Глава 8 Победа не за горами: 1944
Глава 8
Победа не за горами: 1944
Москва. Мирная жизнь, новые заботы. Улыбки на лицах горожан.
С улиц убраны противотанковые «ежи», мешки с песком, отменена светомаскировка. Но летом 1944?го город-победитель вновь замер в ожидании немцев. В этом ожидании тревога и любопытство.
Военнопленные. Почти 1200 офицеров и 61 000 солдат вермахта. Еще ночью их доставили в столицу, на Ходынское поле. Они ждут команды, после которой колоннами, пешим порядком их поведут по Москве в полном молчании, под малочисленным конвоем. Беспомощность и унижение – удел побежденных. Тысячи глаз, провожая, будут искать в их глазах сожаление, стыд, раскаяние и страх. Маршем поверженных, серо-зеленой толпой они идут по Ленинградскому шоссе, улице Горького, площади Маяковского, Садовому кольцу, через Крымский мост. Совсем не так, как мечтали в 1941?м.
Марш военнопленных немцев в Москве, 1944 год
Вспоминает Геннадий Головин, служивший охранником в лагере для военнопленных: «Из лагерей, которые поближе к Москве, собрали немцев в эшелоны, привезли на сортировочную станцию. Их разгружали, строили в колонны и маршем провели по улицам Москвы».
Хорст Цан, капитан 376?й пехотной дивизии вермахта, попал в плен в начале 1943?го под Сталинградом. Он помнит, как в лагерях работали антинацисты, писались воззвания и манифесты. Многие, но не все, были готовы к сотрудничеству во имя новой Германии. Плен заставил смотреть на мир по-другому: «В плену я часто слышал, что война проиграна и мы должны сделать все, чтобы она скорее закончилась. Нам, пленным, предлагали вступать в комитет «Свободная Германия». Но я был сыт войной и политикой. И не был готов к тому, чтобы сотрудничать с коммунистами».
Юрий Соловьев, тогда слушатель высшей дипломатической школы, увидел немцев на Маяковке. Память хорошо сохранила детали той встречи: «Военнопленных привезли на Белорусский вокзал. Я был на площади Маяковского. И вот колонна этих немцев, среди которых были и офицеры, шла вдоль Тверской от Белорусского вокзала, по-моему, по восемь человек в ряд. Ну, естественно, с понурыми лицами. По бокам шли красноармейцы. Провели там по улицам, обратно на станцию, в эти же вагоны, в эшелоны, и опять по своим лагерям».
В плену непобедимых армий не бывает. Те колонны уносили с собой потерянные надежды и ужас солдат великого рейха. А Москва брезгливо смывала чужие следы.
В 1944?м в системе НКВД – более 200 лагерей для военнопленных и интернированных. Вскоре в них окажутся более 3 500 000 немцев. Как вспоминают сами пленные, условия были вполне гуманными. Но еще в 1943 году Сталин издает указ: «Предателям, пособникам и помощникам нацистов – смертная казнь». Это тот самый, «висельный» указ.
Вспоминает Георгий Арбатов, в 1944?м – помощник начальника штаба по разведке: «На Украине я случайно стал свидетелем казни. Казнили изменников, которые служили немцам в полиции. Их приговорили к смертной казни через повешение.
Зрелище очень неприятное. Такое, о котором, хотя это враги были, много плохого сделавшие, вспоминать не хочется».
18 июля 1943 года военный трибунал Северо-Кавказского фронта в открытом судебном заседании в городе Краснодаре рассмотрел дело о зверствах немецко-фашистских захватчиков и их пособников на территории города Краснодара и Краснодарского края. Военный трибунал приговорил их к смертной казни через повешение. Приговор окончательный и обжалованию не подлежал.
В 1943?м Дмитрий Кодов в конном строю присягал немецкому генералу фон Панвицу, командовавшему 15?м казачьим корпусом вермахта. Это было одно из самых боеспособных казачьих формирований. В 1944?м казаки воевали против югославских партизан.
