14. Цель достигнута

14. Цель достигнута

В начале июня 1940 года Ким Филби, аккредитованный при штабе английских войск во Франции в качестве корреспондента «Таймс», вместе с последними частями отбыл на пароходе из Бреста в Англию. Коротая время среди военных, Ким обратил внимание на миловидную даму, которая при знакомстве с ним отрекомендовалась корреспондентом газеты «Дейли экспресс» в Бельгии и Люксембурге Хестер Марсдем Смидлей. В завязавшейся беседе Хестер интересовалась мнением Кима относительно политических и военных перспектив развития событий в Европе. Филби, сославшись на свой опыт работы в Испании и последнее время во Франции, заявил, что, по его личному мнению, положение Англии стало чрезвычайно опасным. Хестер прямо спросила Филби, что он намеревается делать, на что Ким ответил, что в любой момент его могут призвать в армию. После этого она умышленно, как показалось Филби, сменила тему разговора. Это шапочное знакомство не заслуживало бы внимания, если бы оно не сыграло в дальнейшем весьма важную роль в поступлении Кима Филби на работу в английскую разведку (СИС). Как выяснилось позже, Хестер являлась кадровой сотрудницей СИС и под прикрытием корреспондента выполняла в Бельгии и Люксембурге задания по линии секции «Д», занимавшейся организацией диверсий и саботажа, проведением пропаганды по разложению тыла противника. По прибытии в Лондон Хестер порекомендовала руководителю политической линии секции «Д», одновременно занимавшейся подбором кадров, мисс Марджори Мэкси рассмотреть Кима Филби в качестве кандидата на работу в секцию «Д». А в это время Ким, ничего не ведая об инициативе Хестер, предпринял по совету Гая Берджесса безуспешную попытку устроиться на работу в правительственную школу кодирования и шифровального дела в Блетчли-Парке, занимавшуюся раскрытием кодов противника. Над ним реально нависла угроза призыва в армию, так как он уже получил повестку и прошел медицинскую комиссию. Однако Марджори Мэкси, в свою очередь, не теряла времени, навела о Филби первичные справки и через капитана Лесли Шеридана из Военного министерства, в прошлом журналиста, организовала личную встречу с Филби. Во время беседы Мэкси подробно интересовалась его биографическими данными, насколько глубоко разбирается Ким в политических проблемах и как ему представляется возможность ведения контрпропаганды против нацистского режима. Видимо, ответы Кима произвели на нее благоприятное впечатление, и она назначила ему повторную встречу. В связи с тем, что во время беседы Ким рассказал, что окончил Кембридж, Мэкси не преминула навести справки о нем у работавшего в секции «Д» Гая Берджесса, окончившего тот же университет, не подозревая об их не только дружественных отношениях, но и совместной работе на советскую разведку. Получив от Гая самую лестную характеристику, она пригласила его на повторную встречу с Кимом Филби. Быстро сориентировавшись в обстановке, друзья, и особенно Берджесс, в ходе повторного собеседования, не сговариваясь, разыграли такой «спектакль», что в конце беседы Мэкси предложила Киму работу в секции «Д» СИС и попросила под началом Берджесса принять участие в организации школы по подготовке необходимых им кадров. Школа должна была готовить агентов-диверсантов, отобранных для заброски на оккупированные немцами территории, и разместилась в бывшем Брикен-донбери-холле, неподалеку от Хартфорда. Филби обучал агентов элементарным навыкам ведения подпольной борьбы, нелегальной пропаганды и агитации, распространению литературы и многому другому. Среди преподавателей были специалисты по диверсионным акциям, взрывному делу и т. п. Вскоре Ким понял, что, работая в школе преподавателем, он так же далек от СИС, как и во время работы корреспондентом в «Таймс». Но полученная ранее разведывательная подготовка под руководством Дейча и Малли не прошла даром. Ким, не имея связи с Центром, начал активно завязывать знакомства с преподавателями, среди которых были бывший сподвижник Брюса Локкарта в послереволюционной России Джордж Хилл, получивший после нападения Германии на СССР назначение официальным представителем Управления специальных операций (УСО) и СИС в Москве. Особо теплые дружеские отношения сложились у Кима с Томми Харрисом — до войны известным бизнесменом, занимавшимся торговлей произведениями искусства и антиквариатом. Расширяя круг знакомств среди преподавателей, Ким преследовал цель получить доступ к разведывательной информации и создать условия для перехода на работу в оперативные подразделения СИС. Осенью секцию «Д» вместе со школой в силу отсутствия практических результатов работы передали из СИС в ведение министерства по вопросам экономической войны и подчинили созданному Управлению специальных операций. Таким образом, произошло создание на базе секции «Д» разведки экономической войны. Большинство сотрудников было уволено и среди них оказались Гай Берджесс и Томми Харрис. Берджесс устроился в министерстве информации, а Харрис перешел в контрразведку (МИ-5) и вскоре стал одним из ведущих сотрудников. Филби в числе немногих был оставлен на работе во вновь организованной школе Бьюли в качестве политического инструктора тренировочного центра «СО-2» (отдел саботажа и диверсий). Школа стала именоваться «Станция 17» и разместилась в Хэмпшире.

