ГЛАВА 6. ПРОКЛЯТИЕ ЭЛИКИППЫ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА 6.

ПРОКЛЯТИЕ ЭЛИКИППЫ

Для Гаста Авракотоса не имело абсолютно никакого смысла нарушать все правила дисциплины и во второй раз предлагать Уильяму Грейверу трахнуть себя в задницу, когда дверь кабинета главы Европейского отдела была распахнута настежь. Клэр Джордж, влиятельнейший заместитель директора оперативного управления, не мог поверить собственным ушам. «Ты спятил?» только и спросил он.

Авракотос внезапно стал неприкасаемым. Оперативное управление ЦРУ было устроено по образцу мафиозного клана, где человек поднимался или падал вниз вместе со своими друзьями. Поскольку Клэр Джордж был вторым человеком в управлении, казалось, что для Авракотоса наступил его звездный час. «Я заботился о Джордже в Греции, и он многим был мне обязан. Теперь я рассчитывал, что он поможет мне подняться наверх». Вместо этого Авракотос не только приобрел опасного врага в лице Уильяма Грейвера, но и совершенно испортил отношения с честолюбивым Джорджем, который не мог допустить, чтобы грубые манеры его старого приятеля помешали его карьерному росту. Джордж не просто убрал имя Гаста из хельсинкского списка назначений; по словам Авракотоса, он разослал телеграммы руководителям всех отделов, где предупреждал их о нежелательности контактов с его бывшим другом.

Две словесные атаки Гаста на Грейвера выглядели бессмысленно, но сам он впоследствии заметил: «Если вы ищете логику, то не найдете ее во мне, на Ближнем Востоке и в арабском мире, потому что мы устроены по-другому». Спустя много лет поразительно слышать гордость, звучащую в голосе Авракотоса, когда он объясняет, почему осадил Грейвера.

«Мы, греки, считаем себя богоизбранным народом. Даже в церкви, где греко-американские священники четвертого поколения беседуют с греко-американскими детьми третьего поколения, они все равно учат, что мы были избраны Богом. А мама заставила меня поверить, что я — избранный из избранных. Представьте себя на моем месте: разве вы не придерживались бы высокого мнения о себе? Но вот вы оказываетесь среди блестящих шалопаев из «Лиги Плюща», которые могут унизить вас выбором суповой ложки за столом. Остается лишь сказать себе: «Помни, Гаст, ты избранный среди избранных. Ты супермен». Это дает силу, чтобы идти по жизни: ты чувствуешь себя неуязвимым. Ты говоришь глупости и совершаешь ошибки, но делаешь то, что в глубине души считаешь правильным. Ты помнишь, что избран среди избранных. Бог позаботится о тебе. Бог на твоей стороне. Это похоже на убежденность моджахедов, когда они идут в бой: ты просто не можешь проиграть. Если ты разобьешь противника, то станешь победителем. Если ты погибнешь, то попадешь в рай. Это беспроигрышная игра».

Но в сентябре 1981 года Авракотосу было очень одиноко. Он нуждался в помощи, а горькие воспоминания о разговоре с Уильямом Грейвером по-прежнему не давали ему покоя. Тогда он совершил паломничество в свой родной город — шесть часов езды через горы до Эликиппы по старому шоссе № 40. Он собирался посетить старую и верную знакомую семьи Авракотосов, женщину по имени Нитса. Когда он приехал, то застал ее в разгар бурной деятельности: старуха, одетая в черное, готовила странное варево и раскладывала листки с греческими песнопениями, написанными тысячу лет назад. Если бы Уолт Дисней проводил кинопробы на роль классической ведьмы, он бы выбрал Нитсу. В сущности, она была городской колдуньей Эликиппы, но применяла свое искусство только в благих целях: готовила защитные амулеты, лекарства для больных и талисманы от дурного глаза.

Гаст был не просто сыном ее дорогой, ныне покойной подруги Зафиры. Он был гордостью Эликиппы, молодым воином ЦРУ, спасшим Грецию от коммунистов. Если Гаст попал в беду, она была готова пустить в ход все свои темные чары.

— Как он выглядит? — спросила Нитса.

