Глава VIII. Политический и стратегический план товарища Сталина и первоначальные мероприятия по обороне Царицына
Глава VIII. Политический и стратегический план товарища Сталина и первоначальные мероприятия по обороне Царицына
Враги советского народа стремились задушить молодую Советскую республику голодом и вооруженной интервенцией. Захватив самые богатые хлебом и продовольствием районы — Украину, Сибирь, Дон, Кубань, — они добились того, что огромные массы рабочих буквально голодали. «…В 1918 году летом московские рабочие в два дня раз получали 1/3 хлеба со жмыхами»[48]. Продовольственный и топливный кризис в стране, обострившись до крайности, вызывал тяжкие лишения и эпидемические заболевания среди населения и в красных войсках.
Анализируя создавшуюся обстановку в стране, Владимир Ильич Ленин приходит к твердому выводу:
«…Хлеба хватит на всех только при строжайшем учете каждого пуда, только при безусловно равномерном распределении каждого фунта. Хлеба для машин, то есть топлива, тоже крайний недостаток: встанут железные дороги и фабрики, безработица и голод погубят весь народ, если не напрячь все силы для беспощадно строгой экономии потребления, правильности распределения. Катастрофа перед нами, она продвинулась совсем, совсем близко. За непомерно тяжелым маем идут еще более тяжелые июнь, июль и август»[49].
«…Перед нами теперь, летом 1918 года, может быть, один из самых трудных, из самых тяжелых и самых критических переходов нашей революции…»[50].
В мае 1918 года целый ряд богатейших хлебом и продовольствием районов юго-востока страны, а именно Северный Кавказ, Средняя и Нижняя Волга, находился в руках советской власти. По своему географическому положению ключом всего юго-востока Советской России являлся район Царицына, к которому со всех сторон тянулись железные дороги и водные пути. Красновский штаб отлично учитывал важность скорейшего захвата района Царицына в силу его огромного военно-стратегического и экономического значения. В Царицынском районе, скрещивались три важнейшие железнодорожные магистрали юго-востока Советской страны, а именно Юго-Восточная, Донецкая и Владикавказская. А прекрасным дополнением к этим железнодорожным магистралям являлась гигантская водная артерия — Волга.
В силу этого именно через Царицын свободно шли грузы с кубанской пшеницей, астраханской рыбой, средневолжской солью, среднеазиатским хлопком, верхневолжским лесом, донецким углем, уральским металлом, бакинской нефтью. Царицын являлся крупным промышленным центром на юго-востоке с 40 000 рабочих. Орудийный и снарядный царицынские заводы давали возможность организовать и расширять оборонную мощь Царицынского района. Вот этим важнейшим стратегическим районом, Царицыным, и стремилась в первую очередь овладеть контрреволюция, с тем чтобы, во-первых, не дать возможности через Царицын переправлять в голодающие губернии и промышленные центры (Москва, Питер, Тула, Нижний Новгород, Иваново-Вознесенск и др.) хлеб и продовольствие (жиры, рыба, скот и пр.) и, во-вторых, объединить здесь на линии Астрахань, Царицын, Камышин белоказачьи армии Юга (донские, кубанские, астраханские и терские) с белоказаками Востока (уральскими и оренбургскими).
31 мая 1918 года Совет Народных Комиссаров вынес постановление о назначении И. В. Сталина руководителем продовольственного дела на юге России. Вот текст этого постановления:
«НАЗНАЧЕНИЕ И. В. СТАЛИНА РУКОВОДИТЕЛЕМ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОГО ДЕЛА НА ЮГЕ РОССИИ
31 мая 1918 г.
НАЗНАЧЕНИЕ
Член Совета народных комиссаров, народный комиссар Иосиф Виссарионович Сталин назначается Советом народных комиссаров общим руководителем продовольственного дела на юге России, облеченным чрезвычайными правами. Местные и областные совнаркомы, совдепы, ревкомы, штабы и начальники отрядов, железнодорожные организации и начальники станций, организации торгового флота, речного и морского, почтово-телеграфные и продовольственные организации, все комиссары обязываются исполнять распоряжения тов. Сталина.
Председатель Совета народных комиссаров:
В. УЛЬЯНОВ (ЛЕНИН)»[51].
Товарищ Сталин прибыл в Царицын 6 июня 1918 года, когда 3-я и 5-я Украинские армии под командованием тов. Ворошилова с ожесточенными боями пробивались вдоль железной дороги Лихая, Чир к Царицыну.
К моменту приезда товарища Сталина в Царицын (6 июня 1918 года) обстановка на юге и востоке Советской республики была чрезвычайно напряженной и тревожной. Украина продолжала находиться под ярмом германо-гетманской диктатуры: войска «Добровольческой армии» Деникина двинулись из района Мечетинская, Егорлыкская на Тихорецкую, Екатеринодар с целью оккупации Кубанской области; белое казачество Донской области получило директиву кайзеровского Генерального штаба захватить Царицын, Камышин, Балашов, Новохоперск[52], а белая армия «Комуча» (Комитет учредительного собрания) и чехословацкий корпус, выполняя задание англо-французов, стремились овладеть Средней Волгой[53].
С первого же дня работы в Царицыне товарищу Сталину стало совершенно ясно, что его деятельность не может быть ограничена вопросами продовольственными, что необходимо со всей энергией взяться за организацию крепкой советской власти в районе Царицына. А в условиях борьбы за власть Советов в первой половине 1918 года эта деятельность не могла не опираться на вооруженную силу, которую надо было организовать заново, так как по приезде в Царицын товарищ Сталин «…застает невероятный хаос не только в советских, профессиональных и партийных организациях, но еще большую путаницу и неразбериху в органах военного командования»[54].
