Чем хуже – тем больше

Чем хуже – тем больше

И как же начал претворяться на практике этот приказ командующего флотом? Пауза в снабжении частей СОР завершилась в ночь на 18 августа. Тогда в Эйну пришли мотобот с бочками бензина и два сторожевых катера: № 9 лейтенанта Ф. Н. Ткаченко и № 42 лейтенанта Б. К. Перфилова, груженные снарядами. И опять во время перехода суда не были прикрыты ни авиацией, ни малыми охотниками. Два сторожевых катера в силу характера их груза сами представляли собой плавучие пороховые бочки и вряд ли могли быть причислены к охранению.

Эти 233-тонные катера до войны были дрифтерами, принадлежавшими Севгосрыбтресту. Катер № 9 тогда назывался «Нокуев», а катер № 42 – «Тайфун». В начале июля 1941 г. они были мобилизо-ваны, вооружены одной 45-мм пушкой и двумя 7,62-мм пулеметами, а второй получил еще и один 12,7-мм пулемет, в качестве сторожевых катеров включены в состав Северного флота. В начале августа, после выхода упоминавшегося выше приказа вице-адмирала Головко, их зенитное вооружение было усилено. На катер № 9 установили одну 20-мм пушку, три счетверенных 12,7-мм и одну спаренную 7,62-мм пулеметную установку, а на катер № 42 – четыре счетверенных 12,7-мм установки и два 7,62-мм пулемета.

После прибытия в Эйну сторожевики разгрузили за три часа. Они готовились отправиться обратно, но погода внезапно прояснилась, и их решили задержать. Катера вместе с дрифтером ПМБ-61 встали на якоря на рейде Эйны. Около полудня их атаковали семь «Фокке-Вульфов» из 14-й эскадрильи JG5. Сами суда тогда практически не пострадали, но немцам удалось повредить причал.

Проведенное усиление зенитного вооружения сторожевых катеров дало эффект. И как утверждается в советских источниках, моряки якобы сбили два самолета. Фактически же повреждения (около 10 %) получил лишь один FW-190A-3 W.Nr.2167, который благополучно вернулся на аэродром Луостари.

Из Пумманок были срочно подняты «Харрикейны» из 78-го ИАП. Однако к моменту их появления «фоккеры» уже повернули назад и ушли на запад, не принимая боя.

Через час сорок минут суда подверглись новому воздушному удару. Семь «Фокке-Вульфов» сбросили на них по одной бомбе и обстреляли из бортового оружия. Одна из бомб взорвалась поблизости от сторожевого катера № 42. От сильного сотрясения на нем вышел из строя мотор, отремонтировать который команда своими силами не смогла.

Было ясно, что необходимо отправлять суда из Эйны, где они были обнаружены противником. Небольшой отряд под командованием капитан-лейтенанта Д. М. Бубынина уже готовился к выходу, когда вокруг начали рваться 105-мм артиллерийские снаряды. Это из района Титовки открыла огонь та самая немецкая береговая батарея, двенадцать дней назад якобы уничтоженная «Илами». Через две-три минуты по Эйне начала стрелять и береговая батарея, установленная в районе мыса Пикшуев. Их огонь стал неприятным сюрпризом для командования Северного флота, которое своевременно не озаботилось организацией регулярной авиаразведки возможных мест их установки.

Под артиллерийским обстрелом дрифтер ПМБ-61 взял на буксир катер № 42 и повел его к выходу из губы Эйна. В 16.00 к ним присоединился и катер № 9, на борту которого находился капитан-лейтенант Бубынин, получивший приказ вести суда в Порт-Владимир.

Через полтора часа этот небольшой конвой подвергся массированной атаке с воздуха. Десять Bf-109G связали боем барражировавшие над ним четыре «Харрикейна» и девять Як-1, которые через некоторое время вообще ушли в сторону своего берега, видимо, исчерпав лимит топлива. Пользуясь этим, FW-190A выполнили так называемый звездный налет на суда. Одна «девятка» на бреющем полете зашла с юго-востока, из района Порт-Владимира, восемь самолетов – с юго-запада, со стороны губы Западная Лица, а еще одно звено – с северо-востока, от мыса Шарапов.

Шесть бомб разорвались на расстоянии от пяти до двадцати метров по бортам и по курсу сторожевого катера № 9. Ударным воздействием и осколками на нем был поврежден корпус, единственная 20-мм пушка, две из трех счетверенных 12,7-мм пулеметных установки и радиоаппаратура. Но основной удар пришелся по дрифтеру ПМБ-61, тащившему на буксире катер № 42. Каждый из них получил по три прямых попадания. В результате через несколько минут они перевернулись и затонули.

Оставшиеся в живых моряки с ПМБ-61 успели пересесть в сохранившуюся шлюпку и направились на ней к берегу. Команда же сторожевого катера № 42, в том числе много раненых, оказалась в воде. Для ее спасения с катера № 9 спустили шлюпку. Поскольку немцы продолжали обстреливать оставшийся теперь в одиночестве сторожевик, капитан-лейтенант Бубынин не стал дожидаться, когда соберут всех пострадавших, а повел свой катер к мысу Шарапов, под защиту скалистого берега.

Считается, что во время этого налета зенитные расчеты сторожевых катеров смогли сбить два «Фокке-Вульфа» и повредить еще два, которые, оставляя дымные шлейфы, ушли в западном направлении. Но в имеющихся данных о потерях 5-го воздушного флота Люфтваффе нет никаких записей о сбитых или поврежденных в тот день FW-190A, кроме одного уже упоминавшегося выше самолета.

