Харьков снова наш

Харьков снова наш

Армейская группа Ланца попадает в «клещи». Конец первой декады февраля оборонявшие Харьков немецкие войска встретили в состоянии глубокого кризиса. Белгород пал, защищавшая город 168-я пехотная дивизия была рассеяна и не могла сдержать наступления 40-й армии К. С. Москаленко на Харьков с севера. Позиции «Великой Германии» в связи с отходом остатков 168-й дивизии на запад потеряли и без того весьма шаткое равновесие. С юга в обход города продвигался никем не сдерживаемый 6-й гвардейский кавалерийский корпус. Ланц решил сократить фронт армейской группы и всеми силами удерживать Харьков. Первым шагом в этом направлении был отказ от контрнаступления с выступа в районе Великого Бурлука. Вместо этого частям «Дас Райха» было приказано отходить на западный берег Северского Донца. Первым должен был отойти полк «Дойчланд», прикрываемый предназначавшимся для контрнаступления «Дер Фюрером». Одновременно с примыкавшими к его правому флангу эсэсовцами отходила назад «Великая Германия». Ланц планировал перегруппировать свои соединения к 9 февраля. Общей задачей было обеспечение прочной обороны Харькова с востока и северо-востока и создание подвижной группы для контрудара по прорвавшемуся в обход Харькова 6-му гвардейскому кавалерийскому корпусу. Каждое соединение эсэсовского корпуса должно было выделить силы для намечающегося контрудара. Местом сбора подвижной группы II танкового корпуса СС была выбрана Мерефа. Руководство собранными для контрудара войсками было возложено на командира «Лейбштандарта» Дитриха.

Отход 168-й пехотной дивизии от Белгорода проходил столь стремительно, что отдельные части достигли Томаровки, населенного пункта в 25 км к западу от города. Одновременно 69-я армия форсировала по льду Северский Донец и овладела Волчанском. Для обороны Харькова «Великая Германия» была вынуждена загнуть фланг и занять позиции на шоссе от Волчанска на Харьков и деревню Долбино южнее Белгорода.

Однако угроза с севера пока была признана менее опасной, чем глубокое продвижение 6-го кавалерийского корпуса. Поэтому все внимание немецкого командования было направлено на контрудар южнее Харькова. Первая фаза перегруппировки была завершена в ночь с 9 на 10 февраля. Первым района Мерефы достиг разведывательный батальон Курта Майера из «Лейбштандарта», вскоре к нему присоединился I батальон танкового полка дивизии. Однако остальные части пока запаздывали, и назначенный на 10 февраля контрудар был отложен. Утром Ланц лично вылетел в штаб II танкового корпуса СС и в ходе совещания с командиром корпуса и обеих его дивизий настойчиво потребовал скорейшего сосредоточения войск для контрудара.

Для контрудара было выбрано построение, которое можно условно назвать «трезубцем». Центральным острием «трезубца» был мотопехотный полк «Дер Фюрер» дивизии «Дас Райх», усиленный I батальоном танкового полка «Лейбштандарта». Правым острием «трезубца» был усиленный разведывательный батальон «Лейбштандарта», левым острием — I батальон 1-го танкогренадерского полка «Лейбштандарта». Группе Дитриха также были приданы в качестве средств усиления саперный батальон, батальон штурмовых орудий и дивизион зенитных орудий «Лейбштандарта». По существу, оборонявшие в тот момент Харьков с востока части двух эсэсовских дивизий были значительно ослаблены. Ланц разыгрывал довольно опасную комбинацию, которая вскоре была повторена командованием группы армий «Юг» в большем масштабе и с большей результативностью. Ланц собирал в кулак наиболее сильные подвижные части, прикрывая их с фронта завесой, способной лишь на подвижную оборону. Сосредоточение частей для контрудара продолжилось в ночь с 10 на 11 февраля.

Пока шел сравнительно медленный сбор сил для контрудара, обстановка к северу и востоку от Харькова все больше накалялась. По иронии судьбы 40-я армия К. С. Москаленко нацеливалась на Мерефу, в которой на момент начала наступления армии на Харьков происходил сбор группы Дитриха. В целом после захвата Белгорода 40-я армия начала классический маневр на окружение. Войска армии наступали с севера на Харьков и одновременно обходили его с северо-запада и запада. Первую из этих задач К. С. Москаленко выполнял силами своей основной ударной группировки, вторую — наступлением 107-й стрелковой дивизии на Грайворон и 309-й — на Богодухов. Последние две дивизии, по существу, образовывали внешний фронт намечающегося окружения немецких войск в районе Харькова. К югу и юго-востоку от Харькова войска 3-й танковой армии получили задачу захвата исходных позиций для штурма города. На 12 февраля П. С. Рыбалко ставил своим соединениям задачи по захвату Харькова и недопущению отхода оборонявших его частей и соединений. 6-й гвардейский кавалерийский корпус получил задачу образовать заслон к западу от города с перехватом дорог, ведущих из Харькова на запад и юго-запад. Очистить город от немецких войск и занять оборону в 15–50 км к западу от него планировалось уже к 13 февраля. Однако 11 февраля соединения 3-й танковой армии вели бои на восточных подступах к городу.

Наиболее значительный бой к востоку от Харькова произошел в районе Рогани, небольшого населенного пункта на шоссе из Харькова в только что занятый армией П. С. Рыбалко город Чугуев. По шоссе продвигался 15-й танковый корпус при поддержке 368-го истребительно-противотанкового полка. Саперы «Лейбштандарта» взорвали мост через реку Роганка и тем самым замедлили продвижение вперед. Рогань обороняли пехотинцы 1-й роты 1-го танкогренадерского полка «Лейбштандарта» при поддержке нескольких САУ «Штурмгешюц» и взвода счетверенных 20-мм автоматических пушек. Попытки захватить Рогань штурмом в течение 11 февраля успеха не имели, и только к середине дня 12 февраля Рогань была полностью захвачена. Оборонявшие город части «Лейбштандарта» во второй половине дня 12 февраля отошли на высоты к северу от него. Потери 15-го танкового корпуса составили до 50 человек убитыми и ранеными, четыре танка Т-34 и один танк Т-70 разбитыми и сожженными. Потери противника командованием 15-го танкового корпуса оценивались в 4 САУ, 3 танка, 2 полевых орудия, 3 противотанковые пушки[12].

