Цейтнот II. Маленькая тайна Маршала Конева

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Цейтнот II. Маленькая тайна Маршала Конева

Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом, и плох тот военачальник, что не хочет войти в столицу противника. Да и для простых солдат участие в боях за главный город врага было мечтой, которую они лелеяли в ледяной воде переправ, в бесконечных маршах и в становившихся на многие месяцы домом окопах. Многие трудные и кровопролитные сражения сотрутся из памяти людей в послевоенные десятилетия. Только в глубине души вернувшиеся с войны солдаты и офицеры будут знать, что самым трудным и запоминающимся был бой у никому не известной деревушки. Но лишь нескольким сражениям суждено будет стать символами войны, и среди них обязательно будет битва за вражескую столицу.

Задача, поставленная войскам 1-го Украинского фронта директивой Ставки ВГК № 11060 от 3 апреля 1945 г., в принципе не предусматривала их участия в сражении собственно за Берлин. Цели операции формулировались Ставкой следующим образом:

«1. Подготовить и провести наступательную операцию с целью разгромить группировку противника в районе Коттбус и южнее Берлина. Не позднее 10–12 дня операции овладеть рубежом Беелитц, Виттенберг и далее по р. Эльбе до Дрездена. В дальнейшем, после овладения Берлином, иметь в виду наступать на Лейпциг.

2. Главный удар силами пяти общевойсковых армий и двух танковых армий нанести из района Трибель в общем направлении на Шпремберг, Бельциг»[15].

Иван Степанович Конев прекрасно понимал, что значит стать покорителем Берлина в глазах потомков. И потому даже в исходный план операции были заложены меры, позволяющие оспаривать славу захвата лежавших так близко и так далеко улиц немецкой столицы. Так же как и Жукову, ему пришлось подготовить план наступления войск своего фронта, идущий вразрез с директивами Ставки.

Если в адресованной Жукову директиве было четко сказано «овладеть столицей Германии городом Берлин», то Коневу предписывалось лишь «разгромить группировку противника […] южнее Берлина», а о самом Берлине ничего не сказано. Как признается сам Конев в своих воспоминаниях, лазейка была найдена в разграничительной линии между двумя фронтами. Он написал об этом так: «Обрыв разграничительной линии у Люббена как бы намекал, наталкивал на инициативный характер действий вблизи Берлина. Да и как могло быть иначе? Наступая, по существу, вдоль южной окраины Берлина, заведомо оставлять его у себя нетронутым справа на фланге, да еще в обстановке, когда неизвестно наперед, как все сложится в дальнейшем, казалось странным и непонятным. Решение же быть готовым к такому удару представлялось ясным, понятным и само собой разумеющимся»[16].

Сейчас, когда нам доступны директивы Ставки обоим фронтам, лукавство этой версии видно невооруженным глазом. При этом Конев почему-то упускает из виду, что задачи фронта в вышепроцитированной директиве были достаточно четко сформулированы на глубину, гораздо большую, нежели рубеж обрыва разграничительной линии. В директиве Ставки ВГК № 11060 четко указывается, что от 1-го Украинского фронта требуется овладеть «рубежом Беелитц, Виттенберг и далее по р. Эльба до Дрездена». Белитц лежит намного южнее окраин Берлина, примерно на меридиане Франкфурта-на-Одере. Далее войска И.С. Конева нацеливаются на Лейпциг, т.е. вообще на юго-запад.

К слову сказать, сам по себе обрыв разграничительной линии у Люббена мог означать возможность ее поворота от этой точки на юг. В январе и феврале 1945 г. И.С. Коневу постоянно приходилось разворачивать войска на свой южный фланг. Такое же событие могло иметь место в ходе наступления на Берлин. В этом случае о прорыве к Бранденбургу пришлось бы забыть, как пришлось в феврале 1945 г. забыть о выходе к Эльбе.

Особую роль в сражении должны были сыграть 3-я гвардейская танковая армия П.С. Рыбалко и 3-я гвардейская армия В.Н. Гордова. Очевидно, что быстрее всего можно было выйти к Берлину подвижными соединениями. Однако Конев был человеком трезвомыслящим и поэтому понимал сложности ведения боев в городе крупными механизированными соединениями. Поэтому предполагалось задействовать в боях за Берлин пехоту 3-й гвардейской армии.