Гаст смог достать фотографию Грейвера через одного из своих знакомых в бюро пропусков ЦРУ. «Это было единственное место, где я мог достать его фотографию, — объяснил он впоследствии. — Я сказал, что хочу прикрепить ее к своей мишени для игры в дартс, и они были рады помочь мне».

На лице Нитсы, рассматривавшей фотографию, появилось озадаченное выражение. По словам Авракотоса, она вела свою родословную от древнегреческого женского ордена, члены которого служили посредницами между повелителями Нижнего мира и олимпийскими богами. Возможно, поэтому в тот день она с особой тщательностью отнеслась к исполнению своей роли.

— Он не похож на злого человека, — обратилась она к Гасту, изучив лицо Грейвера. — Расскажи мне, что он сделал.

— Он разрушает мою карьеру, и теперь лизоблюды из Агентства готовы порвать меня на куски.

По словам Гаста, «она это поняла, потому что такие же сволочи когда-то расправились с ее мужем».

Нитса по-новому взглянула на фотографию и серьезно кивнула.

— Ты прав, он нехороший человек, — сказала она.

Нитса объяснила, что сначала нужно нанести удар в такое место, где у Грейвера уже есть слабости. Авракотос дал ей полное описание своего недруга и определил его слабые физические места, начиная с коленей.

— Когда он ходит, то похож на ожившее пугало, — пояснил он. — И у него слабая спина.

— Он любит женщин? — спросила Нитса и объяснила, что следующим шагом будет лишение Грейвера тех удовольствий, которые ему нравятся больше всего.

«Полагаю, она могла сделать его импотентом», — сказал он впоследствии будничным тоном, как будто не сомневался в этом.

Нитса постоянно напоминала, что Гаст должен понимать, к каким последствиям может привести действие темных сил, которые он просит выпустить на волю.

— И еще, Гаст: ты должен хотеть этого, — предупредила она. — Ты должен хотеть, чтобы с ним произошло что-то плохое.

— Я так хочу этого, что можно потрогать руками.

— Тогда это случится. Какая у него любимая еда?

— Он любит картофельный салат и немецкие блюда, — ответил Авракотос и добавил что Грейвер много лет прослужил в Германии.

«Нацисты убили родителей Нитсы и нескольких ее родственников, — говорит он. — Когда я сказал, что он похож на долбаного нациста, у нее загорелись глаза».

Понадобилось около двадцати минут, чтобы завершить проклятие. По словам Авракотоса, ее греческие песнопения были взяты из редко используемых церковных гимнов, написанных монахами более тысячи лет назад. «В греческой церкви некоторые из этих монахов считались падшими ангелами наподобие Дарта Вейдера», — поясняет он.

Все это время Нитса терла пальцем фотографию Грейвера. Это был всего лишь маленький снимок, но она верила, что фотокамера улавливает некую частицу души человека.

— Можно оставить ее у себя? — спросила она.

— Ты можешь оставить ее. Можешь сжечь ее. Можешь делать с ней все, что хочешь.

— Ты уверен. Ты больше никогда не увидишь эту фотографию.

— Совершенно уверен.

— Когда ты хочешь, чтобы проклятие начало действовать?

— Прямо сейчас.

— Я не знаю точно, сколько пройдет времени. Проклятие на профессию подействует раньше, чем проклятие на здоровье, но оба скоро вступят в силу.

— Большое спасибо, — сказал Авракотос.

— Тебе еще что-нибудь нужно?

— Нет, это все.

* * *

Конечно, если бы сыщики из управления внутренней безопасности или контрразведки проведали, чем занимался Гаст Авракотос в доме у Нитсы, они бы немедленно устроили ему психиатрическую экспертизу. Принимая во внимание его допуск к самой секретной разведывательной информации, его могли посчитать серьезной угрозой для национальной безопасности. Но встреча с Нитсой имела сугубо частный характер, а проклятия и призывы к потусторонним силам оказали удивительно благотворное влияние. Когда Авракотос подъехал к воротам ЦРУ, он был убежден, что Грейвер больше не сможет причинить ему вреда. Нитса позаботится об этом. Он заметно воспрянул духом и снова поверил, что ему суждена особая участь, как и говорила его мать. Он не знал, как и когда это произойдет, но твердо решил оставаться на своем месте в ЦРУ, пока не настанет время.

