ПРОСТОТА ХУЖЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВА
ПРОСТОТА ХУЖЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВА
В конце 1940 г., когда Вторая мировая война уже охватила пол-Европы, а военно-морские флоты воюющих государств мерились силой на просторах Мирового океана, у берегов Индии появился немецкий рейдер «Комета». Он потопил около десятка английских кораблей. А это многие сотни тонн отправленных на дно боеприпасов, стратегического сырья и продовольствия, сотни человеческих жизней. Лорды Адмиралтейства Ее Величества, отслеживающие все проходы немецких рейдеров, долго ломали голову: как этот корабль очутился в Индийском океане? А разгадка тайны более пятидесяти лет хранилась в архивах Лубянки.
К концу 1939 г. мировая война докатилась и до таких экзотических мест, как Южная Атлантика, Индийский и Тихий океаны. В дело вступили немецкие рейдеры — вспомогательные крейсеры кригсмарине, переоборудованные из лучших торговых судов. В одиночку или парами они вели боевые действия на морских коммуникациях, уничтожая торговые суда противника и ставя минные заграждения.
Высшее гитлеровское командование дальновидно предусмотрело, что действия этих кораблей не только нанесут урон английским и французским транспортам, но и окажут психологическое воздействие на врага. Вопреки здравому смыслу союзники бороздили южные моря без охраны, маскировки и других мер предосторожности. Напрочь был забыт опыт Первой мировой войны, когда немецкие рейдеры весьма эффективно поработали на международных судоходных трассах, нанеся англичанам, французам и голландцам ощутимые потери.
В отличие от союзников Гитлер хорошо помнил уроки прошлых битв. 10 мая 1939 г. он издает «Директиву подготовки к борьбе против английского и французского судоходства». На лучших судах гражданского флота Германии наращивались борта, ставилось мощное вооружение, броневая защита, монтировалось современное радио- и навигационное оборудование.
Все уходящие в крейсерские операции немецкие корабли получали оперативный приказ о нарушении и уничтожении всеми доступными способами торгового судоходства. Это означало одно — топить суда противника без разбора и предупреждения.
Десятки транспортов нашли свое последнее пристанище на морском дне, пока английское морское командование не приняло соответствующих мер по организации конвоев, вооружению торговых судов, соблюдению маскировки. Опьяненные успехом, немецкие моряки предприняли несколько набегов даже на хорошо укрепленные порта союзников.
Едва оправившись от шока, англичане в спешном порядке усилили блокаду проливов, ведущих в Атлантику. Теперь немецким кораблям зачастую с боем приходилось прорываться на оперативный морской простор, неся при этом ощутимые потери. Перед немецким морским командованием остро встал вопрос о поиске новых путей выхода в океан.
Как ни странно, одним из этих маршрутов стал Северный морской путь.
В феврале 1940 г. в Наркомате внешней торговли СССР состоялись переговоры с германскими представителями по вопросу о проводке по Севморпути 26 немецких судов с востока на запад и двух с запада на восток. Имеющиеся документы подтверждают успешный ход переговоров. Прошло всего семь заседаний, а немцы получили то, чего желали, — «зеленый свет» на проход своих судов по Северному морскому пути. Определился и груз — соевые бобы. Кроме груженых пароходов, предполагалось провести с запада на восток два судна в балласте (без груза). Среди них и будущая гроза английского транспортного флота — «Комета».
В ходе переговоров число судов, которые должны были следовать по трассе восток — запад, немцы по непонятным причинам снизили до 10, а 3 апреля 1940 г. германское посольство получило телеграмму из Берлина об аннулировании переговоров с СССР по вопросу о переведении Северным морским путем и этих 10 пароходов. Представитель посольства объяснил отказ от перегона пароходов тем, что неприятель (Англия и Франция) усилил на Дальнем Востоке свои военно-морские базы, а в соответствии с этим — и контроль за прибрежными колониями нейтральных стран, в портах которых и застряли до окончания войны многие германские суда, в частности, те, которые намечались к переводке Северным путем. Советская сторона, согласившись на проведение оставшихся двух судов по направлению запад — восток, оговорила ряд условий, одним из которых был строжайший режим секретности. Это и понятно: шла война, СССР фактически являлся нейтральной страной и международные осложнения были ни к чему.
