«Он очень уважительно относился к армии»

«Он очень уважительно относился к армии»

О своей работе с председателем КГБ СССР Юрием Владимировичем Андроповым рассказывает начальник 3-го управления КГБ СССР генерал-лейтенант Иван Лаврентьевич Устинов.

— В 1968 году я, начальник Управления военной контрразведки Дальневосточного округа, был вызван в Москву, где и встретился в первый раз с Андроповым. Впечатление о нем у меня сложилось очень положительное — в беседе он больше слушал, иногда задавал вопросы, свою точку зрения не навязывал. Он вообще всегда внимательно слушал, позволяя высказать все, что есть на душе… После беседы Андропов объявил, что я назначаюсь заместителем начальника 3-го Главного управления КГБ. Начальником тогда был В. В. Федорчук, до этого — Г. К. Цинев.

— В том году вы, наверное, отправились в Чехословакию?

— Нет, туда вскоре были отправлены Федорчук и Цинев, а я исполнял обязанности начальника управления. Андропов создал группу руководящих работников во главе с С. К. Цвигуном — как бы штаб по решению вопросов, связанных с Чехословакией, и я в него входил. В тот период я находился с Юрием Владимировичем в теснейшем контакте. Тогда мы практически жили в своих кабинетах, постоянно встречались, разговаривали по телефону… За это время я узнал, что это человек мыслящий, решительный, самокритичный. Оценивая свои решения, он мог сказать: тут я поторопился. Он был очень доступным и совсем немногословным.

— Потом ваше общение стало еще более тесным…

— Да, когда Федорчука перевели на Украину, меня назначили начальником военной контрразведки страны. Тогда уже не проходило недели, чтобы мы с Андроповым не общались. Возникало много сложных вопросов, требовавших тщательной совместной подготовки Комитетом госбезопасности и Минобороны, и я, по существу, был связующим звеном между Юрием Владимировичем и маршалом Андреем Антоновичем Гречко.

— Почему именно вы? 3-й Главк курировал Цинев, заместитель Андропова, ему, наверное, было бы сподручнее…

— Но вот не сложились как-то у Георгия Карповича отношения ни с Гречко, ни с его первыми заместителями.

— А какие отношения были между Андроповым и Гречко — руководителями силовых структур и членами Политбюро ЦК КПСС?

— Нормальные деловые отношения. Не помню, чтобы они высказывали разные точки зрения на какие-либо серьезные вопросы. Андропов и Гречко встречались, часто вели переговоры по «кремлевке», и я не слышал, чтобы были споры, противоречия. Не было также случая, чтобы Юрий Владимирович отрицательно высказался в адрес министра обороны или начальника Генштаба.

— Ну а как Юрий Владимирович в целом относился к армии?

— К армии и вообще к военнослужащим он относился сугубо положительно — с уважением и очень внимательно. «Военные» вопросы многократно обсуждались у нас на коллегиях. Кстати, это были не просто доклады и выступления, а как бы произвольный обмен точками зрения. Мне приходилось отчитываться о положении в армии, объяснять, почему там происшествия всякие бывают. Хотя, по сегодняшним меркам, что это были за происшествия! В то время побег какого-нибудь солдата-дезертира обсуждался на высшем уровне, и за это больших начальников снимали с должностей. Если же пистолет где-то пропал, то вообще было ЧП невероятное.

— Насколько знаю, военная контрразведка в силу своей специфики занимала в КГБ несколько обособленное положение. Как относился Андропов к вашим сотрудникам?

— По-моему, он не делал никаких различий между сотрудниками госбезопасности — кто бы где ни работал. В то время работники военной контрразведки, к примеру, не получали оклад за воинское звание. Я дважды письменно обращался к Андропову, называя это безобразием, компрометацией, определенным моральным давлением на работников. Приходит наш товарищ к начфину и видит, что другим офицерам деньги за звание дают, а ему нет! Хотя вместе служат, вместе все вопросы решают…

— Тогда ведь армия еще не была самым низкооплачиваемым из всех силовых ведомств?

— Да, хотя оклады у наших работников были немножко повыше, чем у армейских офицеров, но в результате они получали меньше. Противники у меня были большие — особенно по линии управления кадров. Мол, а как быть с другими главными управлениями — им ведь тогда тоже надо платить, а где денег взять? Однако Андропов поставил этот вопрос перед Политбюро, и было принято решение ввести денежное довольствие за звания всему офицерскому составу КГБ. Кстати, это показывает и уважительное отношение Андропова к воинским званиям.

— Иван Лаврентьевич, а почему вы приняли решение уйти из центрального аппарата?

