Малоярославец. 24 октября
Малоярославец. 24 октября
Еще старые парфяне знали о таком контрнаступлении, когда они завлекли римского полководца Красса и его войска в глубь страны, а потом ударили в контрнаступление и загубили их. Очень хорошо знал об этом также наш гениальный полководец Кутузов, который загубил Наполеона при помощи хорошо подготовленного контрнаступления.
И. Сталин
Лучше быть слишком осторожным, нежели оплошным и обманутым.
М.И. Кутузов
14 сентября русская армия оставила Москву. Вместе с ней из города ушли почти все его жители. Из 200 000 населения осталось не более 15 000 да нетранспортабельные раненые в госпиталях.
На следующий день Москву заняли французские войска. Город немедленно был объявлен трофеем. В его разграбление был внесен известный порядок. Войскам назначались свои дни и часы и свои районы для грабежа. «В первый день, — писал очевидец, — грабила Старая гвардия; в следующий — новая, а в третий — корпус маршала Даву и т. д.». Чтобы оправдать эти грабежи, Наполеон говорил, что его армия считала Москву огромным лагерем, брошенным неприятелем. Через пять дней император приказал прекратить грабежи, но остановить солдат, да и офицеров, уже стало невозможно. Спустя два дня штаб издал еще один приказ о прекращении грабежей, сопровождаемых погромами и пожарами.
Пожары в городе начались в первый же день вступления французов. Вскоре Москва превратилась в бушующее море пламени. Даже в Кремле было опасно оставаться, и Наполеон оказался вынужден 16 сентября покинуть его и переселиться в Петровский дворец. 18 сентября император направил герцогу Бассано письмо, которое должно было оповестить Европу об одержанных им победах: «Мы преследуем противника, который отступает к пределам Волги. Мы нашли огромные богатства в Москве — городе исключительной красоты! В течение двухсот лет Россия не оправится от понесенных ею потерь».
Русская армия, оставив Москву, отошла по Рязанской дороге, а затем внезапно повернула на запад и, пройдя вдоль реки Пахры, сначала остановилась у Подольска, а затем отошла к деревне Тарутино. Маневр был проделан столь неожиданно и скрытно, что наблюдавшие за движением русских войск французские отряды пошли вслед за казачьими полками из арьергарада, отступавшими для дезориентации противника по Владимирской дороге. Хитрая уловка блестяще удалась: в течение двух недель Наполеон не знал, где находится русская армия.
Этим маневром Кутузов прикрыл южные, не разоренные войной районы страны, закрыл доступ к оружейным заводам Тулы и занял угрожающее фланговое положение по отношению к находившимся в Москве французским войскам. Русская армия, выведенная из-под ударов, стала быстро набирать силу. В 1940-е годы, когда выяснилось, что товарищ Сталин так же «гениально» заманил фашистов под Москву, дабы вернее их «загубить», — соответственно и Кутузов был объявлен непогрешимым военным корифеем. Теперь любое его телодвижение объявлялось великим вкладом в военную стратегию. Так вышло и с Тарутинским марш-маневром. «Кутузов, осуществив свой гениальный марш-маневр, вывел армию из-под ударов врага и обеспечил ей спокойные условия для подготовки контрнаступления», — писал полковник Жилин в 1930 году, вооруженный «тезисами ЦК ВКП(б)». И далее доказывал, что русский полководец просчитал весь ход кампании еще до того, как принял командование армией; он все предусмотрел, выиграл генеральное сражение, специально сжег Москву и вот, по заранее намеченному плану, привел войска в Тарутино, чтобы нанести отсюда смертельный удар Наполеону.
Правда, есть и другие мнения. Приведем цитату из романа Льва Толстого «Война и мир»: «Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все назад по обратному направлению отступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия. Если бы представить себе не гениальных полководцев, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения... описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее».
Клаузевиц свидетельствует, что выйдя из Москвы, русский штаб еще не принял решения о направлении дальнейшего отступления и только 17 сентября определился относительно флангового марша.