Также скрупулезно обсуждались условия проводки, лоцманское, бункерное, продовольственное и медицинское обеспечение. Немцы были согласны выполнить все наши требования, их, кажется, тоже удовлетворял столь быстрый и благоприятный исход переговоров.
Во исполнение решений, принятых на переговорах, правительство СССР возложило на администрацию Главморпути и Наркомвнешторг проводку немецких судов в навигацию 1940 г.
Обе стороны приступили к подготовке экспедиции. Стали готовиться к ледовому плаванию и органы госбезопасности.
Этими мероприятиями вплотную занялось Главное транспортное управление НКВД СССР. Предполагалось ввести в штат экспедиции опытного оперработника, который обеспечивал бы центр информацией о ходе плавания, готовил мероприятия по противодействию германской разведке и обеспечивал прямую радиосвязь с Москвой.
К началу лета все подготовительные мероприятия были позади, и караван двинулся на восток. На время проводки «Комета» получила название «Фырол» (по его радиопозывным) и в сопровождении мощных ледоколов «И. Сталин», «Ленин», «Каганович» корабль с невиданной для торгового судна скоростью 16–20 узлов (29–37 км/ч) начал прокладывать путь к Берингову проливу — навстречу войне.
Наши моряки недолго спорили, торговое это судно или боевой корабль. Из донесения в ГТУ НКВД СССР: «При проводке немецкого транспорта многие члены экипажа л/к (ледокола. — Примеч. авт.) высказывали мнение, что транспорт является военным судном, замаскированным под коммерческое. Высказывали убеждение, что необычно высокие борта транспорта являются надставными, с тем чтобы в нужное время они могли быть опущены».
После того как наши моряки побывали на борту «Фырола» и оценили достоинства этого парохода, все окончательно встало на свои места. Из справки ГТУ НКВД СССР: «Германский пароход “Комета” — вспомогательный крейсер — no-вахтенному, команда из 200 человек, труба переделанная, борта двойные, командный мостик бронированный. Везут: артиллерийские снаряды, торпеды для подлодок, самолеты — части. Вооружен, но вооружение спрятано в трюмах». Водоизмещение судна 6–7 тыс. тонн».
Другой наш источник отмечал великолепно экипированную штурманскую службу немецкого корабля: «Фырол»… новый хороший теплоход, оборудованный всеми последними навигационными приборами. Его эхолот, его гирокомпас во многих отношениях превосходят по своей точности приборы, установленные на наших судах».
Отмечалась в донесениях и отлично поставленная на «Комете» радиослужба: «Фырол» имеет прекрасно оборудованную радиостанцию… круглые сутки одновременно, не снимая наушников, сидят 6 радистов. Седьмой человек из радистов не слушает сам, он имеет чин офицера». Мощность передатчика обеспечивала прямую радиосвязь с Берлином.
Под стать механизмам был укомплектован и экипаж. «Командование крейсера не скрывало, что они военные офицеры и что на борту команда состоит из военных моряков. Во время нашего пребывания на борту ежедневно производился полный военный церемониал». Значительная часть команды (особенно радисты) свободно владела английским и русским языками.
Командовал «Кометой» фрегатен-капитан Кептель. По свидетельствам наших моряков, это типичный капитан торгового судна, хорошо знает арктические условия, плавал в Гренландии в ледовых условиях. Стаж работы — 30 лет. В беседе показал себя компетентным ледовым капитаном в смысле сигналов, интервалов, задних ходов и пр. Однако тяжелые условия перехода сказались и на старом «морском волке» — «командир крейсера на всем пути следования довольно сильно злоупотреблял спиртными напитками, причем был довольно нервным, в особенности в конце нашего пребывания. Свое нервное состояние вымещал на подчиненных ему офицерах, набрасывался на них из-за малейшего пустяка с криком, доходящим порой до кулачной угрозы».
