США, чтобы подвести итоги войны, окончательно выработать совместный подход к послевоенному устройству мира. Такой подход уже был намечен на их встрече в Ялте. Казалось бы, оставалось лишь конкретизировать его в совместных предложениях для предстоящей мирной конференции стран — участниц антигитлеровской коалиции.

Однако в Потсдаме Англия и США повели дело к тому, чтобы отойти от решений, принятых в Ялте, и по ряду вопросов послевоенного урегулирования навязать Советскому Союзу невыгодные для него решения.

Среди вопросов, по которым шли наиболее острые дискуссии, были и проблемы послевоенной Польши, ее внутреннего устройства, правительства, границ будущего польского государства. В этих дискуссиях сошлись два подхода к созданию новой Польши.

Определяя позицию Англии в польском вопросе, Черчилль еще на Крымской конференции руководителей трех союзных держав заявил: «Великобритания вступила в войну, чтобы защитить Польшу от германской агрессии. Великобритания интересуется Польшей потому, что это — дело чести Великобритании. Великобритания никогда не сможет удовлетвориться решением, которое не обеспечило бы Польше такое положение, при котором она была бы хозяином в своем доме»[65]. На это глава советской делегации ответил, что «для русских вопрос о Польше является не только вопросом чести, но также и вопросом безопасности. Вопросом чести потому, что у русских в прошлом было много грехов перед Польшей. Советское правительство стремится загладить эти грехи. Вопросом безопасности потому, что с Польшей связаны важнейшие стратегические проблемы Советского государства… На протяжении истории Польша всегда была коридором, через который проходил враг, нападающий на Россию…Польский коридор не может быть надежно закрыт извне только русскими силами. Он может быть надежно закрыт только изнутри собственными силами Польши. Для этого нужно, чтобы Польша была сильна. Вот почему Советский Союз заинтересован в создании мощной, свободной и независимой Польши. Вопрос о Польше — это вопрос жизни и смерти для Советского государства»[66].

Британской дипломатии так и не удалось в Потсдаме реализовать свои планы возрождения довоенной Польши, которая, по замыслам их авторов, должна была бы оградить Европу от возросшего в ходе войны влияния Советского Союза. Польша получила в Потсдаме, несмотря на все уловки Черчилля, обширные земли на западе, правительство, опирающееся на доверие народа и готовое к сотрудничеству со всеми странами, и стала независимым и сильным государством.

А планы английских политиков были хорошо просчитаны. Они предусматривали использование вполне определенных политических сил внутри Польши и вне ее, традиционно настроенных недружественно по отношению к ее восточному соседу. У английской дипломатии был такой инструмент, как польское правительство в Лондоне. Вот только не знали авторы этих планов, что они хорошо известны советскому руководству. Внешняя разведка сумела заблаговременно раскрыть эти замыслы.

Основной «кухней», где разрабатывались планы англичан по польскому вопросу, было министерство иностранных дел Великобритании. А в нем ответственный пост занимал один из лучших в те годы источников внешней разведки Маклин. Он имел возможность знакомиться с документами по Польше еще при их зарождении, знал мысли и намерения их авторов.

Основными идеями о политике в польском вопросе руководитель британского внешнеполитического ведомства Иден обменивался с главой правительства Черчиллем в письмах, телеграммах и меморандумах — таков был установленный порядок работы британской администрации. Часть этой переписки через Маклина и других членов «кембриджской пятерки» попадала в руки советской разведки.

Большую роль в разработке политической линии Великобритании в отношении Польши играли английские спецслужбы, где у советской разведки были такие источники, как Филби, Блант и Кернкросс.

Получала внешняя разведка информацию по польскому вопросу и с другой стороны — с польской. В польском эмигрантском правительстве в Лондоне еще с довоенных времен имелась надежная агентура как среди членов правительства, так и в его аппарате. Не все в этом правительстве одобряли антисоветские планы его лидеров, многие видели будущее независимой и демократической Польши в тесном сотрудничестве с его восточным соседом и как могли помогали созданию такого польского государства.

Польские дела англичане согласовывали со своим союзником — США. Рузвельт далеко не во всем одобрял деятельность поддерживаемого англичанами польского эмигрантского правительства в Лондоне, особенно в том, что касалось организации им вооруженной борьбы с партизанскими отрядами на временно оккупированных территориях СССР и частями Красной Армии при освобождении ими Польши. Об этом внешняя разведка имела возможность получать информацию, в том числе документальную, от своих источников в Вашингтоне.

