БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМ КИТАЕ. 1950-1953 гг.
БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМ КИТАЕ.
1950-1953 гг.
В связи с начавшейся в конце июня 1950 г. войной в Корее и фактической оккупацией американскими вооруженными силами Тайваня, положившими начало необъявленной войне США против КНР, актуальной задачей китайского руководства стало укрепление обороноспособности страны.
В соответствии с договором 1950 г. СССР незамедлительно оказал КНР всевозможную помощь в развертывании оборонной промышленности, предоставил ей на льготных условиях кредиты, принял для обучения в СССР большие группы китайских военных, направил в КНР необходимое количество военных инструкторов и советников. Осенью 1950 г. во всех военных округах Китая были созданы учебные центры, представлявшие целые комплексы различных училищ. Таким центром, например в Северокитайском военном округе, служила 6-я высшая пехотная школа, находившаяся на юге провинции Хэбэй — в районе города Шицзячжуана[122]. Она состояла из курсов усовершенствования и трех пехотных училищ, из которых одно в дальнейшем пре образовалось в военно-политическое.
Курсы усовершенствования размещались непосредственно в городе Шицзячжуане. Там готовились командиры батальонов из командиров рот и заместителей командиров батальонов, прибывавших из войск округа. Срок обучения для них определялся в один год. Следует заметить, что 85% преподавателей курсов прежде служили в Гоминьдановской армии.
Осенью 1950 г. на курсы прибыли два советских советника: полковник П.П. Дорогин — к начальнику курсов и подполковник В.Я. Шаповал — непосредственно в училище. Оба они окончили военные академии, участвовали в Великой Отечественной войне и продолжительное время преподавали тактику; первый — в Военной академии им. MB. Фрунзе, второй — на курсах «Выстрел». В августе 1951 г. полковник П.П. Дорогин, по семейным обстоятельствам, выехал и Китая и на его место прибыл полковник Г.Л. Гринев[123], который до этого работал советником на юге Китая при пехотном училище в Фучжоу{202}.
30-е военно-политическое училище, преобразованное в августе 1951 г. из пехотного, размещалось также в Шицзячжуане и готовило политработников. 31-е пехотное училище дислоцировалось в маленьком городке Цисянь провинции Шанси, 32-е пехотное училище располагалось в Наньсинчжэне — к северо-востоку от Шицзячжуана. Училище готовило командиров взводов, с двухгодичным обучением.
К северу от Пекина — в Бэйюане находилось 6-е артиллерийское училище. Оно готовило командиров взводов, батарей и политработников для артиллерийских частей. Несколько учебных заведений находилось в ведении начальника тыла округа. В них готовились финансовые и транспортные работники, а также врачи и фармацевты
На территории Северокитайского военного округа размещались также несколько авиационных училищ и одно танковое, которые подчинялись командующим родами войск в центре. Аналогичные учебные структуры были созданы и в других военных округах. Так, уже в начале 1950-х гг. была развернута подготовка кадров для ВВС в 18 училищах, высших летных учебных заведениях и одной академии. Создавались танковые, военно-морские, артиллерийские, военно-инженерные, ракетные училища, а затем и соответствующие военные академии. Во всех этих военных учебных заведениях работали советские советники и преподаватели, выполнявшие главную работу по разработке учебных программ, подготовке офицерских кадров и т.п. Например, опытный в вопросах подготовки кадров генерал-лейтенант Н.А. Веревкин-Рохальский, находившийся в качестве советника в Военной академии в Нанкине, созданной в 1950 г.
О трудностях, легших на плечи преподавательского состава учебных заведений, созданных в Китае, свидетельствует показатель грамотности военнослужащих НОА. Так, количество малограмотных офицеров в китайской армии составляло 29%, и совершенно неграмотных — 13%. При этом в полковом звене малограмотных офицеров насчитывалось не менее 10%, а среди младших офицеров число неграмотных и малограмотных достигало 40%. Среди офицерского состава НОА (по данным Политуправления Северокитайского округа за 1951 г.) высшее образование имели только 2%, среднее — 8% и незаконченное среднее — 21%. В солдатской же среде количество неграмотных и малограмотных составляло еще большую цифру — около 80%.{203}
С началом войны в Корее по договоренности между правительством СССР и КНР на северо-востоке Китая были дислоцированы крупные советские авиационные части, защитившие индустриальные центры этого района от налетов американских бомбардировщиков. Советский Союз принял необходимые меры по наращиванию своих вооруженных сил на Дальнем Востоке, по дальнейшему усилению и развитию военно-морской базы Порт-Артур. Она являлась важным звеном в системе обороны восточных рубежей СССР, и в особенности Северо-Восточного Китая. Позже, в сентябре 1952 г., подтверждая эту роль Порт-Артура, китайское правительство обратилось к советскому руководству с просьбой об отсрочке передачи этой базы из совместного с СССР управления в полное распоряжение КНР. Просьба была удовлетворена[124]. Командующим войсками, дислоцировавшимися в Порт-Артуре с 1947 по 1953 г., был дважды Герой Советского Союза, генерал армии А.П. Белобородов.
