ГЛАВА 14. СЕКРЕТ ГАСТА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА 14.

СЕКРЕТ ГАСТА

Гаст Авракотос, находившийся на пенсии в Риме в 1992 году, вскоре после крушения советского марионеточного правительства в Кабуле, пересек площадь и подошел к Испанской лестнице, чтобы купить свежие газеты. Жизнь стала приятной, но скучноватой. Проклятие всех оперативных сотрудников — быть отправленным на пастбище в пятьдесят лет после почти тридцатилетней напряженной работы для своей страны. У Авракотоса было несколько коммерческих проектов, но ни один еще не принес прибыли, и ему оставалось лишь любоваться красотами Вечного города и вспоминать былое.

Редакционная колонка в номере «Уолл-стрит джорнэл» сразу же привлекла его внимание. Статья называлась «Афганцы, которые выиграли холодную войну» и была посвящена его старому знакомому, легендарному афганскому командиру Ахмад-Шах Масуду. Автор утверждал, что «наряду с Лехом Валенсой, папой Иоанном Павлом II и Рональдом Рейганом мистер Масуд сломал хребет советскому империализму».

Авракотос кое-что знал об авторе статьи, Роберте Каплане. Тот был одним из самых одаренных журналистов, писавших об Афганистане. Несколько месяцев назад он каким-то образом узнал имя и телефонный номер Гаста и попытался взять интервью. Но Авракотос ненавидел прессу и даже не позаботился о вежливости, когда ответил отказом.

Теперь, читая статью Каплана, он готов был подписаться под утверждением автора, что афганская война сыграла решающую роль в крушении всей коммунистической империи. Немногие люди понимали, насколько изнурительной для СССР была тайная война ЦРУ в Афганистане. Но автор не превозносил Агентство и его сотрудников. В сущности, он полагал, что наибольшая заслуга в поражении Советской армии принадлежала одному лидеру повстанцев, настолько великому, что он мог занять место в одном ряду с Тито, Хо Ши Мином, Мао Цзе-дуном и Че Геварой. После этого признания Каплан мимоходом лягнул ЦРУ, руководство которого не смогло выделить и должным образом поддержать этого единственного независимого афганского командира.

Авракотос улыбнулся. Он всегда улыбался, когда сталкивался с подобными нападками. Казалось, все репортеры подхватили версию, в соответствии с которой ЦРУ не уделяло достаточного внимания Паншерскому Льву. Теперь, когда война закончилась, все они скорбно писали о том, как Агентство ставило не на тех лошадок и вооружало исламских экстремистов типа Хомейни вместо благородного Масуда[36].

В тот день широкая улыбка Авракотоса была связана с его маленьким секретом. Масуд не появился из ниоткуда. Это он, Гаст Ласкарис Авракотос из Эликиппы при содействии Центрального разведывательного управления сделал так, чтобы Ахмад-Шах Масуд смог осознать свое величие. Величайшее удовольствие для шпиона — знать, что никто об этом не знает.

История махинаций Авракотоса от лица великого полевого командира началась с его поездки в Лондон с Джоном Макгаффином в 1982 году для встречи с «кузенами» из MI6. Это было щедрое предложение, и Авракотос испытывал благодарность к Макгаффину за приглашение поработать с британскими коллегами. Хотя ожидалось, что Гаст будет временно замещать начальника в течение нескольких месяцев, Макгаффин представил его как своего преемника, что автоматически повышало его статус и давало свободу действий для независимого сотрудничества с британской спецслужбой.

Сотрудники MI6 всегда стараются быть гостеприимными хозяевами, когда друзья из Агентства приезжают к ним с официальным визитом. Макгаффин и Коган обожали эту традицию: обеды в фешенебельных мужских клубах, личное знакомство с лучшими портными Сэвил-Роу и великолепное, но сдержанное обслуживание в отеле «Бэзил-стрит», избранном британцами для своих особых гостей. Гостиница была проникнута очарованием Старого Света.

Но все это не имело значения для Авракотоса. Он чувствовал себя как зверь в запертой клетке. Ему не нравились изящные деревянные сиденья в крошечных туалетах отеля. Однажды Макгаффин добродушно спросил его: «На чем вы срали, когда жили в Эликиппе, Гаст?»

