Продолжение следует

Продолжение следует

После понесенных потерь командование Балтфлота находилось в состоянии, близком к панике, в частности, на полном серьезе рассматривался вопрос о немедленном прорыве подводных лодок из Кронштадта в Мурманск и т. п. Поняв, что на серьезное усиление противовоздушной обороны базы рассчитывать не приходится, вице-адмирал Трибуц отдал приказ перевести все корабли, способные двигаться, в устье Невы. 24 сентября туда «передислоцировался» легкий крейсер «Киров», а также три уцелевших эсминца и ряд вспомогательных судов. Считалось, что ПВО Ленинграда куда сильнее, чем в Кронштадте, и там им будет безопаснее, однако вести с реки огонь по немецким позициям было весьма затруднительно.

Надо сказать, что хотя «Киров» не был потоплен, усилия германских пилотов не остались напрасными. От близких разрывов у него выгнуло всю верхнюю палубу, сместились фундаменты орудий, прогнулись внутренние переборки, во многих местах разорвало трубопроводы и крепления. В итоге крейсер окончательно стал небоеспособным как боевой корабль, а отремонтировать его в условиях войны и блокады уже не представлялось возможным. Передвигаться «Киров» мог лишь с помощью буксиров.

Для защиты остававшихся в Кронштадте кораблей 24 сентября на аэродром Бычье Поле, расположенный в западной части острова, прибыл 71-й ИАП ВВС КБФ,[72] вооруженный истребителями И-16 и И-153 «Чайка». А на следующий день на Котлин перевезли батареи 6-го ЗенАП. Параллельно сами корабли пытались срочно закамуфлировать. Доходило до идиотизма. Так, линкор «Октябрьская революция» должен был выглядеть как элеватор! Надо было иметь весьма буйную фантазию, чтобы поверить в «элеватор», построенный в воде у пирса, или, что еще удивительнее, стоящий на рейде в гавани.

Между тем продолжались авиаудары и по Ленинграду. Так, в ходе массированного налета 25 сентября сильно пострадали завод «Красная заря», Кировский завод, Балтийский и Витебский вокзалы и ряд других объектов. Самолеты Люфтваффе также атаковали Смольный дворец и здание НКВД на Литейном проспекте с целью уничтожить советское начальство, однако эти политические центры не пострадали, хотя прилегающие кварталы получили значительные разрушения. Всего же, согласно советским данным, с 4 по 30 сентября 1941 г. в результате бомбардировок и артобстрелов в городе погибли 1302 человека, еще 5886 получили ранения.

Утром 26 сентября Кронштадт под прикрытием пары Bf-109F атаковали 12 Ju-88A, которые разбомбили нефтехранилище, располагавшееся в так называемом Военном углу. Вспыхнул грандиозный пожар, в небо поднялся столб дыма высотой несколько километров. Затем запылала расположенная рядом деревянная пристань, горящая нефть потекла в море прямо к кораблям. Команда парохода «Майя» обрубила концы и успела отвести судно от стенки причала, а вот стоявший рядом пароход «Бирута» не успел. Пламя быстро охватило надстройки, матросы начали прыгать в воду. В итоге за 15 минут судно полностью сгорело.

27 сентября Люфтваффе предприняли еще один налет на Кронштадт, в котором участвовали Ju-87B/R из III./StG2 и Ju-88A из KG77 – в общей сложности 42 самолета. Они появились над базой в 17.32 по московскому времени. На сей раз основной удар наносился по линкору «Октябрьская революция» и легкому крейсеру «Максим Горький». В первый попала одна 500-кг фугасная бомба, которая, пробив мостики фок-мачты, взорвалась на палубе перед башней главного калибра № 2. В результате были повреждены барбет и ряд механизмов башни, она оказалась заклиненной и вышла из строя.

Помимо этого, линкор подвергся неконтактному воздействию 98 взрывов бомб на расстоянии до 25 метров от борта и 37-ми – на дистанции в 25–50 метров. От взрывов и сотрясений внутри сорвало многие механизмы, помяло обшивку и переборки, помпы почти непрерывно откачивали из трюмов воду. В результате старый корабль потерял способность самостоятельно передвигаться. Затем в конце октября его перевели для ремонта на Балтийский завод в Ленинград, и впоследствии линкор уже больше никогда не выходил в море.

