VII. ЗА ПРАВО И СВОБОДУ
VII. ЗА ПРАВО И СВОБОДУ
Западная Европа хочет жить и, по нашему мнению, имеет на это право, если принять во внимание ее заслуги перед человечеством, несмотря на ошибки и слабости, которыми страдает сейчас старый свет.
В результате двух тяжелых, кровопролитных и разрушительных войн основы существования Западной Европы настолько ослаблены, что только длительный мир может обеспечить ей восстановление и дать новые жизненные силы. Следовательно, все сводится к тому, чтобы добыть этот мир. Стремление к длительному и прочному миру для всех стран Западной Европы – основной закон их политики. Всего, что противоречит этому закону, нужно избегать. Все, что содействует его осуществлению, заслуживает поощрения. Поэтому нужно отказаться от всякой мысли о превентивной войне, что и сделали недавно американский государственный секретарь Ачесон и генерал Брэдли.
Мир, которого жаждут и к которому стремятся западноевропейские народы, нуждается в гарантиях. От чего должны гарантировать себя западноевропейцы? Какие силы угрожают миру?
Нам говорят, что это большевизм, азиатский коммунизм. Что нужно сделать, чтобы оградить себя от этой силы?
Если речь идет главным образом и прежде всего о военной угрозе со стороны гигантской русско-азиатской армии, то здесь могут помочь только военные мероприятия. Такое решение было бы самым простым, хотя и оно в настоящее время из-за зигзагов политики делается довольно сложным.
Если речь идет об экономической угрозе, то следует привести в порядок западную экономическую систему и сделать ее лучше, чем система Советского Союза. Это уже труднее.
Если же речь идет об идеологической угрозе, то Запад должен вооружиться против нее новой, лучшей идеей. Здесь, как нам кажется, заключена самая большая из всех трудностей, так как идеи не выскакивают готовыми из головы какого-нибудь мыслителя, как Афина Паллада из головы Зевса. Идеи рождаются в результате напряженной умственной работы и в большинстве случаев вызывают длительную и ожесточенную борьбу, прежде чем их признает человечество. Эта борьба ведется отнюдь не одним только духовным оружием. Очень часто создатели или носители идеи пытаются навязать ближнему свои представления силой. Войны, которые ведутся во имя идей, бывают обычно особенно ожесточенными, что доказывают все религиозные войны. Теперь мы должны задать себе вопрос, действительно ли идея коммунизма, которую ныне сознательно или бессознательно поддерживают семьсот пятьдесят миллионов человек, является идеей, потрясающей мир, как ее описывали. Если на этот вопрос мы должны будем ответить утвердительно, а сила сопротивления Советского Союза во время второй мировой войны дает нам на это право, то нужно сказать: идеи можно победить только лучшими идеями, но не экономическим или военным нажимом. Следовательно, Западная Европа должна породить идею лучше тех, которые есть в настоящее время у Советского Союза и его союзников.
Как обстоит дело о этим вопросом?
Ведущей идеей советской системы является идея о равенстве и равноправии всех слоев народа, о коммунизме. В угоду этому принципу был уничтожен господствующий класс России, и не только России, но и стран-сателлитов, подпавших под русское влияние после 1945 года. Началось широкое нивелирование. Правда, оно вновь нарушается, но в принципе все же осуществлено значительное уравнивание имущественных отношений и политических прав.
Победа в войне укрепила советскую систему и увеличила популярность ее руководителей. На переворот рассчитывать нельзя. Пропаганда знакомит молодежь только с преимуществами этой системы; ее отрицательные стороны скрываются и во всяком случае остаются невидимыми для молодых людей.