По словам Авракотоса, особенно отвратительной для него была манера британских разведчиков «пить этот долбаный чай. Хотите верьте, хотите нет, но они каждый день прерывали совещания в половине четвертого или в четыре часа и пили чай с пирожными»[37].

Сопровождающий офицер, приставленный к Гасту, всего лишь хотел, чтобы этот неотесанный американец чувствовал себя как дома. «Теперь, поскольку вы будете часто приезжать сюда, мы можем посоветовать вам несколько хороших мест для покупок», — предложил безупречно одетый англичанин в темном костюме. Он упомянул о визите к портному или, если будет угодно, к его личному обувщику. «Я терпел его до тех пор, пока он не истощил мое терпение, — говорит Гаст. — А потом сказал: “Послушай, дубина, я сюда не обувь покупать приехал”».

Отчасти причиной этой вспышки было болезненное отношение к своему происхождению. Авракотос уже давно осознал, что он никогда не будет похож на члена «Лиги Плюща», а тем более на британского аристократа, и его манера одеваться только подчеркивала этот контраст. Поскольку он решил не гнаться за модой в Лэнгли, то и в Лондоне не собирался быть похожим на одного из людей Смайли[38]. «Послушайте, если вы хотите сделать из меня британца и для этого нужно идти к портному, чтобы меня могли пустить в ваш джентльменский клуб, то ничего не выйдет, — отрезал он. — Кроме того, я предпочитаю простых работяг из паба».

В этот момент невозмутимый англичанин завоевал расположение Авракотоса. «Он и бровью не повел, только взглянул на меня и сказал: “Работяги из паба, да? Хорошо, пусть будут работяги”». Впоследствии Мак-гаффин посетовал, как жаль, что Гаст не испытал всех прелестей английского клуба. Авракотос так и не решился объяснить, в чем дело.

Разведчики из MI6 выглядели очень впечатляюще в своих перемещениях по столице бывшей империи, но острый глаз Авракотоса подметил то, что в его ремесле называется «уязвимостью для вербовки». Как и все остальные, он знал о финансовых проблемах MI6, но при посещении штаб-квартиры англичан все равно был поражен крайней убогостью обстановки. Вскоре он понял, что эта некогда гордая спецслужба, по образцу которой создавалось ЦРУ, находилась на грани банкротства. В этом отчаянном состоянии хитроумный Авракотос усмотрел превосходную возможность обойти запреты юристов Агентства и вести грубую игру через посредника.

Но первоначально человека из ЦРУ привлекли обширные знания британцев об афганской войне. Это можно было понять: они работали в Афганистане и Пакистане с XIX века, и некоторые агенты были сыновьями или внуками оперативников, служивших в индийской провинции Британской империи. «Там были люди, прожившие в этих странах по двадцать лет под видом журналистов, писателей или табачных плантаторов», — объясняет Авракотос.

После вторжения СССР в Афганистан британская разведка активировала старые шпионские сети. Несмотря на нехватку средств, MI6 и британское правительство не хотели утрачивать свою роль на мировой арене. Кроме того, со времен империи Афганистан был для них хорошо знакомой ареной. Они знали местность, знали игроков и полагали, что могут оставить заметный след даже почти без денег, если поддержат Масуда — афганского лидера, контролировавшего важнейшую область страны. Именно благодаря тесной связи между MI6 и Масудом Авракотос приехал в Лондон. Командир перестал сражаться, и в ЦРУ хотели узнать, почему это произошло.

По сведениям Агентства, в то время в Афганистане существовало около трехсот полевых командиров, предпринимавших более или менее серьезные действия против оккупантов. Но позиция, занимаемая Масудом, делала его незаменимым человеком. Его Паншерская долина была расположена поблизости от столицы и аэродромов, где базировалась большая часть советской 40-й армии. Что еще более важно, русские полагались на узкое шоссе в извилистом ущелье Саланг, проходившем от их границы через владения Масуда. Поставки провианта, амуниции и запчастей для стотысячного воинского контингента в окрестностях столицы делали Саланг жизненно важной артерией для 40-й армии. Она просто не могла выжить без этой линии снабжения. «В географическом смысле это было ключевое место», — говорит Авракотос.

