Погребенко Александр Николаевич

Погребенко Александр Николаевич

Итак, приехали мы в Ленинград, город готовился к войне, чувствовалось напряжение на улицах, было невооружённым глазом видно, что это уже не мирное время. Только поступили в училище, как нас тут же вывели в лагеря, расположенные под посёлком Лисий Нос, напротив города Кронштадта. Я был салажонком, первый курс, а с нами находились в основном крепкие, высокие ребята-второкурсники, красавцы. Но все мы вместо морской учёбы делали однообразные упражнения: «Длинным коли! Коротким коли! Прикладом бей! Танки справа, танки слева!»

Сидели в Лисьем Носу, а сами в неведении, что делается на фронте. И в один прекрасный вечер нас вывозят обратно в училищные казармы, дают пехотную форму, осталась только морская тельняшка, также выдали каски и отправили на фронт. Только здесь мы узнали о том, что немецкие войска приближаются к Ленинграду, а наши измотанные войска не могут удержать противника. Поэтому из нас, курсантов 1-го и 2-го курсов Ленинградского Краснознамённого высшего военно-морского училища имени Михаила Васильевича Фрунзе, создали два батальона в отдельной морской курсантской бригаде. В её состав входили курсанты нескольких военно-морских учебных заведений.

Нас расположили восточнее Кингисеппа, затем наши два батальона перебросили в район деревни Гостилицы. Впереди идут бои, слышен гул, разрывы, звуки бомбёжки, а мы рыли окопы в тылу, занимали вторую линию обороны. Вырыли большие окопы и ходы сообщения, сделали специальные щели, в которые можно было залезть, чтобы укрыться от осколков авиабомб. К счастью, время для подготовки имелось.

Вскоре через наши позиции стали идти отступающие части, везли в тыл раненых, навстречу им идёт подкрепление, а мы всё никак не воюем. И вдруг командиры говорят: «Ушли последние стрелковые части, и перед нами только немцы!»

Ночь не спали, всех охватила непонятная дрожь, думали, что будет в бою. Утром немцы были до того уверены в своей победе, что даже не открыли артиллерийский огонь по нашим позициям, только слегка постреляли минами, и пехота противника пошла вперёд с засученными рукавами, ведя сильный пулемётный огонь. Немцы бросили против нас не более двух батальонов, они даже не знали, что впереди стоим мы, морские пехотинцы, думали, что уже практически никого нет до самого Ленинграда.

Враги подошли практически вплотную к нашим траншеям, и тут мы встали во весь рост. Не помню, кто дал команду, мы пошли навстречу противнику со штыками наперевес, немцы от неожиданности перестали стрелять и не могли двинуться ни назад, ни вперёд. Они не ожидали, что на них пойдёт целая лавина молодых, сильных, подготовленных ребят. Мы не просто остановили врага, буквально за 10 минут перед нами никого не осталось, и километров десять гнали немцев в тыл, даже захватили миномётные позиции. А потом, когда вышли вперёд, надо готовить новые позиции, а ты попробуй вырыть ночью окопы в каменистой почве. Так что вернулись на свои подготовленные позиции, и правильно сделали. Наутро началось страшное дело, земля трясётся, самолёты налетали целыми волнами, бомбят и стреляют. Это ужас был, даже земля тряслась. Я выглянул - у нас окопы были дёрном выложены, так, чтобы не было видно, после непрерывных бомбёжек всё перемешано, страшное дело, одна атака самолётов следовала за другой. Когда всё прекратилось, на нас пошли танки и пехота. И немцы уже двигались не так свободно, как в первый день, а за танками. И вот тут мы уже воевали не на жизнь, а на смерть. Здесь погиб в рукопашной схватке мой товарищ Лёня Сидоров. Я видел, как он умирал, но ничего не мог сделать, потому что немцы ворвались на левый фланг наших позиций, нужно было выручать товарищей, и мы пошли в атаку под крик: «Взвод, вперёд!» Причём все пошли, кто кричал, снова не знаю. Началась рукопашная. И в это время Лёню убили, я не мог нагнуться к нему, потому что тогда меня бы проткнули штыком. Но в итоге мы отстояли свои позиции и неделю держали оборону, потом вынуждены были начать отступление, сдали Петергоф и только под Ленинградом остановили врага. Продвижение немцев сдержала беззаветная преданность людей, они не щадили себя. Немцы тогда сильнее нас были, до того приучены к войне, что ужас. Но у нас имелось самое главное - вера в победу, мы шли в атаку «За Сталина! За Родину!». Умирали и не говорили ни одного слова наперекор командирам. Думали только о том, как защитить нашу Родину от агрессора, это было наше святое дело. В этом и заключается настоящий дух. К тому времени я уже забыл, что являюсь курсантом, нас смешали с обычными стрелковыми войсками. Но вот командование не забыло, вспомнили о том, что мы курсанты, к тому времени я был ранен и лежал в медсанбате, даже оттуда вытащили. Отправили в эвакуацию, нас через Ладожское озеро вывезли на Большую землю, мы шли прямо по льду в феврале 1942 года. Добрались до станции Кабоны, остановились в местной церкви, я настолько выбился из сил, что мне помогал идти товарищ. После ночёвки наш отряд получил приказ идти в пристанционный посёлок Ефимовская. Это была единственная станция, откуда нас могли отправить эшелонами по назначению.

Интервью и лит. обработка Ю. Трифонова