Не приходится удивляться, что большая притягательная сила советского государственного строя неоднократно подтверждалась, в частности, во время слета Союза свободной немецкой молодежи в Троицын день в 1950 г. в Берлине. Не нужно обманывать себя! Дисциплинированные массы молодежи, которые, несмотря на проливной дождь, маршировали перед своими политическими вождями стройными колоннами под вдохновляющую музыку оркестров, произвели глубокое впечатление на всех очевидцев. Эта молодежь, которая слепо следует за большевистской системой, уже в течение пяти лет не слышит и не видит ничего другого, кроме пропаганды, восхваляющей советскую систему и чернящей Запад. Даже те молодые люди, которые вначале благодаря влиянию семьи или воспитателей были настроены иначе, постепенно откажутся от своих прежних взглядов, если только в окружающую их среду не будет внесено никаких изменений.
Следовательно, если западные державы не предложат ничего лучшего, они не справятся с большевистской агитацией. Они должны нащупать слабые места в большевистской пропаганде и энергично ударить по ним.
В чем же заключается слабость большевистской идеи? Нам хотелось бы верить, что система принуждения, подобная советской, будет принята в Западной Европе весьма неохотно. Мы верим, что стремление к свободе у граждан Западной Европы настолько сильно, неистребимо и непреодолимо, что они никогда не согнутся под ярмом тотальной уравниловки или во всяком случае не наденут его надолго. Мы знаем, что наших братьев в советской зоне Германии только в результате жестокого принуждения (и, как мы надеемся, только временно) удалось подчинить этой системе. Там ничтожное меньшинство господствует над большинством, вынужденным молчать.
Западноевропейские, а также американские идеалы заключаются в свободе человека, в свободе отдельной личности. Спасти Западную Европу от большевизма можно только в том случае, если ее жители будут пользоваться свободой, которая отнята у советских людей. Свободное развитие личности, свободное духовное, экономическое и промышленное развитие, свобода исследований, свобода действий, свободное соревнование сил – вот противовес принудительной системе большевистского образца.
Поэтому мы требуем свободы для Западной Европы, свободы для всей Германии. Свободные выборы, свободное самоопределение наших государственных и экономических форм. Мы требуем этого для Западной Европы, подразумевая также и нас, немцев, – именно немцев, потому что они в целом лишены свободы больше, чем какой-либо другой народ мира. До тех пор, пока будет продолжаться это страшное состояние, наш народ и наша страна не будут обладать подлинной силой сопротивления большевистским идеям. Только воля к свободе может создать необходимую превосходящую духовную силу, без которой мы надолго подпадем под власть Востока. До тех пор, пока сердце Европы, лишенное свободы, бьется в конвульсиях, все теории не будут иметь никакою значения.
Этой свободы у нас нет ни во внутренних, ни во внешних делах. Завоевать свободу внутри страны должны и можем только мы, немцы из Западной Германии. Но желаем ли мы этого? В течение последних лет это желание еще не было доказано. Его не доказали пока ни наши правительства, ни наши парламенты, ни наши партии. На предвыборных собраниях происходили террористические акты, их совершали депутаты, принадлежащие к правящим партиям. Представителей меньшинства избивали и выбрасывали из зала собраний или из парламента; происходили сцены, недостойные культурного народа. Отношение к лицам, изгнанным из родных мест, которым в течение долгих лет не разрешали создавать собственные партии и которых лишали самых элементарных прав; обращение с профессиональными солдатами, которых, следуя примеру оккупационных властей, подвергали оскорблениям и лишали законных прав; методы применения закона о денацификации в первые годы после катастрофы – все это действия, направленные против демократии и не имеющие ничего общего со свободой. До сих пор у нас господствовали только партии, функционирующие по лицензии, партии догитлеровского типа со всеми недостатками, обычно присущими подобным эксгуммирован-ным институтам. О свободе немцев в советской зоне не приходится и говорить.
Следовательно, если мы хотим противопоставить коммунистической идее лучшую идею и если эта лучшая идея – свобода, как мы ее понимаем, то, безусловно, нужно основательно перестроить теперешнюю немецкую демократию и прежде всего предоставить, наконец, одинаковые права всем, в том числе и рабочим промышленных предприятий. Мы придаем больше значения равноправию людей, признанию свободы человеческой личности, чем экономической борьбе. Люди, которые чувствуют, что пользуются равными правами и уважением, не испытывают чувства неполноценности и потому не испытывают ненависти или чрезмерного честолюбия. Они приобретают уверенность в своих силах и самосознании, становятся гордыми и свободными. А мы этого и хотим, этого и намерены добиться.