В первые годы войны Советская армия неоднократно вторгалась в Пантер силами до одной дивизии. Эти вторжения напоминали сцены из «Апокалипсиса наших дней», с артобстрелами, вертолетными атаками и ковровыми бомбардировками, за которыми следовали массированные атаки моторизованной пехоты. Каждый раз «Паншерский Лев» следовал проверенной партизанской тактике и уводил своих людей в горы и дальние ущелья, где они устраивали снайперские точки и засады до тех пор, пока русские не убирались обратно.

С точки зрения Авракотоса, советские командиры постоянно наступали на одни и те же грабли, когда вторгались в узкую долину Ахмад-Шах Масуда: «Это было похоже на любое ковбойское кино, где караван фургонов въезжает в ущелье, а индейцы нападают на него с обеих сторон».

Французские врачи из организации «Врачи без границ», которые отправились в Паншер в начале войны, вернулись оттуда с фильмом и рассказами, в которых Масуд представал образцовым борцом за свободу. Впоследствии Кен Фолетг сделал из него полубога в своем бестселлере «Львиное логово». Масуд был единственным афганцем за хребтом Гиндукуш, привлекшим внимание во всем мире.

Но в 1983 году, когда Масуд прекратил сопротивление, разведчики Агентства пришли к неутешительному выводу, что он заключил сделку с СССР. Особенное беспокойство вызывал тот факт, что это случилось не впервые. В 1981 и 1982 году афганский командир тоже прекращал сражаться в обмен на советские предложения о поставках продовольствия и обещание оставить его деревни в покое.

Как прилежный студент, Авракотос прочитал все, что смог найти в архивах Агентства о Масуде и племенах, составлявших армию «борцов за свободу» под эгидой ЦРУ. Он пришел к предварительному выводу, что с Масудом неправильно работали.

ЦРУ предоставило пакистанской разведке ISI право решать, какие лидеры моджахедов будут получать американское оружие. Не вызьгеало сомнений, что Масуд оказался обойденным. Подавляющее большинство вооружений поставлялось племенным вождям пуштунов, издавна занимавших господствующее положение в афганской внутренней политике. Никто не мог поставить под вопрос поддержку пуштунов — свирепых воинов, неоднократно унижавших гордость британской армии в XIX веке. Они героически сражались с советскими войсками, гибли тысячами, но никогда не сдавались. Генерал Ахтар, шеф разведки у Зии уль-Хака и сам отчасти пуштун, питал глубокое подозрение по отношению к Масуду. Его возмущала всемирная популярность этого полевого командира, который отказывался от борьбы. Он знал, что агенты MI6, действовавшие под видом журналистов, были частью пропагандистской машины Масуда. Что касается французских врачей, то он сказал Говарду Харту что их восторги по поводу так называемого «Паншерского Льва» имеют лишь одну причину: он «перетрахал всех французских медсестер». Все, что мог сделать Харт благодаря своим тесным связям с Ахтаром, — уговорить шефа ISI не сокращать и без того скудную помощь, выделяемую Масуду.

Впрочем, сам он был недоволен и даже возмущен отказом Масуда выдвинуться к перевалу Саланг. Он поделился своими сомнениями с коллегами из Лэнгли, присовокупив грубую шутку Ахтара о характере таджикских воинов Масуда: «Когда пуштун хочет заняться любовью с женщиной, он сначала всегда выбирает таджика».

Авракотос увидел положение в ином свете, когда обнаружил, что между пуштунами и таджикским племенем Масуда существует старинная кровная вражда. Кампания против Масуда стала выглядеть еще подозрительнее, когда Гаст узнал, что многие пакистанские офицеры ISI сами являются пуштунами, и их дружеские отношения с лидерами афганского сопротивления начались за много лет до советского вторжения в Афганистан. По мнению Авракотоса, в чем бы ни заключалась причина бездействия Масуда, пакистанская разведка только мешала делу, задерживая поставки оружия от ЦРУ. Он полагал, что если списать Масуда со счетов, это может обернуться катастрофой. Нужно было найти какой-то способ, чтобы вернуть полевого командира к активным действиям, и Гаст понимал, что любые обращения к ISI не дадут результата.

Агентство в лице Макгаффина уже сотрудничало с британцами для получения информации о Масуде. В отличие от ЦРУ и правительства США, наложившего строгий запрет на переход американцев через границу, британские коммандос SAS с самого начала войны проникали в Паншер и выбирались обратно. У них даже был свой канал поставки для Масуда, независимый от пакистанцев. В Лондоне Авракотос попросил о личной встрече с экспертом MI6 по связям с Масудом.