Советская разведка имела доступ и к каналам связи польского эмигрантского правительства со своими эмиссарами в Польше и командованием Армии Крайовой (созданная польским эмигрантским правительством конспиративная военная организация, действовавшая в оккупированной немцами Польше в 1942–1945 годах в целях обеспечения установления в стране власти эмигрантского правительства после разгрома Германии. — Прим. авт.) на местах.

Советское руководство, таким образом, располагало информацией как о политике союзников в польском вопросе, так и о планах и намерениях польского эмигрантского правительства вернуться с помощью англичан к власти в послевоенной Польше. Хранящиеся в архивах внешней разведки документы тех лет дают возможность составить представление о том, какую информацию получала разведка по польскому вопросу и о чем она информировала руководителей страны.

Уже в начале войны советское правительство выступило с инициативой нормализации отношений с польским эмигрантским правительством в Лондоне. Советскому послу в Англии И.М. Майскому было дано указание провести с поляками переговоры, в ходе которых указать, что СССР стоит «за создание независимого Польского государства, в границах национальной Польши, включая некоторые города и области, недавно отошедшие к СССР, причем вопрос о характере государственного режима Польши советское правительство считает внутренним делом самих поляков». 30 июля между СССР и польским эмигрантским правительством было подписано соглашение о восстановлении дипломатических отношений и оказании взаимной помощи в ходе войны с фашистской Германией. В основе советскопольского соглашения лежали советские предложения о границах 1939 года.

Такова была внешняя сторона дела. А каково было действительное отношение польского правительства к подписанному соглашению? Уже 18 августа 1941 года польский посол в Лондоне поспешил встретиться с Иденом, чтобы «переговорить о трудностях, с которыми приходится встречаться польскому правительству в результате заключения советско-польского соглашения». В ходе беседы он заявил Идену, что «поляки рассматривают вступление СССР в войну как положительное явление не только потому, что эта война ляжет тяжелым бременем на немецкие ресурсы, но и потому, что СССР в результате ее будет ослаблен…Превращение СССР в союзника несколько отбрасывает Польшу и польские интересы на задний план…Заключение советско-польского соглашения скорее ослабило, чем укрепило позицию Польши против СССР в отношении польских восточных границ».

В агентурном сообщении из Лондона, полученном позднее из кругов польского правительства, излагались подлинные его установки: «Восстановление Польши в границах 1921 года, то есть включая Западную Украину и Белоруссию; сохранение антисоветского курса; отказ от сотрудничества и совместных действий с СССР и всеми поддерживаемыми им польскими организациями; полный и исключительный суверенитет во всех польских делах лондонского эмигрантского правительства». Подписывая советско-польское соглашение о сотрудничестве и взаимопомощи, лондонское эмигрантское правительство вовсе не собиралось его выполнять.

В конце 1943 года разведка доложила руководству страны секретный доклад министра польского эмигрантского правительства в Лондоне и председателя польской комиссии «послевоенной реконструкции» Мариана Сейды, направленный президенту Чехословакии Бенешу как официальный документ польского правительства. Бенеш в то время также находился в эмиграции в Лондоне. Существо доклада, озаглавленного «Польша и Германия и послевоенная реконструкция Европы», сводилось к следующему: Германия должна быть оккупирована на западе — Англией и США; на востоке — Польшей и Чехословакией. Польша должна получить земли по Одеру и Нейсе. Граница между Польшей и Советским Союзом восстанавливается по договору 1921 года. На востоке от Германии создаются две федерации — в Центральной и Юго-Восточной Европе в составе Польши, Литвы, Чехословакии, Венгрии и Румынии; на Балканах — в составе Югославии, Албании, Болгарии, Греции и, возможно, Турции. На обе федерации не должно быть никакого влияния Советского Союза.