Пока 15-й танковый корпус вел бои за Рогань, 12-й танковый корпус и 62-я гвардейская стрелковая дивизия обходили Харьков с юга и ударили по левому флангу собранной Дитрихом ударной группировки. В результате этого созданный «трезубец» превратился в «вилку» с двумя остриями: I батальон 1-го танкогренадерского полка «Лейбштандарта» был втянут в бои с наступающими с запада частями 3-й танковой армии и в контрударе участия не принял. Однако две другие ударные группы начали наступление вовремя. Меньше всего проблем в продвижении вперед испытывал разведывательный батальон Майера, который уже в 12.30 11 февраля вышел к Новой Водолаге. Куда большие трудности встретились на пути центрального «острия трезубца» — полка «Дер Фюрер» и I танкового полка «Лейбштандарта». Селение Борки танкисты эсэсовской дивизии попытались атаковать с ходу, без разведки занявших его сил противника. Плохо подготовленная атака провалилась под огнем хорошо замаскированных противотанковых орудий на окраинах Борков. Один танк попросту завяз в незамерзшем болоте по башню, и экипаж предпочел покинуть его. Но наибольшие потери принес огонь противотанковых пушек. Один танк был подбит и сгорел, второй был полностью разрушен взрывом боекомплекта, и только один из трех подбитых в атаке машин был вытащен с поля боя ночью. Атака на Борки без поддержки танков, силами пехоты «Дер Фюрера» также не дала результата вследствие сильного огня пулеметов и минометов засевших в деревне спешенных кавалеристов.

Пока эсэсовцы пытались разгромить кавалерийский корпус С. В. Соколова южнее Харькова, активизировалось наступление 40-й армии К. С. Москаленко севернее города. 12 февраля в бой вступил 4-й танковый корпус генерала Кравченко. К тому времени он был преобразован в 5-й гвардейский танковый корпус за успехи в боях в районе Сталинграда и под Воронежем. Ввод в бой танкового корпуса значительно ускорил наступление 40-й армии, и уже 13 февраля 340-я стрелковая дивизия вышла в предместья Харькова. «Великая Германия» к тому моменту оборонялась уже строго фронтом на север. Если на востоке правый фланг дивизии смыкался с полком «Дойчланд» дивизии «Дас Райх» в районе деревни Циркуны, то левый фланг висел в воздухе. Находившийся на левом фланге «Великой Германии» ее разведывательный батальон оборонялся в районе Дергачей, в нескольких километрах к северу от Харькова. Сосед слева у батальона просто отсутствовал. Остатки 168-й пехотной дивизии откатывались на запад, к Богодухову, и локтевую связь с ними установить не удалось. Как изящно докладывал штаб армейской группы Ланца своему командованию, дивизия «отступала слишком быстро». В обширную брешь между 168-й пехотной дивизией и «Великой Германией» вскоре ворвался корпус Кравченко и быстро достиг района Ольшан, к северо-западу от Харькова. Разведывательный батальон «Великой Германии» был сразу же отозван в Харьков с целью подготовки контрудара по Ольшанам. Ослабленный боями разведывательный батальон был единственным резервом, которым располагало немецкое командование к северу от Харькова для парирования продвижения советского танкового корпуса.

Наименее успешно в этот период действовала 69-я армия М. И. Казакова. Командующий армией даже получил довольно жесткую выволочку от Ф. И. Голикова. В ночь на 12 февраля командующий приказывал:

«Войска вверенной Вам армии в течение целых суток 11.2.1943 г. бездействовали перед арьергардами противника в 10–12 км от Харькова.

Такое поведение преступно, т. к. оно приводит к срыву выполнения боевой задачи, позволяет противнику безнаказанно отводить главные силы.

Вы лично не приняли мер и не обеспечили занятие г. Харьков к исходу 11.2.1943 г.

Приказываю:

1. К утру 12.2.1943 г. овладеть Харьковом.

2. Донести о виновниках невыполнения задачи дня 11.2.1943 г. и о принятых Вами мерах к ним»[13].

Противостоящие 69-й армии силы немецких войск действительно были одним из самых слабых звеньев обороны. С востока и северо-востока город оборонял полк «Дойчланд» дивизии «Дас Райх» и ее вспомогательные части, в частности разведывательный батальон. Однако 69-ю армию преследовали проблемы со снабжением, которые в значительной степени снижали ее наступательные возможности. В ответ на окрик из штаба фронта командование армии кратко, но достаточно ярко обрисовало ситуацию со снабжением:

«Тылы 69-й армии отстали от армии. Один автобат нр [номер] 864 без горючего, дистанция подвоза более 200 км.

Сегодня войска армии без боеприпасов и горючего. Операция материально не обеспечена»[14].

Сам М. И. Казаков оправдывался перед Ф. И. Голиковым 15 февраля: «Очень тяжело пехотой драться против танков противника, атакующего группами по 15–20 штук; общее количество перед фронтом — до 60–70 штук. Имею большой недостаток в снарядах, нет танков и PC»[15]. Но, так или иначе, 69-я армия отставала от своих соседей, обеспечив относительное спокойствие на фронте частей «Дас Райха», оборонявших город в полосе ее наступления.

