Творцы отечественной бронетанковой техники

Творцы отечественной бронетанковой техники

Петр Кириченко

Продолжение. Начало см. в «ТиВ» № 10/2005 г.

Павел Данилович Гудзь.

Каждая вновь открываемая страница моего старого служебного блокнота, каждая прочтенная запись извлекают из недр моей памяти все новые лица моих бывших коллег. Все они в той или иной степени причастны к созданию и производству нашей бронетанковой техники. Из расшифрованных записей выстраивается целая портретная галерея. Пополняясь, она становится все богаче и разнообразнее.

Вот еще одна из записей. На этот раз не совсем обычная.

Буква Г:

Гудзь П. Д. 261-24-35, 293-34-54.

Эта запись, стоящая рядом с фамилиями сотрудников танковой промышленности, появилась не случайно, хотя Павел Данилович Гудзь не принадлежит к числу танковых конструкторов или производственников. Почему она появилась, скажу немного позже. Вначале несколько слов о самой личности этого необычного персонажа.

Об этом человеке писались книги и журнальные статьи. Его имя вошло во многие исторические источники, посвященные Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Это имя произносилось с высоких трибун международных форумов. И даже сегодня, спустя шестьдесят лет после окончания войны, сведения о Павле Даниловиче можно найти на многих интернет-сайтах наших молодых российских и украинских современников.

Если бы кинорежиссеру предстояло выбрать актера на роль персонажа с такими солидными титулами, как заслуженный деятель науки России, профессор, доктор военных наук, генерал-полковник, то, вероятнее всего, он предпочел бы исполнителя породистого, фактурного, представительного, высокорослого, с чертами если не аристократа, то, во всяком случае, благородного русского интеллигента с размеренными движениями, неторопливой речью и хорошим московским произношением.

Но жизнь, самый гениальный и непредсказуемый режиссер, нашла гораздо более оригинальное и интересное воплощение этого образа. Павел Данилович Гудзь, носящий все эти высокие титулы, — человек небольшого роста, с внешностью, не отличающейся чистотой славянской породы, а носящей характерные для многих жителей юго-западной Украины следы явной примеси южной крови. В его русской речи на всю жизнь остался непреодоленным украинский акцент.

Родился Павло Гудзь 28 сентября 1919 г. в селе Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области (позднее Хмельницкий район Хмельницкой области). Своеобразие этого края и его жителей связано с бурной историей региона. Благодатные земли юго-западной части правобережной Украины, примыкающие к Молдавии и Румынии, неоднократно были предметом притязания враждующих империй, часто оказывались в центре военных конфликтов и в результате переходили в подданство разных государств — России, Польши, Австро-Венгрии и даже Турции. В год рождения Павла Даниловича эта область находилась под властью украинской директории Симона Петлюры, затем была оккупирована Польшей, а в 1920 г. освобож дена Красной Армией. Вся сознательная жизнь Павла Даниловича проходила уже в советский период.

Его отец, Данило Леонтьевич, рано ушел из жизни. Оставшись вдовой, мать, Степанида Пантелеймоновна, сумела воспитать сына одна.

В юности у мальчика были гуманитарные наклонности, и он поступил учиться в техникум искусств, В 1937 г. после окончания техникума Павел Гудзь был назначен инструктором районного отдела народного образования.

Спустя два года его судьба, как и судьбы многих его сверстников, круто изменилась. Началась Вторая мировая война. Усиленно готовилась к войне и наша страна. И девятиадцатилетний Павел Данилович, призванный в Красную Армию, поступает во 2-е Саратовское тяжелое танковое училище.

Учеба его шла успешно, полный курс он окончил с отличием, и в середине июня 1941 г. за несколько дней до начала Великой Отечественной войны он в звании лейтенанта прибыл в 63-й танковый полк 32-й тяжелой танковой дивизии, дислоцированной во Львове.

То, что довелось пережить и совершить молодому танкисту во время войны, сегодня может показаться неправдоподобным. Вот несколько ярких эпизодов его военной биографии.

В первый же день войны, рано утром 22 июня по боевой тревоге 63-й танковый полк получил команду на выдвижение в сторону западной границы. В голове колонны полка двигался передовой отряд в составе пяти танков КВ, двух Т-34 и двух бронеавтомобилей под командованием командира взвода управления лейтенанта Павла Гудзя. Танк командира вел опытный механик- водитель Галкин, в недавнем прошлом испытатель танков Кировского завода в Ленинграде.