Разведка от своих источников в британских правительственных учреждениях получила информацию и об отношении союзников к планам поляков. Из нее было видно, что англичане были в основном солидарны с польскими эмигрантскими политиками. Особенно им импонировали проекты создания на антисоветской основе балканской и европейской юго-восточной федераций. Но они понимали нереальность планов поляков — СССР нес основную тяжесть войны. По данным источников, имевших подходы к непосредственному окружению Черчилля, премьер Англии не видел силы, которая могла бы помешать Советскому Союзу воспользоваться плодами своей победы. Не во всем он был согласен и с предлагаемыми решениями территориальных вопросов. Возврат к договору 1921 года он считал невозможным и полагал, что вариант, приближенный к «линии Керзона», больше отвечал бы создавшимся реалиям. (В 1920 году британский министр иностранных дел лорд Керзон предложил, по рекомендации верховного совета стран Антанты, прохождение границы между Польшей и Советской Россией по этническому принципу, оставив поляков в Польше, а украинцев и белорусов в России. В дипломатической практике это разграничение получило название «линия Керзона». — Прим. авт.)

Рузвельт отнесся к планам поляков еще более скептически, чем Черчилль. Так, разведка получила информацию о визите президента Чехословакии Бенеша в США, где он встречался с Рузвельтом, государственным секретарем Хэллом и его заместителем Уэллесом. Во время переговоров речь шла о послевоенном устройстве в Европе. Планы поляков Рузвельт назвал «вредными и глупыми». На этих встречах он высказался за установление советско-польской границы по «линии Керзона». Осудил Рузвельт и планы создания в Восточной Европе блоков и федераций. У Рузвельта были свои виды на укрепление позиций США в послевоенной Европе. Подыгрывать амбициозным польским проектам он не собирался. Кроме того, он понимал, что за планами создания таких федераций стоят англичане.

Информация внешней разведки о позиции союзников по польскому вопросу оказалась очень нужной для советского руководства. Особенно важно было знать, что и англичане, и американцы склоняются признать прохождение границы между Польшей и СССР по «линии Керзона». Это давало хорошие возможности советской дипломатии урегулировать вопрос о западных границах СССР с учетом его интересов и отклонить амбициозные притязания лондонского эмигрантского правительства. Интересно было узнать и о различных подходах Англии и США к некоторым аспектам польских дел. Американцы, в отличие от англичан, не собирались столь рьяно отстаивать интересы польского эмигрантского правительства. Президент Рузвельт понимал нежизненность претензий этого правительства на власть в послевоенной Польше, видел, что за его поддержкой Англией кроются прежде всего ее собственные интересы. Все это давало хорошие возможности советской дипломатии для решения вопросов, связанных с освобождением Польши и возрождением польского государства с учетом интересов СССР и Польши.

Разведка получила интересные для советского руководства сведения о попытках правительства Сикорского наладить сотрудничество с немцами. Стало известно, например, из перехваченных англичанами немецких телеграмм, что резидент польского эмигрантского правительства в Лиссабоне полковник Ян Ковальский пытался установить контакты с разведкой фашистской Германии. Немцы, однако, проявляли осторожность. Эта попытка не была единственной. Наша разведка получила текст перехваченной англичанами шифртелеграммы германского посланника в Будапеште Везенмайера в МИД Германии, в которой он сообщал, что «предложение о возможности сближения между Германией и польским эмигрантским правительством исходит от самого польского правительства в Лондоне, использовавшего в качестве посредника эмигранта Борувко… Борувко предлагает установить контакт с польским правительством через Лиссабон». Контакту не суждено было состояться ввиду наступления советских войск.

Внешняя разведка получала важную как в военном, так и в политическом отношении информацию о деятельности польского эмигрантского правительства по организации вооруженного сопротивления частям Красной Армии на освобождаемых от немецких фашистов территориях Польши и западных Украины и Белоруссии. Так, в августе 1943 года разведка доложила руководству страны полученный агентурным путем секретный документ: «Отчет уполномоченного польского эмигрантского правительства в Лондоне, нелегально находящегося на территории Польши, о подготовке националистическим подпольем антисоветских акций в связи с наступлением Красной Армии». В документе говорилось, что польская тайная военная организация восстановлена на базе довоенных пляцувок (ячеек. — Прим. авт.) по всей Польше. Большинство личного состава пляцувок составляют местные жители, прошедшие военное обучение.

Тайная военная организация «Войскова» в Западной Украине и Белоруссии, указывалось в отчете, весьма обеспокоена продвижением Красной Армии на запад и планирует восстание в Западной Украине и Белоруссии с приходом туда ее частей. Уполномоченный польского эмигрантского правительства особо подчеркивал в своем отчете, что он лично не верит в успех такого восстания и заранее знает, что оно обречено на неудачу, тем не менее рекомендует осуществить эту акцию «исключительно с целью показать всему миру нежелание населения принять советский режим».