Проработав месяц в районе Царицына, ломая всевозможные препятствия и саботаж на каждом шагу, товарищ Сталин, «как опытный революционер, — говорит тов. Ворошилов, — скоро приходит к убеждению, что его работа будет иметь какой-нибудь смысл только при условии, если он сможет влиять на военное командование, роль которого в данных условиях становится решающей».
«Линия южнее Царицына еще не восстановлена», — пишет он Ленину в записке от 7 июля, переданной с характерной надписью: «Спешу на фронт, пишу только по делу».
«Гоню и ругаю всех, кого нужно, надеюсь, скоро восстановим. Можете быть уверены, что не пощадим никого — ни себя, ни других, а хлеб все же дадим.
Если бы наши военные „специалисты” (сапожники!) не спали и не бездельничали, линия не была бы прервана; и если линия будет восстановлена, то не благодаря военным, а вопреки им»[55].
«Все более присматриваясь к военному аппарату, — пишет Ворошилов, — товарищ Сталин убеждается в его полной беспомощности, а в некоторой своей части — и прямом нежелании организовать отпор наглеющей контрреволюции.»
И уже 11 июля 1918 года товарищ Сталин телеграфирует Ленину:
«Дело осложняется тем, что штаб Северо-Кавказского округа оказался совершенно не приспособленным к условиям борьбы с контрреволюцией. Дело не только в том, что наши „специалисты” психологически не способны к решительной войне с контрреволюцией, но также в том, что они как „штабные” работники, умеющие лишь „чертить чертежи” и давать планы переформировки, абсолютно равнодушны к оперативным действиям… и вообще чувствуют себя как посторонние люди, гости. Военкомы не смогли восполнить пробел…»
Товарищ Сталин не ограничивается этой уничтожающей характеристикой, в этой же записке он делает для себя действенный вывод:
«Смотреть на это равнодушно, когда фронт Калнина оторван от пункта снабжения, а север — от хлебного района, считаю себя не вправе. Я буду исправлять эти и многие другие недочеты на местах, я принимаю ряд мер и буду принимать вплоть до смещения губящих дело чинов и командиров, несмотря на формальные затруднения, которые при необходимости буду ломать. При этом понятно, что беру на себя всю ответственность перед всеми высшими учреждениями».
Обстановка становилась все более и более напряженной. Товарищ Сталин развивает колоссальную энергию и в самое короткое время из чрезвычайного уполномоченного по продовольствию превращается в фактического руководителя всех красных сил Царицынского фронта. Это положение получает оформление в Москве, и на товарища Сталина возлагаются задачи:
«Навести порядок, объединить отряды в регулярные части, установить правильное командование, изгнав всех неповинующихся».
(Из телеграммы РВС Республики с надписью: «Настоящая телеграмма отправляется по согласованию с Лениным».[56])
Выполняя директивы Ленина, товарищ Сталин развивает кипучую энергию, организуя оборону юго-востока Советской республики и превращая Царицын в неприступную крепость Пролетарской революции.
Для того чтобы опрокинуть планы врагов, надо было организовать не только красные войска, но и их тыл, исходя из сталинского положения, что «…сила армии не исчерпывается ее собственными качествами. Армия не может долго существовать без крепкого тыла. Для прочного фронта необходимо, чтобы армия регулярно получала с тыла пополнение, боевые припасы, продовольствие»[57].
Находясь непосредственно в центре военно-политических событий на юге и востоке, тщательно анализируя все ходы и махинации классовых врагов, формировавших новые контрреволюционные силы на Украине, Поволжье, Дону, Кубани, Северном Кавказе, в Закавказье и Туркестане, товарищ Сталин прекрасно понимал, что падение Царицына во второй половине 1918 года было бы огромным несчастьем для всей Советской республики.
Он давал следующую общую оценку стратегической роли Царицына:
«…взятие Царицына и перерыв сообщения с югом обеспечило бы достижение всех задач противников: оно соединило бы донских контрреволюционеров с казацкими верхами Астраханского войска и Уральского, создав единый фронт контрреволюции от Дона до чехословаков, оно закрепило бы за контрреволюционерами, внутренними и внешними, юг и Каспий, оно оставило бы в беспомощном состоянии советские войска Северного Кавказа… Этим главным образом и объясняется то упорство, с каким тщетно стараются белогвардейцы юга взять Царицын»[58].
Таким образом, основной задачей стратегии Красной армии было разгромить врагов на Дону и Северном Кавказе и не допустить образования единого, сплошного оперативно-стратегического фронта белых армий Востока и Юга, не допустить объединения астраханских, оренбургских казаков, белой армии «Комуча» и чехословаков с казачеством Дона и Кубани. А для этого необходимо было крепко держать в своих руках районы Царицына, Камышина и Астрахани, которые, находясь в распоряжении Красной армии и советской власти, тем самым разделяли контрреволюционные силы Юга и Востока.
Товарищ Сталин подчеркивал, что:
«…одно стратегическое положение между донской контрреволюцией и Астраханско-Уральско-Чехословацкими бандами говорит о важности Южного фронта. Близость английской сферы влияния (Энзели, Красноводск) лишь усугубляет эту важность. Богатства юга России (хлеб, нефть, уголь, скот, рыба) сами по себе распаляют алчные аппетиты хищников империализма, старающихся оторвать от России этот важный уголок»[59].
Исходя из основной стратегической цели — разгрома белогвардейских армий, а отсюда воспрепятствования возможности контрреволюции Юга и Востока объединиться на линии Волги, товарищ Сталин и строил всю работу по организации обороны Царицынского района и по руководству борьбой на Северном Кавказе и в Закавказье. В тот момент, когда группа войск Ворошилова прорывалась по железной дороге Лихая, Чир к Царицыну, товарищ Сталин, не ослабляя ни на миг внимания к сбору хлеба, жиров, мяса, рыбы для посылки в голодающие рабочие центры, отдавал массу времени и сил для превращения Царицына в грозную цитадель, оплот и твердыню власти Советов.