В 1950 г. главным военным советником и одновременно — военным атташе в Китае был генерал-лейтенант Павел Михайлович Котов-Легоньков[125], затем генерал-лейтенант А.В. Петрушевский[126] и Герой Советского Союза генерал-полковник авиации С.А. Красовский. Главному военному советнику подчинялись старшие советники различных родов войск, военных округов и академий. Такими советниками были: в артиллерии — генерал-майор артиллерии М.А. Никольский, в бронетанковых войсках — генерал-майор танковых войск Г.Е. Черкасский, в противовоздушной обороне — генерал-майор артиллерии В.М. Добрянский, в военно-воздушных силах — генерал-майор авиации С.Д. Прутков, и в военно-морском флоте — контр-адмирал Л.В. Кузьмин. Старшие советники были и по различным специальным службам. Делопроизводителем аппарата Главного военного советника был полковник Ушаков, а переводчиком П.М. Котова-Легонькова — старший лейтенант Г.Г. Белоусов. В аппарате главного военного советника работал также подполковник Романченко.
В войсках и службах Северокитайского военного округа в начале 1950-х гг. служили: в должности старшего военного советника при командующем округа генерал-лейтенант А.Д. Румянцев[127] (его сменил в октябре 1953 г. генерал-лейтенант А.Н. Ермаков[128]); полковник М.К. Усачев[129] (заместитель по политической части); генерал-майор В.В. Ажгибеков[130] (советник начальника Управления бронетанковых войск); полковники: Г.Г. Семенов[131] (советник начальника штаба военного округа), Л.С. Денисов[132] (советник начальника Управления связи округа), П.В. Лузин[133] (советник начальника Управления тыла, после его отъезда в середине 1952 г. эту должность занял полковник И.М. Полынков); майор Л.И. Муринов[134] (делопроизводитель советнического аппарата); инженер-полковник П.П. Возный[135] (советник начальника Управления военных сообщений); полковник А.Н. Пономарев[136] (советник по артиллерии, после его отъезда в конце 1952 г. эту должность занял полковник Г.М. Фарафонов); лейтенанты В. Лопатов[137], В. Краснощекое, В. Кузнецов (переводчики[138]); Вера Лукина (машинистка){204}.
С началом войны в Корее стратегическое значение Северокитайского военного округа резко возросло[139]. Это, в свою очередь, потребовало строительства новых военных объектов и организации обороны территории от возможной агрессии американских войск. Для рекогносцировки местности были привлечены советские специалисты. Так, в июле 1952 г. была проведена рекогносцировка островов Мяоледао (южная часть пролива Бохай) и района, примыкавшего к Циндао. В этой работе принимали участие генерал П.М. Котов, полковник Г.Г. Семенов, советник по зенитной артиллерии полковник В.Н. Воздвиженский из аппарата Главного военного советника, советник начальника высшей инженерной школы полковник Д.А. Никифоров, советник по применению береговой артиллерии и советник по надводным кораблям. Еще одна рекогносцировка местности в районе Цыньхуандао — Тяньцзинь была проведена группой китайских и советских специалистов в ноябре 1952 — январе 1953 г.{205}
С июля 1951 г. в Северокитайском округе стали создаваться новые и переформировываться старые дивизии, в том числе и корейские, выведенные на территорию Маньчжурии[140]. По просьбе китайского правительства в эти дивизии на период их формирования были направлены по два советника: к командиру дивизии и к командиру танково-самоходного полка. С их активной помощью начиналась, проводилась и заканчивалась боевая подготовка всех частей и подразделений.
