Саурская революция

Саурская революция

Возглавляемый Даудом государственный переворот оказался для Афганистана поворотным пунктом. После пятидесяти лет пребывания у власти пуштунов и относительной стабильности вся структура государственной власти подверглась основательной встряске. В течение нескольких последующих лет властные структуры функционировали все хуже, поэтому Дауд предпринял попытку ввести жесткий контроль со стороны центра. Москва, предоставлявшая Афганистану военную помощь с 1955 г., в свою очередь, с возрастающей тревогой изучала разведывательные сводки, в которых говорилось об усилении нестабильности в стране ²⁶. В апреле 1978 г. был убит видный коммунистический деятель Мир Акбар Хайбер. К похоронной процессии присоединились более 15 000 демонстрантов, требовавших восстановления справедливости. Обстановка серьезно накалилась. Дауд отреагировал арестами лидеров марксистов, но его действия спровоцировали жесткий ответ. 27 апреля 1978 г. (месяц саур по принятому в Афганистане лунному календарю) офицеры афганской армии при поддержке офицеров ВВС осуществили государственный переворот, сопровождавшийся человеческими жертвами. Дауд был убит. 30 апреля военные передали власть Революционному совету, возглавлял который Нур Мухаммед Тараки. Последний оперативно подписал Указ № 1, провозглашавший образование Демократической Республики Афганистан ²⁷. Москва постаралась стабилизировать ситуацию и немедленно предоставила помощь в виде бронетранспортеров, радиостанций, автоматов Калашникова и пистолетов Макарова ²⁸.

В Соединенных Штатах на свержение Дауда отреагировали по-разному. Резидент ЦРУ Фуллер вспоминал: «В одном из первых докладов, которые я отправил в Вашингтон, содержалась всесторонняя информация о людях, которые вошли в новое правительство. Они все были членами Коммунистической партии, и мы располагали их неплохими биографиями. Но Госдепартамент и Американское Агентство международного развития подняли крик», поскольку американское законодательство запрещало им оказывать помощь коммунистическим партиям. «Они были вынуждены перекрыть все каналы финансовой помощи афганскому правительству. Но я называл вещи своими именами – Советы наступали»²⁹.

Тараки родился в июле 1917 г. в бедной крестьянской семье в провинции Газни. В середине 40-х годов он основал левую партию «Виш залмиян» («Пробудившаяся молодежь»). В 1953 г. Тараки отправился в Вашингтон, где занял должность пресс-атташе посольства Афганистана. Когда король Захир-Шах назначил Дауда премьер-министром, Тараки публично объявил об уходе с должности и дал пресс-конференцию, во время которой назвал афганское правительство «кучкой феодалов». Согласно имеющейся информации, бывший пресс-атташе был скоро отозван и «по прибытии в Кабул позвонил деспотичному Дауду из кабульского кинотеатра: «Я – Нур Мухаммед Тараки. Я только что прилетел. Мне можно ехать домой или сразу в тюрьму?»³⁰. Тараки было позволено ехать домой, но он был взят под надзор полиции. В 1965 г. он способствовал созданию Народно-Демократической партии Афганистана, которая в 1967 г. раскололась на две фракции: «Хальк» (народ), которую возглавил Тараки, и «Парчам» (знамя) во главе с Бабраком Кармалем.

Фракция «Хальк» выступала за немедленное свержение существующего правительства и создание коммунистического государства по советскому образцу. Фракция «Парчам» была за постепенное движение к социализму. Она аргументировала это тем, что в Афганистане не было развитой промышленности и, соответственно, пролетариата для осуществления истинно пролетарской революции, о которой говорится в «Коммунистическом манифесте». Острая взаимная неприязнь и разногласия между фракциями в будущем привели к краху Демократической Республики Афганистан и Саурской революции.

Во многих аспектах Бабрак Кармаль был полной противоположностью Тараки. Он родился в богатой семье в небольшой деревне неподалеку от Кабула. Его отец имел звание генерала и занимал высокое положение в обществе. Бабрак Кармаль учился на юридическом факультете Кабульского университета и вскоре стал активным членом студенческого профсоюза. В советском досье на Кармаля содержатся намеки на то, что он иногда больше думал о внешних проявлениях, чем о существе вопроса: «Он – искусный оратор, очень эмоциональный, но склонен к абстракциям в ущерб конкретному анализу» и «плохо разбирается в экономических вопросах, которые интересуют его на общем уровне»³¹. Кармаль все активнее занимался политикой, становясь убежденным марксистом, и в результате угодил на пять лет за решетку. В тюрьме его промосковские левые взгляды окрепли благодаря контактам с некоторыми сокамерниками, среди которых был, например, Мир Мухаммад Сиддик Фарханг. После освобождения Кармаль принял участие в выборах и был избран в нижнюю палату Национальной Ассамблеи, депутатом которой был много лет и зарекомендовал себя как противоречивая фигура. Когда в 1996 г. Кармаль скончался в возрасте 67 лет, афганская радиостанция «Голос шариата» подвела итог его жизни, высказавшись без намека на симпатию: «Во время своего нелегитимного пребывания у власти Бабрак Кармаль совершил все возможные преступления. Бог навлек на него лишения и боль. В итоге он умер от рака в больнице, принадлежащей его хозяевам – русским»³².