Таким образом, военная работа товарища Сталина в районе Царицына непрерывно переплеталась с работой по организации посылки с юга маршрутных поездов с продовольствием для рабочих северных губерний. Прямой телеграфный провод между Лениным и Сталиным работал беспрерывно. Ленин требовал скорейшей и еще большей мобилизации всех продовольственных ресурсов и посылки их в Москву, Петроград, Тулу и другие города.
«ЦАРИЦЫН. СТАЛИНУ. 24 июля 1918 г. (14 ч. 40 м.)
Посылайте рыбу, мясо, овощи, вообще все продукты, какие только можно и как можно больше.
ЛЕНИН»[60].
В крупных промышленных городах хлебный паек на человека обычно не превышал полуголодной нормы в полфунта на день. Продовольственное положение рабочих поистине было тягчайшим, учитывая, что запасы других продуктов (картофеля, рыбы, капусты, жиров и пр.) также были весьма ограничены.
В зимние и летние месяцы 1918 года на заводских стенах нередко появлялись такие извещения:
ИЗВЕЩЕНИЕ ОТ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ
По техническим условиям хлебный паек может быть увеличен до 1/2 фунта только с 21 января. 19-го и 20-го будет выдано по-старому, т. е. по 1/4 фунта.
Председатель Совета Народных Комиссаров
В. УЛЬЯНОВ (ЛЕНИН).
Петроградская Центральная продовольственная управа 18 января 1918 г.
На просьбы товарища Сталина в июле о дальнейшей присылке денежных знаков и товаров легкой промышленности для обмена их на продовольствие Ленин отвечал Сталину в Царицын:
«Получил третью депешу и записку Сталина. Принимаем все меры. Цюрупа говорит, что деньги будут непременно отправлены завтра, а товары сегодня же приказано грузить. Шлите маршрутные поезда с тройной охраной. Саботажников и хулиганов арестуйте и присылайте сюда»[61].
Контрреволюция напрягала все усилия, чтобы помешать титанической работе большевистской партии по организации обороны первой в мире Советской республики.
Контрреволюция собирала силы не только для борьбы на вооруженных фронтах, она формировала подпольные белогвардейские организации в Москве, Петрограде и других городах Советской страны. В первой половине 1918 года с помощью германских и англо-французских капиталистов были организованы: «Правый центр»[62] с монархической платформой; «Союз защиты родины и свободы»[63] — военная организация из молодых офицеров под руководством Бориса Савинкова; «Союз возрождения России» — кадетско-меньшевистская и эсеровская организация с задачей вооруженного свержения советской власти, установления военной диктатуры и восстановления частной собственности; «Национальный центр» — монархическая организация, главным образом из кадетов и торгово-промышленных деятелей; «Тактический центр»[64], который образовался в апреле 1919 года из слияния «Национального центра» и «Союза возрождения России». С поражением Германии в мировой войне и ноябрьской революцией «Национальный центр» (организованный в Москве еще в марте 1918 года) был связан главным образом с «Добровольческой армией» Деникина, при которой имел своих представителей.
Ленин писал:
«ЦАРИЦЫН, НАРКОМУ СТАЛИНУ[65] 1 июля (1918 г.) 1 ч. 00.
Сегодня около 3 часов дня левый эсер убил бомбой Мирбаха. Это убийство явно в интересах монархистов или англо-французских капиталистов. Левые эсеры, не желая выдать убийцу, арестовали Дзержинского и Лациса и начали восстание против нас. Мы ликвидируем сегодня же ночью беспощадно и скажем народу всю правду: мы на волосок от войны. У нас заложниками сотни левых эсеров. Повсюду необходимо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов, ставших орудием в руках контрреволюционеров. Все, кто против войны, будут за нас.
Относительно Баку самое важное, чтобы вы были непрерывно в сношениях с Шаумяном и чтобы Шаумян знал предложение германцев, сделанное послу Иоффе в Берлине, относительно того, что немцы согласились бы приостановить наступление турок на Баку, если бы мы гарантировали немцам часть нефти. Конечно, мы согласимся. Итак, будьте беспощадны против левых эсеров и извещайте чаще.
ЛЕНИН»[66].
Товарищ Сталин ответил:
«МОСКВА, ТОВАРИЩУ ЛЕНИНУ, КРЕМЛЬ (7 июля 1918 г. 3 часа ночи).
Сегодня же отправляю в Баку нарочного с письмом. Все будет сделано.
Что касается истеричных — будьте уверены, у нас рука не дрогнет. С врагами будем действовать по-вражески.
СТАЛИН».
Выполняя директиву Ленина о Баку и политике партии в Закавказье, Каспии и Туркестане, товарищ Сталин писал С. Шаумяну следующее:
«Так как времени у меня мало, начинаю прямо с дела.
1. Общая наша политика в вопросе о Закавказье состоит в том, чтобы заставить немцев официально признать грузинский, армянский и азербайджанский вопросы вопросами, внутренними для России, в разрешении которых немцы не должны участвовать. Именно поэтому мы не признаем независимости Грузии, признанной Германией.
2. Возможно, что нам придется уступить немцам в вопросе о Грузии, но уступку такую мы в конце дадим лишь при условии признания немцами невмешательства Германии в дела Армении и Азербайджана.
3. Немцы, соглашаясь оставить за нами Баку, просят уделить некоторое количество нефти за эквивалент. Мы эту „просьбу”, конечно, можем удовлетворить.