Встретив передовой отряд немцев, Гудзь, не колеблясь, принял решение идти на сближение. Решительность действий молодого командира определила исход боя. Первой была уничтожена вражеская пушка. Затем началась огневая дуэль с танками и бронетранспортерами противника. К 12 часам дня отряд Гудзя уже подбил пять немецких танков, три бронетранспортера и несколько автомашин. В ходе стремительного боя командирский танк КВ встретился лоб в лоб с преградившим ему дорогу вражеским танком.

— Сшибай его! — прозвучала команда Гудзя.

Под мастерским управлением Галкина танк совершил молниеносный маневр и нанес скользящий удар по направляющему колесу вражеского танка, сбил с него гусеницу и затем сильным ударом свалил танк в кювет. Это был первый в дивизии, а может, и во всей Красной Армии, танковый таран.

В результате дерзкого действия Танкистов, а также упорного сопротивления бойцов стрелковых подразделений, пограничников и других родов войск Юго-Западного фронта план врага молниеносно продвинутая на восток через Львов и Киев был сорван.

7 ноября 1941 г. Павел Гудзь, в ту пору уже начальник штаба танкового батальона 17-й танковой бригады, участвовал в историческом военном параде на Красной площади. И прямо с парада батальон был направлен на защиту столицы.

Это были дни генерального наступления гитлеровцев на Москву. Бои на подступах к столице были крайне тяжелыми. К началу декабря после почти месяца непрерывных боев в танковом батальоне капитана Хорина, с которым Павел Гудзь участвовал в первых боях еще у границы, остались лишь один танк КВ-1, несколько легких танков и горстка танкистов. Тем не менее в ночь на 5 декабря батальон с единственным сохранившимся танком был передан в распоряжение стрелкового полка подполковника М.А Суханова. Накануне под натиском 10-й танковой дивизии 40-го механизированного корпуса врага, рвавшегося к Москве по Волоколамскому шоссе, полк М.А. Суханова был вынужден оставить деревни Нефедьево и Кузино в 42 километрах от Москвы. Предстояла нелегкая задача остановить продвижение противника и восстановить положение.

Понимая всю сложность этой задачи, капитан Константин Хорин приказал начальнику штаба батальона сформировать для последнего и единственного танка самый надежный экипаж и лично повести его в бой. Перед рассветом под прикрытием огня полковой артиллерии Гудзь скрытно вывел свой КВ-1 на исходную позицию, выбранную в рощице на окраине деревни Нефедьево. В предутренней мгле он уже смог различить между деревенскими избами 18 вражеских танков, изготовившихся к атаке.

Решение лейтенанта принять неравный бой было однозначным. Первым же выс трелом был подожжен ближайший немецкий танк. Еще выстрел — и вспыхнул второй танк.

В результате ответного огня снаряд противника угодил в лобовую броню КВ-1. Но танк выдержал удар. Пользуясь преимуществом в стойкости брони и мощности огня, лейтенант Гудзь с места поразил один за другим еще шесть вражеских танков. Противник сосредоточил огонь на нашем единственном танке, но его снаряды отскакивали от брони могучего КВ-1, не причиняя ему существенного вреда.

Воодушевленная успехом танкистов, пошла в атаку пехота. Двинулся вперед и танк КВ-1, поддерживая пехоту пулеметным огнем. Десять немецких танков попытались преградить им дорогу. Но когда танк Гудзя, оставаясь неуязвимым, двумя выстрелами поразил две головные машины гитлеровцев, у экипажей остальных восьми вражеских танков сдали нервы. Один за другим они развернули свои машины и обратились в бегство. А танк КВ-1, сопровождаемый пехотой, продолжал продвигаться вперед, круша на своем пути огневые точки противника. Это был день начала исторического контрнаступления наших войск под Москвой.

За подвиг у деревни Нефедьево все члены советского героического экипажа были удостоены правительственных наград, а его командир — ордена Ленина.