Это оказался молодой белокурый специалист по партизанской войне с необычным именем Оук, смутно напоминающим звук, издаваемый парашютистом в момент приземления. Оук только что вернулся домой после трехмесячного пребывания в зоне боевых действий. В те дни путешествие к Масуду занимало около двух недель: сначала на север от пакистанской границы, а потом через Нуристан и Гиндукуш в Паншерскую долину Оука сопровождали двое других коммандос из подразделения SAS. Их доклад поразил Авракотоса.

«Одно место продрало меня до костей, — вспоминает Авракотос. — Этот парень спал с двумя своими приятелями, и однажды ночью он проснулся от ужасных стонов. Он не стал вставать, но надел очки ночного видения и увидел группу головорезов Масуда, насиловавших русского пленника».

Групповым изнасилованием руководил один из заместителей Масуда. В своем докладе Оук рассказал, как неуютно себя чувствовали британцы, особенно потому, что все они были блондинами с приятной внешностью и заместитель Масуда вроде бы положил глаз на одного из них. По его словам, в последние две недели своего пребывания в Паншере они ложились спать с оружием в руках, готовые сражаться за свою жизнь, если их афганские друзья вдруг подкрадутся во тьме. Потом трое англичан и их сопровождающие попались в советскую засаду. Британцы были одеты как моджахеды, и по словам Оука, они бы точно погибли, если бы не тот самый командир, который наполнял страхом их ночи. Он вдруг выбежал на открытую местность и отвлек на себя огонь вертолетного пулемета, спасая людей, которых он поклялся защищать.

В штаб-квартире MI6 Оук рассказал Авракотосу, что картина смерти этого человека наконец заставила его понять древний кодекс афганцев: «Честь, гостеприимство и месть». Изнасилование пленного захватчика было не зверством, как на Западе, а обычной местью. Более того, Оук вернулся домой в убеждении, что имеет дело с людьми чести. Он сказал Авракотосу, что если выбирать союзника для войны с Советами, то таджики ничуть не хуже пуштунов.

У Авракотоса оставался лишь один вопрос: как вернуть Масуда к активным действиям. Оук и его руководители из MI6 склонялись к мнению, что Масуд возобновит борьбу, как только получит достаточно надежный источник снабжения. Они гарантировали, что смогут тайно поставлять оружие Масуду без ведома ISI. Впрочем, начальнику британского отдела было почти унизительно объяснять, как мало они могут дать.

Часто одна незначительная деталь говорит о многом, и когда шеф отдела MI6 признался, что им трудно найти афганцев, которые согласились бы подвозить боеприпасы для Масуда, Авракотос понял, что британцам катастрофически не хватает денег.

— Они то и дело получают увечья, — объяснил англичанин. — Дело в том, что маршрут заминирован, а у нас нет миноискателей, которые могли бы облегчить им жизнь.

— Сколько вам нужно? — спросил Авракотос.

— Десять будет не слишком много? — нервно спросил человек из MI6.

Гаст настоял на том, чтобы они приняли в дар двадцать пять миноискателей. Даже через десять лет он с изумлением вспоминает об этом разговоре. «Знаете, сколько стоят эти миноискатели? Триста долларов за штуку! Вы можете этому поверить? Они теряли водителей и грузовики только потому, что не могли купить двадцать пять миноискателей!»

Формально Авракотос находился в Лондоне для консультаций с дружественной разведслужбой, но во время визита он осознал, что у него есть рычаги влияния, отчаянно необходимые для этих честолюбивых и способных британцев. С американскими деньгами он мог вернуть их в большую игру. У них же было нечто, не менее ценное для Авракотоса: канал связи, недоступный для американской юстиции и, по завистливому выражению Гаста, «такой премьер-министр, который был правее самого Аттилы».

Авракотос почти сразу же начал разрабатывать грандиозный план сотрудничества с британцами. Позднее он говорил, что они предоставили ему возможности, которых просто не существовало в ЦРУ. «Они были готовы делать работу, к которой я не имел права прикасаться. Они фактически открыли «ведомство по убийству людей» в моем собственном отделе»[39].