4. Ваши успехи радуют нас, но мы хотели, чтобы во избежание осложнений с немцами вы не пошли дальше Елизаветполя, т. е. не вторгались бы в пределы Грузии, независимость которой официально признана Германией.
В вопросе о национализации Каспийского флота можете действовать решительно, не обращая внимания на телеграмму. Можете быть уверены, что Совнарком будет с вами.
Очень просим всех вас всячески помочь (оружием, людьми) Туркестану, с которым англичане, действующие через Бухару и Афганистан, стараются сыграть злую шутку.
Все сказанное примите не как мое личное мнение, а как предложение Ленина, с которым я говорил вчера по всем затронутым вопросам по прямому проводу.
Сообщаю, что партия левых эсеров (по постановлению своего ЦК) убила Мирбаха и подняла петушиное восстание против нас в Москве и восстание подавлено, но неизвестно еще, чем и как ответит Германия на этот акт. Левые эсеры в Москве арестовываются, их дружины разоружаются. Примите меры для предупреждения эксцессов со стороны этих жалких провокаторов войны с Германией.
Ну, жму руку. Привет друзьям.
И. СТАЛИН.
Царицын, 8 июля 1918 года»[67].
Контрреволюция великолепно понимала роль и значение для Советской республики Царицынского района в летние и осенние дни 1918 года, а поэтому она, как кровавый спрут, обвила его со всех сторон. Двурушники, предатели, дезорганизаторы красной обороны подчас надевали «скромную» личину военспецов, военруков или хозяйственников, выполняя на деле злодейские контрреволюционные задания в тылу, войсковых частях резерва и на фронте.
Им многое сходило с рук безнаказанно — до тех пор, пока вся мощь пролетарской диктатуры под руководством И. В. Сталина не обрушила на них суровый меч беспощадной кары. Началась систематическая, организованная работа по разоблачению антисоветских партий, борьба за полный разгром их и за установление революционного порядка в Царицынском районе.
«Физиономия Царицына, — пишет тов. Ворошилов, — в короткий срок стала совершенно неузнаваема. Город, в садах которого еще недавно гремела музыка, где сбежавшаяся буржуазия вместе с белым офицерством открыто, толпами бродила по улицам, превращается в красный военный лагерь, где строжайший порядок и воинская дисциплина господствовали надо всем. Это укрепление тыла немедленно сказывается благотворно на настроении наших полков, сражающихся на фронте. Командный и политический состав и вся красноармейская масса начинают чувствовать, что ими управляет твердая революционная рука, которая ведет борьбу за интересы рабочих и крестьян, беспощадно карая всех, кто встречается на пути этой борьбы»[68].
Прорвав белоказачье кольцо окружения, группа войск под командованием тов. Ворошилова сосредоточилась на левом берегу Дона, в районе Кривомузгинская, Карповка, Воропоново. Это было для товарища Сталина, уже месяц (весь июнь) неутомимо работавшего над организацией обороны Царицына, самым радостным событием. Пришедшие от Луганска и Лихой тысячи бойцов-металлистов и шахтеров с ценнейшим оборонным имуществом помогли еще более укрепить и сцементировать оборону Царицына.
Началась огромная и напряженная работа по переформированию частей и созданию новых войсковых соединений. Военный совет по обороне Царицына не мог воспользоваться теми штатами, которые разрабатывались для войсковых частей военспецами Центра, оторванными от боевой жизни фронтов Гражданской войны. Эти «творцы», не понимавшие и не желавшие понимать характерные особенности нашей Гражданской войны, свою организационно-штатную работу строили, исходя из опыта мировой войны 1914–1918 годов. В конце концов все это «творчество» вылилось в известный штат приказа № 220, где был взят за основу штат стрелкового сибирского корпуса царской армии. Этим штатом и приказано было руководствоваться при построении и формировании девяти полков стрелковой дивизии. Не случайно это громоздкое, малоподвижное, с огромными тылами детище позиционного периода мировой империалистической войны не могло найти своего применения на наших фронтах Гражданской войны. И совершенно прав тов. Ворошилов, который в своем докладе «15 лет Красной армии», характеризуя стрелковую дивизию по штатам приказа № 220, говорил[69]:
«РВСР, например, развернул строительство регулярных дивизий и разработал для них такие штаты (знаменитые штаты по приказу № 220), что одна стрелковая дивизия состояла из 55 тыс. человек и 25 тыс. голов лошадей. Нет надобности здесь говорить о том, что ни одной такой дивизии мы не создали и не могли создать. Зато тылов, т. е. едоков, при этаком организационном „творчестве” мы наплодили буквально миллионы»[70].
Товарищи Сталин и Ворошилов при переформировании отдельных отрядов в дивизии и бригады исходили из основного — они строго учитывали характерные особенности театра военных действий и особенности того противника (белоказачьи войска), с которым приходилось воевать. Конкретная обстановка борьбы требовала создания небольших высокоманевренных стрелковых дивизий, по 3000–4000 штыков, с приданными им кавалерийскими полками, насыщенных пулеметами и артиллерией; обстановка требовала сформирования отдельных кавалерийских частей (бригады, дивизии), которые могли бы успешно действовать самостоятельно против казачьих конных частей, и, наконец, создания бронепоездов, бронеавтомобилей и авиации.
Эта организационная работа по строительству красных вооруженных сил в районе Царицына непрерывно переплеталась с боевой работой на фронте.
