Глава 13 Проникновение во вражеский лагерь

Глава 13

Проникновение во вражеский лагерь

После того как был обнаружен вражеский лагерь, отряд подходил к нему как можно ближе, но с учетом безопасности, и разбивал временный лагерь, где воины оставляли свои вещи (накидки, дополнительные мокасины, часть оружия, а часто и ружья и т. д.). Черноногие часто натирали свои тела и руки тополиным соком. Считалось, что запах тополя успокаивал лошадей, они становились менее пугливыми и спокойно следовали за незнакомцем. Если воины по пути к вражескому лагерю питались кониной, опытный предводитель мог посоветовать им хорошо вымыться и почиститься землей, чтобы отбить запах конины. Индейцы считали, что лошади очень боятся этого запаха и, если воин прокрадется в лагерь, предварительно не очистившись, животные испугаются и их тяжело будет поймать. С наступлением темноты, когда предположительно все люди во вражеском лагере засыпали, воины проникали в него.

С собой брали только самое необходимое — луки со стрелами, ножи, лассо и веревки из конского волоса, служившие поводьями. Во время езды лассо тянулось позади воина по земле и служило ему длинным хлыстом для перегона табуна. Шайены, перед тем как отправиться во вражеский лагерь за лошадьми, размягчали веревки из сыромятной кожи, перетягивая их туда-сюда вокруг деревьев или камней. Веревки становились эластичными, и их было легче накидывать на шеи лошадей. Кроме того, Маленький Волк советовал воинам обвязывать вокруг талии короткие плетеные волосяные веревки, которые использовали в качестве уздечек. Их было проще вложить в рот лошади, чем сыромятные, и они легче развязывались после того, как намокали от слюны животного. Также они надевали новые мокасины. Когда, чтобы добраться до лошадей, надо было пройти через сухой кустарник, воины иногда снимали леггины и мокасины, потому что, цепляя сухие ветки, можно было наделать шума.

^{Белое Облако, вождь айовов. Худ. Дж. Кэтлин}

Новичков обычно оставляли во временном лагере, чтобы они держали лошадей и следили за пожитками. Если в отряде все воины имели опыт походов, оставались наиболее молодые. У черноногих предводитель решал, кто пойдет в лагерь. Если отряд был маленьким, все его участники рассеивались, после чего каждый воин самостоятельно проникал внутрь. В других случаях предводитель приказывал большинству людей остаться — обычно неопытным воинам, а затем в одиночку или с несколькими отобранными людьми проникал во враждебный лагерь за лошадьми. Приказ оставаться на стоянке порой вызывал обиду, так как существовала вероятность того, что человек не будет допущен к дележу добычи. Предводитель мог подарить оставшимся по лошади, о чем обычно сообщалось во время победных плясок. Один из доводов, приведенный воином, которому предводитель приказал остаться, был следующим: «Я пошел с тобой не как прислуга (новичок. — Авт.)». Иногда воины не могли сдержаться, и требование остаться на стоянке или иные приказы не выполнялись. Они отправлялись во враждебный лагерь самостоятельно, тем самым ставя под удар весь отряд.

Искусство и выдержка индейских конокрадов вызывали восхищение многих современников. Ноа Смитвик упомянул несколько случаев. Однажды группа техасцев, вынужденная заночевать в прериях, подозревая о присутствии в окрестностях враждебных индейцев, приняла различные меры предосторожности. Один из них, владевший великолепным скакуном, накинул ему на шею петлю, а другой конец веревки взял в руку и, прислонившись к дереву, заснул. Все было спокойно, а ночь была очень темной. Неожиданно техасец проснулся от холодного прикосновения к руке. В испуге он вскочил и выронил веревку. Оказалось, что подкравшийся индеец наткнулся на веревку и, держась за нее, двинулся вдоль, надеясь украсть лошадь, но выбрал не то направление и в итоге наткнулся на владельца. В отличие от белого, краснокожий не испугался и не потерял головы. Он хладнокровно вскочил на коня и умчался. В другом случае лошадей на ночь заперли в конюшне, закрыв дверь изнутри при помощи прочного деревянного колышка, вбитого кувалдой. Ночь прошла тихо, но когда наступил рассвет, дверь оказалась открытой, а лошади пропали. Индейцы в темноте разобрались, как была закрыта дверь, и, провозившись с ней не менее часа, открыли ее и увели лошадей. Полковник Додж писал, что ночью воин команчей «мог пробраться в лагерь, в котором спала дюжина мужчин, к запястью каждого из которых веревкой была привязана его лошадь, перерезать ее в полутора метрах от спящего и скрыться с лошадью, не разбудив ни души».

^{Веревка из лошадиного волоса. Сиу. Ок. 1870 г.}

Некоторые воины обладали таким пренебрежением к врагу, что походы с ними были делом весьма рискованным. Пиеган Четыре Медведя вспоминал, что таковым был его близкий друг. Один раз, разобрав корраль во вражеском лагере, чтобы вывести оттуда животных, Четыре Медведя никак не мог справиться с норовистым конем, когда услышал в ночи громкий голос своего друга:

— Да сядь ты на него верхом и поезжай!

— Тише, тебя услышат, — испуганно прошептал Четыре Медведя.

— Ничего не могу поделать, — снова громко сказал друг. — Я не собираюсь ждать здесь всю ночь. Луна уже подымается.

— Тише же ты, — снова зашептал Четыре Медведя и взобрался на коня.

^{Воин ассинибойнов. Худ. Дж. Кэтлин}

В этот момент из ближайшего типи раздался голос разбуженного мужчины. Пиеганы не поняли его языка, но друг Четырех Медведей закричал в ответ:

— Ты лучше не дрыхни там, а выйди наружу! Тут твоих лошадей воруют!