Кроме того, все тому же обер-лейтенанту Руделю удалось всадить в «Октябрьскую революцию» 1000-кг бронебойную бомбу. Она упала около башни главного калибра № 1, практически там же, где

и на «Марате» тремя днями ранее. Это говорит о том, что во время атаки линкоров точка прицеливания находилась в одном и том же месте. Рудель вполне мог стать настоящим могильщиком советского Балтийского флота, уничтожившим два из трех сталинских линкоров. Однако на этот раз бомба не взорвалась. То же самое случилось и со всеми остальными бомбами этого калибра, еще остававшимися в III./StG2 и сброшенными пилотами группы в ходе этого налета. Что это было – технический дефект или сознательный саботаж при их производстве, – так и осталось невыясненным.

В ходе налета была сильно повреждена и вскоре затонула канонерская лодка «Пионер», новые разрушения получили причалы и портовые сооружения Кронштадта. Почти все «Юнкерсы» благополучно вернулись на свои базы. И снова не повезло лишь командиру 7-й эскадрильи StG2 гауптману Купферу, в полной мере испытавшему на себе русскую поговорку «Бог троицу любит». Уже в третий раз его «Штука» была повреждена зенитным огнем над Кронштадтом, причем на сей раз снаряд попал в мотор. Ему снова удалось дотянуть до линии фронта, но садиться уже пришлось прямо на небольшой лес. В итоге самолет полностью разрушился, и Купфер и его бортрадист-стрелок фельдфебель Барнебекк (Barnebeck) получили тяжелейшие травмы. Так, у самого Купфера был перелом основания черепа, тяжелое сотрясение мозга, несколько переломов, очень сильно пострадало лицо, и он затем в течение нескольких недель ничего не видел.[73]

Всего в ходе скоротечной операции, проведенной в течение одной недели, с 19 по 27 сентября 1941 г., Люфтваффе уничтожили в Кронштадте 18 кораблей разных классов, включая семь боевых. Кроме того, различные повреждения получили еще 13 кораблей, в

том числе четыре эсминца. Попутно в Финском заливе в окрестностях Кронштадта и Ленинграда были потоплены еще три судна, в том числе тральщик ТЩ-33.

Советская ПВО претендовала на 35 самолетов, сбитых непосредственно над Кронштадтом. Однако на самом деле потери Люфтваффе над базой Балтфлота оказались ничтожными: один Ju-87 и два Bf-109! При этом погибли только три летчика: фельдфебель Шлахтер из 4./KG77, гауптман Штеен и фельдфебель Шарновски из III./StG2. Еще несколько самолетов, получив сильные повреждения, смогли вернуться на свои аэродромы или же совершили вынужденные посадки в расположении немецких войск, как, например, «Штука» все того же Купфера.

При этом потери ВВС Балтийского флота в воздушных боях над Кронштадтом с 21 по 27 сентября составили 13 истребителей. В конце месяца были приняты запоздалые меры по усилению противовоздушной обороны уже полуразрушенной военно-морской базы. С Ораниенбаумского плацдарма на остров Котлин перебросили 6-й ЗенАП майора Д. З. Осипчука и 6-й ИАП ПВО.

Немцы могли продолжать авиаудары и в конце концов перетопили бы весь Балтийский флот, но военная обстановка к концу сентября 1941 г. сильно изменилась. Вермахт готовился к решающей операции по захвату Москвы. В связи с этим командование Люфтваффе провело перегруппировку своих скудных сил. 8-й авиакорпус генерала фон Рихтхофена был переброшен на центральный сектор Восточного фронта, и III./StG2 «Иммельман» стала действовать в интересах группы армий «Центр».

Тем не менее задача, поставленная перед Люфтваффе, была в целом выполнена. Большинство крупных кораблей Балтийского флота были либо уничтожены, либо серьезно повреждены. В итоге интенсивность огня корабельных орудий резко снизилась, и немецкие солдаты в окопах с видом на Исаакиевский собор могли спокойно готовиться к зиме.

30 сентября из Кронштадта в устье Невы ушли эсминцы «Гордый» и «Сильный», а на следующий день – «Суровый». 5 октября в Ленинград перебазировался эсминец «Грозящий», а 23 октября и линкор «Октябрьская революция». Таким образом, к началу ноября Кронштадт покинули почти все крупные корабли. Там остались лишь четыре поврежденных эсминца и остатки «Марата». Но и в Ленинграде корабли не были в безопасности. Так, 7 октября германская авиация потопила на Неве катер-тральщик № 905, а 30 ноября – тральщик ТЩ-67.

В октябре авиационное командование «Остзее», специально создававшееся для действий против кораблей Балтийского флота, было распущено. Командование Люфтваффе в общем-то совершенно справедливо полагало, что оно выполнило свою задачу полностью.