24 декабря 1940 года возвратившийся в Лондон уже в качестве резидента советской разведки А.В. Горский восстановил связь с Кимом Филби, который подробно рассказал о происшедших изменениях в его жизни, характере работы в школе и появившихся у него знакомых из числа кадровых сотрудников СИС, МИ-5 и УСО. Подытоживая свой рассказ, Ким высказал мнение, что его разведывательные возможности весьма ограничены и вообще у него складывается впечатление, что он попал в организацию, весьма далекую от разведки. Резидент внимательно выслушал Кима и не мог не согласиться с ним, что его работа в школе не представляет большого интереса для нас. Вместе с тем, чтобы поднять настроение Кима, отметил его усилия по заведению новых связей среди сотрудников спецслужб, которые в перспективе смогут сыграть положительную роль в его карьере. Резидент обратил особое внимание Кима на необходимость закрепления и углубления складывающихся у него дружеских отношений с Томми Харрисом. Расставаясь, Горский попросил Кима к следующей встрече подготовить подробную информацию об организации диверсионной работы англичан на континенте, структуре и руководящих работниках Управления специальных операций, личном составе «Станции 17» и осторожно собирать данные на агентов, забрасываемых англичанами на территорию противника.

Учитывая, что продолжительность встречи не позволила им подробно обсудить складывающуюся военно-политическую обстановку, резидент попросил Кима, зная его аналитические способности, подготовить информацию по этому вопросу со своими оценками. Центр согласился с предложением резидента о том, что Киму следует подыскивать более интересную в разведывательном плане работу, но подойти к этому взвешенно и проявлять осторожность, чтобы не остаться в конечном счете вообще не у дел. На следующей встрече Ким передал подготовленную информацию и продолжил обсуждение вопроса о его будущей работе. Горский сообщил Киму мнение Центра по этому вопросу, и они решили использовать возможности Харриса, который к этому времени основательно закрепился в МИ-5. Предпринятые Кимом через Харриса практические шаги к переходу на работу в СИС не пропали даром. К1941 году обострились противоречия между СИС и МИ-5 по вопросу объема задач и компетенции контрразведывательного отдела СИС, который отвечал за всю контрразведывательную работу за границей. Чтобы умерить аппетиты и притязания МИ-5 на свое участие в этом деле, СИС решила расширить аппарат контрразведывательного отдела и, в частности, увеличить штат испанского сектора. Томми Харрис, работавший в испанском отделении МИ-5 в июне 1941 года, предложил кандидатуру Филби как специалиста по Испании, имевшего опыт работы в этой стране, на должность руководителя испанского сектора в СИС. При этом Харрис упомянул, что отец Кима является другом Валентина Вивиана, заместителя директора СИС по внешней контрразведке. Узнав от начальника 5-го контрразведывательного отдела Феликса Каугилла, что им рекомендуют на работу Кима Филби, Вивиан пожелал лично встретиться с ним. Во время беседы Ким произвел на него хорошее впечатление и в дальнейшем Вивиан внимательно следил за его работой и способствовал его служебному росту. В июле 1941 года Каугилл предложил Филби занять эту должность. С согласия Центра Ким предложение принял и возглавил сектор, который вел контрразведывательную работу в Испании, Португалии и частично во французских североафриканских владениях в плане пресечения проникновения иностранных разведок с территории этих стран в Англию.