Пайпер идет на выручку 320-й пд. Рейд боевой группы Пайпера в силу стечения обстоятельств стал одной из самых известных страниц истории войск СС, широко разрекламированной в западной литературе. Причин можно назвать несколько. Во-первых, деблокированию 320-й пехотной дивизии придавалось большое значение в ОКН. Обеспечение прорыва из окружения 298-й и 320-й пехотных дивизий было одной из задач контрнаступления, которое проводилось «Дас Райхом» с плацдарма у Великого Бурлука. Соответственно успешная акция по обеспечению выхода из кольца советских войск остатков 320-й дивизии получила широкую известность «наверху». Во-вторых, февральский рейд стал началом карьерного взлета 28-летнего командира батальона «Лейбштандарта» Йоахима Пайпера. В марте 1943 г. за успешно проведенный рейд он был награжден Рыцарским крестом, в дальнейшем получил повышение и в ходе наступления немецких войск в Арденнах командовал самой сильной боевой группой «Лейбштандарта». Войну Пайпер закончил в звании, соответствующем армейскому полковнику, будучи награжденным Рыцарским крестом с «ножом и вилкой» (мечами). Нельзя сказать, что это выдающийся результат среди командиров батальонного и полкового звена войск СС. Хайнц Хармель и Винценц Кайзер из «Дас Райха» получили куда больше наград. Последний даже был несколько раз награжден нашивкой за уничтожение танка противника в ближнем бою. Однако участие Пайпера битве за Бельгию декабря 1944 г. сделало его героем западной военно-исторической литературы. Поэтому в общем-то малозначительный эпизод февральских боев за Харьков получил широкую известность, о нем пишут книги и едва ли не песни слагают.

По оперативной обстановке деблокирование 320-й пехотной дивизии принципиально отличалось от прорыва к окруженному Демьянску в 1942 г., Ковелю или Вильнюсу в 1944 г. Сплошной фронт отсутствовал как на внешнем, так и на внутреннем кольце окружения дивизии. Проблему создавало, скорее, сравнительно долгое отступление в отсутствие связи с тылами. Отступавшая в течение почти что двух недель дивизия Георга Постеля превратилась в развалину, отягощенную тысячью раненых. Дивизия из последних сил двигалась вперед, оставляя после себя след из трупов людей и лошадей, брошенных автомашин и техники. Поддержка с воздуха в лице пикирующих бомбардировщиков Ю-87 лишь в незначительной степени облегчала положение дивизии. Попытки установить с ней связь предпринимались и ранее, но неизменно оканчивались неудачей. Прорыв 320-й дивизии к Андреевскому также не принес облегчения, поскольку выстроить фронт до этого населенного пункта у армейской группы Ланца не получилось. Вскоре штаб дивизии радировал о выходе к деревне Лиман, северо-западнее Андреевки. Расстояние между позициями «Лейбштандарта» и окруженцами Постеля сократилось настолько, что давало некоторую надежду на успех деблокирующих действий. Штаб II танкового корпуса СС получил приказ провести операцию по выводу из окружения 320-й пехотной дивизии.

Дитрих быстро организовал боевую группу, ядром которой стал III батальон 2-го танкогренадерского полка «Лейбштандарта», единственный батальон соединения на полугусеничных БТР Sd.Kfz.251 «Ганомаг». Командиром батальона был штурмбаннфюрер СС Йоахим «Йохен» Пайпер, возглавивший боевую группу, названную его именем. Выбор именно этого подразделения дивизии был неслучаен. Несмотря на отсутствие в нем танков, батальон был сильной боевой единицей, способной для самостоятельных действий практически в любой местности. «Мозгом» батальона был его штаб. Офицеры штаба перемещались на двух «Кюбельвагенах» и одном БТР Sd.Kfz.251/3 (с поручневой антенной). Также к штабу был приписан один БТР Sd.Kfz.251/8 — машина медицинской помощи. Штаб осуществлял управление подчиненными ему частями с помощью взвода связи. Взвод обеспечивал как телефонную, так и радиосвязь. Первая осуществлялась отделением на двух БТР Sd.Kfz.251/11, специальной версии «Ганомага» для прокладки длинных кабельных линий. Радиосвязь обеспечивали два БТР Sd.Kfz.251/3 с поручневой антенной на корпусе и мощными радиостанциями. Ядром батальона Пайпера были 11-я, 12-я и 13-я мотопехотные роты и рота тяжелого оружия — 14-я (роты полка имели сквозную нумерацию). Первые три роты были одинаковыми по своей организационной структуре и включали взвод управления (14 солдат и офицеров, два Sd.Kfz.250/3, три обычных мотоцикла, один мотоцикл с коляской), три мотопехотных взвода (по 43 солдата и офицера, по девять ручных пулеметов, одному 37-мм противотанковому орудию, четыре БТР «Ганомаг» и одному мотоциклу с коляской в каждом), взвод тяжелого оружия (51 человек, четыре станковых пулемета, пять ручных пулеметов, два 81-мм миномета, пять БТР «Ганомаг», один мотоцикл, один мотоцикл с коляской). Рота тяжелого оружия включала взвод САУ с 75-мм пушкой на шасси Sd.Kfz.251 (Sd.Kfz.251/9 Kannonenwagen, известный как «Штуммель»), взвод с шестью БТР Sd.Kfz.251/2 (с 81-мм минометом), взвод «Ганомагов» с четырьмя буксируемыми 37-мм противотанковыми пушками, саперный взвод на БТР «Ганомаг» версии Sd.Kfz.251/5 (приспособленные для перевозки саперного снаряжения) и отделение противотанковых ружей. Взвод «Штуммелей» состоял из штабной секции (один «Ганомаг» и мотоцикл с коляской), шести собственно «Штуммелей» Sd.Kfz.251/9, одного подвозчика боеприпасов и одного грузовика. В подразделении управления взвода «Штуммелей» были БТР с радиостанцией (опять же вариант «Ганомага» с поручневой антенной), чем обеспечивалась связь артиллерии с управлением части и поддерживаемыми частями. Таким образом, в боевую группу вошли три роты мотопехоты, усиленные артиллерийскими средствами батальонного и полкового звена. Отметим, что 24-калиберные 75-мм пушки, обычно входившие в полковую артиллерию, в мотопехотных полках вермахта и СС были введены в батальоны. Штатные и приданные Пайперу САУ могли уничтожать пулеметные гнезда (в том числе дзоты), расположенные на переднем крае противотанковые и полковые пушки. Размещение большинства солдат и офицеров в бронетранспортерах резко повышало их устойчивость к налетам авиации и артиллерийскому обстрелу. Особенно это касалось командования и средств управления (радиостанций). Но возможности боевой группы Пайпера не стоит преувеличивать. В сущности, у него было достаточно сил, только чтобы самостоятельно вести бой против отдельных частей противника, наспех занявших оборонительные позиции. Артиллерийских средств для полноценного общевойскового боя у него не было. Даже наличие у противника орудий класса 122-мм гаубицы означало невозможность наступательных действий против него без средств усиления или поддержки авиации. Кроме того, в батальоне отсутствовали противотанковые орудия, способные бороться против средних и тяжелых советских танков. Осознавая этот факт, командование усилило батальон Пайпера двумя САУ «Штурмгешюц» (которые могли быть использованы как против танков, так и против огневых точек на пути батальона). Практически 100 %-ное оснащение боевой группы полугусеничной техникой также повышало ее возможности по действиям вне дорог. Но это преимущество фактически нивелировалось характером поставленной задачи: помимо боевой техники в состав боевой группы вошли 60 санитарных машин.