В начале февраля 1942 г. на массовом митинге в Лондоне об этом беспримерном подвиге рассказывал руководитель советской профсоюзной делегации председатель ВЦСПС Николай Михайлович Шверник. Он говорил:

«На одном из участков Западного фронта танк лейтенанта Гудзя спешил на поддержку атаки пехоты. Завязался горячий бой одного советского танка с 18 фашистскими. Один против 18. Советский танк методически выводил из строя один танк за другим. Вскоре на поле боя уже насч итывалось 10 сожженных и подбитых немецких машин. Тем временем наши славные пехотинцы наседали на врага, который не выдержал натиска и побежал. Танк преследовал отступающих, давил их гусеницами и расстреливал из пулемета. На поле боя осталось до 400 гитлеровских бандитов, которые никогда не увидят не только Москвы, но и Берлина. Несмотря на полученные танком 29 вмятин, героический экипаж машины оставался до конца боя, блестяще поддерживая пехоту».

В печати сообщалось, что после рассказа Н.М. Шверника о подвиге советских танкистов в Лондонском парламенте английские парламентарии, известные своей консервативностью, нарушив вековыетрадиции, приветствовали это сообщение стоя.

В исторической битве под Сталинградом Павел Гудзь, в то время уже майор, заместитель командира гвардейского тяжелого танкового полка прорыва, вновь в боевых порядках на самом острие атаки. В одном их неравных боев танк Гудзя был подбит вражеским снарядом. Слетела гусеница, танк застыл на месте и был объят пламенем. Пострадали все члены экипажа, в том числе майор Гудзь, получивший шесть проникающих ранений. Подоспевшие однополчане спасли экипаж, а командира срочно отправили в госпиталь.

В конце 1943 г. Павел Данилович после длительного лечения вновь на фронте. Двадцатичетырехлетний гвардии подполковник командует тяжелым танковым полком прорыва. И снова он в самой гуще боя.

В одном из тяжелых боев за Днепр Павел Данилович лишился кисти левой руки. Ваг как описывает этот эпизод боя Б. Яроцкий в книге «Алгебра победы», вышедшей в 1991 г. в издательстве «Молодая гвардия» и посвященной боевой жизни Павла Даниловича:

«Молодой подполковник Гудзь, командир тяжелого танкового полка прорыва, выполнял боевое задание по преодолению обороны противника на Днепре, имея в распоряжении оставшиеся от полка пять танков КВ. При подходе к Днепру танк командира полка был пробит из немецкого танка «Тигр» снарядом, угодившим в борт. Наводчик, заряжающий и стрелок-радист были убиты, а у командира перебита рука. Механик-водитель сумел наложить жгут, и Гудзь, превозмогая адскую боль, попытался вращать рукоятки наведения пушки. Однако осколки перебитой кости, словно зубы разъяренного хищника, впивались в мышцы. Боль затуманивала сознание.

— Нож!

Механик-водитель вынул финку.

— Отрезай! — скомандовал командир.

— Не могу, товарищ подполковник, — в отчаянии ответил тот.

— Приказываю!

— Лучше расстреляйте!

— Нож. Дай нож!..

Трясущимися руками механик-водитель протянул финку, и Гудзь перерезал себе сухожилие. Кисть — уже чужая — выскользнула из комбинезона».

Пройдя это тяжелое испытание, Павел Данилович не только не расстался с армией, но не пожелал оставаться в тылу. С протезом руки он возвратился на фронт, где под его командованием с неизменным успехом стал действовать 5-й отдельный гвардейский тяжелый танковый полк.

В мае 1944 г. боевой офицер был зачислен слушателем командного факультета Военной академии бронетанковых войск, которую в 1947 г. окончил с золотой медалью.

Первые мои личные впечатления о Павле Даниловиче относятся как раз к первому послевоенному пятилетию, когда я проходил учебу в академии БТВ. Гудзь, в то время окончивший адъюнктуру и ставший преподавателем академии, читал нам лекции по тактике бронетанковых войск. Тогда я еще не знал о боевых подвигах Павла Даниловича, а читаемый им предмет не относился к числу моих любимых. По этим двум причинам я, признаюсь, слушал эти лекции без должного внимания, о чем впоследствии весьма сожалел.