Из воспоминаний Дмитрия Кодова: «В войсках вермахта не было недостатка в солдатах. Многие казаки соглашались воевать против режима большевиков. Но в том-то и дело – сам факт перехода казаков на сторону немцев не означал, что они были готовы воевать за Гитлера. Их задачи были другими, они хотели освободить свою землю.
Власов просил у Гитлера: «Отдайте мне восточный фронт». Он говорит: «Дам, но только отдашь Украину нам». Он говорит: «Я Россией не торгую». И разошлись. А если бы Гитлер отдал раньше, мы за три месяца пришли бы в Москву».
Немецкое командование делало ставку на восточные войска, Русскую освободительную армию и казаков. Они должны были вести боевые действия против партизан и Советской армии. Сытые и хорошо вооруженные казачьи сотни были готовы бить большевиков.
Вспоминает Александр Ефимов, в 1944?м – узник лагеря Бухенвальд: «Народ уставший, голодный, холодный. А у них вот такие рыла. И пропаганда была хорошая. Естественно, поэтому они и уговаривали: «Если хотите по-настоящему жить и знать, за что вы воюете, вступайте в русскую добровольческую армию, которая находится в Германии, которая воюет против русских, против сталинских войск».
Рассказывает Павел Судоплатов, в 1944?м – руководитель Четвертого управления НКВД: «В казачьих подразделениях костяк составляли белогвардейские части, которые еще в гражданскую бежали из Крыма. У них были давние счеты с Красной Армией, и они представляли для нас довольно серьезную угрозу. Причем исчислялось это тысячами людей бывшей белогвардейской армии, которая оседала и в Польше, и в Румынии, и в Болгарии, и в Югославии, и во Франции, и в Венгрии, и в Скандинавских странах, и в Прибалтийских странах».
В первую очередь это были казаки родом из разных мест, встречались и эмигранты, многие даже не говорили по-немецки. По мере того как войска вермахта продвигались вперед, казаки оставались в захваченных деревнях и станицах и вели боевые действия против партизан.
Казачьи подразделения во взаимодействии с немецкими войсками активно участвовали в боях на Балканах. С сентября 1944?го и до конца войны они воевали против частей Красной Армии, болгарских соединений и югославской армии Иосифа Броз Тито. Казачьи силы обеспечивали отход немецких войск из северной Греции.
Но немецкое командование начинает понимать, что казаки не рвутся в бой с регулярными частями противника. И оно планирует использовать их в карательных экспедициях.
Филипп Юх, в 1944?м – офицер разведки казачьей кавалерийской дивизии вермахта, вспоминает: «События на русском фронте развивались стремительно. И главные силы вермахта были сосредоточены там. А на тех территориях, где уже не было наших войск, оставались казачьи подразделения и другие восточные войска. В том числе и в Югославии, где вели активные боевые действия против югославских партизан».
В 1944?м Анатолий Ванукевич был узником лагеря Освенцим. Вот что он помнит: «Концлагерь «Гросрозен», каменоломни. И там я первый раз встретил власовцев. Там уже не было охранников?немцев. Серая форма, пилотки серые и награды, пистолеты, оружие и овчарки… И издевались над узниками еще больше, чем нацисты».
Из воззвания генерала Власова: «Сейчас перед нами два вопроса. Или Европа будет большевистская, или Европа будет, как Союз национальных государств. Германия исторически сейчас та единственная скала и сила, которая стоит против большевизма в Европе. Вот поэтому мы ее и поддерживаем».
С этим воззванием в ноябре 1944 года генерал Власов выступил в Праге, при образовании Комитета освобождения народов России. Начинается усиленная мобилизация на оккупированных немцами территориях и даже в концлагерях. По некоторым данным, общая численность перешедших на сторону немцев бывших советских граждан – около 800 000.
Василий Комаров оказался власовцем не по своей воле. У него был такой выбор: или под ружье, или пулю в лоб. Вот что помнит рядовой Русской освободительной армии: «Немцы, а с ними русские в немецкой форме. Такие, что и не подумаешь, что русские. Ну, немец немцем, а говорит по-русски.