Задача боевой группы Пайпера для ее довольно скромной численности была непростой. Она должна была захватить город Змиев, форсировать реки Мжа и Удай и установить связь с находившейся за боевыми порядками обошедшего Харьков 7-го гвардейского кавалерийского корпуса 320-й дивизией. Помимо кавалеристов противником группы Пайпера могли стать части 350-й стрелковой дивизии 6-й армии, вышедшие к этому времени на Северский Донец. Однако отсутствие сплошного фронта в целом благоприятствовало выполнению поставленной задачи.

Рейд Пайпера начался в середине ночи 12 февраля. Операция началась в 3.30, а в уже в 5.15 передовой отряд группы, возглавлявшийся двумя штурмовыми орудиями, вышел к реке Удай у Красной Поляны. Застигнутые врасплох, охранявшие мост бойцы растерялись, и мост не был взорван, попав в руки атакующих неповрежденным. Это был важный успех в первые часы операции, поскольку полугусеничные БТРы батальона Пайпера и приданные ему штурмовые орудия требовали сравнительно прочных мостов для переправ через самые маленькие речки, а инженерные подразделения Пайперу приданы не были. В Красной Поляне был оставлен взвод для охраны захваченной переправы, и группа двинулась дальше в сумрак зимней ночи. Вскоре позади загремели автоматные и пулеметные очереди и разрывы гранат: оставленный для обороны моста взвод отражал атаки советской пехоты. Но разворачиваться назад Пайпер уже не имел возможности: впереди был еще долгий путь до выявленных разведывательными самолетами позиций остатков 320-й пехотной дивизии. О дороге домой сейчас было думать еще рано.

Час спустя Пайпер вышел к Змиеву и форсировал Северский Донец южнее города. В руки эсэсовцам попал железнодорожный мост через реку. Вскоре Пайпер получил донесение, что остатки 320-й пехотной дивизии движутся ему навстречу. Сосредоточив основные силы своей боевой группы в Змиеве, он направил несколько разведывательных групп для установления контакта с передовыми частями дивизии Постеля. Незадолго до полудня разведчики группы Пайпера установили визуальный контакт с пехотинцами. В 12.30 передовой отряд 320-й пехотной дивизии во главе с генерал-майором Постелем встретился с высланными вперед подразделениями группы Пайпера. Колонна отступающей дивизии растянулась на несколько километров, и арьергард ее находился еще в районе Лимана. Вскоре сам командир батальона «Лейбштандарта» увидел тех, кого ему было поручено спасти. Позднее он вспоминал, что вид солдат и офицеров 320-й дивизии вызвал у него ассоциацию с картинами, изображавшими отступающую из России великую армию Наполеона Бонапарта. Небритые, оборванные люди с намерзшими на бородах и усах сосульками уже мало походили на солдат. Среди тянущих оружие и технику животных чаще встречались отобранные у местного населения лошадки, чем немецкие тяжеловозы.

Пока группа Пайпера в Змиеве ожидала подтягивания уныло бредущих колонн пехотинцев, мост через Удай в ее тылу был захвачен. Помощи извне ожидать не приходилось: у танкового корпуса СС было более чем достаточно критических ситуаций для их парирования, чтобы предоставить Пайперу самому искать путь назад. Последние части 320-й дивизии прибыли к Змиеву только днем 14 февраля. Погрузив в санитарные машины раненых, боевая группа «Лейбштандарта» построилась для обеспечения бокового охранения колонны пехоты и двинулась обратно к Красному Лиману. Оборонявший мост взвод эсэсовцев был полностью уничтожен, а сам мост взорван. Пайпер с марша атаковал Красный Лиман, и вскоре группа бронетранспортеров и автомашин стояла перед взорванным мостом через Удай. Остатки моста были использованы для постройки временного моста. Однако он был слишком слаб, чтобы выдержать бронетранспортеры, а тем более САУ «Штурмгеншюц». Один «Штурмгешюц», чудом сохранившийся в 320-й пехотной дивизии, при попытке переправиться по замерзшему Удаю проломил лед и затонул. Было решено переправить автомашины и передвигающихся пешком пехотинцев по временному мосту, а самим искать другие маршруты выхода к своим. После того как все части дивизии Постеля переправились через Удай, Пайпер развернулся на 180 градусов и вновь двинулся к… несколько часов назад оставленному Змиеву. Достигнув реки Мжи, Пайпер развернулся на запад и по северному берегу реки вышел к Мерефе. Рейд за окруженными пехотинцами завершился благополучным выходом к своим.