На очередной встрече с Горским Филби сообщил, что оформлению на работу в СИС предшествует проверка кандидата по учетам СИС и МИ-5. Филби было известно, что в контрразведке на него имеются незначительные материалы о том, что в 1930 году он состоял членом социалистического общества Кембриджского университета, являлся подписчиком «Рабочего ежемесячника», его жена антифашистски настроена и что его отец придерживался крайних взглядов. Поскольку Филби был принят на работу, видимо, этим материалам в то время не придали значения, ограничившись рутинной и чисто формальной проверкой по учетам.

Ким активно включился в работу по борьбе с немецкой агентурой на Пиренейском полуострове и получил доступ к важной для советской разведки информации, в том числе к дешифрованным англичанами телеграммам немецкого абвера. Именно тогда Киму удалось добыть первую информацию о взаимном стремлении к установлению контактов между английской разведкой и начальником абвера адмиралом Канарисом и привлечь к этому вопросу внимание Центра. Позднее, в 1944 году, от Кима поступит информация о сепаратных переговорах американцев и англичан с немцами.

Трудолюбие, исполнительность, умение найти нестандартные решения на основе глубокого изучения и анализа складывавшейся ситуации, доводить поставленные цели до конца способствовали продвижению Кима по служебной лестнице. Филби зарекомендовал себя и как хороший сослуживец. Так, в одном из разговоров Вивиан заявил, что Филби является единственным человеком в аппарате разведки, который не имеет врагов и которого все уважают.

После перехода в СИС резко возросла информационная отдача Филби. Советская разведка стала регулярно получать документальную информацию по различным вопросам деятельности английской разведки, о ее структуре и личном составе, включая резидентуры, об отдельных агентах, особенно 5-го контрразведывательного отдела.

С 1942 года работу с Филби продолжил заместитель резидента, а после отъезда в 1943 году в Союз Горского, резидент Б.М. Крешин. Встречи с ним проводились, как правило, один раз в 10–12 дней в различных местах Лондона преимущественно в вечернее время.

Для получения необходимой советской разведке информации Филби использовал не только занимаемое им служебное положение, но и личные контакты с сотрудниками МИ-5, МИД, представителями американской разведки. Так, в конце ноября 1941 года ему удалось познакомиться с содержанием дешифрованной телеграммы германского посла в Токио, адресованной Риббентропу, о том, что Япония через 10 дней начнет наступление против Сингапура. Он постоянно по заданию Центра отслеживал ситуацию вокруг открытия второго фронта.

В 1944 году сообщил, что в беседе с одним из старших американских офицеров из Управления стратегических служб США (УСС) ему удалось выяснить, что американцы совместно с англичанами занимаются созданием урановой бомбы.

В середине августа 1943 года Филби получил личное письмо от Каугилла с просьбой сообщить ему, не желает ли он посвятить себя работе в контрразведывательном отделе СИС после окончания войны. По нашей рекомендации Филби дал положительный ответ.

31 августа 1943 года приказом по контрразведывательному отделу Филби был назначен членом секретариата при начальнике отдела. В его обязанности входило, на правах внештатного помощника начальника отдела, руководство следующими направлениями:

а) отделением, обслуживающим Пиренейский полуостров (Испания, Португалия и их колонии);

б) отделением, ведущим разработку (с контрразведывательной точки зрения) немецкой разведки на территории Германии, Польши и Чехословакии;

в) поддержанием связи с польской контрразведкой в Лондоне.

Кроме того, в обязанности Филби вошло контрразведывательное обеспечение всех военных операций союзников, проводимых Эйзенхауэром, и поддержание связи между контрразведывательным отделом СИС и МИД Англии. Филби стал подчиняться непосредственно Каугиллу и его заместителю Фергюссону.