Назначенный Троцким военный руководитель Северо-Кавказского военного округа, бывший генерал царской армии Снесарев[71] и его ближайшие помощники, полковник Носович, Ковалевский и другие — активные агенты белогвардейского «Национального центра», — сперва исподтишка, а затем и открыто повели вредительскую деятельность, предавая на каждом шагу и подрывая оборонную мощь Царицына. Эту преступную, вредительскую деятельность старых военспецов «из лагеря беспартийных контрреволюционеров» очень быстро распознал и раскрыл товарищ Сталин. Ясно видя, что всемерная поддержка Троцким этих военспецов с каждым часом становится все более пагубной для дела организации обороны Царицына, И. В. Сталин посылает следующую телеграмму В. И. Ленину:
«ЦАРИЦЫН, 16 июля 1918 г., 10 час. вечера
Военрук Снесарев по-моему очень умело саботирует дело очищения линии Котельниково — Тихорецкая. Ввиду этого я решил лично выехать на фронт и познакомиться с положением. Взял с собой Зедина[72], командующего Ворошилова, броневой поезд, технический отряд и поехал. Полдня перестрелки с казаками дали нам возможность прочистить дорогу, исправить путь в четырех местах на расстоянии 15 верст. Все это удалось нам сделать вопреки Снесареву, который, против ожидания, также поехал на фронт, но держался от поезда на расстоянии двух станций и довольно деликатно старался расстроить дело. Таким образом, от ст. Гашунь нам удалось добраться до ст. Зимовники, южнее Котельникова. В результате двухнедельного[73] пребывания на фронте убедился, что линию, безусловно, можно прочистить в короткий срок, если за броневым поездом двинуть 12-тысячную армию, стоящую под Гашуном и связанную по рукам и ногам распоряжениями Снесарева. Ввиду этого я с Зединым и Ворошиловым решили предпринять некоторые шаги вразрез с распоряжениями Снесарева. Наше решение уже проводится в жизнь, и дорога в скором времени будет очищена, ибо снаряды и патроны имеются, а войска хотят драться. Теперь две просьбы к Вам, т. Ленин: первая — убрать Снесарева, который не в силах, не может, неспособен или не хочет вести войну с контрреволюцией, со своими земляками — казаками. Может быть, он и хорош в войне с немцами, но в войне с контрреволюцией он — серьезный тормоз, и если линия до сих пор не прочищена, между прочим, потому и даже главным образом потому, что Снесарев тормозил дело. Вторая просьба — дайте нам срочно штук восемь броневых автомобилей. Они могли бы возместить, компенсировать, повторяю — компенсировать численный недостаток и слабую организованность нашей пехоты.
Нарком СТАЛИН».
На этой телеграмме тов. Ленин написал:
«По-моему, согласиться со Сталиным»[74].
Содержание этой телеграммы относится именно к тому периоду, когда товарищ Сталин прилагал все меры, чтобы установить прочную оперативно-боевую связь с красными войсками, действовавшими на Северном Кавказе, а также, очистив от белых железнодорожную линию Зимовники, Великокняжеская, Торговая, обеспечить планомерную погрузку и выгрузку хлеба, скота, жиров и другого продовольствия, закупленного в районах Сальского округа и в станицах Ставропольщины.
К 16 июля 1918 года белоказачьи части войска Донского занимали фронт: Чаплыженский, Назаров, Кременская, по правому берегу Дона, Калач, Пятиизбянская, Чир, Нижне-Чирская, Крюков, Зимовники.
Войска Поворинского района занимали Тепикинскую, Ольховский, Долгов. Разграничительная линия между Воронежским районом и войсками Северо-Кавказского военного округа — устье реки Хопер на Баланда, Аткарск[75]. К белоказачьему фронту из глубины территории «Всевеликого войска Донского» беспрерывно двигались новые белые полки, которые включались в оперативные группы полковника Альферова, генерала Фицхелаурова, генерала Мамонтова, полковника Полякова. Эти оперативные группы начинали занимать исходные районы для развертывания с целью перехода в решительное наступление согласно оперативно-стратегическому плану генерала Краснова и генерала Денисова.
К 16 июля на войска Северо-Кавказского военного округа возлагались следующие основные задачи:
а) Обеспечить и охранить сообщения по железным дорогам Царицын — Грязи и Царицын — Тихорецкая[76].
б) Не дать возможности противнику захватить город Царицын и, как писал Снесарев в своем приказе № 11 от 16 июля 1918 года, «оттеснить по возможности к западу противника на этом участке» (т. е. на участке Грязи, Царицын, Тихорецкая).
Командующему Усть-Медведицким фронтом Миронову[77], который имел около 2600 штыков и сабель, 8 пулеметов, 3 орудия + отряд Шамова (около 4200 штыков и 400 сабель), было приказано оттеснить противника за реку Дон на участке устье реки Хопер, устье реки Песковатка.
Командующему Царицынским фронтом тов. Ворошилову, согласно приказу по войскам Северо-Кавказского военного округа от 16 июля № 11[78], подчинялись все войсковые части, находившиеся между линиями: ст. Котлубань (искл.), Песковатский (искл.), устье реки Песковатка, железнодорожная ст. Семичная (искл.), устье реки Цымла. Этим приказом войскам Царицынского фронта ставилась задача «охранять железную дорогу Котлубань — Царицын — Семичная и Царицын — Кривомузгинская, железнодорожный мост через реку Дон (вкл.), стараясь оттеснить противника за реку Дон на участке: устье река Песковатка, устье реки Цымла. Штабу Царицынского участка быть на станции Воропоново.