Нисколько не умаляя заслуг Кутузова, подчеркнем, что его маневр был действительно мастерски исполнен и целесообразен с военной точки зрения. Но в принципе, не имело большого значения, отвел бы он свои войска на Калугу или к Владимиру. Главное — это то, что французы никак ему в этом не препятствовали. Наполеон считал Москву финишем, тем местом, откуда он продиктует России мир на своих условиях. Все его расчеты были построены именно на этом убеждении. Теперь он был в Кремле и ждал предложений Александра I. Больше месяца император не предпринимал никаких активных действий, и именно это позволило Кутузову «обеспечить спокойные условия» своей армии. Затратив колоссальные усилия и достигнув Москвы, Наполеон был «стратегически истощен», и Кутузов это знал. «Заслуга Кутузова не состояла в каком-нибудь гениальном... стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершающегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии».
Этой передышкой русский главнокомандующий воспользовался в полной мере. В Тарутинском лагере в кратчайшие сроки были осуществлены важные подготовительные и организационные мероприятия, обеспечивающие успешный переход русской армии к активным действиям, и решена одна из крупнейших стратегических задач: достигнуто превосходство в силах над противником. Численность главных сил армии была доведена до 120 000 человек; артиллерии имелось почти в 2 раза больше, чем у французов, а конницы — в 3,5 раза. 100-тысячное ополчение охватывало Москву полукругом по линии Клин—Коломна—Алексин. Французы испытывали нее возрастающие трудности от усиления «малой войны» — смелых операций армейских летучих отрядов и партизан, действующих в неприятельском тылу и нарушавших его снабжение.
В Тарутине Кутузов завершил разработку плана окружения и разгрома французской армии в междуречье Западной Двины и Днепра силами армии адмирала Чичагова и корпуса генерала Витгенштейна во взаимодействии с главными силами. Наполеоновской стратегии генерального сражения Кутузов противопоставил другую стратегию, сочетавшую систему отдельных боев, растянутых в глубину маневров, активную оборону, с последующим переходом в контрнаступление — это был наиболее адекватный ответ в противоборстве с великим французским полководцем.
Не дождавшись от русской стороны предложений о заключении мира, Наполеон сам стал предпринимать шаги, направленные к этому. Трижды император делал попытки вступить в переговоры с Александром I. Передавая первое письмо царю, он заявил, что если мира не будет, то «Петербург испытает участь Москвы». Последнюю попытку Наполеон сделал 4 октября. Направляя для переговоров генерала Лористона, он сказал ему: «Я желаю мира, мне нужен мир; я непременно хочу его заключить, только бы честь была спасена». Однако и эта попытка ничем не закончилась.
Надо сказать, что шанс на заключение мира был, после Бородина и оставления Москвы русские, вопреки уверениям советских историков, отнюдь не чувствовали себя победителями. «В этот период в русской армии господствовало настроение печали и подавленности, причем на мир в ближайшем же будущем смотрели как на единственный возможный исход. Нельзя сказать, чтобы армия сама утратила мужество, в ней сохранялось солдатское чувство гордости и превосходства... Но доверие к руководству войной сохранилось лишь в ничтожной мере; большие потери, уже понесенные государством, казались подавляющими, а исключительной стойкости в настоящей беде от правительства... не ждали. Поэтому близкий мир рассматривался как вероятное и даже желательное явление». Но русский император проявил стойкость, а после сожжения Москвы ни о каком мире не могло быть и речи. Гибель второй столицы России привела к тому, что стремление уничтожить захватчиков сделалось всенародным в полном смысле этого слова. Именно теперь Александр решил продолжать войну с Наполеоном до последних пределов возможного. К тому же вскоре стало ясно, что чаша весов все более склоняется в сторону русских.