Посылая лучший мотопехотный батальон своей дивизии в сравнительно глубокий рейд, Дитрих, конечно же, рисковал. Но риск был оправданным: в условиях рыхлого фронта у мобильной, хорошо защищенной и вооруженной группы Пайпера практически не было шансов встретиться с противником, которого нельзя было бы обойти или же, напротив, атаковать и отбросить. Серьезным минусом акции стало, пожалуй, слабое инженерное обеспечение операции. Прорываться обратно Пайперу в любом случае было легче. Куда более пикантной ситуация могла стать в случае взрыва одного из мостов по пути навстречу дивизии Постеля. Также было бы ошибкой приписывание успеха акции только самому Пайперу. Действия его батальона были обеспечены обороной остальных частей полка к северу от реки Удай. На этом направлении в районе Лизогубовки и Тернового действовал 12-й танковый корпус армии П. С. Рыбалко. Отход остальных частей 2-го мотопехотного полка «Лейбштандарта» привел бы к построению сильного заслона за спиной ожидающего сосредоточения отходящих пехотинцев в Змиеве Пайпера. Отход же на Мерефу для находившихся на пределе физических и моральных возможностей пехотинцев Постеля был куда менее реальным, чем для полностью моторизованной группы Пайпера на ее пути назад.

Несмотря на выход из окружения, прибывшая совсем недавно на фронт 320-я пехотная дивизия в короткий промежуток времени понесла большие потери. Только с 9 по 14 февраля трофеями 6-й армии стали 15 орудий, 500 подвод, 35 тыс. патронов, 12 тыс. снарядов, 5000 винтовок, 800 автоматов и другое вооружение. Армия Харитонова претендовала на уничтожение 4000 солдат и офицеров противника, одной тысячи автомашин. 298-я пехотная дивизия, для деблокирования которой боевой группы просто не нашлось, была полностью уничтожена, и в расположение корпуса Хауссера вышли лишь отдельные мелкие группы избежавших плена и гибели частей дивизии.

6-й кавалерийский корпус снова под ударом. Потерпев неудачу в первой попытке контрудара по обошедшему Харьков кавалерийскому корпусу, Ланц не отказался от мысли нанести ему поражение или хотя бы ликвидировать угрозу обхода правого фланга армейской группы.

Разумеется, сильные контрудары не могли не повлиять на действия кавалерии. Продвижение кавалерийского корпуса было остановлено, и он сосредоточился в районе Новой Водолаги. Немцы тем временем собирали силы для продолжения контрнаступления. В ночь с 11 на 12 февраля к Мерефе прибыл 2-й мотоциклетный батальон «Дас Райха». 12 февраля батальон при поддержке танков II батальона танкового полка «Лейбштандарта» попытался захватить Новую Водолагу, но все атаки были отбиты. 13 февраля к атаке присоединился III батальон «Дер Фюрера». Это принесло атакам немцев долгожданный успех, и кавалерийский корпус наконец отступил из района Новой Водолаги и Борки.

Кавалерийский корпус форсировал Удай с севера на юг и занял новые оборонительные позиции. 11-я гвардейская кавалерийская дивизия отошла в Мелиховку, 33-я гвардейская кавалерийская дивизия — в район Охочае (на современных картах — Охочее). 201-я танковая бригада сосредоточилась на северной окраине Мелиховки. В 5.00 следующего дня сражение продолжилось. Полк «Дер Фюрер» атаковал при поддержке пикирующих бомбардировщиков 77-й бомбардировочной эскадры StG77. На этот раз немцы наступали не «трезубцем», а четырьмя боевыми группами различной численности. На правом фланге наступления двигался мотоциклетный батальон «Дас Райха», который достиг деревни Староверовка к западу от Мелиховки и Охочае. Наиболее сильная центральная боевая группа (полк «Дер Фюрер») добилась наименьших результатов и дошла только до Рябухина в нескольких километрах к северу от Охочае. Курт Майер со своим разведывательным батальоном двигался увереннее, но вскоре был вынужден остановить наступление из-за нехватки горючего. Наибольших результатов добился I батальон 1-го танкогренадерского полка «Лейбштандарта», который вышел к Береке и, по существу, пересек полосу наступления 6-го гвардейского кавалерийского корпуса с севера на юг. Однако как таковой угрозы окружения для кавалерийского корпуса армии Рыбалко не было. Он получил сильный удар во фланг, был частично раздроблен, но охвата фронтальное наступление эсэсовцев добиться не могло. Кавалеристы вместо наступления на запад развернулись фронтом на север и, окопавшись, отражали наступление в районе Мелиховки, Охочае и Береки. Снабжение частей кавалерийского корпуса производилось по воздуху: «Подача ГСМ и боеприпасов производилась при помощи самолетов-ночников У-2, выполнявших ранее задачи по бомбардировке противника»[16]. Однако объяснялось это не столько перехватом всех дорог, идущих в расположение частей кавалерийского корпуса, сколько технической сложностью обеспечения снабжения вырвавшихся вперед кавалеристов в полосе соседней армии.

В Береке немецкое наступление было вновь остановлено. Окопавшиеся вокруг города успешно отразили все атаки. Наступавшие гренадеры понесли существенные потери, не добившись сколь-нибудь заметного успеха. Пожалуй, единственным утешением в этой ситуации было то, что оборонявшиеся под ударами «штук» и танков кавалеристы могли в противном случае обойти город и соединиться с наступавшими с северо-востока частями 40-й армии. К 14 февраля передовые отряды 5-го гвардейского танкового корпуса уже достигли района Люботина и Богодухова, глубоко обойдя сам город Харьков. Но утешение было довольно слабым: если обход города с юга удалось предотвратить контрнаступлением «Лейбштандарта» и «Дас Райха», оборона восточнее и севернее города рассыпалась как карточный домик. Выводить атаковавшие 6-й гвардейский кавалерийский корпус части и бросать их на северный фланг армейской группы Ланца было уже поздно.