Гаст понимал, что он ступает по тонкому льду. Но в MI6 работали старые профессионалы, и он пришел к выводу, что до тех пор, пока он не будет конкретно обсуждать, каким образом они собираются использовать американские деньги, то формально не нарушит законов США. В итоге Гаст гарантировал существенное увеличение субсидий по линии ЦРУ при одном условии: британцы не должны рассказывать ему или любому другому сотруднику Агентства о смертоносных операциях. «Если мне придется предстать перед следственной комиссией, я должен буду рассказать все, что знаю, — объяснил он. — Поэтому прошу ничего мне не говорить ради моего и вашего блага».

Авракотос говорит, что впоследствии, когда начали поступать деньги от Чарли Уилсона, «британцы смогли покупать вещи, недозволенные для нас из-за статей об убийстве иностранных граждан и бомбежках без точного определения цели. Они могли поставлять оружие с глушителями. Мы не имели права так поступать, потому что глушитель автоматически подразумевал умышленное убийство. Я доверял ребятам из MI6, но то, что они делали, было их личным делом».

Тем не менее Авракотос не собирался платить британцам, чтобы они присвоили себе такого бесценного союзника, как Ахмад-Шах Масуд. Сразу же после увеличения субсидий для MI6 он озаботился созданием независимого канала американских поставок для Масуда. Разумеется, он ценил усилия MI6, но интересы неизбежно расходятся, и он хотел, чтобы Америка получила свою долю пирога в военной славе таджикского полевого командира.

В течение этого времени Гаст появлялся в Пешаваре под глубоким прикрытием, с фальшивым горбом и перекрашенными волосами, чтобы встретиться с братом Масуда, Авракотос начал утверждать свое независимое положение даже от ISI, которая до тех пор полностью контролировала военные поставки Агентства для афганцев.

Во время секретной встречи в Пешаваре Авракотос сделал такое предложение, от которого брат «Паншерского Льва» не мог отказаться. В конце 1984 года денежный поток из ЦРУ устремился на швейцарский банковский счет Масуда, а всевозможные экзотические устройства для убийства людей, сооруженные под руководством Арта Олпера, начали поступать в Паншер на спинах верблюдов и мулов. Эта помощь имела важное значение в период эскалации советского вторжения в 1984— 1985 годах. Взамен Гаст просил лишь о том, чтобы Масуд продолжал убивать русских и не забывал о том, кто его друзья.

Авракотос деловито говорит о причине, побудившей его действовать за спиной своих британских товарищей: «Даже друзьям нельзя предоставлять монополию на самого эффективного бойца. Для того чтобы войти в эту игру, требовались деньги, и если мы давали их, то получали право голоса за столом». Независимый американский канал был необходим главным образом для того, чтобы Агентство не оказалось в стороне, если, к примеру, Масуд захватит фургон с аппаратурой связи КГБ. Авракотосу меньше всего хотелось, чтобы британцы гордо удалились с такой добычей.

После начала финансирования этих программ Авракотосу не понадобилось много времени, чтобы понять, что у него сильно не хватает средств для эффективных действий. Тогда он стал растягивать правила, напрягая их до предела. Много лет назад финансовый специалист Агентства научил его «трюку на выживание» в случае истощения оперативного бюджета. По закону любые неизрасходованные деньги в конце финансового года возвращались в казначейство США и оказывались безвозвратно утраченными для Агентства. Это один из способов Конгресса держать под контролем аппетиты ЦРУ, препятствуя накоплению дискреционного[40] бюджета на проведение тайных операций. Эту преграду можно обойти, если убедить руководителей других отделов выделить свои избыточные средства на ваш текущий проект. «Все мы знаем этот трюк, — говорит старый мастер хождения по бюрократическому канату. — В таких случаях вы, к примеру, связываетесь с оперативным пунктом в Токио и просите их принять расходы на себя. Именно здесь хороший бухгалтер может оказать неоценимую помощь и найти по квартальной отчетности, у кого образовались излишки. Никому не нравятся излишки, верно? Это выглядит так, словно вы не знаете, на что потратить деньги. Поэтому я обращаюсь к такому парню и говорю: «Помоги мне, ладно? Когда я обрасту жирком, то помогу тебе». Джон, мой предшественник, пощипал немало жира с других своими обещаниями, так что когда у меня появились настоящие деньги, пришлось расплачиваться».

Авракотос признает, что его замыслы далеко превосходили все мыслимые пределы терпимости Чака Когана, начальника его регионального отдела. С другой стороны, Чак Коган не был уроженцем Эликиппы.