Харьков — Мадрид — Москва — Хельсинки

Харьков — Мадрид — Москва — Хельсинки

Начальник отделения Особого отдела УГБ НКВД УССР Николай Прокопюк 4 апреля 1937 года подает рапорт на имя начальника Особого отдела НКВД Украины майора госбезопасности Исаака Купчика, в котором просит, учтя его опыт разведработы, руководства специальными боевыми операциями, теоретические знания партизанской борьбы и диверсий, ходатайствовать о направлении в Испанию.[65] Согласие руководства было получено, и 1 июля 1937 г. он уже находился в Барселоне в должности помощника резидента НКВД.[66]

Приехав в Испанию, он стал советником и командиром партизанского отряда на Южном фронте, а с марта по декабрь 1938 года являлся старшим советником 14-го объединенного специального партизанского корпуса.

Взрыв Матрильского моста, боевые действия бригады партизан, которой он командовал под Гренадой, операция у Теруэля и на Эбро, схватки с франкистами на валенийском и других направлениях — больше восемнадцати месяцев разведывательно-диверсионной деятельности. Этот бесценный опыт пригодился ему в годы Великой Отечественной войны.[67]

В конце декабря 1937 года «команданте Николас» познакомился со своей будущей женой — Александрой Антоновной Вышинской. Она приехала в Испанию в качестве переводчика.[68]

Вернувшись на Родину, Николай Прокопюк 13 ноября 1937 года за «образцовое и самоотверженное выполнение заданий по оказанию помощи республиканской Испании» был награжден орденом Красного Знамени.[69] А чуть позднее, в ноябре 1938 года по ложному доносу был понижен в должности[70] и, по данным некоторых историков, исключен из партии.[71] Эту версию в своих мемуарах подтверждает генерал-майор КГБ Елисей Тихонович Синицын, который в 1941 году служил вместе с Николаем Прокопюком в Финляндии. Вот что он пишет по этому поводу: «…был исключен из ВКП(б) по доносу своих личных противников».[72] Если это так, то поэтому вторично в члены ВКП(б) его приняли только в 1944 году.

Одна из возможных причин понижения в должности и исключения из партии — два негативных факта (по мнению кадровиков органов) в биографии этого человека. Во-первых, ходатайствовавший за него об отправке в Испанию Исаак Купчик в августе 1937 года был арестован и расстрелян. Кроме того, в мае 1938 года по обвинению в контрреволюционной деятельности НКВД УССР был арестован, а затем и расстрелян брат Николая Прокопюка — Павел, член коллегии Наркомпроса УССР. В итоге чекист остался на низовой должности в центральном аппарате внешней разведки.[73] Ему еще повезло, что не только оставили на свободе, но и в органах. А ведь могли арестовать за связь с Исааком Купчиком.

В мае 1940 года его внезапно уволили в запас, а в августе того же года также неожиданно восстановили в органах, зачислив в резерв НКВД, и прикомандировали к 5-му отделу ГУГБ НКВД.[74] А в октябре 1940 года командировали в Хельсинки для работы в тамошней резидентуре под прикрытием должности сотрудника хозгруппы посольства СССР в Финляндии. Здесь его и застала Великая Отечественная война.[75] В Москву он смог приехать только в сентябре 1941 года.[76]

Резидент в Финляндии Елисей Синицын в своей книге «Резидент свидетельствует» рассказал всего лишь два эпизода, где фигурировал Николай Прокопюк. Первый из них малозначительный — бывший подчиненный в 1942 году пришел просить рекомендацию в партию, а второму автор уделил значительно больше места в своих мемуарах.

Персонал советского посольства из Финляндии эвакуировался на поезде через Германию, Югославию и Турцию в СССР. Одна из стоянок произошла на территории югославской табачной фабрики в городе Ниш. Там вагоны простояли 23 дня, и пассажирам позволили совершать пешие прогулки около эшелона.

После одного из таких мероприятий Николай Прокопюк подошел к резиденту и сообщил о своем намерении бежать в ближайшую ночь к местным партизанам, отряд которых базировался в пятнадцати километрах от города. Вывести к «народным мстителям» вызвался один из рабочих фабрики. Резидент приказал забыть об этой идее, так как это грозило серьезными осложнениями для всей группы дипломатов и членов их семей, находящихся в эшелоне. Также он пообещал оказать всяческое содействие чекисту в трудоустройстве в один из партизанских отрядов, когда они доберутся до Москвы.[77] И он сдержал свое слово.

А его коллега по НКВД Станислав Алексеевич Ваупшасов (которого сотрудники советского посольства знали под именем Яков Иванович), тоже трудившийся в резидентуре в Хельсинки, в своей книге «Партизанская хроника» только упомянул, что с Николаем Прокопюком они возвращались в СССР на одном поезде.[78]

Во время заграничной командировки Николай Прокопюк ничем не проявил себя. Одна из причин — он не знал финского языка. Проблемы с общением с местным населением испытывали почти все сотрудники резидентуры. К тому же многие из них имели весьма слабую оперативную подготовку. Когда в 1939 году в Хельсинки прибыла первая группа чекистов, то в течение года непосредственно на рабочем месте они должны были выучить язык и освоить основы разведки и контрразведки. Так что Николай Прокопюк по сравнению с этими товарищами был асом в области разведки.

А вот его коллега по НКВД Станислав Алексеевич Ваупшасов тоже не знал финского языка, но это не помешало ему выполнить как минимум одно разведывательное задание. Он получил приказ выяснить, какие грузы прибывают в один из местных портов. Вместе с напарником, Алексеем Алексеевичем (имя скорее всего вымышленное, так как в своих мемуарах он именует Павла Судоплатова генералом Григорьевым), они приехали в небольшой финский городок. Коллега остался в гостинице, а сам Ваупшасов 1 мая 1941 года поехал на трамвае в порт. Случайно проник через полицейское оцепление и в течение целого дня наблюдал за выгрузкой военных грузов, прибывших из Германии.[79] Сам чекист никак не прокомментировал свою победу на фронте «тайной войны». Ну, а мы отметим, что переданная им в Москву информация была ценной, так как позволяла оценить уровень военно-политического сотрудничества между Берлином и Хельсинки.