Чем дольше Наполеон оставался в Москве, тем более осложнялось его положение. Последующее прерывание в разграбленном и сожженном городе становилось опасным. Мира не было, мысли же о зимовке представлялись авантюрой. «Армия в 90 000 человек с истощенными людьми и окончательно заморенными лошадьми, загнанная острым клином на 120 миль в глубь России, имевшая справа неприятельскую армию в 110 000 человек и кругом себя вооруженный народ, армию, вынужденную строить фронт ко всем странам света, не располагающая продовольственными складами и достаточным запасом снарядов и патронов, имеющая единственный путь сообщения, проходящий по совершенно опустошенной местности, не находится в условиях, допускающих расположение на зимних квартирах» (Клаузевиц). До начала зимы еще было далеко, а армия уже стала испытывать недостаток в продовольствии, в теплой одежде и особенно в фураже. Солдаты мародерствовали и пропадали без вести, дисциплина в войсках явно расшатывалась. Лошади падали тысячами. Для французской армии возникала реальная опасность быть блокированной в Москве и принужденной к капитуляции. Москва находилась в полукольце регулярных войск и ополчений. Лишь тонкая линия коммуникаций к Смоленску связывала наполеоновскую армию с тылом, и эта линии все чаще прерывалась ударами партизанских отрядов. Все указывало на то, что русские решили продолжать борьбу не на жизнь, а на смерть. Выход был один — поскорее уйти из Москвы. «Отступление Наполеона было неизбежно, и самый поход его оказался неудавшимся с той минуты, когда Александр отказался заключить мир. На достижении этого мира были построены все расчеты; в этом отношении Наполеон... ни минуты не обманывался».
Тридцать три дня пробыл Наполеон в Москве. В начале октября он начал готовиться к отходу на запад. У французской армии было для этого три возможных пути отступления. Первый путь лежал севернее Смоленского тракта через город Белый на Витебск. Этим путем можно было быстро соединиться с левофланговыми корпусами Сен-Сира, Удино и Макдональда, стоящими на Западной Двине. Второй путь шел по прежней, хорошо подготовленной операционной линии, идущей от Москвы на Смоленск. Отходя по этому пути, Наполеон мог пополнять свои войска за счет снимаемых гарнизонов. Здесь же были расположены столь необходимые ему склады продовольствия. Была также возможность двинуться на соединение с правофланговыми корпусами Ренье и Шварценберга. Этот путь лежал через хлебородные губернии, но, как и первый, не имел подготовленных баз, а в условиях проводимой русскими тактики «выжженной земли» был и вовсе бесперспективен. «Мы никогда не могли понять тех, кто так упорно отстаивает мысль, будто Наполеону следовало избрать для своего обратного пути другую дорогу, а не ту, по которой он пошел. Откуда мог он довольствовать армию помимо заготовленных складов? Что может дать неистощенная местность армии, которая не могла терять времени и была вынуждена постоянно располагаться в биваках крупными массами? Какой продовольственный комиссар согласился бы поехать впереди этой армии, чтобы реквизировать продовольствие?.. Ведь уже через неделю вся армия умирала бы от голода. Отступающий в неприятельской стране... нуждается в заранее подготовленной дороге... которая обеспечена соответственными гарнизонами и на которых устроены необходимые армии магазины».
Наполеон все это прекрасно понимал и решил двигаться по своей операционной линии на Смоленск. Однако отход по ней производил бы впечатление бегства, а император считал, что он не отступает, а осуществляет лишь маневр отхода на зимние квартиры, с тем чтобы в 1813 году начать новую кампанию. Поэтому прежде он решил выйти к Калуге, чтобы захватить заготовленные там Кутузовым боеприпасы и продовольствие, нанести молниеносный удар по главной кузнице русского оружия в Туле, а после этого быстро перейти в междуречье и прикрыть свой фронт с севера Западной Двиной, с востока — Днепром, с юга — Полесьем.
Чтобы нанести удар внезапно, Наполеон старался делать свои приготовления скрытно. С конца сентября в Москву больше не приходили маршевые батальоны, началась эвакуация раненых. Войскам было объявлено, что армия выступает, чтобы совершить экспедицию, после чего она возвратится обратно в Москву.