Арктические условия в какой-то мере повлияли и на поведение экипажа крейсера: «Вероятно, для поддержания морального и физического состояния матросов каждый день после обеда им выдавалась довольно значительная чарка водки, вечером), большая доза пива, так что в вечернее время можно было наблюдать отдельных пьяных матросов, прогуливающихся в районе матросского кубрика».
Вскоре для советских моряков стала понятна и главная цель, ради которой осуществлялся ледовый переход. В агентурных сообщениях отмечалось, что «члены команды торопятся выбраться из Арктики, объясняя это тем, что они спешат скорее воевать, что война кончится и им нечего будет делать, что вернутся, ничего не сделав».
Плавание по северным широтам шло своим чередом. Льды, туманы, дождь, шторм не способствовали спокойному переходу, но тем не менее, по арктическим нормам, проводка завершилась в самые короткие сроки и без значительных аварий.
Не забывали немецкие моряки и о разведке Севморпути — ведь они были в своем роде первопроходцами. По всему маршруту проводилась тщательная фотосъемка. Как докладывали наши моряки и лоцманы: «Фотографировали непрерывно берега, фотографировали все объекты, которые только встречали на своем пути. Фотографировали острова, мимо которых проходили, около которых стояли, фотографировали мыс Челюскина берега (так в тексте. — Примеч. авт.), фотографировали ледоколы, под проводкой которых шли». При малейшей возможности делали промеры глубин; немцы высаживались на берег и фотографировали, фотографировали, фотографировали… Тщательно слушали эфир радисты, принимая не только корреспонденцию из Фатерланда, но и переговоры наших судов, самолетов и береговых радиостанций. Судя по всему, перехватили они и радиограмму начальника Главсевморпути Папанина, от которой веет традиционной российской беспечностью: «…нет сомнения, что немцы посылали одно суденышко только с целью изучить трассу, покажи, так сказать, им трассу… пусть ледокол проведет его через лед».
«Покажи, так сказать, им трассу», — радировал он, не предполагая, что опыт ледового плавания «Кометы», доскональное изучение навигационных условий Северного морского пути поможет фашистским рейдерам и подводным лодкам в 1943–1944 гг. пиратствовать в наших северных водах. Несомненно, этот опыт использовал и немецкий тяжелый крейсер «Адмирал Шеер», потопивший несколько наших торговых судов и разрушивший залпами своих орудий полярный поселок Диксон. И, словно в отместку за легкомысленные решения руководителей страны и Севморпути, этот корабль 25 августа 1942 г. потопил легенду советского Северного флота — ледокол «Александр Сибиряков», который ровно за 10 лет до трагедии совершил первое в мире сквозное плавание по Северному пути, пройдя за одну навигацию из Белого моря в Берингово. Использовали полученные в ходе проводки сведения и германские подводные лодки, на счету которых наши разгромленные конвои, погибшие торговые суда и боевые корабли Беломорской флотилии и Северного флота.
Дорого обошлась стране эта беспечность, последствия которой мы смогли ликвидировать ценой больших людских потерь и утраты значительного числа боевых и транспортных кораблей.
Проводка тем временем подходила к концу. «Комету» с нетерпением ждали в месте боевого базирования немецких кораблей.
И только в финале этой ледовой эпопеи у руководства Севморпути появились сомнения: что же они делают — проводят боевой корабль, который будет сеять смерть и разрушения. Папанин срочно радирует руководителю экспедиции: «… ввиду специфичности военного характера немецкого парохода верните его обратно на запад одним из ледоколов по вашему усмотрению. Дважды в день молнируйте его позицию. Исполнение радируйте».
Показателен ответ начальника проводки на эту радиограмму: «Вашу 25-ю не понял. Кого вернуть на запад: пароход или Крэгапта (представитель посольства Германии на «Комете». — Примеч. авт.). Жду немедленный ответ разъяснениями».