— У меня сложились очень хорошие деловые отношения с руководством Минобороны, но не сложились с Циневым… Дело дошло до того, что он высказал Андропову свои сомнения: мол, нет ли у меня какого-то сговора с военными? Андропов меня вызвал, обсудили служебные вопросы, он говорит: «Мне не хотелось вас волновать, но.» После того как Юрий Владимирович меня выслушал, он говорит: «Иван Лаврентьевич, я полностью с вами согласен, но вы поймите и мое положение: Цинев имеет прямые выходы на Генерального. С другой стороны — Цвигун тоже имеет. И я между ними нахожусь. Поэтому подумайте, как быть».

— То есть, даже будучи председателем КГБ, Андропов не мог чувствовать себя полностью независимым человеком?

— Вы правильно понимаете… В общем, попросил я направить меня на должность начальника управления в Германии. Андропов согласился, но предупредил, что информация может выйти помимо него прямо на Генсека. Действительно, докладываю Циневу, а он мне: «Хорошо, я уже обсуждал вопрос с Леонидом Ильичом».

— Так что вы тогда вышли из прямого подчинения Андропову?

— Да, хотя наше общение не закончилось. Многие вопросы я ему докладывал — лично или письменно. Помню, надо было провести одну операцию в интересах МГБ ГДР Их разведчик попал в сложную ситуацию и укрылся в нашей военной миссии в ФРГ… Мы разработали необходимые меры, очень сложные, и я доложил Андропову телеграммой свои предложения. Буквально спустя сутки получаю ответ за подписями Андропова и маршала Д. Ф. Устинова, адресованный главкому Е. Ф. Ивановскому и мне: «С предложениями согласны, тов. Ивановскому оказать всемерную помощь». Это было очень смелое решение Андропова — в телеграмме все подробно не изложишь, только в общих чертах, но, видимо, Юрий Владимирович мне доверял, раз сразу среагировал, взял на себя ответственность. Операцию мы провели успешно, я был награжден за это высоким немецким орденом.

— Там, в ГДР, вы и завершили службу?

— Не совсем так. На седьмой год моего пребывания там я уже настоятельно просился обратно. И вот приехал генерал Г. Ф. Григоренко, начальник 2-го главка: «Юрий Владимирович просил с вами переговорить. Есть решение Политбюро создать в Госплане СССР службу безопасности, имея в виду, что это — Генеральный экономический штаб страны, сосредоточение всех государственных, военных и промышленных секретов. Руководителя ее решено назвать советником при председателе Госплана в ранге замминистра». Говорю: «Я всю жизнь отдал армии, она для меня — родной дом, а в экономические дела я никогда не вникал!»

— То есть Андропов свои кадры не забывал…

— Разумеется. И вот — очередной вызов на совещание, мы встречаемся, и он говорит: «Знаю вашу точку зрения, но принимаю решение назначить вас на эту должность. У вас большой жизненный и практический опыт — освоите. Обстановка в стране сложная, и я должен иметь достоверную информацию, что же у нас творится, особенно на экономическом фронте». Возражать было невозможно — это приказ, и меня представили Н. К. Байбакову.

— Вы продолжили работать под руководством Андропова?

— Да, но больше с ним напрямую не общался — связь была сначала через Григоренко, потом — через начальника управления экономической безопасности КГБ. Информацию выдавал в письменном виде — что происходит в Госплане, какие проблемы в стране, каковы предложения, перспективные разработки и т. д. Насколько понимаю, Андропов обладал информацией не только о том, что в стране делается, но и в соцлагере, международном сообществе. Он постоянно обдумывал, что делать дальше. Замыслы были серьезные — недаром же когда он стал генсеком, то в первую очередь высказал сомнение: правильным ли путем мы идем? Видимо, у него были планы по перестройке всего нашего хозяйства, страны в целом, в том числе и в политическом плане.

— Встречались ли вы с Андроповым, когда он стал генсеком?

— Я поддерживал связь с его помощниками до самой его смерти.

— Иван Лаврентьевич, вы общались со многими руководителями партии и государства. Можно ли говорить, что Андропов среди них выделялся?

— Конечно, он был не таким, как все, поэтому даже сегодня к нему фактически не предъявляют претензий! Мы часто бывали на встречах и приемах, но я никогда не видел, чтобы он был в состоянии подпития; он никогда не упоминал о своих семейных делах — никто даже не видел его супруги; он не брал себе никаких подарков… Скажу главное: очень жаль, что его незаурядные деловые, мыслительные возможности не удалось в полной мере использовать для блага страны!