25 августа 1944 года на одном из заседаний в СИС, где присутствовал директор разведки Мензис, Каугилл выдвинул предложение о назначении Филби после окончания войны в Европе резидентом контрразведывательного отдела СИС в Берлине. Вивиан же предложил назначить Филби начальником 9-й секции (отдела) по борьбе с коммунизмом вместо уходящего на работу в контрразведку Карри.

По мнению Каугилла, работа Филби в Берлине должна была заключаться в ликвидации нелегальных организаций немецких нацистов, на что потребовалось бы около двух лет.

Имея два предложения, Мензис решил выяснить мнение самого Филби.

На встрече с Крешиным Филби, рассказав о сложившейся ситуации, заявил, что ему лучше работать вместо Карри, но он опасается, что это может испортить его отношения с Каугиллом, который ему покровительствует. Предложение Вивиана было предпочтительнее тем, что уже к тому времени, по словам Каугилла, 15 кодошифровальщиков школы СИС работали над перехватами дипломатических телеграмм СССР и коммунистических организаций, а в ближайшее время Мензис намерен выделить на это дело еще большее число работников. Центр порекомендовал Филби постараться устроиться на работу в 9-й отдел, тем более что это совпадало с желанием самого Филби.

В сентябре 1944 года было принято окончательное решение о назначении Филби начальником 9-го отдела. К работе в 9-м отделе Филби приступил только в ноябре 1944 года, так как до этого Карри находился в командировке и Филби не мог ранее принять от него дела.

9-й отдел выделен в самостоятельное подразделение, но в работе он должен поддерживать тесный контакт с контрразведывательным отделом и пользоваться его агентурно-оперативными возможностями.

Филби, как начальник 9-го отдела, стал подчиняться непосредственно Вивиану. По отдельным вопросам он получил право прямого доклада Мензису. Небольшой отрезок времени, в связи с выездом Каугилла в командировку, Филби исполнял обязанности начальника контрразведывательного отдела и получил доступ к его сейфу.

На встрече с Крешиным 16 октября 1944 года Филби был в хорошем настроении и весьма оптимистично изложил свои разведывательные возможности в наших интересах на будущее.

И на фоне изнурительной работы Кима Филби по добыче важной и столь необходимой Государственному комитету обороны СССР и советской разведке информации в Центре в 1942 году вновь возникло недоверие к Филби и всей «кембриджской пятерке».

В феврале 1940 года по указанию Л.П. Берии лондонская резидентура была закрыта на том основании, что вся агентура, включая и «кембриджскую пятерку», была известна бывшим сотрудникам разведки, разоблаченным как «иностранные шпионы», и поэтому поступившую от нее информацию следует рассматривать не иначе, как дезинформационную акцию англичан. И вновь, как и в 1940 году, Горскому, теперь уже вместе с Крешиным, пришлось доказывать несостоятельность и абсурдность подозрений Центра.

Отсутствие в информации Филби материалов, характеризующих деятельность СИС в нашей стране, в 1942 году рассматривалось в Центре как подозрительное преуменьшение им работы английской разведки против нас.

Эти выводы делались при полном игнорировании служебных возможностей Филби. Так, в письме Центра в резидентуру от 26 августа 1942 года указывалось: «Обращаем Ваше внимание на новые сигналы со стороны Филби, к которым нужно отнестись с большим вниманием. Это новое заявление Филби в беседе с Крешиным (наш резидент в Лондоне. — Прим. авт.) о слабой работе СИС против СССР. Подозрительность этого заявления усугубляется еще и тем, что Филби даже не пытался сослаться на неосведомленность в этом деле, а убедительно доказывал этот очевидный абсурд, делая это, видимо, совершенно сознательно».