Тут стоят матери, плачут, а нас забирают без разговоров. А что ты будешь делать? Ну куда ты кинешься? Кинешься бежать – стрельнут, да и все».
В 1944?м Николай Кюнг был заключенным концлагеря Бухенвальд. Он вспоминает, как агитировали за сытую и счастливую жизнь на службе у власовцев: «К нам приехали три офицера власовской армии, два лейтенанта и капитан. Они стали агитировать. И знаете, как умно говорили: «Ну что вы тут вшей кормите, что уголь добываете? Для немцев же добываете. Вы же врагу добываете уголь. Вы пойдете в нашу армию, пойдете на фронт и, пожалуйста, перебегайте на свою сторону. Это ваше право».
Командир роты Николай Федорович Альтерчик, помощник начальника городской полиции, за самоотверженную работу был дважды награжден орденом. Вот его воспоминания: «Орденов немцы не жалели. Особенно для тех, кто показал себя в полицейских и агитационных подразделениях и карательных отрядах».
Но гитлеровскому командованию так и не удастся объединить в единый фронт восточные войска – власовцев, казаков, калмыков, кавказцев… Еще в 1943?м фюрер обвинил восточные войска в неудачах летнего наступления. Он считает их нестойкими в обороне, предателями, которые переходят на сторону Советов. Гитлер даже приказал разоружить эти подразделения и направить их в шахты и на фабрики. Но потом отменил свой приказ, и вскоре их переводят на Западный фронт.
Слабой опорой для немцев стали украинские националисты и их излишне самостоятельный лидер Степан Бандера. Немецкая разведка опекала его организацию довольно плотно.
Рассказывает Александр Войцеховский, в 1944?м – сотрудник НКВД: «Известно, что такое организация украинских националистов. Это филиал немецкой разведки, абвера. Абвер хозяин всего этого дела. Канарис хозяин всего этого дела. И вот тут такая история. Немцы были в высшей степени недовольны и выразили это недовольство весьма конкретно и чувствительно для организации украинских националистов.
Степана Бандеру немцы отправили в концлагерь. Туда, в Заксенхаузен под Берлином, его привезли после того, как в 1941?м он провозгласил независимую Украину и образовал с разрешения немцев правительство. Он оказался настолько жесток и неуправляем, что до поры его запрятали в камеру».
Когда советские войска очистили Западную Украину от нацистов, немецкая разведка вновь вспомнила о Бандере.
Александр Войцеховский уточняет: «Причем не кто-нибудь другой, а именно Гиммлер, который извинился перед ними за то, что был вынужден посадить их в концлагерь.
Но он сказал примерно так: «Ведь этим же мы спасли вам жизнь! И имейте в виду, что более 300 человек, которые участвовали в этой вакханалии 30 июня 1941 года, провозгласив Самостийную Украину во Львове, 300 человек, в том числе два брата Бандеры, были арестованы, заключены в концлагерь и уничтожены в концлагере. А вам-то ведь жизнь спасли. Работайте дальше на нас». И они продолжали сотрудничать».
Василий Кук, в 1944?м – генерал армии Степана Бандеры, вспоминает: «О нас часто говорят, что бандеровцы – это те же преступники, эсэсовцы. Говорят, что мы убивали, резали, грабили. Что мы закрывали школы, запрещали русский язык, не брали на работу русских. Это полный вздор».
На ближайших соратников Бандеры охотились лучшие советские разведчики. А тем временем оказавшийся на свободе Бандера начал действовать. Его призыв «вырезать врагов вплоть до третьего колена» боевики восприняли буквально. За девять лет, начиная с 1944 года, в западных областях Украины жертвами террора стали свыше 30 000 мирных жителей и около 20 000 военнослужащих Советской Армии. Война здесь закончилась только в 1953 году. А самого Бандеру в результате тайной операции устранили лишь в 1959 году в Германии по заочному смертному приговору Верховного суда.