Советниками командиров этих пехотных дивизий в Северокитайском военном округе (в 1950 — 1953 гг.) были: подполковник И.Ф. Помазков; полковник Н.П. Катков, В.Т. Ягленко, Н.С. Лобода. Советниками командиров танково-самоходных полков — подполковник Г.Л. Никифоров, полковник И.Д. Ивлев и др.{206}
Всего же в годы войны численность советских военных советников при Народно-освободительной армии Китая колебалась от 347 до 1069 человек (в 1951 г. в Китай было командировано более 1500 военных советников, специалистов и переводчиков{207}). Советники оказывали помощь в подготовке командиров и штабов, принимали участие в разработке планов операций и отдельных боев. Непосредственного участия в военных действиях советские военные советники при НОАК не принимали, хотя некоторые из них и выезжали на территорию КНДР в штаб командующего китайскими добровольцами.
К декабрю 1950 г. китайские народные добровольцы, совместно с Народной армией Кореи и во взаимодействии с дислоцированными в Северо-Восточном Китае советскими ВВС, отбросили вражеские части к китайской границы за 38-ю параллель.
Одна из советских авиационных частей располагалась на аэродроме Мяо-гоу вблизи г. Аньдунь[141]. Ее задачей являлось главным образом прикрытие железнодорожного моста, связывающего Северо-Восточный Китай и Корею, а также электростанцию на реке Ялудзян, которую американцы хотели вывести из строя. По словам участника событий И. Баранснкова[142], в этом районе американская авиация буквально постоянно висела над аэродромом, взлетая с авианосцев, дежуривших недалеко от материка. Были дни, когда они делали но 340 самолето-вылетов. Американские летчики, как правило, избегали открытых боев и нападали на советские истребители при взлете и посадке. В результате такой тактики однажды был расстрелян командир эскадрильи капитан Глушаков и его ведомый. Они катапультировались, но парашюты не успели раскрыться и оба офицера погибли. Их похоронили на русском кладбище в Порт-Артуре.
Н. Бараненков в своих воспоминаниях приводит еще один случай воздушного боя, в котором на этот раз жертвами стали американские летчики.
«…Самолеты нашего полка пошли на посадку, рассыпавшись по кругу, — вспоминает Н. Бараненков. — Неожиданно с высоты свалились пара американских Р-86 и устремились за МиГами. Они так увлеклись, что не заметили отставшего летчика младшего лейтенанта Алексеенкова, которого в Союзе разжаловали из старшего летчика в летчики, из лейтенанта — в младшего за воздушное хулиганство — над аэродромом он пролетел на бреющем полете с выпущенными шасси, в перевернутом положении (вверх шасси). Когда Алексеенко заметил двух Р-86 впереди себя, он набрал высоту и ринулся на них в атаку, сбив одного, а затем и второго. У самого не осталось горючего, и он спланировал на соседний аэродром. А мы переживали за него, думая, что он не вернулся с задания»{208}.
За этот бой Алексеенко был награжден орденом Боевого Красного Знамени, восстановлен в звании лейтенанта и в должности старшего летчика. Позже он был назначен командиром звена.
Известны имена и других летчиков, отличившихся в боях в китайском небе. Так, только командир звена, старший лейтенант М.И. Михин, сбил лично 8 и в групповом бою 6 американских самолетов. Ему присвоили звание Героя Советского Союза, назначили на должность заместителя командира полка по тактике ведения воздушного боя и воздушной стрельбы в звании майора.
Позже президент США Г. Трумэн в своих мемуарах признавал: «Если бы мы решили распространить войну на Китай, то должны были бы ожидать возмездия. Бэйпин и Москва как идеологически, так и в соответствии с договором являлись союзниками. Если бы мы начали атаковать коммунистический Китай, мы должны были бы ожидать русского вмешательства»{209}.
Всего же в Китае в 1950 — 1953 гг. побывало 3642 советника и специалиста СА и ВМФ. А в итоге до 1966 г. — 6695 человек, в том числе 68 генералов, 6033 офицера, 208 человек срочной службы и 386 рабочих и служащих. За этот период 1514 китайских военнослужащих прошли подготовку в военных учебных заведениях Советского Союза. В том числе для СВ — 97 чел., ПВО — 178 чел., ВВС — 466 чел., ВМС — 608 чел., тыла — 99 чел. и др. — 66 чел.{210}
Цифры советских потерь в Китае за период Корейской войны существенно отличаются. Так, по сведениям генконсульства РФ в Шэньяне, на кладбищах на Ляодунском полуострове с 1950 по 1953 г. было погребено 89 советских граждан (гг. Люйшунь, Далянь и Цзиньчжоу), а по данным китайской паспортизации 1992 г. — 723 человека{211}.