Решение по этому вопросу польское эмигрантское правительство приняло довольно быстро. Уже 12 октября 1943 года внешняя разведка получила сведения о том, что польский эмигрантский генеральный штаб в Лондоне с согласия своего правительства направил уполномоченному в Польше инструкции готовиться к оказанию сопротивления Красной Армии при вступлении ее на территорию Польши. Вооруженные отряды подпольной Армии Крайовой (А.К.), в соответствии с этими инструкциями, должны «вести беспощадную борьбу с просоветским партизанским движением на Западной Украине и в Западной Белоруссии и готовить всеобщее восстание в этих районах при вступлении туда Красной Армии. Для борьбы с партизанским движе-нием и Красной Армией предусмотреть использование польской полиции, ныне официально находящейся на службе у немцев». Одновременно в Польшу было послано указание скрывать от населения упомянутые инструкции, но всячески возбуждать его против СССР путем пропаганды тезиса о том, что русские хотят захватить всю Польшу, закрыть католические костелы, обратить поляков в православных, выслать всех несогласных в Сибирь.

Польский генеральный штаб принял также решение переименовать польскую армию в «Армию национального освобождения» и сделать ее главным лозунгом «борьбу с коммунизмом и плутократией, за раздел крупных помещичьих имений». Штаб обещал солдатам после их возвращения в Польшу земельные наделы в размере 15–20 гектаров.

Источник внешней разведки, передавший ей это решение польского эмигрантского правительства и его генерального штаба, в своем сообщении подчеркнул, что принятие этих документов вызвало дискуссию. Не все члены правительства были согласны с такой линией поведения в отношении СССР и Красной Армии, которая, по их мнению, фактически означала подготовку к войне против СССР. Однако эмигрантское правительство заявило в ответ, что полностью рассчитывает в своих действиях на поддержку Англии и США, которые будто бы знают об указанных планах и одобряют их. По имевшимся у внешней разведки сведениям, польские представители в Лондоне ходатайствовали перед англичанами и американцами, чтобы было оказано давление на советское правительство с целью передачи Польше ряда украинских и белорусских земель.

Поэтому понятны усилия, которые советское руководство направляло в длительном дипломатическом диалоге с союзниками на то, чтобы во главе свободной и демократической послевоенной Польши находилось правительство, состоящее из представителей тех общественных и политических сил, которые вели подлинную борьбу за освобождение своей страны от гитлеровской оккупации.

Получаемая внешней разведкой информация говорила о том, что Англия и США были весьма обеспокоены разрывом Советским Союзом отношений с польским эмигрантским правительством в Лондоне, что значительно осложняло их планы поставить это правительство у власти в послевоенной Польше. Было ясно, что без поддержки СССР, освободившего Польшу от немецких войск, никакое правительство там существовать не может. Поэтому союзники, прежде всего англичане, делали все возможное, чтобы вынудить советское руководство признать лондонское правительство и восстановить с ним дипломатические отношения. В этих целях они, в частности, намеревались использовать встречу «большой тройки» в Тегеране, состоявшуюся 28 ноября — 1 декабря 1943 года.

Имея убедительную развединформацию, советская делегация была готова к таким маневрам. Когда Рузвельт заявил, что хотел бы выразить надежду на то, что «советское правительство сможет начать переговоры и восстановить свои отношения с польским правительством» (имелось в виду эмигрантское правительство в Лондоне. — Прим. авт.), Сталин ответил: «Агенты польского правительства, находящиеся в Польше, связаны с немцами. Они убивают партизан. Вы не можете себе представить, что они там делают»[67]. Отвечая Черчиллю на его заявление о заинтересованности Англии видеть в послевоенной Польше правительство, с которым она была связана обязательствами, вовлекшими Англию в войну, глава советской делегации заявил, что «Россия не меньше, а больше других держав заинтересована в хороших отношениях с Польшей, так как Польша является соседом России. Мы — за восстановление, за усиление Польши. Но мы отделяем Польшу от эмигрантского польского правительства в Лондоне»[68].