Когда в 1944 году войска вермахта начали откатываться к западной границе, а партизаны резко активизировали свою борьбу, гитлеровцы все чаще стали проводить карательные операции.
Войска СС воевали так же, как и вермахт. Но их особенностью было то, что их служба носила сугубо политический характер. В СС была так называемая служба безопасности СД. Как сказали бы сегодня, у нее были большие функции, чем у СС.
Николай Герилович в 1944?м вместе с родителями жил в белорусской деревне Дальва. Уходя, каратели выжгли ее дотла. Вот его воспоминания: «Деревня горела с двух концов. Я бегал, кричал, звал. Подбежал к горящему дому. В огороде лежала фуражка. Поднял фуражку – это была моего отца.
Рядом, где был дом, все горело, уже упали балки. Почувствовал кроме гари какой-то неприятный запах. Когда я увидел обугленную женщину, мне стало страшно. Я не знал, что это моя мать с меньшим братом. Не помню, я потерял сознание».
Растерзанные и угнанные в рабство люди. Тактика выжженной земли. Именно такой тактики придерживались зондеркоманды СС. К последнему году войны в западных районах Советского Союза убито более 2 000 000 человек, уничтожено более 40 000 городов и сел. И, как в любой войне, самым беззащитным стало мирное население.
Те трагические дни не переписать начисто и не прожить заново. Но если бы освободительная операция советских войск началась на три дня раньше, таких жертв можно было бы избежать.
Вспоминает Николай Герилович: «Десять дней под открытым небом лежали здесь трупы обгоревшие. Некому было хоронить, потому что в это время здесь каратели действовали, они еще ездили везде».
Полностью карательную экспедицию сняли 27 июня 1944 года, а 23?го уже началось наступление «Багратион».
Эту совершенную во всех отношениях операцию планировал Жуков. Поэтому так тщательно к ней готовились, переносили сроки начала военных действий. К местам основных ударов были стянуты войска численностью свыше 2 500 000 человек, около 6000 танков, почти 10 000 боевых самолетов. В операции «Багратион» с обеих сторон участвовало свыше 5 000 000 человек.
Эта операция войдет в анналы военного искусства. Впервые здесь применялись боевые действия малыми мобильными группами. Артподготовка проводилась методом двойного вала. Использовались массированные авианалеты и бомбардировки.
К тому времени война уже выкосила целое поколение. С обеих сторон в строй встали мальчишки.
Вспоминает Марат Егоров, в 1944?м – старший сержант 8?й гвардейской армии: «Наш полк был легендарный. Он назывался 100?й гвардейский мальчишеский стрелковый полк. И всегда мальчишкам давали самые ответственные задания. «Э, мальчишки, они пройдут!» И мы прошли».
В Германии всеобщая мобилизация. Геббельс благословляет подростков на подвиг. Пятнадцатилетние солдаты, спасители нации. Главное – суметь поднять винтовку или фаустпатрон. А в Берлине и в других населенных пунктах, среди развалин и пепла, поселился страх. Авиация наносит массированные удары. Улицы германских городов перестали быть безопасными, теперь и сюда докатилась жестокая правда войны. Время, кажется, остановило свой бег.
Говорит Лотер Фольбрехт, в 1944?м – младший командир организации Гитлерюгенд: «Мы прятались в подвале и слушали артиллерийскую канонаду. Сверху падали бомбы. На улице было много беженцев. Это было ужасно. Мы ждали конца. Нам уже было все равно».
Война в каждом доме, в каждой семье. Свидетельства смерти на каждом шагу. Списки погибших, поиски живых. Раненые, беженцы, погорельцы. В Берлине плохо с водой, не хватает медикаментов, продуктов питания, мест в госпиталях. Никто не ждет чуда. Идет война, и надо как-то выживать.