Приготовления императора не ускользнули от внимания Кутузова, который ежедневно получал разведывательную информацию от летучих отрядов. Особенно насторожило фельдмаршала выдвижение Наполеоном корпуса Мюрата к реке Наре, почти к расположению русских войск. Ясно было, что Наполеон хочет отвлечь внимание Кутузова, а в случае нужды прикрыть кавалерией свой отход. Изолированное положение Мюрата позволяло внезапно нанести ему поражение, а Наполеон не мог оказать помощь, находясь в 50 верстах от Тарутинской позиции.
6 октября пять русских корпусов под командованием Беннигсена и Милорадовича ударили по авангарду Мюрата, нанесли ему поражение и заставили отступить. Французы потеряли 4500 человек, 38 орудий и весь обоз. К вечеру Наполеону стало известно о бегстве его кавалерии. Это сообщение было тем более неприятным, что теперь исключало возможность скрытного маневра к Калуге. Более того, это движение становилось опасным для французов, так как Кутузов мог нанести удар во фланг.
Тарутинское дело было истолковано Наполеоном так: Кутузов чувствует себя достаточно сильным и способен загородить ему дорогу на юг. Император торопился, 19 октября французы стали выходить из Москвы. Уходя, Наполеон воскликнул: «Вперед. Идем в Калугу! И горе тем, кто станет на моем пути!» В городе была оставлена Молодая гвардия и особые отряды для укрепления подступов к Москве: Наполеон усиленно подчеркивал, что собирается возвратиться в столицу. Но этим заявлениям во французской армии никто не верил. Поэтому все старались увезти с собой награбленное. Наполеон не мог приказать оставить все в городе, ведь он обещал войскам сокровища русской столицы. «Можно было подумать, — писал Сегюр, — что двигается какой-то караван кочевников или одна из армий древних времен, возвращающаяся после великого нашествия с рабами и добычей». Из Москвы 110-тысячная армия вышла настолько отягощенной обозами, что оказалась неспособной к быстрому передвижению. Бесконечная вереница разнообразнейших экипажей и повозок следовала за армией. Дисциплина настолько ослабла, что маршал Даву даже перестал расстреливать ослушников, которые под разными предлогами старались подложить в повозки ценные вещи, захваченные в городе, хотя лошадей не хватало даже для артиллерии. Выходящая на старую Калужскую дорогу армия представляла собой колоссально растянувшуюся линию: после целого дня непрерывных маршей к вечеру 19 октября армия и обоз еще не вышли полностью из города, хотя по дороге свободно двигались по восемь экипажей в ряд. На Наполеона эта картина произвела удручающее впечатление, он понимал всю опасность подобного обоза для армии. Однако не решился отдать нужный приказ. Армия уже была не та. После пережитого, ясно сознавая свое критическое положение, понимая, что дальше предстоят очень трудные дни, армия держалась уже не столько дисциплиной, сколько чувством самосохранения в чужой, враждебной стране. Особенно это относилось к немецким, итальянским и другим нефранцузским частям.
Успех движения на Калугу зависел исключительно от быстроты и внезапности маневра. Однако в данных условиях у Наполеона не было необходимых средств для этого. Конница Мюрата была сильно расстроена и на нее нельзя было рассчитывать серьезно, гвардейская кавалерия насчитывала лишь 4600 всадников. Все же император полагал, что ему удастся усыпить внимание старого русского полководца, обойти русских по новой Калужской дороге, выйти к Малоярославцу и прорваться к Калуге.
Из села Троицкого французский император послал к Кутузову полковника Бертеми с письмом, в котором предлагалось «войне дать ход, сообразный с установленными правилами», но главной задачей было удостовериться, что Кутузов стоит на месте. В письме указывалось, что оно отправлено из Москвы. Этой хитростью Наполеон хотел ввести Кутузова в заблуждение.
Получив от Бертеми подтверждение, что русские войска стоят по-прежнему на Тарутинской позиции, император заторопился. Главные силы были направлены в Боровск, корпус Понятовского — на Верею. Мортье получил приказ взорвать московский Кремль и общественные здания и присоединиться к главным силам. Жюно следовало подготовиться в Можайске для выступления на Вязьму.