Окончательная точка в вопросе о том, какому правительству будет принадлежать власть в освобожденной Польше, была поставлена на Крымской конференции глав правительств СССР, США и Англии. Советская делегация и на этот раз была хорошо информирована о планах и намерениях правительств Англии и США. Буквально накануне конференции разведка доложила руководству страны добытый ею документ — памятную записку английского МИД к Ялтинской конференции. По польскому вопросу в документе было записано: «Добиваться общего правительства Польши во главе с Миколайчи-ком. Связать это с границей, не решать вопрос о границах без решения вопроса о правительстве».

Позиция англичан состояла в том, чтобы, используя в качестве давления вопрос о восточных границах Польши, добиться принятия решения об объединении двух правительств и под этим флагом растворить Временное правительство, действующее в Польше, в лондонском эмигрантском правительстве.

Располагая этой информацией, советская делегация заняла на конференции гибкую позицию. Она выдвинула компромиссное предложение о реорганизации существующего в Польше Временного правительства и создании на его основе Польского временного правительства национального единства путем включения в него демократических деятелей из самой Польши и поляков из-за границы[69]. После долгих обсуждений англичане и американцы были вынуждены в конечном счете согласиться с предлагаемыми советской делегацией формулировками, которые подводили черту под существованием польского эмигрантского правительства.

С учетом интересов Советского Союза решались и вопросы о границах Польши. На Тегеранской конференции руководителей трех союзных держав Сталин заявил, что Советский Союз настаивает на том, чтобы украинские земли отошли к Украине, а белорусские — к Белоруссии. Между СССР и Польшей должна быть восстановлена граница 1939 года, установленная советской конституцией и проходящая примерно по «линии Керзона».

Рузвельт и Черчилль согласились в принципе с таким подходом. Однако это не помешало Черчиллю попытаться и в этом вопросе потеснить интересы СССР. Ссылаясь на то, что советско-польская граница 1939 года в своей южной части якобы не совсем совпадает с «линией Керзона», он поставил вопрос о ее частичном переносе на восток в районе города Львова, таким образом, чтобы этот город оказался на территории Польши. Имея информацию разведки, советская делегация была готова к такому демаршу англичан. В ответ на заявление Черчилля Сталин возразил, что у Молотова есть точная карта прохождения «линии Керзона», и велел принести ее. Молотов разложил на столе карту и зачитал текст ноты Керзона советскому правительству от 1920 года, в которой говорилось, что «линия границы проходит приблизительно так: Гродно-Яловка-Немиров-Брест-Литовск-Дорогуск-Устилуг, восточнее Грубешова, через Крылов и далее западнее Равы Русской, восточнее Перемышля до Карпат».

Черчилль и Иден ничего не смогли возразить. Обращаясь к Сталину, Черчилль сказал: «По-видимому, участники конференции не имеют существенных расхождений по поводу западных границ Советского Союза, включая и проблему Львова…»[70].

Согласились руководители Англии и США в Тегеране и Ялте и с предложением Советского Союза о том, чтобы Польша получила существенное приращение своей территории на западе и севере за счет поверженной Германии.

Решения Крымской конференции не были приняты деятелями эмигрантского правительства. Свои претензии на власть в Польше они пытались отстаивать не столько политическими, сколько силовыми методами.

Внешняя разведка получила данные, что лондонское правительство, согласившись распустить основную часть подчиненной ему Армии Крайовой, решило сохранить небольшие, мобильные, хорошо законспирированные боевые группы. В перехваченном разведкой приказе главнокомандующего А.К. в этой связи говорилось:

— наступление Красной Армии расценивать как новую оккупацию Польши;

— Временное правительство Польской республики не признавать. Законным правительством считать только польское правительство в Лондоне;

— в изменившихся условиях борьбы стремиться занимать различные посты в аппарате Временного правительства;

— в условиях новой оккупации использовать все легальные возможности, стараться завладеть всеми отраслями жизни Временного правительства;

— Армию Крайову распустить. Личный состав от присяги освободить. Командирам не легализовываться. Оружие и радиосвязь скрыть. Скомпрометированных лиц отправить в другие места. Хорошо законспирированные штабы оставить в подполье.

Лондонское эмигрантское правительство приспосабливало таким образом подпольные структуры к продолжению вооруженной борьбы за власть. С этой целью из наиболее преданных эмигрантскому правительству бойцов и офицеров была образована подпольная диверсионно-террористическая организация «Вольность и неподлеглость», действовавшая в Польше примерно до 1947 года.