В общей директиве войскам фронта № 00211/оп от 8 апреля 1945 г. возможное участие 3-й гв. армии в сражении за Берлин предполагалось более чем скромным: «Подготовить одну стрелковую дивизию для действий в составе особого отряда 3 гв. ТА из района Треббин на Берлин». Задача армии в том виде, в котором она была поставлена В.Н. Гордову, формулировалась в выражениях куда более сильных:

«Армия со средствами усиления прорывает оборону противника на зап. берегу р. Нейсе на участке (иск.) Форст, (иск) перекресток шоссе и автострады, 1 км юго-восточнее Клейн-Бадемейзель, уничтожает противостоящего противника и, стремительно развивая наступление главными силами в обход Коттбус с юга, выходит на рубеж (иск.) Цоссен, Беелиц, Нимчек, откуда главными силами атакует Берлин с юга и одним СК с юго-запада»[17].

Строительство типичной для Германии баррикады поперек улицы. Стенки такого сооружения образовывали деревянные брусья или рельсы, а заполнялось оно камнями и землей. Подобные баррикады не преодолевались танками и выдерживали попадание снарядов до 152-мм калибра

Между «главными силами атакует Берлин» и «одной стрелковой дивизией для действий в составе особого отряда» лежит пропасть. Неясным остается вопрос, как И.С. Конев предполагал вывести из боя против котбусской группировки противника всю 3-ю гв. армию и в полном составе бросить ее на Берлин. Возможно, предполагалось использование для прикрытия фланга полученных от Ставки резервов в лице 28-й и 31-й армий. Возможно также, что имелась надежда на быстрое свертывание обороны противника и общую дезорганизацию немецких войск к юго-востоку от Берлина.

В решении командующего 3-й гв. армией присутствовали такие слова:

«…нанося главный удар в обход Коттбуса с юга в направлении Фетшау, Гольсен, Лукенвальде, во взаимодействии с 3 гв. ТА главными силами выйти на рубеж (иск.) Цоссен, Беелитц, Нимечек, откуда двумя стрелковыми корпусами (120 и 76 СК) нанести удар по Берлину с юга и одним СК (21 СК) с юго-запада»[18].

Генерал Гордов несколько модернизировал поставленную Коневым задачу. Хотя в общем описании задачи армии присутствовал оборот «в обход Коттбуса», ось ее наступления проходила через сам город Коттбус. Разграничительная линия между корпусами, проходившая через Коттбус на Фетшау, делила армию на две части. Севернее ее должны были наступать 76-й и 120-й стрелковые корпуса, а южнее – 21-й стрелковый корпус. 76-й стрелковый корпус должен был захватить переправу через Шпрее у Дебрика, севернее Коттбуса, 120-й стрелковый корпус – в районе самого Коттбуса и 21-й стрелковый корпус – южнее Коттбуса. Город Коттбус несколько самонадеянно предполагалось захватить «передовым отрядом» 120-го стрелкового корпуса. Решение В.Н. Гордова можно объяснить стремлением захватить и использовать крупное шоссе, которое в случае простого обхода Коттбуса стало бы рокадой для контрударов противника. Немцы смогли бы в условиях лесных массивов перемещать крупные массы войск от Форста к Коттбусу и обратно. Одновременно захват крупной трассы вытеснял противника в труднопроходимый район к северу от Коттбуса.

Если 3-й гвардейской армии на правом фланге фронта И.С. Конев поставил задачу без обиняков, то в отношении участия 3-й гв. танковой армии в сражении за Берлин первоначально были сделаны указания общего характера. Сложившийся к 8 апреля первоначальный план операции был еще достаточно осторожным. Он предусматривал выход 3-й гв. танковой армии в район к западу от Берлина: «Ком. фронта ориентировал командующего армией о последующей задаче 3 гв. ТА в общем направлении на Бранденбург»[19]. Бросок на Берлин пока имел самые общие контуры. В директиве войскам фронта № 00211/оп от 8 апреля Конев приказывал Рыбалко: «Иметь в виду усиленным танковым корпусом со стрелковой дивизией 3-й гвардейской армии атаковать Берлин с юга»[20].