Тем временем в структуре командования оборонявших Харьков войск произошли существенные изменения. С полуночи 14 февраля армейская группа Ланца перешла из подчинения группы армий «Б» в управление группы армий «Юг» Э. фон Манштейна. Штаб группы армий «Б» был ликвидирован, а участок 2-й армии был передан в ведения командования группы армий «Центр». По поводу этих изменений в подчиненности оборонявшихся на решающем направлении войск Манштейн впоследствии написал: «Хотя ликвидация группы «Б» вначале затрудняла общее согласованное руководство операциями на самом трудном участке Восточного фронта, все же это принесло и свою пользу. В результате подчинения группы Ланца группе «Юг» создалась возможность организовать единое управление операциями в решающий момент на решающем участке. Это как раз и помогло успешно закончить зимнюю кампанию 1942/43 г.»[17]. Действительно, Манштейн получил в свои руки инструмент, которым ему удалось изменить обстановку на фронте в свою пользу.

В 5.10 утра 14 февраля командование группы армий «Юг» направило армейской группе Ланца свой первый приказ, по существу копировавший приказ фюрера об удержании города любой ценой и при любых обстоятельствах. Осознавая сложность обстановки, Ланц приказал переместиться ближе к городу полку «Дойчланд». Вторым приказом Дитриху было приказано остановить контрнаступление против 6-го гвардейского кавалерийского корпуса и как можно быстрее высвободить участвовавшие в нем части для обороны самого Харькова. Одновременно первые приказы получила вошедшая в группу Ланца благодаря рейду Пайпера 320-я пехотная дивизия. Соединению Постеля было приказано сосредоточиться к югу от города в качестве резерва II танкового корпуса СС. Отдельные части дивизии могли быть использованы против наступающих на этом направлении 12-го танкового корпуса и 62-й гвардейской стрелковой дивизии.

В сущности, две эсэсовские дивизии мало что могли противопоставить наступающим на Харьков армиям. Задействованный в обороне города «Дас Райх» 13 февраля мог выставить боеготовыми только 21 танк, из них всего один — Pz.IV. В дивизии также оставалось 18 САУ «Штурмгешюц». Недостаток своих танков положил начало использованию в «Дас Райхе» советских танков. Захваченные в ходе боев на подходах к Харькову один КВ и пять Т-34 получили немецкие экипажи и использовались в боях в составе танкового батальона дивизии. Танковый парк «Лейбштандарта» находился в намного лучшем состоянии. На 13 февраля в танковом полку дивизии было 53 боеготовых танка в дополнение к 21 САУ «Штурмгешюц» в батальоне штурмовых орудий. Ценность этого бронированного кулака значительно снижало его использование в атаках на закрепившийся к югу от Харькова кавалерийский корпус С. В. Соколова.

Хауссер отдает приказ сдать Харьков. Получив приказ удерживать Харьков при любых обстоятельствах, Ланц в 8.00 утра 14 февраля вылетел в Мерефу, в штаб корпуса Хауссера, для обсуждения дальнейших действий. У командующего армейской группой, ответственной за оборону Харькова, не было никаких иллюзий относительно возможностей подчиненных ему войск закрыть огромную брешь, зиявшую к северо-запада от города. Закрыть этот разрыв фронта могли только свежие соединения или крупные резервы, которых в распоряжении Ланца просто не было.

Единственной надеждой на спасение для армейской группы Ланца была третья танкогренадерская дивизия СС — «Тотенкопф», прибывавшая в состав группы армий «Юг» по железной дороге. Уже 14 февраля прибывал полк «Туле» дивизии. Манштейн приказал «Тотенкопфу» сосредоточиться в районе Валки, в 40 километрах к западу от Харькова. По замыслу немецкого командования прибывающая дивизия должна была быть использована для уничтожения советских войск, действующих к западу от Харькова. Одновременно, будучи реалистом, Манштейн отдал приказ о перемещении штаба армейской группы Ланца из Харькова в Полтаву. Приказы Гитлера об удержании города были понятны, но в самом городе штаб армейской группы подвергался большим опасностям.

После полудня 14 февраля обстановку можно было назвать критической. В 15.30 командир дивизии «Дас Райх» Валь отправил Хауссеру донесение, в котором сообщал, что его резервы исчерпаны и удерживать фронт к востоку от города дивизия не в состоянии. Как мы знаем, М. И. Казаков получил нагоняй из штаба фронта, и как раз в период с 13 февраля действия его армии заметно активизировались. После доклада о положении частей дивизии Валь в своем донесении фактически ставил ультиматум. Он утверждал, что, если до наступления ночи дивизии не будет отдан приказ на отход, оборонявшиеся на восточной окраине города части будут потеряны. Хауссер запросил по радио у штаба армейской группы Ланца разрешения отдать приказ на отход в 16.30 14 февраля. Хауссер так же безапелляционно, как его командир, ставил Ланцу ультиматум: если до 16.30 не будет получен приказ об отходе из штаба армейской группы, этот приказ будет выпущен им самим. Ответ был столь же безапелляционным: Хауссеру напоминали о предыдущих директивах Манштейна на удержание города в любых обстоятельствах. Хауссеру также указывали, что отход «Дас Райха» приведет к повисанию в воздухе правого фланга «Великой Германии». О том, что «Великая Германия» уже потеряла локтевую связь с соседом слева и сама откатывалась назад, при этом умалчивалось.