Столкновения между соперничающими фракциями продолжились осенью 1978 г. Одновременно в сельских районах происходили мятежи, организованные исламистами – противниками режима. Тараки проводил массовые аресты, пытал заключенных и тайно казнил оппонентов в масштабах, которые Афганистан не видел на протяжении почти столетия. На правительственном митинге в Кабуле в октябре 1978 г. лидеры страны представили новый государственный флаг Афганистана, на котором отсутствовали традиционные национальные цвета – черный, зеленый и красный. Подчеркивая свои промарксистские взгляды, они развернули красный флаг, на котором был нарисован сноп пшеницы и желтая звезда в верхней части. После этого по всей стране начались волнения. Жители восточных горных областей пуштуны взялись за оружие и включились в борьбу с правительством. Несколько районов на востоке страны – например, провинция Кунар, Гиндукуш, провинция Бадахшан – превратились в оплоты антиправительственных сил. Народно-Демократическая партия Афганистана ответила массовыми репрессиями, новыми арестами и казнями. Началось массовое дезертирство – тысячи солдат покидали свои части. Армия таяла на глазах. Ситуация в Афганистане вызывала все большее беспокойство советского руководства, которое направило в страну дополнительные контингенты агентов КГБ³³.

В 1979 г. ситуация еще более ухудшилась. В феврале одетые в полицейскую форму вооруженные исламисты похитили американского посла Адольфа Дабса. Они забаррикадировались в номере кабульского отеля и пытались торговаться с афганским правительством. Через два часа подразделение сил безопасности взяло номер штурмом, Дабс при этом был убит. Советник президента Джимми Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский заявил, что смерть Дабса стала «трагедией, в которой имели место или неумелость Советов, или тайный сговор»³⁴. В следующем месяце начались массовые демонстрации протеста в Герате, которые сопровождались актами насилия. Солдаты 17-й дивизии вооруженных сил Афганистана, получившей приказ подавить беспорядки, в массовом порядке дезертировали. В совершенно секретной записке, подготовленной советской разведкой, был сделан вывод, что 17-я дивизия «развалилась. Входившие в нее артиллерийский и один из пехотных полков перешли на сторону мятежников». В документе говорилось также, что «руководителями мятежников являются идеологически мотивированные религиозные фанатики» и что они идут «под знаменем ислама, поэтому солдаты обращают оружие против правительства»³⁵. Премьер-министр Тараки умолял Советы о срочной военной помощи, и глава советского правительства Алексей Косыгин обещал прислать вооружение, боеприпасы и военных советников ³⁶.

Однако Советы колебались в вопросе отправки в Афганистан войск. Косыгин заявил Тараки: «Если мы введем войска, положение в вашей стране не только не улучшится, а, напротив, ухудшится». Косыгин подчеркнул, что население Афганистана поднимется против советских войск, как и могучие соседи – Пакистан и Китай, которые получат помощь от Соединенных Штатов ³⁷. Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза направил советскому послу в Афганистане Александру Пузанову записку под грифом «совершенно секретно», в которой говорилось, что «хотя вопрос отправки советских войск изучается во всех деталях», «это будет использовано враждебными силами прежде всего в ущерб интересов [Демократической Республики Афганистан]»³⁸. Член Политбюро и будущий руководитель Советского Союза Константин Черненко отмечал, что если СССР введет войска и они «нанесут ущерб афганскому населению, то нас точно обвинят в агрессии. И мы никуда не денемся»³⁹.

Мятежники удерживали Герат в течение трех дней, грабя склады с оружием и выслеживая правительственных чиновников. Тараки приказал частям афганской армии, дислоцированным в Кандагаре, выдвинуться к Герату и блокировать его, пока не подойдут две танковые бригады, направленные им из Кабула. Затем по его приказу бомбардировщики Ил-28 с военно-воздушной базы в Шинданде нанесли удары по некоторым районам Герата и штабу 17-й дивизии. К тому времени, когда мятеж был, наконец, подавлен, погибли до 5000 человек, включая сотню советских военных советников и членов их семей. Их головы мятежники насадили на шесты и носили по городу. Новости о событиях в Герате лишь увеличили количество случаев дезертирства и мятежей в афганской армии. Например, в мае механизированная колонна 7-й дивизии перешла на сторону мятежников в провинции Пактия, расположенной рядом с пакистанской границей в восточном Афганистане ⁴⁰.