Всего же за период с 1945 по 1956 г. на Ляодунском полуострове, по данным генконсульства РФ, было погребено 722 советских гражданина (из них 104 неизвестных), а по данным китайской паспортизации 1992 г. — 2572 человека, включая 15 неизвестных{212}.
Следует сказать, что Корейская война не только не обескровила, но и заметно усилила Национально-освободительную армию Китая. За три года, с 1950 по 1953 г., китайская, партизанская по духу и слабо оснащенная армия с помощью Советского Союза стала постепенно превращаться в современную. В первую очередь, заметно изменились сухопутные войска. Кроме пехоты были созданы бронетанковые, артиллерийские, зенитно-артиллерийские, истребительно-противотанковые, инженерные, химические, связи и другие соединения, части и подразделения. В составе НОА наряду с сухопутными войсками появились военно-воздушные и военно-морские силы, а также войска противовоздушной обороны. Так, если в июле 1951 г. НОАК имела 1050 боевых самолетов советского производства, то к началу 1954 г. китайская авиация располагала уже более чем 1500 боевыми самолетами, среди которых были истребители Як-9, Ла-11, МиГ-15; штурмовики Ил-10 и бомбардировщики Пе-2 и Ту-2. К этому времени начались поставки и самых современных реактивных машин — истребителей МиГ-17 и бомбардировщиков Ил-28. К концу 1955 г. военная авиация КНР насчитывала уже две тысячи боевых самолетов. МиГ-15 и МиГ-17 постепенно вытеснили поршневые истребители, из СССР стали поступать первые дальние бомбардировщики Ту-4. Позже в КНР были поставлены реактивные бомбардировщики Ту-16 и Ил-28, на базе которых в Китае было организовано производство их аналогов, получивших наименования, соответственно, Н-6 и Н-5. Всего же в период войны в Корее из СССР в КНР было поставлено техники на сумму более 431 млн. рублей. Советским оружием были оснащены в 1952 — 1953 гг. 60 пехотных дивизий НОАК.
В 1955 г. СССР, после капитального ремонта, передал КНР 4 эсминца проекта 7, введенных в состав Тихоокеанского флота в 1941 — 1942 гг. Эсминец «Резкий» получил название «Фушунь», «Рекордный» — «Аньшань», «Ретивый» — «Цзилинь», а «Решительный — «Чанчунь». Все четыре корабля, модернизировавшиеся в 1971 — 1974 гг., находились в боевом составе китайского флота до конца 1980-х гг.
В декабре 1954 г. Китаю были переданы 4 малые подводные лодки XV серии (М-276, М-277, М-278 и М-279), а в 1955 г. — 4 подводные лодки типа «Щ» (Щ-121, Щ-122, Щ-123 и Щ-124) и 3 подводные лодки типа «С» (С-25, С-52 и С-53).
Во второй половине 1950-х гг. Советский Союз стал поставлять Китаю ракетное вооружение. В сентябре 1956 г. в КНР в соответствии с межправительственным соглашением прибыла группа советских военных специалистов по ракетной технике для проведения рекогносцировочных работ. В конце 1957 г. Китай получил несколько советских баллистических ракет Р-1 с обычными боеголовками. Они были доставлены по железной дороге эшелоном № 23770, вышедшим с арсенала № 24 со станции Михайленки Юго-Западной железной дороги. До января 1958 г. в Китай были поставлены еще 63 «единицы техники» для ракет второго поколения Р-2, что позволило развернуть первый ракетный дивизион НОАК. Дальнейшими планами военного сотрудничества предусматривались поставки в 1959 — 1960 гг. баллистических ракет Р-5 (дальность 1200 км, КВО около 1,5 км). Ракеты Р-5 должны были иметь ядерные боевые головки. Однако советская сторона в 1959 г., несмотря на просьбы руководства КНР, отказалась поставлять ядерное оружие в Китай.
Кроме того, НОАК были поставлены несколько типов управляемых ракет, в том числе зенитный ракетный комплекс (ЗРК) С-75 «Двина», береговой противокорабельный комплекс С-2 «Сопка», ракеты «воздух — воздух» К-5М и др.
Первый ЗРК С-75 прибыл в Китай в ноябре 1958 г., а в 1960 г. на вооружении Национально-освободительной армии состояло уже пять ЗРК С-75 и 62 ракеты В-750. К 18 января 1959 г. в ВВС Пекинского и Нанкинского военных округов действовало пять зенитно-ракетных батальонов, которыми в 1960 — 1970-х гг. было сбито несколько десятков боевых самолетов США и Тайваня.