Гашуньский участок был подчинен Болоцкому. Болоцкий располагал в районе Ремонтной силами в 9200 штыков, 1700 сабель, 3 бронепоезда, 86 пулеметов, 12 орудий — 3-дюймовых, 2 орудия — 48-линейные гаубицы, 1 орудие — 75-мм, 1 орудие — горное, 1 орудие — 125-мм + отряд Васильева в 2600 штыков, 1100 сабель, 28 пулеметов, 4 бронепоезда, 6 орудий — 3-дюймовых, 1 орудие — 6-дюймовое, располагавшиеся в районе станции Котельниково. В этот участок включались все красные войска, находившиеся в районе Ремонтная, Власовская, Великокняжеская. Болоцкому приказывалось «при первой возможности очистить железнодорожный путь Гашунь, Великокняжеская от неприятельских частей и восстановить прочную связь с войсками Калнина[79]. Штаб — Ремонтная»[80].
Командующему Кубанско-Черноморским фронтом было приказано:
«1) Принять меры к скорейшему очищению железнодорожного участка реки Маныч у Великокняжеской до Белоглинской и обеспечить этот участок от дальнейших покушений противника;
2) препятствовать всеми возможными мерами дальнейшему продвижению немцев в глубь Кубанской области как со стороны Батайска, так и со стороны Азовско-Черноморского побережья;
3) выяснить силы и направление движения противника как со стороны Таманского полуострова[81], так и со стороны Сухум-Кале вдоль Черноморского побережья;
4) препятствовать производству десантов противника на Азовско-Черноморском побережье»[82].
Этим приказом войска гарнизона и резерва в Царицыне оставались в подчинении военрука Снесарева. Непосредственное начальствование этими войсками возлагалось на тов. Тулака и его заместителя.
Если внимательно проанализировать оперативные задачи, которые ставил Снесарев этим приказом, то станет совершенно ясным крайне пассивный их характер[83].
Приказ пестрит паллиативными формулировками, причем лицо автора этого приказа ясно видно сквозь строчки, им написанные. Он очень боится, как бы не допустить в приказе такое выражение, которое заставило бы войска приступить к разгрому белоказаков. А отсюда и формулировки: «оттеснить по возможности», «очистить при первой возможности» и т. д. В свете формулировок боевых задач, поставленных этим приказом Снесарева, становится более наглядным содержание вышеприведенной телеграммы товарища Сталина, которую он послал 16 июля на имя В. И. Ленина и где совершенно справедливо писал, что своими распоряжениями Снесарев «связывает по рукам и ногам» красные войска.
В то время, когда шла интенсивная реорганизационная работа по созданию красных войсковых частей под руководством Сталина и Ворошилова, передовые белоказачьи части генералов Мамонтова, Фицхелаурова и Полякова уже начинали завязывать упорные бои на протяжении всего огромного фронта от Чаплыженской, Калач, Зимовники, чрезвычайно осложняя эту работу.
В двадцатых числах июля 1918 года Донская белая армия заняла своими боевыми группами исходные районы для наступления на Царицын, Камышин, Балашов, Новохоперск, Богучар и Лиски, имея следующие оперативные направления:
Северная группа (полковник Альферов) — хоперские части численностью до 12 000 бойцов, общее направление: Богучар, Лиски, Новохоперск.
Северо-восточная группа (генерал Фицхелауров) — численностью до 20 000, общее направление: Балашов, Камышин.
Восточная группа (генерал Мамонтов) — численностью 22 000, общее направление: Калач-на-Дону, Царицын.
Мамонтову должны были помогать белоказачьи части, расположенные в районе севернее Великокняжеской, численностью до 10 000; на них возлагались задачи: перерезать связь красных войск Царицына с войсками Северного Кавказа, а также наступать вдоль полосы железной дороги Великокняжеская, Зимовники, Сарепта на Царицын, тем самым помогая с юга группе Мамонтова в его наступлении с востока на Царицын[84].
Как видим, несмотря на весьма обширные замыслы Краснова — Денисова, при довольно ограниченной численности их армии далеко выдвинуться за пределы границ Донской области все же центральная оперативная идея заключалась в твердом стремлении концентрическим ударом с севера, востока и юга отрезать Поворино и Камышин и красные войска Северного Кавказа от Царицына и занять последний.
27 июля Военсовет Северо-Кавказского округа обратился с телеграммой[85] в Воронеж к военруку Чернавину, в Высший военный совет к Бонч-Бруевичу и затем в Москву к Троцкому с просьбой помочь Царицыну организацией совместного концентрического удара по белоказакам с севера на юг, со стороны Воронежского и Саратовского округов, и с востока на запад и юго-запад, со стороны самого Царицына. Кроме того, из Царицына просили выделить в его распоряжение одну боеспособную дивизию, учитывая продолжавшуюся подготовку к наступлению на Царицын Донской белоказачьей армии.
И в дальнейшем герои обороны Царицына будут еще не раз обращаться с требованием об активном содействии, т. е. о наступлении со стороны 8-й и 9-й красных армий Южного фронта под командованием Сытина[86], а также об усилении Царицынского фронта свежими войсками — переброской их с других фронтов и из центра. Но ко всем этим требованиям Троцкий оставался глух, и Военному совету приходилось вести борьбу собственными силами и ресурсами, постоянно прибегая к новым и новым мобилизациям трудящихся внутри самого Царицынского района, организуя на фабриках и металлургических заводах Царицына производство необходимого материала оборонного значения. Саботаж центральных военных учреждений (Высший военный совет, Всероссийский главный штаб, штаб Южного фронта) в отношении помощи Царицыну живой силой и вооружением будет проходить красной нитью на протяжении всех тяжелых месяцев борьбы второй половины 1918 года. Очень часто товарищу Сталину приходилось лично обращаться к В. И. Ленину и писать ему телеграммы, письма, записки такого содержания:
«Горячий привет любимому старшему товарищу Ленину. Очень прошу в срочном порядке удовлетворить наше требование о вооружении, посланное нами… в отдел снабжения… Дела на фронте поправляются, и если наше требование будет исполнено своевременно, мы победим казаков.