Наконец, подлинная свобода может существовать только там, где право стоит выше произвола. Равные права для всех – это требование, которое мы должны предъявить немецким правительствам всех земель и правительству федерации. Осуществить это требование можем также только мы одни. Если бы наши правительства написали это требование на своих знаменах и захотели его выполнить, никакая сила в мире не помешала бы им сделать это.
Кроме предоставления равных прав для всех, нужно укрепить волю к единству. Единство в Западногерманской федеральной республике, сплоченность на этом маленьком остатке Германии – вот к чему должны стремиться все слои населения этого зависимого государства, созданного по приказу бывших врагов. Кроме того, мы требуем единства с нашими братьями в советской зоне оккупации Германии в целях воссоединения единого государства. Мы требуем единства с районами нашей страны, расположенными к востоку от линии Одер – Нейссе, незаконно переданными в руки польской администрации, и заселения их немцами. Не может быть мирного договора, который не обеспечивал бы это воссоединение. Возвращение восточных областей уменьшит перенаселенность Западной Германии, которая в ином случае постоянно будет вызывать новые и новые тяжелые экономические и политические кризисы, так как в таких условиях невозможно поддерживать в течение длительного времени нормальную экономическую жизнь. Такое же требование должно быть выдвинуто и в отношении других территорий, ранее населенных немцами, особенно в отношении Судетов.
Державы, которые в свое время одобрили злополучное решение об изгнании немцев из восточных областей, теперь, вероятно, уже поняли свою ошибку. Пусть они наберутся мужества исправить ее и помогут нам добиться исполнения нашего требования. Пусть они сделают этот шаг, прежде чем Советский Союз их опередит и использует тоску изгнанников по старой родине для того, чтобы заманить этих несчастных людей в свои сети, разрешить им возвращение в родные места и сделать их советскими гражданами.
Мы будем вести борьбу за единство, права и свободу до тех пор, пока не победим. При этом мы отнюдь не ведем агрессивной политики. Мы боремся за наши человеческие права, которых нас лишают, прикрываясь лживыми увертками.
Мы не позволим, чтобы таинственные комментаторы, злоупотребляя нашим языком, вещали по радио, что нужно сделать непроницаемым «железный занавес» между федеральной республикой и советской зоной. Мы хотим, чтобы занавес исчез. Мы не склонны увековечивать неправильную политику Ялты и Потсдама. Мы хотим покончить с ней и видеть наш народ и страну вновь едиными.
Мы хотим добиться этой цели мирными средствами, опираясь на наше несомненное право, и просим «свободные народы» помочь нам в этом. Тот, кто постоянно твердит о свободе, должен сгореть от стыда при виде того, что делают в Германии, прикрываясь маской «свободы». В Германии нет свободы, там господствует режим, сочетающий рабство древности, нетерпимость средневековья и террор современной формы диктатуры. До каких же пор это будет продолжаться?
Как мы уже говорили, существующие немецкие правительства могут добиться отмены одних и смягчения других законов, лишающих немецкий народ свободы. Чего же они ждут? Что удерживает депутатов многочисленных (даже слишком многочисленных!) парламентов? Они могут разжечь движение за свободу, против которого будут бессильны все меры принуждения как внутреннего, так и внешнего порядка. Почему они этого не делают? Потому что они реакционнее даже тех правительств, которые сто лет тому назад упрямо сопротивлялись решениям, принятым в церкви Св. Павла, и созданию демократической Германии под властью императорской короны.
Но это еще не все. Не все можно осуществить теперь собственными силами, если говорить о том, что необходимо и что возможно, чтобы Западная Европа продолжала существовать и стала обороноспособной.