Характер использования 3-й гв. танковой армии поначалу шел вразрез с типичным для И.С. Конева вариантом с вводом механизированных объединений в бой, а не в прорыв. Согласно все той же директиве командующего 1-м Украинским фронтом № 00211/оп от 8 апреля 1945 г. 3-ю гв. танковую армию предполагалось ввести в прорыв с рубежа р. Шпрее в полосе 3-й гвардейской армии. Такое использование наиболее мощного средства ведения маневренных операций соответствовало указаниям, данным И.С. Коневу в директиве Ставки ВГК № 11060: «Танковые армии и общевойсковые армии второго эшелона ввести после прорыва обороны противника для развития успеха на направлении главного удара»[21]. Танковую армию предполагалось ввести в сражение только после выхода пехоты общевойсковых армий на рубеж р. Шпрее. Согласно журналу боевых действий 3-й гв. танковой армии этот вариант был в основном утвержден командующим фронтом 9 апреля. Руководствуясь первоначальным планом операции, П.С. Рыбалко приказом № 022/оп от 1.30 13 апреля описывал условия ввода армии в сражение следующим образом: «3 гв. ТА вводится в прорыв на участке 3 гв. А с рубежа р. Шпрее южнее Коттбус и, стремительно развивая наступление в общем направлении Калау, Люккау, Люкенвальде, к исходу Д+3 овладевает районом Китлиц, Шлапендорф, Фостлих-Дрена, Калау»[22]. Сообразно этому он поставил своим подчиненным задачу «войти в прорыв с рубежа р. Шпрее на участке (иск.) Коттбус, Галингхен, имея в первом эшелоне 6 и 7 гв. ТК и во втором эшелоне, за левым флангом 9 МК»[23]. 6-й гв. танковый корпус должен был одной бригадой содействовать штурму Форста, переправиться через р. Нейсе в ночь на Д+2 (т.е. в ночь на второй день операции), содействовать 3-й гв. армии в захвате Коттбуса и в ночь на Д+3 форсировать Шпрее южнее Коттбуса. 7-й гв. танковый корпус также должен был в ночь на Д+2 форсировать Нейсе, а в ночь с Д+2 на Д+3 – Шпрее. Некий налет «коневщины» имело только участие 6-го гв. танкового корпуса в штурме Форста и Коттбуса.

Однако 14 апреля И.С. Конев во изменение ранее отданных распоряжений дал указания об использовании танковой армии П.С. Рыбалко с первого дня операции. Во изменение предыдущего приказа командарм в 22.30 14 апреля издает новый приказ № 023/оп:

«1. 6 гв. ТК с дивизионом 40 ПАБР в период артподготовки выйти на исходный рубеж – лес вост. р. Нейсе на участке Гросс-Бадемейзель, Клейн-Бадемейзель, имея передовую бригаду непосредственно за боевыми порядками 21 СК, не позже Ч+3 форсировать р. Нейсе и, наступая непосредственно за боевыми порядками 21 СК, обогнать пехоту на рубеже Носсдорф, Зиммерсдорф, к исходу Д+1 передовой бригадой захватить плацдарм на западном берегу р. Шпрее на участке Мадлов, Галлинхен, главными силами корпуса к исходу Д+1 овладеть районом Кикебуш, (иск.) Фрауендорф, Хугон, (иск.) Хазов.

[…]

2. 7 гв. ТК в период артподготовки выйти на исходный рубеж – лес вост. р. Нейсе на участке Клейн-Бадемейзель, Эрленхольц, имея передовую бригаду (56 гв. тбр) непосредственно за боевыми порядками 102 СК, не позже Ч+3 форсировать р. Нейсе и, наступая непосредственно за боевыми порядками 102 СК, обогнать пехоту на рубеже Зиммерсдорф, Клейн-Кельциг, к исходу Д+1 передовой бригадой захватить плацдарм на западном берегу Шпрее на участке Фрауендорф, Нейхаузен, главными силами корпуса к исходу Д+1 овладеть районом Фрауендорф, Нейхаузен, (иск.) Роггозен»[24].

9-й механизированный корпус должен был наступать во втором эшелоне армии. 16-ю самоходно-артиллерийскую бригаду на ленд-лизовских СУ-57 предполагалось использовать для прикрытия левого фланга армии, а 57-й гв. тяжелый танковый полк (единственная часть армии Рыбалко, вооруженная ИСами) оставался в резерве командарма.