Его план был очень простым. Вместо того чтобы вступать в открытый конфликт с Клэром Джорджем, где у него не было шансов на успех, Авракотос решил отступить в тень и выждать время, пока не найдется способ вернуться к работе на своих условиях.

Проблема заключалась в том, что его стратегия выглядела практически неосуществимой. В полувоенной атмосфере Агентства никому не позволено даже на мгновение выпасть из командной цепочки. Без соответствующих приказов оперативные сотрудники лишены возможности действовать: они не могут пользоваться служебным телефоном, не получают денег и даже не могут поставить свою машину на служебной стоянке. Система тщательно устроена таким образом, чтобы противник не мог причинить Агентству урон изнутри.

Авракотос несколько лет готовился к подобному моменту — наверное, сразу же после увольнений «Резни в день Хэллоуина» в 1977 году. Когда-то в Афинах Клэр Джордж поддержал его после того, как ЦРУ попыталось уволить греческих оперативников под предлогом сокращения штатов за рубежом. Но Авракотос понимал, что творится на самом деле. Для него это было нечто иное, как бюрократическая чистка по этническому признаку. С тех пор он был твердо убежден, что рано или поздно «аристократы» примутся и за него. Когда это произошло, он был готов.

У Гаста на руках оставался один сильный козырь. В данный момент он находился вне досягаемости Секретной службы, в служебном отпуске, и предположительно завершал курс изучения финского языка. По расчетам Авракотоса, у него оставалось от трех до четырех недель до тех пор, пока финансовый отдел не доберется до него и не остановит выплату жалованья. Если к тому времени он не получит приказа, то лишится и других привилегий. Но, по мнению Авракотоса, четыре недели на разработку плана дальнейших действий были даром свыше.

К тому времени он располагал определенными сведениями, которые могли помочь в его поисках. К примеру, он знал, что ЦРУ намеренно зашоривает своих сотрудников. Из тысяч оперативников, аналитиков и администраторов, ежедневно встречавшихся в коридорах Агентства, лишь считаные единицы имели представление о том, чем занимаются другие. Даже люди, работавшие в одном отделе или на одном этаже, понимали, как опасно проявлять любопытство. Поэтому Авракотос, мастер обмана, расхаживал по белым коридорам Лэнгли в полной уверенности, что никто не попытается выяснить его намерения. На самом деле они будут поступать как раз наоборот. Что до случайных встреч со старыми коллегами, он отлично знал, где достаточно пожать плечами, а где хватит полуправды или многозначительного подмигивания. Все очень просто: нужно создать впечатление, будто он занимается делом, понятным для посвященных, а непосвященные вообще не должны задавать вопросов.

Единственное, чего Авракотос не мог допустить, это случайная встреча с Грейвером или Клэром Джорджем. За этим последовало бы официальное рассмотрение его проступка, не сулившее ему ничего хорошего. Время неумолимо шло вперед, подгоняя его к достижению цели: найти достаточно смелого человека, который мог бы пристроить его на оплачиваемую должность до окончания служебного отпуска и прекращения выплаты жалованья.

Первый знакомый, к которому он обратился — руководитель одного из подразделений Латиноамериканского отдела, — и глазом не моргнул, когда Гаст объяснил, какая услуга ему нужна. Его не смутило даже предупреждение, что это может оказаться незаконным и по меньшей мере вызовет ярость Джорджа Клэра. Если бы его ранг был хотя бы на одну ступень выше, Джордж бы автоматически получил уведомление о новом назначении Авракотоса, но судьба распорядилась так, что Гаст обрел безопасную гавань, не засветившись на радарном экране своего бывшего начальника. Теперь время было на его стороне. «Без этой должности я бы погиб, — позднее вспоминал он. — Поэтому я пошел ва-банк».

Авракотос выиграл время, но для решения следующей задачи ему пришлось обратиться к очень необычному и практически невидимому соратнику. Все знали, что Гаст обладает даром заводить врагов в собственной организации. Это неизменно преграждало ему путь к высотам, куда мог бы привести его многочисленные таланты. Но мало кто знал о разветвленной сети тайных союзников, выстроенной им за годы службы в ЦРУ. Эти люди были готовы прийти ему на помощь в таких обстоятельствах, которые для других были бы немыслимы.