Сторожевой катер № 9 во время движения к мысу Шарапов был еще шесть раз обстрелян немецкими самолетами. В результате на нем вышли из строя последние огневые средства – счетверенная 12,7-мм и спаренная 7,62-мм пулеметные установки. Ранения различной тяжести получили 70 % команды. Израненный катер все же смог своим ходом дойти до мыса и приткнуться к берегу.

Тем временем спущенная с него шлюпка смогла найти и подобрать четырнадцать человек из команды затонувшего катера № 42. Среди них был и его командир лейтенант Перфилов с десятью осколочными ранениями.

Еще во время первого налета на этот маленький конвой для его прикрытия были направлены самолеты 6-й ИАД ВВС СФ. Однако прибыли они к месту событий, как говорится, к шапочному разбору, когда два судна уже были потоплены, а третье фактически выбросилось на берег.

По советским данным, флотские истребители выполнили тогда 75 самолетовылетов. Только пилоты Як-1 из 20-го ИАП провели семь боев с противником и затем отчитались аж об одиннадцати сбитых самолетах: восьми Bf-109 и трех FW-190. По две победы одержали старшие лейтенанты А. П. Губардин и М. Д. Никипок и младший лейтенант А. К. Таранов, и по одной – старшие лейтенанты Н. К. Куренок и А. П. Шипов, лейтенант К. К. Мельдизин, младшие лейтенанты В. М. Денисов и В. В. Нужин.

В период с 15.55 по 16.35 еще восемь «Харрикейнов» из 27-го ИАП провели бой с двенадцатью немецкими истребителями. После него младшему лейтенанту И. С. Едушу был засчитан один сбитый «Мессершмитт».

Час спустя четыре «Харрикейна» уже из 78-го ИАП столкнулись с четырьмя «фоккерами» и пятью «стодевятыми», которые попытались атаковать поврежденный катер № 9 и шлюпку с него, подбиравшую плававших в воде моряков с катера № 42. Ведущий группы младший лейтенант В. Н. Кириченко якобы сбил один «Фокке-Вульф», но и сам при этом был сбит и выпрыгнул на парашюте из горящего «Харрикейна».

Если сложить все рапорты о сбитых немецких самолетах, то получится, что 18 августа в боях над Мотовским заливом Люфтваффе лишилось сразу семнадцати самолетов. Четыре были на счету моряков, а остальные – на счету флотских истребителей. В то же время собственные потери 6-й ИАД ВВС СФ составили четыре «Харрикейна» из 78-го ИАП, при этом два летчика – младшие лейтенанты В. Аверьянов и В. Хасиев – погибли, и три Як-1 из 20-го ИАП.

Тут необходимо сделать одно примечание относительно числа сбитых самолетов, на которые претендует советская сторона. Если проследить эпизоды, связанные с отражением немецких налетов на корабли, конвои, порты, тыловые промышленные объекты и так далее, то прослеживается любопытная закономерность. Чем больше был ущерб от этих самых налетов, тем большее количество якобы уничтоженных самолетов фигурировало в донесениях летчиков-истребителей, команд кораблей и зенитчиков береговых батарей.

По данным Люфтваффе, результаты воздушных боев над Мотовским заливом 18 августа выглядят по-другому. Был потерян лишь один Bf-109G-6 W.Nr.15597 из 6-й эскадрильи JG5, пилот которого – Христиан Штольц (Christian Stolz) – пропал без вести. При этом немцы считали, что он был сбит не истребителями, а зенитным огнем, то есть моряками.

В течение 19 августа немцы продолжали атаковать сторожевой катер № 9, приткнувшийся к берегу около мыса Шарапов. Четырежды пары «Фокке-Вульфов» сбрасывали на него бомбы, но смогли добиться успеха лишь в последней атаке. Получив два прямых попадания, катер переломился пополам и затонул. Вместе с его командой погибли еще и три моряка из команды катера № 42, которых накануне успели подобрать из воды.

С конца августа 1943 г. объем грузов, доставляемых в Эйну и Большое Озерко, стал постепенно расти. Сторожевые катера и мотоботы старались проскочить через Мотовский залив под покровом темноты. В светлое время они разгружались, а когда начинало смеркаться, отправлялись в обратный путь.

К концу месяца в бухте Озерко скопились десять мотоботов. Половина из них стояла под разгрузкой у причалов на восточном и западном берегах. Это не осталось незамеченным для 5-го воздушного флота Люфтваффе, чьи разведчики регулярно пролетали над пунктами разгрузки судов.

28 августа над бухтой появились сразу 48 самолетов. По советским данным, двадцать шесть Ju-87, двенадцать FW-190A и десять Bf-109G сбросили на причалы и мотоботы в общей сложности около 140 бомб малого и среднего калибров. Четыре «Харрикейна» из 78?го ИАП, оставшиеся на аэродроме в Пумманках, в воздух не поднимались, поскольку стало ясно, что у них не было никаких шансов уцелеть в воздушном бою с таким числом истребителей.

Несмотря на значительные силы, участвовавшие в этом налете на Озерко, его результаты оказались не теми, на которые рассчитывало немецкое командование. Мотоботы и причалы не получили никаких заслуживающих внимания повреждений. Были убиты девять лошадей, запряженных в повозки, на которых от причалов отвозили грузы. Также погибли и были убиты девятнадцать человек. Зенитчики СОР претендовали на одну сбитую «Штуку», что, однако, не подтверждается сведениями противоположной стороны.