Приказы двум передовым корпусам словно написаны под копирку: «в период артподготовки выйти… не позже Ч+3 форсировать… к исходу захватить плацдарм…» По новому решению командующего фронтом танковая армия должна была форсировать р. Нейсе в боевых порядках пехоты, а в дальнейшем обогнать пехоту примерно на трети пути от Нейсе до Шпрее и к исходу первого дня наступления захватить плацдармы на р. Шпрее. Для ускорения продвижения вперед 6-й гв. танковый корпус уводился с линии Форст – Коттбус, оставляя штурм этих узлов сопротивления противника пехоте. Стрелковым корпусам общевойсковых армий также предписывалось выбросить передовые отряды для захвата плацдармов на Шпрее. Далее от танкистов Рыбалко ожидался стремительный прорыв в глубину. По приказу № 023/оп передовые отряды 6-го и 7-го гвардейских танковых корпусов (по одной бригаде) на второй день наступления должны были захватить Дубен и Люккау соответственно. Эти пункты лежали в 60–70 км от Нейсе. Тем самым темпы операции были ускорены, по крайней мере, на треть: к Дубену и Люккау нужно было выйти на сутки раньше, чем по первоначальному плану наступления. Конев явно решил прорваться к Берлину первым. При этом подчиненных о перспективах покорения немецкой столицы он не информировал. В отчете штаба 3-й гв. танковой армии по итогам операции отмечалось: «Наступление на Берлин не входило первоначально в задачу 3 гв. ТА»[25].

Поставленной в центр построения ударной группировки 1-го Украинского фронта 13-й армии Н.П. Пухова по первоначальному плану операции досталась роль связки между двумя крупными танковыми таранами. Директивой № 00211 от 8 апреля 13-й армии предписывалось «форсировать реку Нейсе, прорвать оборону противника на участке Клайн-Бадемейзель, (иск.) Клайн-Зэрхен и наступать в общем направлении Гросс Кельциг, Дребкау, Мюнххаузен, Шлибен, Цана»[26]. Ввод в прорыв танковой армии в полосе наступления 13-й армии первоначально не предполагался. Кулак, взламывающий оборону для ввода в брешь крупных танковых масс, должен был действовать южнее, где войскам 5-й гвардейской армии И.С. Коневым предписывалось: «форсировать р. Нейсе, прорвать оборону противника на участке Клайн-Зэрхен, Мускау и развивать удар в общем направлении Гойерсверда, Швепнитц, северо-западная окраина Дрезден»[27]. Содействовать пехоте 5-й гв. армии А.С. Жадова должен был 4-й гв. танковый корпус П.П. Полубоярова. Всего для непосредственной поддержки пехоты в составе армии А.С. Жадова к началу операции было 115 танков и САУ. 4-ю гв. танковую армию предполагалось «ввести в прорыв на участке 5-й гв. армии с рубежа р. Шпрее и, стремительно развивая наступление в общем направлении Гросс-Решен, Финстервальде, Шлибен, Цана, к исходу третьего дня операции овладеть районом Задо, Финстервальде, Гохра, Зархен»[28]. Отметим, что участие в сражении за Берлин танкистов Д.Д. Лелюшенко даже в форме некоего «особого отряда» пока не предполагалось. Назначенный в качестве конечной точки город Цана располагался к юго-западу от немецкой столицы, на полпути от Берлина до Лейпцига.

Точно так же, как в случае с 3-й гв. танковой армией, первоначально 4-ю гв. танковую армию предполагалось использовать по канонам советской военной науки и вводить в прорыв с рубежа р. Шпрее. Командующий 4-й гв. танковой армией Д.Д. Лелюшенко впоследствии вспоминал: «В первой директиве штаба фронта [т.е. директиве № 00211 от 8 апреля 1945 г. – А.И.] требовалось осуществить ввод в прорыв 4-й гвардейской танковой армии лишь тогда, когда 5-я гвардейская армия форсирует р. Шпрее и захватит плацдарм. В этом случае пехоте из армии Жадова предстояло с боями пройти от р. Нейсе до р. Шпрее добрых 35–40 км, затратив как минимум 2 дня. Серьезно задумались над этим вопросом военные советы нашей и 5-й гвардейской армий. Дело осложнялось тем, что войска Жадова имели мало танков для непосредственной поддержки пехоты. Следовательно, он не мог бы стремительно развивать наступление, а противник получил бы возможность планомерно отходить на следующие рубежи, одновременно подтягивая резервы из глубины, тем более что Берлин был рядом. Это позволило бы ему организовать оборону на р. Шпрее, подготовиться к встрече нашей танковой армии, организованным огнем и инженерно-минными заграждениями застопорить развитие нашего успеха»[29].