Благодаря помощи СССР создавалась и военная промышленность Китая.
В 1954 г. КНР были переданы рабочие чертежи и техническая документация на подводные лодки проекта 613. Для оказания технической помощи в постройке и освоении этих подводных лодок из ЦКБ-18, ЦКБ-112 и с завода «Красное Сормово» в Китай была направлена группа специалистов, численностью около 20 человек.
Первые три подводные лодки были построены на Шанхайском судостроительном заводе «Дзянань» и прошли испытания в Порт-Артуре.
В конце 1957 г. после завершения испытаний первых трех лодок часть советских специалистов возвратились на родину. К этому времени началась подготовка производства к постройке подводных лодок проекта 613 на Учанском судостроительном заводе в Ханькоу Головная лодка Учанского завода была направлена на испытание в Порт-Артур в ноябре 1958 г. и закончила испытания в январе 1959 г. К этому времени в Порт-Артуре уже находилось около 15 подводных лодок постройки Дзянаньского завода.
В конце 1950-х — начале 1960-х гг. СССР передал Китаю противокорабельные ракеты П-15, а также техническую документацию на производство ракетных катеров проекта 183Р. По этой документации в КНР было произведено около 60 ракетных катеров этого типа.
Первым реактивным самолетом, производство которого было начато в КНР, стал истребитель J-5 — почти точная копия самолета МиГ-17Ф. СССР предоставил Китаю два эталонных самолета и полные комплекты узлов и агрегатов для сборки еще 15 машин. 13 июля 1956 г. первый самолет был отправлен на заводские испытания. В том же году было начато серийное производство J-5. До конца 1959 г. китайцы выпустили уже 767 истребителей.
В 1961 г. на Шеньянском авиазаводе началось производство всепогодного истребителя МиГ-17ПФ, получившего обозначение J-5A. 17 декабря 1958 г. совершил первый полет самолет МиГ-19-П, собранный из советских комплектующих, а 30 сентября следующего года — истребитель МиГ-19С. Эти машины получили китайское обозначение J-6.{213}
В 1956 г. СССР передал КНР техническую документацию по танку Т-54 для налаживания собственного производства. При помощи советских специалистов на военном заводе № 617 в Баотоу (Внутренняя Монголия) в КНР вышла первая серия танков Т-54, а уже с 1957 г. началась сборка и выпуск модификаций Т-54А. Позднее к производству подключились еще два военных предприятия во Внутренней Монголии и Шанхае. При этом в процессе производства технологический процесс был несколько упрощен, а также внесены изменения, учитывающие местные условия. С 1961 г. эти танки получили официальное обозначение «Тип 59» (заводской индекс WZ-120).
В начале 1960-х гг. танк «Тип 59» был сменен в производстве усовершенствованным вариантом «Тип 59 — 1», который в целом соответствовал советскому Т-54Б. Позже все имеющиеся в китайской армии танки «Тип 59» были модернизированы до стандарта «Тип 59 — 1».
Танк «Тип 59» являлся наиболее массовым в парке боевых машин НОАК. Объемы его производства составляли в начале 1970-х гг. — 500 — 700 единиц, 1979 г. — 1000, 1980 г. — 500, 1981 г. — 600, 1982 г. — 1200, 1993 г. — 1500 — 1700 единиц. В середине 1990-х гг. на вооружении НОАК находилось около 6000 танков «Тип 59» различных модификаций{214}.
Одновременно с отстройкой НОАК Советский Союз оказал Китаю значительную помощь в развертывании нового промышленного строительства. Основные средства (почти 90%) направлялись в тяжелую промышленность. Самыми крупными новостройками первых лет пятилетки (1953 — 1957) были Баотоуский и Уханьский металлургические комбинаты, Тайюаньский и Шэньянский заводы тяжелого машиностроения, инструментальные заводы в Шэньяне и Харбине, автомобильный завод в Чанчуне, тракторный завод в Лояне. В широких масштабах осуществлялись реконструкция и расширение действующих предприятий (Аньшанского металлургического комбината и др.). К концу 1955 г. было сдано в эксплуатацию 253 новых предприятия, давших более одной четверти всей промышленной продукции{215}. Руководил группой советских специалистов (1950 — 1958 гг.) представитель Госкомитета экономического сотрудничества (ГКЭС) и советник посольства И.В. Архипов.
Не менее активно проходило формирование и Вооруженных сил Гоминьдана, при непосредственной поддержке США.