Вспоминает Лотер Фольбрехт: «В соседний дом попала бомба. Это был частный дом. В нем оказалась вся семья, кроме отца. Он был пожарным и дежурил, в общем, находился на службе. Это его и спасло. Жена и сын погибли на месте. Я знал того мальчика, мы дружили. Он был на год младше меня.
Иногда бывало, что не хватало хлеба из-за длительных воздушных налетов. Мы жили на самой окраине Берлина. В нашем огороде были овощи, прежде всего картофель. Женщины, там была наша мама, искали невыбранный картофель на полях, и мы им помогали. Были кролики и другая домашняя живность».
В Советском Союзе 1944 год был совсем иным. Все почувствовали, что война уже заканчивается, что победа близка. Люди были полны воодушевления. И без преувеличения можно сказать, что люди гордились своей страной. Фронт отходил на запад, и в освобожденных районах постепенно налаживалась жизнь. Еще трудная, со следами войны, с неизжитой болью утрат.
В Ленинграде и в Москве, как, впрочем, и в других городах, мирная жизнь торопит людей. Снят камуфляж с любимых памятников, реставрируются разрушенные дома, набережные, парки. Опять заработали музеи, театры и кино. Открываются рестораны, со звезд Кремля сняты чехлы. Над станциями метро опять загораются красные буквы «М». Скоро отменят карточки. Война далеко – и вроде бы совсем близко. Кому-то пришла похоронка. Кто-то снова идет в бой.
В Варшаве немецкие войска готовятся к яростному сопротивлению. Здесь пройдут жестокие бои. Город будет освобожден, но ценой колоссальных человеческих жертв и невероятных разрушений. Варшавское восстание разделило здесь время на «до» и «после» и открыло одну из самых трагических страниц этой войны. А пока советские войска и подразделения Войска польского совершают почти невозможное.
Солдат торопили: «Вперед, на Варшаву!» И пехота за ночь проходила в полном боевом снаряжении по 40 километров по разбитой дороге.
Александра Акимова в 1944?м была штурманом женского авиационного полка. Бесстрашная летчица вместе со своими подругами всю войну отлетала на ночных бомбардировщиках «По?2» – «кукурузниках», «небесных тихоходах», больших тружениках войны. Они наводили ужас на немцев. Но когда «По?2» попадали в перекрестье прожекторов, их методично расстреливали – все равно никуда не улетят. Они не могли быстро летать. В женском полку погибло 33 летчицы. Восемь – за одну ночь.
Вспоминает Александра Акимова: «Шестнадцать боевых вылетов за одну ночь. То есть мы буквально не могли вылезти из самолетов. Мы только успевали вылезти на одну минутку, и тут же нам за это время подвешивали бомбы, просматривали самолет, и самолет выруливал, и взлетал, и летел на территорию».
Когда советские войска вплотную подошли к границам Польши, в самой Варшаве активизировалась подпольная военная организация Армия Крайова. Националисты должны были овладеть столицей и провозгласить создание новой Польши. Восстание началось неожиданно. Против гитлеровцев вышли примерно 16 000 повстанцев, вооруженных легким стрелковым оружием. Постепенно к восставшим присоединились мирные жители: старики, женщины, дети. Против них пошли элитные немецкие части. Каратели подавляли малейшее сопротивление.
Сестер Оксану и Лидию Ольховых в 1944?м звали Кристина и Людвига. Они жили в Варшаве. Одной было 10 лет, другой 11. Вот что они помнят о том страшном времени: «Вдруг ворвались во двор немцы и стали расстреливать детей. Расстреляли у нас на глазах брата. Тетя выбежала с ребенком, сказала: «Бегите». Ну куда бежать? Некуда бежать. Мы убежали, а там, напротив, было польско-русское кладбище. И мы на кладбище – и в гробницы. Мы там три дня в этих гробницах с сестрой пробыли, пока не заглохла стрельба».
Война распорядилась по-своему. На долю этих девочек выпали совсем не детские переживания. Пять лет нацистской оккупации, облавы, расстрелы, жизнь в страхе и борьбе. В тот день, когда началось восстание, они играли во дворе. А на следующий день взрослые хоронили их погибших друзей, тех, с кем еще вчера они играли в прятки.