Движения неприятеля не укрылись от Кутузова. Из различных источников ему стало известно, что Наполеон идет к Калуге через Боровск и Малоярославец. Русский главнокомандующий немедленно дал указание 6-му корпусу Дохтурова двигаться к Малоярославцу. Вечером 23 октября из Тарутинского лагеря двумя колоннами выступили главные силы русской армии.
В первую колонну генерала Бороздина вошли 7-й и 8-й пехотные корпуса и 2-я кирасирская дивизия, во вторую колонну Лаврова — 3-й и 5-й пехотные корпуса, 1-я кирасирская дивизия и Тульский казачий полк. Для прикрытия марша с севера было выделено 20 эскадронов конницы Голицына. Еще раньше к Малоярославцу из авангарда Милорадовича был направлен корпус Платова с задачей выдвинуться на Боровскую дорогу и совместно с корпусом Дохтурова прикрыть город с севера.
Переход войск Дохтурова совершался в крайне тяжелых условиях: дожди размыли дороги, испортили переправы. К вечеру 23 октября корпус прибыл к Спасскому, где соединился с казаками Платова. Здесь русские войска неожиданно задержались: жители села, узнав о приближении французов, уничтожили плотину на реке Протве. Пришлось наводить два моста на плотах, на это ушло несколько часов. К Малоярославцу Дохтуров прибыл лишь в два часа ночи и обнаружил, что город уже занят неприятельским авангардом...
В голове французской армии шел корпус Богарне. Последний выдвинул вперед дивизию Дельзона, однако он направил в город только два батальона. Войска Дохтурова оседлали новую Калужскую дорогу и, установив наличие у неприятеля сравнительно малых сил, на рассвете 24 октября атаковали французов. Два русских егерских полка выбили противника. Однако Дельзон тоже усилил свои части, потеснил русских и вошел в город. Дохтуров послал на подмогу еще два егерских полка. Русские егеря снова выбили французов из города. Остальная пехота Дохтурова заняла высоты, перекрыв дорогу на Калугу, в то время как 1-й кавалерийский корпус и отряд Дорохова закрыли движение по дороге на Спасское. Артиллерия была сведена в две крупные батареи и расположилась впереди корпусов и в боевых порядках пехоты.
Бой у г. Малоярославец 24 октября 1812 года.
Тогда Дельзон бросил в бой всю свою дивизию. Вскоре он был убит, и командование принял генерал Гильемино, который приказал захватить холм, господствующий над западной частью города, и овладеть стоявшими там церковью и зданиями. В 11 часов борьба за город вспыхнула с новой силой: вице-король ввел в бой подошедшую дивизию Брусье. Французы действовали быстро и энергично. Им удалось вновь овладеть городом и даже атаковать стоящий на высотах 6-й корпус. Но натиск наполеоновской пехоты без поддержки артиллерийского огня был отбит огнем и штыковой контратакой. Русские в четвертый раз захватили город.
Французы с ходу ввели в бой подошедшие свежие дивизии Пино и гвардейскую; Богарне восстановил положение и стал угрожать корпусу Дохтурова. Русские части с трудом сдерживали врага. К 14 часам к Малоярославцу прибыл 7-й корпус Раевского (10 500 человек при 72 орудиях) и занял позицию между 6-м пехотным и 1-м кавалерийским корпусами. С его прибытием русские войска насчитывали 22 000 солдат и 144 орудия. Получив перевес в силах, генерал Дохтуров снова атаковал и через час в пятый раз взял Малоярославец. Город был уже сильно разрушен и горел.
Впрочем, и русские недолго удерживали захваченную позицию; к месту боя спешил 1-й корпус Даву. Теперь французы имели более 50 000 человек при 296 орудиях, они снова вытеснили русских из города и атаковали их на высотах. Но и Даву продолжал действовать, главным образом силами пехоты, так как большая часть французской артиллерии застряла на переправах и на северной окраине Малоярославца и не смогла поддержать атаку. Подпустив атакующих на короткую дистанцию, русские встретили их картечным огнем в упор, затем штыковой контратакой опрокинули французов и взяли южную часть города. Завязались кровопролитные уличные бои.