По состоянию на 1 ноября 1941 г. 1-й воздушный флот располагал в районе Ленинграда следующими силами:

– на аэродроме Сиверская базировались Ju-88A из I. и II./KG77 и KGr.806, а также Bf-109F из JG54 «Грюнхерц»,

– на аэродроме Дно – Ju-88A из III./KG77, II. и III./KG1 «Гин-денбург».

Затем 8 ноября на аэродром Дно дополнительно прибыла еще и I-я группа KG76, также оснащенная Ju-88A.

Налеты на Ленинград продолжались вплоть до Нового года. Над городом и его окрестностями периодически вспыхивали ожесточенные воздушные бои, в которых обе стороны несли потери.

Так, 2 ноября три истребителя из 513-го ИАП ВВС Ленинградского фронта во главе с командиром звена 22-летним лейтенантом Н. Г. Лесконоженко атаковали «шестерку» Ju-88A и, по советским данным, сбили два бомбардировщика. Затем уже сами советские самолеты попали под удар шести Bf-109F из JG54, пришедших на выручку «Юнкерсам». В ходе завязавшегося боя у Лесконоженко закончились боеприпасы, и он пошел на таран. Своей плоскостью он срезал хвост у одного из «Мессершмиттов», и тот врезался в землю. Вероятно, это был Bf-109F-2 W.Nr.12685 из 9-й эскадрильи JG54, который упал и сгорел около поселка Дубровка. Его пилот – ефрейтор Пауль Вензинг (Paul Wensing) – погиб.

Советская версия этого боя гласит, что Лесконоженко затем протаранил еще один немецкий самолет, что, однако, не подтверждается сведениями противоположной стороны. И уже на сильно поврежденной машине он едва пересек линию фронта и плюхнулся «на живот». Тяжело раненного, находившегося без сознания летчика доставили в госпиталь, где он в тот же день и умер. Так и осталось неясным, когда он получил фатальные ранения – в воздушном бою, в момент тарана, или во время вынужденной посадки. Затем 27 декабря 1941 г. лейтенанту Н. Г. Лесконоженко посмертно присвоили звание Героя Советского Союза.

Вечером 4 ноября над Ленинградом на И-153 патрулировал командир звена из 26-го ИАП ПВО 24-летний младший лейтенант Алексей Севастьянов. В скрещенных лучах прожекторов он заметил силуэт двухмоторного самолета. Первая атака завершилась неудачно, пулеметные очереди прошли мимо. Когда летчик повторил заход, его внезапно ослепил луч собственного же прожектора, и он мгновенно потерял бомбардировщик из виду.

Через некоторое время, восстановив ночное зрение, Севастьянов снова увидел самолет противника, правда, уже неизвестно, тот же самый или уже другой. Атака следовала за атакой, но все было бесполезно – пули таяли в темноте. Расстреляв в конце концов впустую весь боекомплект, он решил пойти на таран. Севастьянов пытался направить свою «Чайку» так, чтобы срезать хвостовое оперение «Хейнкеля». Немецкий экипаж увидел быстро приближавшийся истребитель, и пилот резко бросил машину влево, пытаясь уйти от удара. Однако было уже поздно, и в 21.58 И-153 врезался в правую плоскость бомбардировщика. В итоге «Хейнкель» упал в Таврическом саду, а «Чайка» – на Басков переулок.

В ту ночь обратно на аэродром Псков-Южный из вылета на бомбежку Ленинграда не вернулся Не-111Н-5 W.Nr.3816 «5J+DM» обер-лейтенанта Вильгельма Велла (Wilhelm Well) из 1-й эскадрильи KG4. Его экипаж был зачислен в списки пропавших без вести. Однако десять дней спустя – 14 ноября – в газете «Ленинградская правда» появилась статья, озаглавленная «Личность фашистского офицера», в которой рассказывалось об обер-лейтенанте Велле. Оказалось, что все немецкие летчики благополучно выпрыгнули на парашютах и были взяты в плен. Не пострадавший при таране Севастьянов тоже опустился на землю на парашюте.[74]

Всего, по советским данным, в период с 8 сентября по 30 декабря 1941 г. самолеты Люфтваффе сбросили на город 3509 фугасных и свыше 66 000 зажигательных бомб. Немецкое командование оценило действия своих летчиков как успешные. Об этом говорит тот факт, что оберст Йоханн Райтель – командир KG77, которая в тот период была основной эскадрой, бомбившей Ленинград и его

окрестности, включая Ладожское озеро, 17 октября 1941 г. удостоился Рыцарского Креста.