Много лет спустя мне довелось работать вместе с Павлом Даниловичем в составе государственной экзаменационной комиссии по выпуску слушателей академии БТВ 1981 г. К тому времени Павел Данилович, заместитель начальника академии БТВ, уже обладал всеми учеными степенями и званиями, перечисленными в начале статьи. Он принимал активное участие в подготовке и проведении первых учений с применением атомного оружия в Тоцком, где ему довелось провести передовой отряд-танковый полк — через эпицентр атомного взрыва. С середины 1954 по 1957 г. под его руководством в академии БТВ был разработан капитальный военно-теоретический труд по проблемам развития бронетанковых войск и их применения в операциях в условиях наличия у сторон ядерного оружия. В его послужном списке были должности заместителя и начальника кафедры тактики высших соединений академии БТВ. В составе специальной группы Генштаба П. Д. Гудзь разрабатывал проблемы стратегического развертывания вооруженных сил в случае ядерной войны.

Самое близкое мое знакомство с Павлом Даниловичем относится к 1985–1986 гг., последним годам моей службы в армии. К описываемому времени мне было уже за 60, я уже отслужил все положенные сроки и дав!ю подлежал увольнению из кадров вооруженных сил даже не в запас, а прямо в отставку. Однако мое командование решило по-другому.

Предстояли государственные испытания нового образца бронетанковой техники — боевой машины пехоты БМП-3, созданной КБ Курганского машиностроительного завода. Напомню, что ее главным преимуществом над серийной моделью БМП-2 являлся новый мощный комплекс вооружения, разработанный талантливыми тульскими оружейниками Василием Петровичем Грязевым и Сергеем Михайловичем Березиным под руководством известного ученого и создателя многих образцов современного оружия Аркадия Георгиевича Шипунова. Этот комплекс, предназначенный для поражения наземных и воздушных целей на дальносги до 4 км, представлял собой единый блок, состоящий из 100-мм орудия-пусковой установки для стрельбы тремя типами неуправляемых артиллерийских снарядов и пуска управляемых реактивных снарядов с наведением по лазерному лучу, 30-мм автоматической пушки с двумя видами боеприпасов и двухленточным питанием и 7,62-мм пулемета. Автоматизированная система управления огнем этой строенной установки включала в себя дневные и ночные прицелы и приборы наблюдения, лазерный дальномер, стабилизатор вооружения в вертикальной и горизонтальной плоскостях, баллистический вычислитель с датчиками входной информации.

В требованиях к конструкции машины была заложена возможность ее движения и ведения огня с ходу на суше и на плаву (до 3 баллов), а также возможность транспортировки ее по воздуху и десантирования парашютным способом. Машина должна была обладать высокой степенью защищенности от различных видов оружия массового поражения и способностью самоокапывания. Это разнообразие требований определило характер и масштабы государственных испытаний. Предусматривалось создание Государственной комиссии из специалистов Сухопутных войск (танкистов, артиллеристов, общевойсковых командиров, представителей инженерных войск, войск радиационной, химической и бактериологической защиты), Военно-воздушных сил, ВоенноМорского Флота, Воздушно-десантных войск, Войск ПВО, а также представителей практически всех отраслей оборонной промышленности.

Программа государственных испытаний предусматривала привлечение Юопытных образцов БМП-3, формирование и обучение испытательных подразделений из войсковых экипажей, проведение ходовых, стрельбовых и тактических наземных и морских испытаний. Климатические испытания предполагалось провести в жарких и пыльных условиях Туркестана, в высокогорных условиях Закавказья, зимой в Зауралье. При этих испытаниях подлежали проверке как работоспособность машины, так и условия обитания в ней экипажа и десанта. Программа предусматривала также целую серию специальных испытаний на полигонах и в войсковых частях Министерства обороны и научно-исследовательских учреждениях промышленности. Сюда относились испытания на противоснарядную, противопульную, противоминную, противорадиационную, противохимическую стойкость, стойкость к воздействию электромагнитных излучений и ударной волны ядерного взрыва, а также на плавучесть, остойчивость и возможность стрельбы на волне различной балльности, возможность и эффективность стрельбы по воздушным целям, авиатранспортабельность, авиадесантируемость, ремонтопригодность и ряд других. Вся работа была рассчитана на год с лишним.

Председатель комиссии по государственным испытаниям БМП-3 генерал-полковник П. Д. Гудзь (справа) и первый заместитель председателя комиссии полковник П. И. Кириченко в районе горы Арагац (ЗакВО).