2 декабря 1954 г. Соединенные Штаты, напуганные усилением НОАК и влиянием в регионе Советского Союза, подписали с Чан Кайши договор «о взаимной безопасности». Договором предусматривалось оказание военной помощи гоминьдановцам и размещение на Тайване и Пескадорских островах (Пэнхуледао) американских военных баз.
Госсекретарь А. Даллес заявил, что «подписание договора об обороне положит раз и навсегда конец всяким слухам и сообщениям о том, что Соединенные Штаты каким-то образом согласятся на то, чтобы Формоза и Пескадорские острова попали под коммунистический контроль»{216}.
28 января 1955 г. конгресс США принял резолюцию, которая давала американскому президенту право принять любые меры для «обеспечения безопасности Формозы и Пескадорских островов». На основании этой резолюции на Тайване были размещены американские ВВС и пехотные части, а в Формозском проливе начали патрулирование корабли 7-го флота США. С 1 июля 1954 г. по 30 июля 1955 г. США израсходовали на военно-экономическую помощь Тайваню более 670 млн. долларов. К началу 1955 г. ВВС Гоминьдана на Тайване располагали 450 боевыми самолетами. В их числе были современные реактивные истребители, истребители-бомбардировщики и разведчики F-86F, F-86G, RF-84F и RT-33A. Кроме того, на острове базировалась и американская истребительная эскадрилья, оснащенная F-86H «Сейбр»{217}.
В 1958 г. ВВС Тайваня получили первые сверхзвуковые самолеты «Норт Америкэн» F-100D «Супер Сейбр», а истребители F-86F были оснащены управляемыми ракетами класса «воздух — воздух» AIM-9B «Сайдуидер». Для ведения стратегической разведки над территорией континентального Китая из США прибыли высотные разведчики RB-57.
В январе 1959 г. гоминьдановцы получили от американцев 4 разведчика RF-100А (переоборудованный истребитель F-100), а в конце октября того же года — новейшие сверхзвуковые разведчики RF-101A, которые летали над КНР до конца 1968 г. В июле 1960 г. из США прибыли два самолета «Локхид» U-2, из которых была сформирована «метеорологическая эскадрилья». С 1 февраля 1961 г. она была преобразована в 35-ю эскадрилью ВВС Гоминьдана, находившуюся под контролем ЦРУ США. 20 декабря эскадрилья была пополнена еще двумя самолетами-разведчиками.
К середине 1980-х гг. на Тайване по американским лицензиям было налажено производство 203,2-мм самоходных гаубиц Ml 10, 105-мм М101, 155-мм М114 и 203,2-мм Ml 15 гаубиц на механической тяге, а также танков «Тип 64» представлявших собой модернизированный вариант американских М41А2 и М41 A3.{218}
В заключение следует сказать, что взаимное наращивание силы сопровождалось постоянными провокациями, боевыми стычками и потерями с обеих сторон. Так, только с 29 июля по 14 августа 1958 г. авиация НОАК сбила 9 тайваньских самолетов. А всего в течение того же года авиацией Национально-освободительной армии было сбито 17 и повреждено 25 гоминьдановских самолетов. Собственные же потери ВВС НОАК составили 15 истребителей МиГ-15, МиГ-17 и J-5.{219}
Конфликтная ситуация между Китайской Народной Республикой и Тайванем не разрешена и по сей день. В марте 2005 г. парламент КНР принял Закон о противодействии расколу государства. В нем, в частности, отмечалось: «Если все возможности мирного объединения будут исчерпаны, государство должно использовать не мирные способы и любые другие меры, чтобы защитить территориальную целостность». На Тайване появление этого документа расценили как очередную попытку Пекина «протащить закон войны». Однако многие аналитики считают, что немаловажным фактором в обострении обстановки в регионе являются внешние силы. По словам профессора политологии Гонконгского университета Майкла Чанга, развитие ситуации определяется не только в Пекине и Тайбэе, но и в Вашингтоне, и в Токио. «Американцам нужен тайваньский вопрос, — объясняет политический аналитик Вилли Лам, автор пяти книг о Китае. — В том числе и для того, чтобы влиять на Северную Корею. В Вашингтоне подозревают, что Китай пока не в полную силу использует свои возможности для того, чтобы убедить Пхеньян отказаться от ядерного оружия»{220}. Не последнюю роль здесь играют и экономические выгоды США. Во всяком случае, дестабилизация ситуации в регионе подстегивает Тайвань закупать у Соединенных Штатов в больших количествах необходимое для «защиты» острова вооружение[143].