Стоит отметить, что и по плану операции 5-й гв. армии требовалось два дня на продвижение к Шпрее. Задача располагавшейся на левом фланге главной ударной группировки 1-го Украинского фронта 5-й гв. армии была не из легких. Вследствие того, что войскам фронта в феврале – марте 1945 г. пришлось отвлекать значительные силы на фланги, к началу Берлинской операции не был ликвидирован опорный пункт противника в районе города Мускау. Здесь немецкие войска удерживали плацдарм на восточном берегу Нейсе. Форст и Мускау как бы образовывали «геркурлесовы столпы», «угловые столбы», ограничивавшие полосу советского наступления с севера и юга. Форст попал в полосу 3-й гв. армии, а Мускау – в полосу 5-й гв. армии. Если остальные армии начинали операцию с форсирования Нейсе, то армия А.С. Жадова должна была вначале ликвидировать вражеский плацдарм. Сразу форсировать Нейсе мог только один правофланговый 32-й стрелковый корпус 5-й гв. армии. 32-й стрелковый корпус строился для наступления с форсированием реки в два эшелона, 34-й стрелковый корпус должен был наступать на Мускау в одноэшелонном построении, а 33-й стрелковый корпус составлял второй эшелон 5-й гв. армии.

За два дня до начала операции Д.Д. Лелюшенко получил указание командующего 1-м Украинским фронтом сразу ввести в бой сильные передовые отряды 4-й гв. танковой армии для ускорения взлома всей тактической глубины обороны противника. Предполагалось, что, как только 5-я гв. армия захватит плацдарм на западном берегу р. Нейсе и наведет мосты, передовые отряды танковой армии обгонят пехоту, чтобы к утру 17 апреля с ходу форсировать Шпрее. Тем самым формат использования обеих танковых армий становился традиционным для И.С. Конева вводом в бой в первый же день наступления.

Отказ от ввода 4-й гв. танковой армии с рубежа р. Шпрее заставил сместить ее из полосы 5-й гв. армии на стык 13-й и 5-й гв. армий. Также в полосу 13-й смещалась часть сил 3-й гв. танковой армии. Причина этого проста. В случае успешного прорыва обороны противника полосы наступления армий постепенно расширяются. Происходит это за счет свертывания обороны противника в сторону флангов и естественного разворота фланговых армий во фланг и тыл обойденных прорывом соединений врага. Это позволяло планировать ввод танковых армий в прорыв в полосе одной общевойсковой армии. Сдвиг рубежа ввода обеих танковых армий назад, естественно, вызвал перекрытие полосы 13-й армии. Так армия Н.П. Пухова получила подарок судьбы – поддержку крупных танковых соединений с первого дня операции. До судьбоносного решения вводить танковые армии в бой пехоту 13-й армии должны были поддерживать всего один танковый полк и четыре самоходно-артиллерийских полка (97 танков и САУ).

Интересно отметить, что существенные изменения планов И.С. Конева последовали после того, как вечером 9 апреля 1945 г. директивой Ставки ВГК № 11064 генерал армии В.Д. Соколовский был назначен заместителем командующего 1-м Белорусским фронтом. До этого Соколовский занимал должность начальника штаба 1-го Украинского фронта. Василий Данилович Соколовский был давним соратником Г.К. Жукова (он был его начальником штаба еще в период битвы за Москву), и при таком начальнике штаба вряд ли была возможность всерьез строить планы по самостоятельному броску на Берлин. Место Соколовского занял генерал армии И.Е. Петров. Последний был 25 марта 1945 г. снят с должности командующего 4-м Украинским фронтом за срыв наступательной операции и введение в заблуждение Ставки относительно истинного положения войск фронта. И.Е. Петров с Г.К. Жуковым по службе напрямую не пересекался. Поэтому при новом начальнике штаба фронта И.С. Конев мог перетряхивать задачи армий и планировать поворот крупных сил на Берлин.

Таким образом, еще в период подготовки Берлинской операции в нее было заложено внутреннее напряжение, обусловленное стремлением И.С. Конева участвовать в боях собственно за Берлин. Это стремление стало дезорганизующим элементом, приведшим к существенным отклонениям в ходе боевых действий от первоначальных планов советского верховного командования.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.