Говорят Кристина и Людвига Ольховы: «Самое страшное было то, что жара была очень большая. И немцы бомбили, стреляли нас, и начался голод. У нас была кошка. И мама ее сварила нам. И мы целую неделю кушали эту свою родную кошку, потому что мы с голоду умирали. Просто невозможно, что было».
Польские повстанцы не захотели координировать свои действия с Красной Армией. Но все-таки им на помощь пошли советские войска. Ценой жизни тысяч солдат они пробивались к Варшаве. Но не успели.
Город был уже весь в руинах. Немцы бросали листовки, в которых говорилось, что если Варшава не сдастся, она будет уничтожена, – поскольку был приказ Гитлера и Гиммлера сровнять Варшаву с землей, а всех жителей убить. Варшавское восстание потоплено в крови. Погибло 200 000 человек. В городе голод, болезни. Сложившим оружие обещают жизнь. Но, как выяснится, у этих повстанцев только две дороги: либо в концлагерь, либо на эшафот. Идут показательные казни. Когда в январе 1945?го сюда вошли советские части, город встретил их мертвым оскалом обрушенных зданий. Гитлер сдержал свое слово: Варшаву сровняли с землей.
В этот период времени открылся второй фронт. Но англичане и американцы не торопились. Наконец в июне 1944?го союзники начали массовую десантную операцию в Нормандии. Долгожданный второй фронт открыт. Уже два с лишним года советское руководство настаивало на этом. В первый день через Ла-Манш на французское побережье переброшены 200 000 человек. Через месяц – уже 1 000 000. Самые тяжелые бои идут вблизи Канн и в Арденнах.
Открытие второго фронта. Высадка в Нормандии
Так началась новая стадия сотрудничества союзных держав на европейском театре военных действий. Прежде была оказана не менее грандиозная помощь – поставки по ленд-лизу: о ней в свое время договорились руководители Советского Союза, Англии и США. Помощь техникой, боеприпасами, стратегическим сырьем и товарами. Небескорыстно: взаймы или с компенсацией. Правда, к иностранной технике с ее комфортом отношение было двоякое.
Вспоминает Виктор Кряд, механик-водитель отдельного разведбатальона Ленинградского фронта: «Американцы нам во время войны поставляли так называемые М3 Л и М3 С. Но мы называли эти танки БМ7 и БМ5. Это в переводе «братская могила семерых» и «братская могила пятерых». Американцы любят комфорт, уют, и внутри танка вот такой слой пористой резины, обшивка внутри. А что такое резина? Если попадает горящий осколок, она же вспыхивает и горит. И, конечно, машина эта сразу же вспыхивала, вся горела, и экипаж живым не выскакивал».
А вот что рассказывает Александра Садикова, в 1944?м – бригадир молодежной бригады Челябинского танкового завода: «Американцы приезжали к нам на завод очень часто. Я помню такой интересный эпизод. Проходят по участку, я стою у станка. Начальник цеха задает вопрос: «Что ты, девочка, делаешь?»
А я почему-то думаю, что это немец стоит около меня. Я говорю: «Танки делаю, чтобы вас убить». А мне начальник цеха говорит: «Шура, нельзя так. Нельзя так». Я не знаю, у меня какая-то злоба была. И почему я решила, что это немец, я не знаю. «Шура, нельзя так. Это не немцы».
Военные грузы шли в Советский Союз северными конвоями и по дальневосточным трассам, морским и воздушным. Через южные ворота в СССР шли танки – через Тегеран. Немцам так и не удалось перекрыть эту важную транспортную артерию.
За всю войну в Советский Союз по ленд-лизу было поставлено около 15 000 единиц бронетанковой техники, почти 19 000 самолетов и около 400 000 грузовиков. На море шла большая охота, которая сопровождалась жестокими боями. Гибли люди, гибли корабли сопровождения, гибли транспорты. Но Восточный фронт ждал эту помощь. Общий объем поставок в Советский Союз по ленд-лизу составил 11 260 000 000 долларов. Немалыми были и потери.