7/VIII, СТАЛИН»[87].
И только непосредственное вмешательство Ленина и Свердлова, их твердый нажим на главное командование, возглавлявшееся тогда извергом Троцким, заставляли последнего буквально из-под палки передавать в распоряжение Царицына в минимальных дозах огнеприпасы и военное снаряжение, а также людские пополнения. Читатель на примере обороны Царицына наглядно увидит преступную роль Троцкого и части окружавших его военспецов-предателей.
Тов. Ворошилов в своем замечательном докладе «15 лет Красной армии» говорил:
«Нельзя объяснять трудности в организации регулярной Красной армии в первые годы ее жизни наличием только одних объективных причин. В этом деле немалую роль сыграли субъективные причины. Именно эти субъективные причины вынудили однажды товарища Сталина, когда его отправляли спасать положение на одном из фронтов, написать Ленину, что его (Сталина) превращают „в специалиста по чистке конюшен военного ведомства”. Этими словами товарищ Сталин метко охарактеризовал работу тогдашнего Реввоенсовета и руководство Троцкого. Метод Троцкого — руководить Красной армией с двух поездов, а всю тяжесть работы перекладывать на второстепенных работников, этот метод не достигал цели. Этот метод приводил к тому, что Ленин принужден был заниматься буквально всем, вплоть до мелочей, чем по сути дела, обязаны были заниматься Реввоенсовет и его глава Троцкий»[88].
В отношении же помощи живой силой Царицын фактически за весь 1918 год ничего не получил, кроме Вольской дивизии, которая принесла очень много хлопот командованию Царицынского фронта. Тов. Ворошилов говорит:
«…Для укомплектования частей на фронте поступали из тыла обычно неорганизованные пополнения. В моей личной практике был только один случай, когда москвичи прислали на Царицынский фронт прекрасно организованный, хорошо снабженный Рогожско-Симоновский полк. Все, начиная с комполка товарища Лагофета и кончая стрелками, было в этом полку хорошо. В первых боях полк дрался прекрасно, но быстро выдохся. Люди не были втянуты в боевую жизнь, в тяжелую боевую работу на фронте. Bo-время сменить такую часть на фронте, дать ей оправиться, отдышаться от первых боевых потрясений — это элементарная задача всякого командования. Но мы этого делать не могли. Раз попавшая на фронт воинская часть бессменно или почти бессменно должна была драться до победы, до разгрома врага»[89].
За июль 1918 года товарищем Сталиным совместно с командующим Царицынским фронтом тов. Ворошиловым была проведена огромная работа по переформированию частей и созданию общевойсковых соединений. Был создан ряд новых дивизий (дивизия Попова, 1-я Коммунистическая из рабочих, 1-я Донецкая Харченко, 1-я Южная), в которые вошли ранее существовавшие отдельные небольшие отряды, но теперь уже в качестве рот, батальонов, полков и т. д.
На этом работа по организации войсковых частей, конечно, не заканчивалась, так как организационная пестрота в войсковых частях еще продолжала существовать. Для реальных условий борьбы на Царицынском фронте в 1918 году это явление было как бы неизбежным, так как почти каждый раз, как только появлялась угроза существованию того или другого района, сейчас же появлялись новые добровольческие отряды, в которые входили жители станиц, деревень, хуторов, местечек, желавшие драться с оружием в руках за советскую власть. Эти отряды обычно именовали себя тем районом, станицей, в которых они до этого жили (например, Громославский объединенный пехотный полк, Морозовский полк, Котельниковский кавалерийский полк, 1-й революционный батальон Царицынского совета, 1-й Борисоглебский полк), а подчас носили имя того организатора, который их создавал (конный отряд тов. Буденного и пр.).
Таким образом, переформирование отрядов в батальоны, полки и дивизии продолжалось почти беспрерывно; как правило, вся эта организационная работа протекала в тяжелых условиях фронтовой обстановки, так как на Царицынском фронте, как известно, глубокого тыла не было, ибо расстояние между Доном и Волгой небольшое, а именно здесь и происходили самые ожесточенные бои. Кроме того, отводить войсковые части далеко в тыл для переформирования и отдыха обстановка также не позволяла, ибо в период с августа и по декабрь 1918 года так называемого полного затишья на фронте не существовало. Вооруженная борьба не прекращалась ни на день; она постоянно требовала предельного напряжения всех имевшихся сил, ибо, как мы уже говорили, регулярного поступления пополнений для Царицынского фронта не было. И тов. Ворошилов прав, когда говорит, что в его личной практике был только один случай, когда москвичи прислали на Царицынский фронт прекрасно организованный, хорошо снабженный 38-й Рогожско-Симоновский полк.
По указанию товарища Сталина была ликвидирована и старая организация штаба Северо-Кавказского военного округа и был организован Военный совет войск Северо-Кавказского военного округа во главе с товарищем Сталиным (председатель Военного совета) и командующим Царицынским фронтом тов. Ворошиловым (член Военного совета)[90].
Выше мы уже говорили, что в стратегическом отношении Царицын был узловым пунктом водных и железнодорожных путей и пунктом связи нескольких оперативных направлений, так как через него шла оперативная связь Южного фронта[91] (где 8-я армия удерживала район Лиски, Таловая, а 9-я армия, находясь штармом в Балашове, удерживала Поворинский район) с Северо-Кавказским фронтом. Для Царицынского фронта было чрезвычайно важно, чтобы железнодорожные линии Царицын — Поворино — Грязи, Царицын — Великокняжеская — Торговая — Тихорецкая и Калач-на-Дону — Чир — Царицын крепко удерживались в руках Красной армии. Это позволяло обеспечивать оперативную связь со штабами армий Южного фронта и Кубанско-Черноморской группой (штаб — Тихорецкая), а также бесперебойно направлять через Царицын в голодающие рабочие центры Москвы, Тулы, Петрограда и др. эшелоны продовольствия.