На разъяснения ушли почти сутки… А «Комета» уже подходила к чистой воде. Командиру крейсера было предложено вернуться на Запад, мотивируя тем, что в Беринговом проливе их поджидают американские корабли. Однако немцы заняли жесткую позицию. Из справки ГТУ НКВД СССР: «На предложение… согласно распоряжению тов. Папанина вернуться обратно заявил, что он (командир крейсера. — Примеч. авт.) — подчиняется только своему правительству, имеет задание идти для выполнения своей работы и что ему объявлено, что он является полновластным хозяином корабля и как найдет нужным, так и сделает. На разговор… что не разрешит Москва — придется возвращаться, командир заявил, я Москве не подчиняюсь, и если завтра к 8 часам утра не будет положительного ответа, я иду по своему заданию на восток. Если не снимете с меня ледовых лоцманов, я их высажу на берег в районе Биллингса или в другом удобном месте и пойду по назначению».
Именно это немцы и сделали. На ледокол «И. Сталин» уходит с «Кометы» прощальная радиограмма: «Выражаем вам благодарность за удачное шефство над нашим походом через Арктику и за проводку через льды моря Лаптевых. Желаю арктической работе благополучного развития в дальнейшем и Вам личного здоровья и успеха. Капитан. 27.08.1940 года».
6 сентября 1940 г. известный лоцман Мелехов, высаженный с «Фырола», радировал на ледокол «И. Сталин»: «Провел чистую воду Шелагскому, отпустили третьего девять часов. Уйти он смог бы сам тоже».
Такой финал вызвал недовольство в Москве. Опять началась телеграфная перепалка со штабом проводки. Центр требовал разъяснений. Особое раздражение вызвало то, что мы не смогли проследить, куда ушла «Комета» после прощания с нашими судами. Из справки ГТУ НКВД СССР: «…т. Молотов остался недоволен ГУСМП (Главное управление Севморпути. — Примеч. авт.) тем, что оно не смогло проследить за немецким пароходом от Певека на Восток». Из Москвы в штаб проводки уходит срочная радиограмма: «13 сентября вечером звонил лично товарищ Молотов сделано замечание акцентированном тоне. Выразил недовольство, что ГУСМП не сумело проследить за продвижением немецкого парохода от Певека и далее. Придется давать объяснения, почему не сумели проследить самолетами». 15 сентября поступает «объяснительная» радиограмма из штаба проводки: «Произошло вследствие очень плохой информации. Несмотря ряд запросов так и не получили от Москвы решения: Восток или Запад отправить немецкий пароход. Решение отправить на Восток узнал только от Мелехова шестого сентября — через 3 суток после выпуска парохода чистую воду самостоятельное плавание. Это время пароход уже должен быть Тихом океане. Возможность получать сведения продвижения парохода была: если бы плохая погода помешала авиации можно было бы оставить Сергиевского (ледокольный лоцман. — Примеч. авт.) на борту до прохода Уэллен или Лаврентия».
Но утечка сведений о проводке немецкого рейдера все же произошла. В справке от 2 ноября 1940 г. ГТУ НКВД СССР проинформировало: «…в одной из английских газет напечатана статья о том, что в арктическую навигацию 1940 года с запада на восток проведена подводная лодка и германский пароход».
Месяцем позже в газете «Правда» появилось сообщение о немецком рейдере, «оперирующем в Тихом и Индийском океанах и потопившем много английских судов». Речь шла о «Комете». Но тогда мало кто знал, каким образом вспомогательный крейсер добрался до теплых морей.
В 1942 г. по следам «Кометы» в советский сектор Арктики пришли боевые корабли и подводные лодки нацистской Германии. Пришли воевать против нас.
А что же «Комета», что ей уготовила судьба?
В течение 1940–1941 гг. рейдер совместно со вспомогательным крейсером «Орион» разбойничал на международных судоходных трассах, сделав набег даже на Галапагосские острова.
Но с каждым месяцем немецким рейдерам в Индийском океане приходилось все труднее. Получив приказ возвращаться, «Комета», проскочив все заслоны, смогла вернуться в Германию. Через год рейдер был послан в новый поход, но уйти далеко от базы не успел. В октябре 1942 г. «Комета» была потоплена в бою английским миноносцем.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.