Настораживали данные о том, что и после Крымской конференции лондонское правительство продолжало искать контакты с немецкими властями в Польше в целях координации борьбы с Красной Армией. В одной из радиограмм лондонского правительства, предназначенной для подпольных групп, предписывалось «прекращение активных действий и террористических акций против немцев, полицейских, офицеров и солдат СС» и усиление «диверсионной борьбы с частями Красной Армии».

Немцы шли на такое сотрудничество. К концу войны фашистское руководство Германии дало указание своим спецслужбам и военным активизировать работу по созданию на территории восточноевропейских стран националистических формирований для борьбы против советских войск и создаваемых в освобождаемых странах государственных и общественно-политических структур. В этих целях немцы поощряли установление контактов с подпольными организациями в Чехословакии и Польше, связанными с эмигрантскими правительствами в Лондоне. Немцы вооружали эти организации, в некоторых случаях даже направляли в них своих советников и инструкторов, подталкивая к совершению диверсионных акций.

Так, в феврале 1944 года разведка получила сведения о переговорах представителей абвера, полиции безопасности и СД с подпольными польскими формированиями о предоставлении немецкого оружия для «совместной борьбы против большевизма». Поляки высказали пожелание, чтобы польские и немецкие разведывательные и контрразведывательные органы работали во взаимодействии.

По данным военной разведки и органов СМЕРШ, имели место многочисленные случаи заброски немцами на парашютах в расположение подпольных отрядов оружия и боеприпасов. Среди пленных попадались и немецкие офицеры-инструкторы.

Получала внешняя разведка и сведения о передаче англичанами тем же группам оружия и боеприпасов. Их офицеры проходили обучение диверсионно-подрывному делу в английских спецшколах. Посылали англичане своих инструкторов и непосредственно в боевые отряды. В одной из радиограмм лондонского эмигрантского правительства содержалось указание держать в строгом секрете наличие английских офицеров в отрядах и никоим образом не допустить, чтобы кто-нибудь из них попал в плен к русским.

Сдавшийся в плен начальник диверсионного отдела одной из подпольных организаций показал, что прошел подготовку в Англии в двух спецшколах, а затем был заброшен в Польшу на английском самолете. В школах, наряду с подготовкой по диверсионному курсу, он и другие слушатели, офицеры А.К., обучались применению различных биохимических препаратов и ядов на объектах пищевой промышленности и водоснабжения.

Другой структурой, на которую польское эмигрантское правительство в Лондоне опиралось в борьбе за власть, являлась армия генерала Андерса. Эта армия была создана на территории СССР в 1941 году в основном из польских военнослужащих, находившихся в Советском Союзе после оккупации Польши Германией в 1939 году в соответствии с советско-польским военным соглашением, подписанным 14 августа 1941 года. По этому соглашению польская армия, командующим которой лондонское правительство назначило генерала Андерса, должна была принять участие в совместных боевых операциях на советско-германском фронте. Финансирование, экипировка и вооружение армии были проведены за счет советской стороны. Однако лондонское правительство уклонилось от взятых на себя обязательств и отказалось от посылки частей армии Андерса на фронт. В 1942 году оно настояло на выводе армии Андерса, численность которой к тому времени превышала сто тысяч человек, в Иран, а затем в Ирак.

Впоследствии эта армия под англо-американским командованием приняла участие в боевых действиях в Италии. К концу войны численность ее увеличилась до нескольких сот тысяч человек за счет поляков, находившихся за границей. Андерс заявлял, что сформирует миллионную армию. Однако англичане более трезво смотрели на вещи и понимали нереальность таких планов. Тем не менее они рассчитывали на то, что им удастся добиться от Советского Союза согласия на репатриацию этих воинских контингентов без предварительного расформирования, что позволило бы оказывать существенное влияние на развитие событий в Польше.