Реакция Хауссера на эти увещевания была мгновенной. В 16.45 14 февраля он отвечает донесением в штаб армейской группы Ланца, в котором сообщает, что приказ на отход «Дас Райху» уже отдан. Сорока минутами спустя Хауссеру приходит ответ, представляющий собой напоминание о приказе Гитлера защищать Харьков «до последнего человека». Ланц не ограничился отправкой в штаб И танкового корпуса СС формальных приказаний. В 18.00 он позвонил Хауссеру и потребовал отмены приказа об отходе из города. Командир эсэсовского корпуса попытался сослаться на сложность выполнения приказа удерживать Харьков уже начавшими отходить войсками. Но Ланц был непреклонен, и в 18.15 Хауссер по радио передает «Дас Райху» приказ об удержании города «до последнего человека».

Однако остановить начавшийся отход было уже почти невозможно. Реакция командования дивизии на приказ об удержании Харькова «до последнего человека» была схожей с реакцией самого Хауссера несколькими часами ранее. В 22.00 из штаба «Дас Райха» поступило донесение о том, что отходящие части дивизии находятся «вне радиоконтакта» и сообщить им об отмене предыдущего приказа не представляется возможным. Несмотря на недвусмысленные приказы от верховного командования, части корпуса Хауссера уходили из Харькова по заснеженным улицам города в темноте февральской ночи.

Во всей этой истории прослеживается несколько весьма важных для понимания ситуации деталей. Если проанализировать хронометраж обмена приказами между командованием армейской группы Ланца и командованием II танкового корпуса СС, то можно заметить одну деталь, которая в конечном итоге и привела к отходу немецких войск из Харькова. Хуберт Ланц прекрасно понимал невозможность удержания города с военной точки зрения. Понимал он и невозможность командиру его ранга оспаривать приказы Гитлера. И в этой ситуации бывший командир горных егерей принимает простое, но оригинальное решение. Получив от Хауссера в 16.45 донесение об отданных «Дас Райху» приказах на отход, Ланц внезапно замолкает на 40 минут. Лишь через 40 минут он меланхолично ретранслирует II танковому корпусу приказ Гитлера и только спустя час с лишним обращается к Хауссеру по телефону. В результате приказ «Дас Райху» об отмене отхода появляется спустя более чем полтора часа после приказа о самом отходе. Фактически Ланц аккуратно выдержал паузу, которая сделала приказы об отходе необратимыми. Пауза эта была хорошо рассчитана по опыту штабной работы. С одной стороны, он отреагировал на донесение Хауссера в 16.45 достаточно быстро, чтобы его не могли обвинить в бездействии. С другой стороны, он реагировал достаточно медленно, чтобы конечные получатели всех приказов — полки и батальоны на передовой — уже не смогли развернуться обратно и возвратиться на позиции. Учитывая, что Хауссер его предупредил заранее о планировавшемся на 16.30 отводе войск (то есть «Дас Райх» тем более был извещен о часе отхода заранее), практик Ланц мог рассчитать паузу с ретрансляцией приказов довольно точно.

Пока Хауссер и Ланц обменивались приказами и донесениями, к югу от Харькова продолжались бои между 6-м гвардейским кавалерийским корпусом и частями двух эсэсовских дивизий. Полк «Дер Фюрер» атаковал Охочае при поддержке артиллерии и роты танков из танкового полка «Лейбштандарта». В результате наступления немцам удалось взять деревни Мелиховка и Парасковия к западу от Охочае, однако окружение 11-й кавалерийской дивизии и 201-й танковой бригады эсэсовцам не удалось. Брошенный в обход Охочае на Береку разведывательный батальон Курта Майера испытывал трудности с топливом и боеприпасами и не смог перекрыть 5-километровый коридор между Берекой и деревней к югу от нее — Алексеевкой. Окружение кавалеристов корпуса С. В. Соколова сделал невозможным подход с востока стрелковых дивизий 6-й армии, в полосе которой он начинал действовать. Уже 9 февраля передовые отряды 172-й стрелковой дивизии вышли к Ефремовке и станции Берека. В дальнейшем к ним присоединились основные силы дивизии, сделав миссию батальона Майера невыполнимой. На выручку Майера были направлены три танка Pz.III и три Pz.IV из танкового полка «Лейбштандарта» при поддержке нескольких БТР «Ганомаг» с пехотой. Они же должны были доставить разведывательному батальону топливо и боеприпасы. Возглавил эту небольшую боевую группу лично командир I батальона танкового полка «Лейбштандарта» штурмбаннфюрер Вюнше. Майера и Вюнше связывали дружеские взаимоотношения. Поэтому командир танкового батальона и командир разведбата часто действовали в составе одной боевой группы. Прибытие танков, топлива и боеприпасов позволило Майеру провести атаку на Береку с целью соединиться с наступавшей с нее с севера мотопехотой 1-го танкогренадерского полка «Лейбштандарта», составлявшего так называемую боевую группу Витта. Однако атака не привела к соединению с Виттом, и кольцо окружения так и осталось разомкнутым. С честью выдержавший контрудар немцев 6-й гвардейский кавалерийский корпус в ночь с 14 на 15 февраля выводился из боя.

В ночь с 14 на 15 февраля и в последующее утро обмен приказами и донесениями продолжился. На этот раз в нем принял участие штаб группы армий «Юг». В 2.40 Манштейн по радио напомнил Ланцу о приказе Гитлера удерживать Харьков при любых обстоятельствах.

В 11.00 Ланц направил в штаб группы армий «Юг», которой он теперь был подчинен, донесение об обстановке. Указав на отсутствие резервов и недостаток танков, он утверждал, что удержание существующих позиций приведет к большим потерям при негарантированном результате, то есть удержании Харькова. Вскоре Ланцу позвонил начальник штаба ОКХ генерал пехоты Курт Цейцлер. Ланц стал убеждать Цейцлера, что «Дас Райх» будет окружен и уничтожен, если дивизии не будет разрешен отход. Начальник штаба ОКХ пообещал скорейший ответ Гитлера. Он прибыл вскоре после полудня — «приказ удерживать город остается в силе». Однако Хауссер не был склонен участвовать в новом «Сталинграде». В 13.00 15 февраля Хауссер приказывает своему начальнику штаба готовить приказы на отход из города. В 13.05 Хауссер информировал штаб армейской группы Ланца, что подчиненные ему войска получили приказ на отход. Сам Хауссер в этот момент находился в Харькове, чтобы своими глазами видеть происходящее. В штабе «Дойчланда» он лично приказал командиру полка Хайнцу Хармелю отходить. Полк весь день находился под ударами ворвавшихся в город частей 69-й и 3-й танковой армий и в дополнительных увещеваниях не нуждался. Уже в 15.00 начался отход «Дойчланда» из Харькова.