В силу этого вполне естественно, что товарищ Сталин постоянно требовал крепко удерживать эти жизненные для Советской власти оперативные пути. В цитированной выше телеграмме от 16 июля на имя Ленина товарищ Сталин писал, что для прочной связи Царицына с группой красных войск Кубанско-Черноморского фронта он вместе с тов. Ворошиловым и военкомом при Снесареве Зединым организовал наступательную операцию к станции Зимовники, с тем чтобы восстановить боевое взаимодействие с группой Калинина, находившейся к 16 июля в районе Великокняжеская, Торговая, Белоглинская, Тихорецкая[92].
По плану Деникина основное оперативное направление для второго его похода на Кубань как раз должно было проходить от района Мечетинская на Великокняжескую, Торговую, Тихорецкую, разветвляясь отсюда на Кущевку и Кавказскую, чтобы овладеть Екатеринодаром как центром Кубанской области. А потому всякий успех «Добровольческой армии» Деникина в ее движении на Великокняжескую, Торговую и Тихорецкую, естественно, создавал разрыв связи с Кубанско-Черноморским фронтом и расстраивал снабжение, которое должно было идти из районов Северного Кавказа. Точно так же всякая неустойчивость красных войск (Киквидзе, Сиверса и др.) на Поворинском участке порывала связь Царицына с центром (Москва).
Перед августовским наступлением генерала Краснова на Царицын обстановка сложилась так, что товарищи Сталин и Ворошилов принуждены были сосредоточить все внимание на тех событиях, которые развернулись в районе Великокняжеская, Торговая, Тихорецкая. Под ударами «Добровольческой армии» Деникина группе войск Кубанско-Черноморского фронта пришлось очистить занимаемые ею районы. Связь с Северным Кавказом, таким образом, оказалась прерванной.
26 июля товарищ Сталин писал из Царицына В. И. Ленину:
«ЦАРИЦЫН,
26 июля 1918 г. № 12498.
…У нас имеется теперь точная картина положения дел на Кубани. До сего времени у нас были непроверенные сведения, а теперь имеются факты. Положение всей Кубанской армии отчаянно неприглядное: армия осталась без необходимых предметов вооружения, она отрезана, и гонят ее к морю. Если мы с севера не пробьемся и не соединимся с ними в ближайшие дни, то весь Северный Кавказ, закупленный хлеб и всю тамошнюю армию, созданную нечеловеческими усилиями, потеряем окончательно».
Далее товарищ Сталин просит о срочной высылке на Царицынский фронт формируемой для Баку дивизии, ибо сил в Царицыне недостаточно. И заканчивается письмо так:
«…все дело во времени. Если вовремя не придет помощь, Северо-Кавказ будет потерян. Об этом говорят все данные, только что полученные от Калнина».
Группа войск Калнина принуждена была очистить весь район Великокняжеская, Тихорецкая. Изложим вкратце происшедшие здесь события. Из района своего расположения Мечетинская, Егорлыцкая «Добровольческая армия» первый удар нанесла в направлении Торговая, Великокняжеская. После овладения последними Деникин круто повернул всей своей армией на Тихорецкую, продолжая теснить красные войска, которые были очень слабо организованы, в направлении Белоглинская, Тихорецкая. Об этой операции в июне 1918 года Деникин пишет так:
«На царицынском направлении наша задача была окончена. В самой Великокняжеской сосредоточилось до 2,5 тысячи донцов; донские отряды продолжали сами очищение Сальского округа, продвинувшись затем верст на 80 к ст. Зимовники. Только гнездо местных большевиков — слобода Мартыновка — держалось еще целых пять недель, осажденное со всех сторон донским ополчением».
Дальше Деникин говорит, что он передал район Великокняжеской донскому командованию, а войска «Добровольческой армии» повернул к Торговой с целью приступить к операции по овладению Тихорецкой.
Ведя упорные бои, «Добровольческая армия» вскоре занимает Белоглинское (Белая Глина) и ведет концентрическое наступление на Тихорецкую. 13 июля белые полки под командованием Кутепова после ожесточенных боев с большими потерями для обеих сторон занимают Тихорецкую, а отдельные группы войск Калнина начинают быстрый отход к Екатеринодару, Армавиру, Ставрополю. После этой операции Деникин приступает к осуществлению второго этапа своего плана — занятию Екатеринодара. Северный Кавказ был отрезан от Советской России. Атаман Краснов еще более усилил подготовку к решительной наступательной операции на Царицын и Камышин.
Военный совет царицынской обороны в конце июля и начале августа предпринимает ряд активных операций на Калач-на-Дону и в направлении Великокняжеской. В районе последней находилась группа донских белоказаков под командованием полковника Полякова. Чтобы эти операции проходили более целеустремленно, товарищ Сталин направляет в район Гашуни (Сальская группа советских войск) командующего Царицынским фронтом тов. Ворошилова. Одновременно с этим он категорически требует от командующих южной завесой (затем переформированной в Южный фронт) Чернавина и Сытина всемерно усилить и активизировать Поворинский участок, с тем чтобы ни под каким видом не дать красновцам перерезать основную железнодорожную магистраль Царицын — Поворино — Грязи.
Но все обещания Сытина остались пустой бумажной отпиской. 8-я и 9-я армии Южного фронта оказались настолько пассивными, что противнику удалось без особых усилий одержать с первых же часов своего наступления большой успех на камышинском направлении и тем самым отрезать Царицын от центра, поставив его защитников в первые дни августа 1918 года в тягчайшие условия.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.