Авракотос был далеко не первым оперативным сотрудником ЦРУ, осознавшим ценность рядовых членов разведывательной организации. Каждому американскому шпиону за рубежом известно, что одними из самых ценных объектов для вербовки во вражеской спецслужбе являются сотрудники нижнего звена: шифровальщики, секретари, курьеры и так далее. Но очень редко встречаются оперативники, которые сознательно заводят друзей среди «черни» в собственной организации. Авракотос всегда чувствовал себя удобнее среди этих представителей низшей касты, чем рядом с холеными высокопоставленными офицерами секретных служб. Он стал водить знакомство с ними, начиная с первого дня своей работы в ЦРУ.

При любой возможности Гаст старался приходить им на помощь. Он стал защитником несправедливо обиженных и презираемых. И наконец, он никогда не скрывал от них своего отношения к сотрудникам «голубых кровей».

Самой характерной чертой этой сети был ее этнический состав. Большинство «тайных агентов» Авракотоса были афроамериканцами и не могли понять, почему они хранят верность человеку, который в лицо называет их «ниггерами». Для Авракотоса все было просто. Он находил общий язык с афроамериканцами, потому что они ничем не отличались от него. «Если ты выходец из Эликиппы и служишь в ЦРУ, то черный ты или нет, тебя все равно считают ниггером», — говорит он. По словам Норма Гарднера, заместителя Клэра Джорджа, наблюдавшего за этой системой в действии, «просто поразительно, как Гасту удавалось убеждать темнокожих сотрудников выполнять его поручения в Агентстве».

Во время семимесячного пребывания Авракотоса в глубоком подполье ЦРУ афроамериканские друзья оберегали его укрытие и ежедневно снабжали его оперативной информацией. «Сегодня не ходи на шестой этаж, Клэр собирается быть там; во второй половине дня держись подальше от кафетерия». Они даже организовали для него парковку на одной из VTP-стоянок Агентства. Это может показаться мелочью, но единственно верный способ судить о статусе сотрудника ЦРУ для непосвященных — посмотреть, на какой стоянке стоит его автомобиль. Агенты, возглавляющие крупные программы, ставят свои машины возле штаб-квартиры. Для Гаста было важно, что его место находилось у бокового входа, что позволяло ему избегать главных лифтов. Они получили пропуск у охраны, назвав меня врачом, который приезжает на консультации», — говорит Авракотос.

В течение семи месяцев Авракотос и его невероятно преданные союзники водили за нос всю систему безопасности Агентства. С каждым следующим днем Клэр Джордж оказывался во все более затруднительном положении. Что он скажет, если о странных действиях Авракотоса станет широко известно? Как он объяснит, что позволил старшему сотруднику ЦРУ исчезнуть на несколько месяцев без какого-либо приказа или назначения? Для самого Авракотоса это было рискованное представление — поразительная демонстрация его оперативных навыков. Но в конце концов, это победа ничего бы ему не дала, если бы он не смог вернуться в строй.

В этой истории судьба имеет любопытную привычку вмешиваться в самый подходящий момент. Когда Гаст находился в подполье, сразу же после того, как Клэр Джордж сорвал его запланированное вступление в оперативную группу по работе с «контрас», его темнокожие друзья сообщили об открытии Ближневосточного отдела ЦРУ. Этому событию предстояло решительно изменить его судьбу. По воле случая, учреждение нового отдела свело Авракотоса с другим старым знакомцем, одним из немногих «аристократов» в ЦРУ, которые ему действительно нравились. Джон Макгаффин подружился с Авракотосом еще в те дни, когда возглавлял оперативный пункт Агентства на Кипре. Теперь Макгаффин возглавлял афганскую программу. Во время беседы в кафетерии он был поражен, когда услышал полную версию недавних приключений Авракотоса.

— Если это правда и тебе действительно нечем заняться, пойдем со мной наверх, — сказал он. — Мы собираемся задать русским хорошую взбучку.