Решение польского вопроса, прежде всего о власти и о границах, во многом зависело от того, какое правительство будет создано в Польше, насколько удастся выполнить решение Крымской конференции о создании в стране временного правительства национального единства. В Польше в ходе ее освобождения Советской Армией и частями Войска Польского Крайовой Рады Народовой был создан в 1944 году Польский комитет национального освобождения (ПКНО) — временный исполнительный орган народной власти в Польше. Комитет был образован на многопартийной основе. В него вошли представители партий и организаций, принимавших реальное участие в борьбе за освобождение Польши. Правительство СССР заключило с ПКНО соглашение, предусматривающее передачу ему власти на освобожденных польских территориях. Впоследствии ПКНО был преобразован Крайовой Радой Народовой во Временное правительство Польской республики. Местом его пребывания до освобождения Варшавы был город Люблин. Союзники называли это правительство «люблинским». Советское правительство рассматривало его как реальную народную власть в освобожденной Польше и тесно сотрудничало с ним по вопросам жизнеобеспечения Польши, принятия безотлагательных мер по восстановлению важных объектов народного хозяйства, борьбы с преступностью и бандитизмом, поддержания правопорядка в стране. Эмигрантское правительство в Лондоне отказывалось признавать Временное правительство. В этом его поддерживали долгое время Англия и США.

Буквально на следующий день после окончания Крымской конференции Иден направил своему послу в Москве Кэрру директивное указание о том, как следует вести себя при обсуждении с Молотовым вопроса о формировании нового польского правительства.

В указании говорилось: «С точки зрения правительства Его Величества и правительства США основными моментами польского вопроса являются следующие:

1. В новом польском Временном правительстве национального единства должны быть соразмерно представлены различные нелюблинские группы польского общественного мнения.

2. Эти группы должны быть в состоянии оказать действительное влияние не только на решения нового правительства, но также и на выполнение этих решений.

3. Новое правительство должно иметь максимальное доверие со стороны антилюблинских поляков внутри Польши и за границей, включая, конечно, польские вооруженные силы, находящиеся под нашим командованием, и со стороны английского, американского и мирового общественного мнения.

4. Созданному таким образом новому правительству должно быть обеспечено существование до момента перевыборов.

5. До создания нового правительства положению антилюблинских поляков в Польше не должно быть нанесено никакого ущерба».

Далее в директиве указывалось, что Кэрру «следует без колебаний открыто действовать в качестве адвоката других (имеется в виду нелюблинских. — Прим. авт.) поляков, находящихся внутри Польши и за границей». Назывались в директиве и конкретные имена польских политических деятелей правого толка, которых Англия и США намеревались поддерживать. Среди них — глава польского правительства в Лондоне Миколайчик, министр того же правительства Ромер, политический деятель правой ориентации Грабский, лидер правой Народной партии Витое, польский архиепископ, митрополит

Краковский Адам Сапега и ряд других настроенных негативно по отношению к Советскому Союзу и люблинскому правительству деятелей довоенной буржуазной Польши.

Перед началом работы комиссии англичане вместе с Миколайчиком подготовили секретный список на 35 человек, кандидатуры которых союзники намеревались предложить в ходе консультаций, и добиваться включения части этих лиц в новое польское правительство. Внешняя разведка через свою агентуру в Лондоне получила этот список и направила его советскому правительству. Она дала подробные характеристики на большинство включенных в него лиц.

Для Советского Союза в тот период было важно добиться скорейшего прекращения официальных отношений Англии и США с лондонским эмигрантским правительством. Данные разведки о позициях и намерениях Англии и США в польском вопросе позволили советской дипломатии, пойдя на ряд разумных уступок и компромиссов, добиться их согласия на создание приемлемого для обеих сторон правительства, ядром которого оставалось существовавшее ранее Временное правительство Польской республики.

28 июня 1945 года Крайова Рада Народова, следуя рекомендациям, совместно выработанным СССР, Англией и США, сформировала новое Польское временное правительство национального единства во главе с Осубка-Моравским, в котором были представлены основные политические силы Польши. Миколайчик вошел в него в качестве второго вице-премьера. 5 июля США и Великобритания официально признали новое правительство Польши.

Создание правительства национального единства и признание его западными союзниками было большим успехом советской дипломатии. Можно без преувеличения сказать, что добываемая разведкой информация сыграла здесь решающую роль.