В письме в резидентуру от 25 октября 1943 года Центр обращает внимание резидента на то, что «после тщательного анализа работы с группой источников (перечисляется вся пятерка. — Прим. авт.), пришли к выводу, что они известны СИС и контрразведке, работают по их указаниям и с их ведома. Имеются основания предполагать, что еще до связи с нами они были направлены контрразведкой на работу среди левонастроенного студенчества в Кембридже и именно этим объясняется их пребывание в английской Компартии, их левые настроения и т. п. Также несомненно, что контрразведке были известны связи Эдит и Стефана среди молодых английских аристократов. Невозможно также допустить, чтобы СИС и контрразведка могли доверить такую ответственную работу и на таких ответственных участках лицам, причастным в прошлом к партийной и левой деятельности, в том случае, если эта деятельность не проводилась с ведома этих органов».

Высказав такое политическое недоверие всей этой группе источников, Центр предложил резидентуре перестроить характер работы с этими источниками в направлении дачи им полной инициативы в представлении нам информации, не показывая им нашей заинтересованности в определенных вопросах. И в конце письма очень «умное» резюме: «Нашей задачей является разобраться в том, какую дезинформацию подсовывает нам английская разведка».

Нарком госбезопасности Меркулов предостерег от такого поспешного вывода, заявив, что все-таки вопрос об этой группе источников до конца еще не выяснен.

Последующие материалы этих источников, а также информация, полученная по другим каналам, убедила думающих и разбирающих-ся в оперативной работе сотрудников Центра в искренности работы этих источников с нами.

Целый ряд материалов Филби, переданных нам в 1944–1945 годах, полностью исключал предположение о заинтересованности английской разведки в передаче нам такого рода материалов.

В то же время поступившие по другим каналам данные подтверждали информацию Филби о незначительной деятельности и возможностях английской разведки в работе против СССР. Ряд телеграмм МИД Англии своему послу в Вашингтоне по различным актуальным вопросам, переданных нам Филби, подтверждался информацией Маклина, находившегося в Вашингтоне.

Подлинность переданных нам Филби материалов агентурнонаблюдательного дела «Интеллидженс сервис» о связи и сотрудничестве британской и советской разведок была подтверждена документальными материалами, полученными через другие оперативно-технические и агентурные возможности разведки и иных подразделений госбезопасности СССР. В июле 1944 года за плодотворную работу и особенно за передачу нам упомянутого дела СИС Киму Филби от имени министра госбезопасности была объявлена благодарность. Эти и целый ряд дополнительных, в том числе документальных, доказательств искренности работы Филби и всей группы этих источников заставили коренным образом изменить отношение к ним.

Учитывая неоценимую помощь, оказанную советской разведке этой группой источников, особенно в период 1943–1945 годов, было принято решение установить каждому из них пожизненную пенсию (в 1945 году).

Для обеспечения большей безопасности в резидентуру было направлено из Центра указание свести к минимуму задания Филби по добыче громоздких документальных материалов и ограничить частоту встреч одним разом в две недели.

В марте 1945 года Филби выезжал в краткосрочные командировки во Францию и Италию по проверке работы резидентур и созданию баз для работы против местных компартий и советской разведки.

7 апреля 1945 года в резидентуру было направлено дополнительное указание — встречи с Филби проводить не чаще одного раза в месяц. По существу, встречи стали носить чисто технический характер: получение от Филби материалов и передача ему очередного задания Центра. Примерно один раз в три месяца проводить с Филби беседы на общеполитические темы, по международным вопросам и на личные темы, так как он неоднократно выражал свое неудовлетворение отсутствием подобных бесед.

Итак, Ким Филби достиг поставленной перед ним в начале его разведывательной карьеры цели — он стал не просто кадровым сотрудником, но и руководителем одного из важнейших подразделений английской разведки СИС. Его опыт сотрудника советской разведки помогал ему в решении профессиональных задач и как сотруднику СИС, что в сочетании с его личными качествами способствовало его быстрому продвижению по служебной лестнице.

Даже не искушенному в делах разведки человеку не составит большого труда понять, какую ценность представляла для государственной безопасности и правительства СССР поступавшая от Филби информация в годы Великой Отечественной войны. Ким Филби внес немалый вклад в победу над гитлеровской Германией. Впереди Кима Филби ждали новые дела.