После чего друзья пустили коней в галоп и выскочили из враждебного лагеря.

^{Головной убор черноногих}

В другом случае они снова вместе прокрались во вражеский лагерь за лошадьми. Стояла теплая летняя ночь, и в одной из палаток, рядом с которой были привязаны великолепные кони, несколько мужчин играли в азартную игру. Пиеганы, украдкой следя за ними, настолько заинтересовались игрой, что даже начали делать ставки между собой. Те, на кого ставил друг Четырех Медведей, постоянно проигрывали. Четыре Медведя попытался урезонить своего друга, напомнив, что они приползли сюда воровать лошадей, но тот никак не хотел уходить, продолжая проигрывать от раза к разу. В итоге его нервы не выдержали, и он закричал из темноты игроку, кидавшему кости: «Ты выигрываешь каждый раз, но я положу этому конец!» После чего дважды выстрелил в игрока из своей двустволки. Друзьям пришлось бежать во весь дух, чтобы скрыться от разъяренных врагов, так и не добыв лошадей.

^{Ожерелье из медвежьих когтей. Кроу}

Правильная техника увода лошадей от палаток предполагала именно перерезание веревки, а не ее развязывание. Во-первых, веревка могла быть туго завязана или заскорузла от влаги и холода. Во-вторых, воин предпочитал посмеяться над своим врагом, перерезая веревку, так как это не оставляло вопросов, что же произошло. Если лагерь был небольшим и воинам удавалось увести из него всех лошадей, оставив жителей лагеря со всеми пожитками пешими посреди бескрайней равнины, воины в насмешку часто оставляли им веревку или хлыст — совершенно бесполезные вещи для безлошадных.

^{Томагавк. Северные равнины. Ок. 1860 г.}

Опытный воин, прежде чем увести лошадь, иногда осторожно заглядывал в палатку или прикладывал к ее покрышке ухо, чтобы убедиться, что все спят. Любой шорох настораживал его, и он продолжал ждать, пока все стихнет. Бывало, что какой-нибудь старик мог не спать, сидя у костерка и покуривая. Он сидел тихо, чтобы не тревожить сна спящих родственников, но часто разводил костер побольше, чтобы согреться. Тиксир сообщал, что скиди-пауни, убедившись, что в палатке все спят, иногда пробирался в нее, тихо убивал и скальпировал спящего воина, после чего выскальзывал из палатки и уводил привязанную у нее лошадь.

^{Хлыст кроу}

Порой воины попадали в курьезные ситуации. Известный воин кроу Ищущий Смерти вспоминал случай, едва не стоивший ему жизни. Проникнув в лагерь шайенов, он выбрал великолепного черного скакуна, обрезал веревку и стал надевать на него волосяную уздечку. Когда затягивал уздечку, конь сделал шаг назад и… наступил на спящую у края типи собаку. Та завизжала, из палатки выглянул человек и увидел конокрада. Ищущий Смерти не растерялся, издав боевой клич кроу, прыгнул на спину дернувшегося в сторону скакуна и… не рассчитав силы, перелетел через него. Все еще сжимая уздечку, он бросился бежать, таща за собой коня. На его пути попался небольшой, но глубокий ручей, Ищущий Смерти попытался его перепрыгнуть, конь заартачился и… сдернул незадачливого воина в глубокую воду. Чтобы выбраться на поросший травой заболоченный берег, кроу пришлось бросить свою добычу. Пули свистели у него над головой, и он побежал к небольшой роще. Там он заметил нескольких шайенов, которые залегли в засаде, ожидая его появления. Ищущий Смерти выпустил в них несколько стрел, они отступили, а он бросился бежать к другому лесочку, которого достиг незамеченным. Две шайенки на возвышенности пели победную песнь — песнь, которую незадачливый конокрад помнил спустя сорок лет после тех событий. Ему показалось, что все обитатели покинули лагерь, чтобы преследовать его. Недолго думая, Ищущий Смерти прополз по траве к ручью, а затем снова проник в лагерь. В то время, когда шайены поджигали лесок, чтобы «выкурить» конокрада, он поймал в их лагере коня, вскочил на него и, прихватив еще четырех животных, ускакал прочь незамеченным!

^{Военный отряд в пути. Худ. Ч. Расселл}

Частота проникновений во вражеский лагерь зависела лишь от желания воина, его храбрости и в какой-то мере жадности. Чаще всего индеец пробирался к палаткам всего один раз, после чего стремился как можно быстрее скрыться. Но наиболее хладнокровные воины возвращались во вражеский лагерь несколько раз за ночь, чтобы увести как можно больше ценных лошадей. Иногда краснокожие конокрады могли удачно увести лошадей в первую ночь, но, решив, что этого мало, затаиться недалеко от лагеря и проникнуть в него и во вторую ночь. А самые отчаянные могли попытаться проникнуть в лагерь за лошадьми во вторую ночь, даже если первая их попытка была неудачной и они были обнаружены и обстреляны. Члены военного отряда, после того как каждый из них уводил из вражеского лагеря достаточное количество лошадей, собирались на месте последнего привала, забирали оставленные пожитки, садились верхом и без промедления уезжали. Для отставших иногда оставляли какой-либо знак-указатель. Удалившись на достаточное расстояние, где их уже нельзя было услышать, они начинали свою бешеную многодневную скачку в сторону дома. Даже если в лагере моментально обнаруживалась пропажа, воины все равно по возможности устремлялись к назначенному месту сбора, потому что вместе было легче отбиваться от погони. Если кто-нибудь первым возвращался на место, забирал свои вещи и, не дождавшись своих товарищей, уезжал, он подвергался серьезной критике.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.