Союзники, в первую очередь англичане, были очень обеспокоены таким развитием событий в польском вопросе. Их планы создания прозападной Польши рушились. 11 мая 1945 года Черчилль направил Трумэну телеграмму о необходимости созыва конференции глав трех держав для решения польского вопроса. Ее содержание выдает крайнее беспокойство Черчилля. Он подчеркивал, что «разрешить польскую проблему будет легче, если поставить ее в связь с теперь уже многочисленными, первостепенной важности вопросами, которые имеют крайне серьезный характер и требуют срочного урегулирования их с русскими. Я опасаюсь, что в период продвижения русских в глубь Германии, к Эльбе, произошли ужасные вещи. Предполагаемый отвод американских армий к оккупационным линиям, обусловленным с русскими…означал бы тенденцию к продвижению зоны доминирования русских вперед на 120 миль по фронту в 300 или 400 миль. Это было бы событием (если бы оно произошло) наиболее мрачным в истории…Польша окажется полностью поглощенной и запрятанной глубоко в оккупированных русскими землях».

В качестве одного из средств для парирования русской угрозы Черчилль предлагал Трумэну не отводить войска с занимаемых ими позиций до тех пор, пока Англия и США не получат удовлетворения в вопросе о Польше.

Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных держав — СССР, Англии и США — подвела черту дебатам союзников по вопросу о судьбе послевоенной Польши.

Внешняя разведка сообщала, что лондонское правительство с молчаливого согласия англичан и американцев пытается продолжать свою деятельность. Поэтому советская делегация поставила вопрос о подтверждении западными союзниками признания ими Польского временного правительства национального единства и прекращении всех отношений западных союзников с польским эмигрантским правительством. Англия и США вынуждены были взять на себя обязательства по защите интересов Польского правительства национального единства в отношении собственности, принадлежащей польскому государству, находящейся на их территориях, и облегчению возвращения в Польшу всех поляков, которые этого пожелают, включая и членов польских вооруженных сил и торгового флота.

Польское правительство национального единства взяло на себя обязательства провести в Польше свободные выборы и предоставить представителям союзной печати возможность беспрепятственно освещать их[71].

Все попытки западных союзников оговорить для себя условия для вмешательства во внутренние дела Польши были отклонены советской делегацией.

Остро проходило на Потсдамской конференции обсуждение вопроса о западных границах Польши. В Тегеране и Ялте Черчилль согласился с тем, что послевоенные границы Польши следует сдвинуть на Запад. Он рассчитывал тогда на то, что западным союзникам удастся в конечном счете добиться возвращения в Польшу лондонского правительства. В Берлине Черчилль уже сопротивлялся такому переносу границ. Данные разведки говорили о том, что Черчилль вновь, как это было в Крыму, попытается связать вопрос о границах с вопросом о власти в Польше и в этих целях поставит вопрос о контроле западными союзниками предстоящих в Польше выборов постоянных органов власти.

Советская делегация внесла предложение пригласить в Потсдам делегацию нового правительства Польши с тем, чтобы, в соответствии с решениями Крымской конференции, заслушать мнение поляков относительно западных границ их государства. Черчилль долго и упорно возражал против такого приглашения, но конференция в конце концов направила его полякам[72].

Польскую делегацию на Потсдамской конференции возглавил президент Крайовой Рады Народовой Польской республики Болеслав Берут. В ее состав были включены Миколайчик и Грабский — политические деятели, на вхождении которых в польское правительство настаивал Иден в упоминавшемся выше письме к английскому послу в Москве Кэрру. Союзникам, таким образом, трудно было обвинить польскую делегацию в односторонности и предвзятости. Выступая от имени всех поляков, польская делегация обосновала требованиями национальных интересов страны прохождение западной границы Польши по линии Одер — Западная Нейсе.

Ввиду упорного нежелания Черчилля, которого поддержал и Трумэн, конференция не приняла окончательного решения о передаче Польше восточных германских земель. В заключительной резолюции по Польше главы трех союзных правительств лишь подтвердили свое мнение, что окончательное определение западной границы Польши должно быть отложено до мирной конференции. Вместе с тем советской делегации удалось настоять на включении в эту резолюцию положения о том, что до окончательного определения западной границы Польши эти земли должны находиться под управлением польского государства и не должны рассматриваться как часть советской зоны оккупации Германии[73].

Такой компромисс устраивал и советскую, и польскую стороны. Де-факто он устанавливал прохождение границы по линии Одер — Западная Нейсе.

Западным державам не удалось возродить довоенную, враждебно настроенную в отношении нашей страны Польшу. Немалая заслуга в этом принадлежит и внешней разведке, сумевшей в годы войны обеспечить руководство страны информацией, необходимой ему для оперативного принятия решений.