В 1944?м Владислав Микоша – военный кинооператор. Вот его рассказ: «Когда наш караван из Архангельска отправился в Англию, было около 250 кораблей. Все корабли должны были дойти до Исландии. В Исландии подсчитали свои убытки. Четыре наших корабля пошли на дно. Половина из восьми! Около 17 английских кораблей, и американские тоже, пошли на дно только за этот один путь».
В дальневосточные порты шли грузы из американского Сиэтла и других городов Западного побережья США. Эти американские «виллисы» помотались и по российскому бездорожью, и по немецким автобанам.
А еще к нам везли сухое молоко, какао, табак и, конечно же, тушенку, которая в обиходе так и называлась – «второй фронт». Откуда эта тушенка, знали даже дети.
Советская Армия продолжает победное шествие. К началу 1945?го советские войска освободили Украину, Молдавию, Прибалтику. В Европе – Румынию, Болгарию, Венгрию, Польшу.
Сильно потрепанные, но продолжающие оказывать сопротивление немецкие войска еще живут реваншем. В Германии полным ходом идут работы по созданию «оружия возмездия». Оно должно вернуть былую мощь рейха. Нация должна потерпеть. Перелом на Восточном фронте не за горами.
Герд Шнайдер как никто другой был близок к создателям ракет «Фау». Его отец занимался этой программой и состоял в дружеских отношениях с Вернером фон Брауном, изобретателем оружия возмездия: «Уже, конечно, было известно о секретном оружии – ракетах «Фау». Все надеялись, что все еще изменится, хотя это было глупо. Мы не могли себе признаться, что уже проиграли эту войну.
В начале своей карьеры отец был референтом по баллистике и отвечал за развитие ракетной техники. А Вернер фон Браун, который впоследствии стал знаменитым, тогда еще не закончил учебу. Мой отец сразу понял, что речь идет об очень талантливом специалисте. И фон Браун получил должность. А потом мой отец нашел место в Пенемюнде, где появился ракетный полигон».
Случись этот технологический прорыв раньше, и ситуация в войне имела бы другое развитие. Ведь «Фау» испытывали не только на полигонах, и эксперименты заканчивались не только неудачами. Силы противовоздушной обороны Великобритании и простые англичане лучше других знают, что такое звук приближающейся ракеты. В руинах могли оказаться Ленинград или Москва – немецкие ракетчики уже подбирали места стартовых площадок.
В Советском Союзе тоже работают над созданием ракетного оружия. И понимают, что истинную мощь ему придаст только ядерный заряд. Ядерные разработки курировал Лаврентий Берия. Советские ученые под руководством Игоря Курчатова готовят проект по разработке конструкции атомной бомбы. А пока по особому распоряжению Государственного Комитета Обороны в захваченных районах Германии работают трофейные команды. Они демонтируют заводское оборудование, которое вывозится в Советский Союз. Победители имеют право на контрибуцию.
К апрелю советские войска освободили всю Восточную Европу и вышли к пригородам Берлина.
Вот что утверждает Штефан Дернберг, в 1944?м – военный переводчик: «Я вам должен сказать, что немецкие потери в последний год войны были больше, чем все потери за предыдущие четыре года. В том числе особенно велики были потери офицерского корпуса. В первые годы там потерь не было. Первые генералы попали в плен под Сталинградом. А потом уже, в следующий раз, генералы попали в плен фактически только в 1944 году».
О скором поражении немцы говорят шепотом. Военные понимают: капитуляция – вопрос времени. И в ужасе ждут прихода «комиссаров». Кто может, выбирают между пленом на Западе и пленом на Востоке. Для этих людей боевые действия уже закончены – но не война. И они понимают, в чем разница.
А между тем до Берлина 55 километров. Всего полсотни верст до трудной победы.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.