Но подошли главные силы Наполеона, еще две французские дивизии, перейдя реку по наведенному мосту, ворвались в Малоярославец. Сильно поредевшие, уставшие дивизии Дохтурова и Раевского отступили и закрепились на высотах южнее города.
Во второй половине дня к Малоярославцу подступили главные силы Кутузова. Обойдя город с юга, он занял новую дорогу и прочно закрыл ее, преградив путь на Калугу. Теперь бой перерастал в сражение главных сил. Кутузов, принявший руководство, приказал заменить измотанный 6-й корпус и силами 7-го и 8-го атаковал город снова, который в восьмой раз переходил из рук в руки.
Близилась ночь, бой начал затихать, и к 23 часам руины Малоярославца остались в руках французов, а русские прочно закрепились на южных высотах. Ночью русские войска перешли за Немцовский овраг и заняли настолько выгодную позицию, что Наполеон не решился атаковать их. 25 октября оба полководца стояли друг против друга. Кутузов был готов продолжать сражение и весь день был на виду у противника. Стремлению Наполеона выйти к Калуге русский командующий противопоставил твердое решение провести генеральное сражение: «Без коего я, ни под каким видом в Калугу его [Наполеона] — не пущу».
Наполеон отлично понимал, что в случае поражения катастрофа французской армии будет неминуемой. У него теперь было под рукой 70 000 солдат против 90 000 русских с их преимуществом в коннице и артиллерии. В Городно император собрал военный совет. Все маршалы убеждали его прекратить борьбу за город. «Разве не видели мы поля последней битвы, — заявил маршал Бессьер, — не заметили того неистовства, с которым русские ополченцы, едва вооруженные и обмундированные, шли на верную смерть». Выслушав мнения маршалов, Наполеон, однако, не принял окончательного решения до рекогносцировки.
Во время ее проведения Наполеон чуть было не попал в плен. 25 октября император поехал верхом к Малоярослвцу. С ним была небольшая свита: маршал Бертье, генерал Рапп, несколько офицеров. Вдруг показался, летя в карьер прямо на Наполеона и его свиту, отряд казаков с копьями наперевес. С криками «Ура!» они налетели на кучку всадников. Эти их возгласы и спасли Наполеона от неминуемой смерти или плена: его свита издали приняла казаков за эскадрон французской кавалерии, и только крик казаков вывел ее из заблуждения. Человек 25 офицеров свиты сгрудились вокруг императора. Один казак налетел уже на Раппа и с размаху пронзил копьем лошадь генерала, но тут подоспели два французских эскадрона, казаки повернули обратно и скрылись в лесу. Тем не менее Наполеон казался вполне спокойным. Он проехал в Малоярославец. Город был в развалинах, на улицах валялись обугленные трупы нескольких тысяч людей. Это были жители Малоярославца, русские и французские раненые, живьем сгоревшие при общем пожаре города. В сражении, длившемся восемнадцать часов, французы потеряли 5000 человек, русские — около 3000.
Убедившись, что шансов разбить русских мало, Наполеон отдал приказ французской армии сворачивать обратно на старую Калужскую дорогу, откуда она только что пришла. Теперь ее маршрут лежал через Боровск и Можайск к Смоленску. «Этот дьявол Кутузов не получит от меня новой битвы». В первый раз в своей жизни Наполеон отказался от ждавшего его генерального сражения. В первый раз за русскую кампанию он повернулся спиной к русской армии, решился из положения преследующего занять положение преследуемого. План обходного движения на Калугу был сорван Кутузовым. В результате битвы у Малоярославца стратегическая инициатива перешла к русской армии, сражение явилось поворотным моментом в кампании 1812 года. Началось отступление «Великой армии»...
Вечером этого переломного дня Наполеон вызвал доктора Ювана и приказал ему изготовить флакон с ядом. Налет казаков был учтен — впредь император не расставался с флаконом: попасть в плен живым он не собирался.