С учетом большого масштаба испытаний и высокого ранга лиц, привлекаемых к их обеспечению, в том числе командующих войсками ряда военных округов и флотов, командиров дивизий, а также генеральских званий заместителей председателя Государственной комиссии (главного конструктора БМП-3 генерал-майора Александра Александровича Благонравова, начальников испытательных военных полигонов генерал-майоров Всеволода Ивановича Королева, Виктора Ивановича Тодоракиева), необходима была авторитетная фигура председателя Государственной комиссии с высоким воинским званием.

Командование остановило свой выбор на фигуре заместителя начальника Военной академии бронетанковых войск, в то время еще генерал-лейтенанте, а в последующем генерал-полковнике Павле Даниловиче Гудзе. Он пользовался авторитетом у командующих войсками военных округов и среди командиров дивизий, большинство из которых слушали его лекции в академии или были знакомы сего научными трудами. Кроме того, командующие видами вооруженных сил и родами войск, а также командующие войсками военных округов и флотов знали его по работе в спецгруппе Генерального штаба по стратегическому развертыванию вооруженных сил. Немалую роль в отношении к нему войсковиков играло его героическое боевое прошлое. Полагаю также, что для военной элиты были немаловажными известные многим его близкие отношения и дружба семьями с тогдашним министром обороны Маршалом Советского Союза Сергеем Леонидовичем Соколовым, его однокашником по учебе в академии, которую они оба окончили в 1947 г.

Назначение Павла Даниловича председателем комиссии по государственным испытанием БМП-3 состоялось.

Однако высокая должность генерала и большой круг исполняемых им основных служебных обязанностей не позволяли ему постоянно пребывать в местах проведения испытаний. Для осуществления повседневного руководства проведением государственных испытаний, текущей координации действий всех привлекаемых к ним войсковых частей, военных и гражданских организаций и предприятий, выработки объективной и грамотной оценки результатов испытаний, конкретных технических предложений по устранению выявленных недостатков требовался постоянно действующий первый заместитель председателя Государственной комиссии. На этом посту нужен был военный специалист в области отработки новой бронетанковой техники, имеющий соответствующий опыт работы, возможность полностью сосредоточиться на испытаниях и пользующийся достаточным авторитетом у специалистов промышленности.

Выбор командования пал на меня. По-видимому, сыграл роль мой прежний опыт совместной работы с промышленностью и войсками по отработке многих послевоенных образцов бронетанковой техники, в том числе предшественников БМП-3-боевых машин пехоты БМП-1 и БМП-2. Учитывалось также и то, что в предвидении моего увольнения из армии уже был подготовлен преемник на мою должность начальника отдела планирования ОКР и НИР- заместителя председателя научно-технического комитета ГБТУ МО СССР. Кроме того, принимались во внимание высокая квалификация и большой опыт работы офицеров и гражданских сотрудников отдела. Поэтому мое длительное отсутствие в комитете не вызывало особых осложнений.

О нашем сотрудничестве с Павлом Даниловичем я вспоминаю с удовольствием. Несмотря на разницу в наших воинских званиях (он — генерал-полковник, я — полковник), у нас быстро установились отношения взаимного уважения и доверия, выявилась общность интересов.

Необходимые принципиальные организационные решения по испытаниям принимались им оперативно, обоснованно и четко. После этого все подготовленные мной распоряжения войскам, обращения к командованию или промышленному руководству тут же подкреплялись его высокой подписью. Не было ни одного случая, когда бы эти распоряжения или обращения не принимались к исполнению должностными лицами всех степеней и рангов.

Сам председатель присутствовал на всех наиболее ответственных этапах испытаний. Несмотря на отсутствие кисти руки, он поработал на местах всех членов боевого расчета БМП-3, практически выполняя их функции. При испытаниях в Туркестане он совершил в колонне длительный марш по пустыне Кара-Кум, стойко перенося 45-градусную жару и сплошные завесы лессовой пыли. Во время проверки водоходных качеств машин в морских условиях Павел Данилович совершил ряд заплывов в БМП-3 по черноморской акватории, в том числе вместе с приглашенным им командующим Черноморским флотом адмиралом Д. Хронопуло. Пристальный интерес Гудзя вызвала проверка работоспособности машин на крутых горных склонах армянского Арагаца в условиях кислородного дефицита. Актуальность этой проверки диктовалась опытом проходивших тогда военных действий нашей бронетанковой техники в горах Афганистана. Но, разумеется, главным предметом его внимания была проверка эффективности нового вооружения БМП-3 при проведении всех видов стрельб. Вклад боевого генерала в методику проверки и оценки новых боевых возможностей БМП-3 в различных условиях ее тактического использования был для комиссии особенно ценным.