Это может показаться весьма странным, но пока на улицах Харькова шли тяжелейшие бои, значительная часть «Дас Райха» продолжала вести бои против 6-го гвардейского кавалерийского корпуса к югу от города. Танкогренадерский полк «Дер Фюрер» и мотоциклетный батальон участвовали в атаке на Береку с целью завершения окружения частей корпуса С. В. Соколова. Несмотря на то что эсэсовцам удалось ворваться в Береку, соединиться с разведывательным батальоном Майера из «Лейбштандарта» им не удалось, и коридор для отхода кавалеристов на восток оставался открытым.

Сковав значительные силы немцев к югу от города, кавалеристы открыли путь на улицы Харькова войскам 40-й армии. Первой ворвалась в город утром 15 февраля 340-я стрелковая дивизия генерал-майора С. С. Мартиросяна. Ее полки овладели Южным вокзалом, проникли в центр города, очистили площади Дзержинского и Тевелева, а также здание, в котором в свое время помещался ЦИК УССР. Над ним группа автоматчиков 1142-го стрелкового полка водрузила красное знамя. В 11.00 полки 183-й стрелковой дивизии генерала Костицына прорвали оборону частей «Великой Германии» в районе Дергачей и вышли к северной части города. В 14.00 начался отход «Великой Германии» из города в район города Люботина, к западу от Харькова. К 17 часам 15 февраля войска 40-й армии очистили от противника юго-западную, западную и северо-западную части города. С востока и юго-востока в Харьков входили части 62-й гвардейской стрелковой и 160-й стрелковой дивизий 3-й танковой армии. Подразделения «Дас Райха» отходили по улицам горящего города на запад, прикрываясь сильными арьергардами. Арьергарды прикрывал батальон штурмовых орудий, недавно получивший два десятка новеньких САУ «Штурмгешюц» и насчитывавший более 30 машин. Покидая город, «Великая Германия», две эсэсовские дивизии, 320-я пехотная дивизия и полк «Туле» прибывающего «Тотенкопфа» занимали позиции к западу от Харькова.

Харьков снова наш! Советские солдаты на площади Дзержинского в Харькове. Февраль 1943 г.

В последовавшем разборе операции командующий Воронежским фронтом генерал-полковник Ф. И. Голиков заявил: «40-я армия представляла основную силу маневра в Харьковской операции… Развернутая в районе города Старый Оскол, она была двинута по оси Скородное, Белгород, Казачья Лопань, Дергачи, с тем чтобы выйти на город Харьков с северо-запада и запада, как это и было фактически осуществлено… Решающую роль во взятии Харькова сыграла 40-я армия»[18].

Здесь следует заметить, что важную роль в отвлечении крупных сил немецких войск от борьбы за город сыграл 6-й гвардейский кавалерийский корпус Действия кавалерийского корпуса в боях за Харьков следует оценить как весьма эффективное использование кавалерии в крупном сражении в зимних условиях. Обходной маневр корпуса вполне может претендовать на звание одной из самых результативных акций советской кавалерии в Великой Отечественной войне. Корпус был применен оперативно и тактически грамотно, его действия заставили бросить против него значительные силы танков и пехоты, ослабив оборону самого Харькова, что в конечном итоге привело к его сдаче немцами в первой фазе сражения.

Поскольку бои в районе Харькова носили маневренный характер и не переходили в уличные поединки за каждый дом, потери 3-й танковой армии были сравнительно небольшими. Согласно отчету оперативного отдела штаба армии о боевых действиях в феврале-марте 1943 г. «в результате боев за Харьков армия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 11 489 человек»[19].

Потери техники армии П. С. Рыбалко характеризовались следующими цифрами: «В боях за Харьков было потеряно: орудий ПТО 40, зенитных пушек 37 мм — 2, 76-мм пушек П[олковой] А[ртиллерии] 21, 71-мм пушек Д[ивизионной] А[ртиллерии] 41, 122-мм гаубиц 4»[20]. Потери танков показаны в табл. 3.

Таблица 3.

Потери танков 3-й танковой армии в период с 20.01.1943 г. по 18.02.1943 г.

Бросок на Красноармейское. Бои за Харьков носили в значительной степени характер сражения за объект политического значения. Напротив, развернувшееся в полосе Юго-Западного фронта сражение за Красноармейское было поединком за обладавший вполне зримым военным значением узел коммуникаций. К зимней кампании 1942/43 г. советские войска уже в значительной степени овладели технологией «блицкрига» — глубоких прорывов механизированных соединений. Одним из типовых приемов ведения такого рода операций была смена подвижных соединений пехотой и их продвижение к следующей цели. Еще одним приемом был захват узлов коммуникаций в тылу противника. Во второй декаде февраля командование Юго-Западного фронта и его подвижной группы приняло решение сменить соединения подвижной группы между Славянском и Лисичанском стрелковыми соединениями и бросить их в наступление на крупный железнодорожный узел и перекресток нескольких шоссейных дорог — город Красноармейское. Лидировать в наступлении должен был 4-й гвардейский танковый корпус П. П. Полубоярова. Выведенный по первоначальному плану операции «Скачок» в резерв подвижной группы корпус по стечению обстоятельств с первых дней сражения устойчиво занял положение на острие главного удара.

В 6.00 утра 10 февраля М. М. Попов приказывал Полубоярову:

Данный текст является ознакомительным фрагментом.