Кроме того, дальнобойная артиллерия Вермахта выпустила по Питеру более 13 тысяч снарядов всех калибров. В результате налетов и артобстрелов в городе были полностью или частично разрушены 2325 жилых домов, 673 ведомственных и производственных здания, 22 моста и множество других сооружений. Погибли 4483 человека, еще 15 543 получили ранения. Кроме того, части МПВО потеряли убитыми 117 и ранеными 350 бойцов.

При этом зенитчики 2-го корпуса ПВО и созданного затем на его основе Ленинградского корпусного района ПВО под командованием генерал-майора береговой службы Г. С. Зашихина после каждого налета исправно докладывали о десятках сбитых самолетах. Не отставали от них и летчики 7-го ИАК ПВО, ВВС КБФ[75] и ВВС Ленинградского фронта. В итоге возникали и затем перекочевывали из одного источника в другой поистине фантастические цифры.

Например, по советским данным, только в сентябре в налетах на Ленинград участвовали более 2700 немецких самолетов. В результате неких активных действий ПВО к городу якобы смогли прорваться только 480 самолетов, из которых 272, т. е. больше половины, были сбиты, в т. ч. 152 – зенитной артиллерией и 120 – истребителями 7-го ИАК ПВО. Неудивительно, что возникли утверждения о том, что в сентябре – декабре 1941 г. немцы лишились под Ленинградом 780 самолетов! Весьма ограниченная по площади территория должна была бы стать настоящим кладбищем немецких самолетов, сплошь усеянным их обломками. При этом стоит принять во внимание, что Люфтваффе в течение IV квартала 1941 г. на всех театрах военных действий – в Западной Европе, Северной Африке, на Средиземном море и на огромном Восточном фронте – в общей сложности потеряли 877 самолетов.

Тем временем самолеты 1-го авиакорпуса продолжали периодически атаковать Кронштадт и корабли в Финском заливе. В основном они вели борьбу с многочисленными дозорными катерами вокруг острова Котлин и кораблями ОВРа.

Так, утром 1 ноября Люфтваффе провели массовую «охоту» в восточной части залива. Девять Bf-109F атаковали в районе маяка

«Шепелевский» сторожевые катера И-22 и И-29. После пулеметно-пушечного обстрела последний катер затонул. На И-22 вышел из строя один из моторов, а сам катер загорелся. При этом погиб рулевой катера, а пять человек, в том числе командир, получили ранения. Тем не менее морякам удалось сбить огонь, запустить второй мотор и привести поврежденный И-22 в Кронштадт. Наибольшего же успеха в этот день немцы добились в районе острова Сейскари. Там были пущены на дно сразу три находившихся в дозоре торпедных катера: № 72, № 82 и № 102.

4 ноября немецкие самолеты аналогичным образом атаковали дозорный тральщик «Буек» старшего лейтенанта А. В. Гусельникова. В результате многочисленных попаданий корабль получил десятки пробоин, вышли из строя рулевое управление, компасы, орудия и пулеметы. В штурманской рубке вспыхнул пожар. Погибли командир, его помощник, почти все матросы получили те или иные ранения. Оставшиеся в строю члены экипажа во главе с лейтенантом В. В. Куликовым сумели устранить повреждения и довести изрешеченный тральщик до базы.

7 ноября в Невской губе атакой с воздуха был потоплен тральщик ТЩ-178 «Ульянов». Это был уже 31-й корабль Балтийского флота данного типа, погибший с начала войны! Затем 11 ноября между островами Котлин и Сейскари пилоты Люфтваффе повредили тральщик ТЩ-57 «Ударник».

30 ноября из Кронштадта вышел небольшой конвой, направлявшийся на остров Гогланд. По пути суда были атакованы авиацией. Шедший впереди ледокол «Октябрь» водоизмещением 663 тонны получил тяжелые повреждения и вскоре затонул, при этом в ледяных водах погибли семь человек его экипажа. В результате прямого попадания погиб грузовой пароход «Скаутс» тоннажем 2136 брт. В тот же день в Финском заливе бомбами был потоплен тральщик ТЩ-67 («Ижорец-71»).

На следующий день летчики 1-го авиакорпуса Люфтваффе добились еще одного успеха. К западу от Кронштадта одиночный самолет атаковал ледокол «Тасуя», расчищавший фарватер. Фугасная бомба, пробив палубу, угодила в трюм, но не взорвалась. После этого капитан отвел судно в Каботажную гавань, где немедленно вызвал флотских саперов. Едва последние приступили к обезвреживанию бомбы, как произошел взрыв и ледокол затонул. На его борту погибли 13 человек.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.