На переднем плане генерал-полковник П. Д. Гудзь (слева) и полковник П. И. Кириченко прибыли с комиссией к месту испытаний БМП-3 в долине Копетдага (ТуркВо).

Как и у всякого нового изделия, у опытных образцов БМП-3 было немало недоработок. Однако, к чести разработчиков машины, в ходе испытаний им удавалось быстро находить технические решения по устранению выявленных недостатков и реализации предложений комиссии, в том числе ее председателя, по дальнейшему улучшению конструкции машины.

Результаты нашей работы, завершенной в 1986 г., были успешными. Несмотря на сложные, порой опасные условия испытаний, они прошли без ка- ких-либо чрезвычайных происшествий, серьезных травм личного состава и, как отметили контролировавшие нас спецслужбы, без утечки закрытой информации. Новая боевая машина пехоты БМП-3, доработанная в ходе всесторонних испытаний, была рекомендована комиссией к принятию на вооружение в то время еще Советской Армии.

У новой машины, во многом ломавшей привычные представления о вооружении стрелковых частей и подразделений, было, как водится, немало недоброжелателей и идеологических оппонентов. Они выступали с критикой БМП-3 на высоких совещаниях в Министерствах обороны и оборонной промышленности при рассмотрении результатов государственных испытаний. Однако авторитетное слово председателя государственной комиссии, лично убедившегося в высоких боевых и эксплуатационных качествах этой машины, сыграло решающую роль.

Принятие па вооружение БМП-3 состоялось в 1987 г. и сулило существенное повышение боевой эффективности наших Сухопутных войск и морской пехоты. Показанная на международных выставках вооружения новая боевая машина пехоты завоевала высокий мировой рейтинг.

Вот как несколько лет спустя отзывались о ней зарубежные военные специалисты:

«Сегодня на Западе нет боевой машины, которая по боевой мощи могла бы сравниться с БМП-3.» («Джейнс совьет-интеллидженс ревью», Англия, 1990 г., декабрь, т.2, № 12).

«Особенно впечатляет вооружение. БМП-3 в настоящее время, несомненно, превосходит по огневой мощи все БМП в мире.» («Золдат унд техник», ФРГ, 1990 г., № 7).

К сожалению, развал Советского Союза, крах нашей экономики в результате либеральных реформ 1990-х гг. и резкое сокращение финансирования российской армии привели к срыву намеченной программы развертывания серийного производства БМП-3. До сего времени этот новый высокоэффективный вид бронетанковой техники поступает на оснащение наших войск в мизерном количестве. В то же время изрядная доля этих машин, производимых промышленностью, идет на экспорт, причем иногда в страны, не слишком дружелюбно относящиеся к России.

Государственная экзаменационная комиссия по выпуску слушателей академии БТВ в 1981 г. (пятый слева — заместитель начальника академии БТВ генерал-лейтенант П.Д. Гудзь; седьмой слева — заместитель председателя ГЭК полковник П. И. Кириченко).

Ко времени написания этих строк Павел Данилович Гудзь отошел от дел. За многолетнее безупречное служение своему Отечеству и героизм, проявленный в годы Великой Отечественной войны, он награжден многими советскими правительственными наградами: орденами Ленина, Боевого Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны I и II степени, двумя орденами Красной Звезды, Трудового Красного Знамени, «За службу Родине в Вооруженных Силах», российским орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени, многими медалями, а также орденами зарубежных стран.

Рядлет Павел Данилович возглавлял объединенный совет ветеранов танковых войск и кавалерии в составе Московского комитета ветеранов Великой Отечественной войны. Однако позднее по состоянию здоровья он вынужден был оставить эту работу.

В последнее время наши встречи с ним происходят редко, в основном на официальных ветеранских мероприятиях. Но при каждой встрече он с известной долей ностальгии вспоминает о нашей многотрудной совместной работе в период проведения государственных испытаний БМП-3 и всегда отзывается о действиях комиссии добрыми словами.

(Продолжение следует)