Разрушение афганских государственных структур продолжалось. В июне 1979 г. советское руководство, напуганное растущей угрозой гражданской войны, перебросило в Афганистан спецгруппу офицеров КГБ, переодетых в штатское, для охраны посольства в Кабуле ⁴¹. Масштабы мятежей расширялись, и в сентябре Тараки был вызван в Москву для консультаций. По возвращении в Кабул он был взят под арест своим заместителем Хафизуллой Амином и убит.

Амин, пуштун из города Пагман, расположенного недалеко от Кабула, имел ученую степень магистра образования, полученную в Колумбийском университете в Нью-Йорке. В досье Амина, подготовленном советской разведкой, он характеризовался как «человек очень энергичный, деловитый, твердый во взглядах и поступках, стремящийся добраться до сути вопроса. Обладает талантом привлекать к себе людей, которые затем поддаются его влиянию»⁴². Советское руководство чувствовало, что Амин слишком близок к Соединенным Штатам, и считало, что он хочет проводить более «сбалансированную политику» в отношениях с Западом. В совершенно секретной аналитической записке, направленной советскому лидеру Леониду Брежневу, содержалось предупреждение: «Известно, в частности, что представители США на базе своих контактов с афганцами приходят к заключению о возможности изменения политической линии Афганистана в направлении, более устраивающем Вашингтон»⁴³. В нескольких докладах КГБ, подготовленных для Политбюро, выражалось опасение, что Амин может обратиться за помощью к американцам ⁴⁴. Однако представители ЦРУ совершенно определенно отвергали наличие таких контактов. «Это был абсолютный нонсенс, – вспоминал Грэм Фуллер. – Я бы дрожал от счастья, будь у меня контакты такого рода с Амином, но их не было»⁴⁵.

8 декабря 1979 г. в личной резиденции Брежнева состоялась встреча в узком кругу ключевых фигур Политбюро: главного идеолога Михаила Суслова, председателя КГБ Юрия Андропова, министра обороны Дмитрия Устинова и министра иностранных дел Андрея Громыко. Андропов и Устинов выразили серьезные опасения относительно того, что Соединенные Штаты пытаются усилить свое влияние в Афганистане, а Пакистан предпримет попытки аннексировать населенные пуштунами районы Афганистана. К концу встречи группа предварительно решила предпринять шаги в двух направлениях: во-первых, КГБ должен убрать Амина и заменить его на Бабрака Кармаля, во-вторых, следует серьезно рассмотреть вопрос отправки в Афганистан советских войск для стабилизации обстановки в стране ⁴⁶.

10 декабря 1979 г. Устинов отдал устный приказ Генеральному штабу начать подготовку к развертыванию одной воздушно-десантной дивизии и пяти дивизий транспортной авиации. Он также приказал повысить уровень готовности двух мотострелковых дивизий Среднеазиатского военного округа и увеличить до штатов военного времени численность личного состава понтонного полка ⁴⁷. Узнав о принятом решении, начальник Генерального штаба Николай Огарков вышел из себя и заявил, что войска не смогут стабилизировать ситуацию. Он назвал решение «безрассудным».

Устинов оборвал его в резкой форме: «Вы собираетесь поучать Политбюро? Ваша единственная обязанность – выполнять приказы».

Огарков ответил, что афганскую проблему следует решать политическими, но ни в коем случае не военными средствами, и подчеркнул, что афганцы никогда не реагировали положительно на иностранную оккупацию»⁴⁸.

По всей вероятности, окончательное решение направить советские войска в Афганистан было принято днем 12 декабря небольшой группой советских руководителей, в том числе Брежневым, Сусловым, Андроповым, Устиновым и Громыко. Они выпустили директиву «направить несколько контингентов советских войск… на территорию Демократической Республики Афганистан с целью оказания интернациональной помощи дружественному афганскому народу» и «создания благоприятных условий для предотвращения антиафганских действий со стороны соседних государств»⁴⁹. Члены группы были согласны с тем, что ситуация в Афганистане серьезно угрожает безопасности южных границ Советского Союза и что США, Китай и Иран, поддерживая афганский режим, могут извлечь для себя преимущества. В частности, Афганистан может в будущем стать американской передовой базой, расположенной совсем рядом с «мягким подбрюшьем» Советского Союза – республиками Средней Азии. Здесь важную роль сыграла идеология ⁵⁰. Суслов и глава международного отдела Центрального Комитета КПСС Борис Пономарев считали, что Советский Союз должен противостоять исламскому фундаментализму. Устинов был убежден, что боевые операции могут быть завершены быстро, возможно, за несколько недель или месяцев. Так же думал и Брежнев ⁵¹.

«Все будет кончено через три-четыре недели», – сказал Брежнев советскому послу в США Анатолию Добрынину ⁵².

Существовала также оппозиция вводу войск, особенно в Генеральном штабе. Генералы Николай Огарков, Сергей Ахромеев и Валентин Варенников, отвечавшие за подготовку плана вторжения, направили Устинову соответствующий рапорт. В нем они предупредили Устинова о большой вероятности восстаний, особенно в стране с преобладающей гористой территорией, населенной воинственными племенами ⁵³.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.