В ПРЕДГОРЬЯХ КАВКАЗА Г. П. Иванов, кандидат исторических наук

В ПРЕДГОРЬЯХ КАВКАЗА

Г. П. Иванов, кандидат исторических наук

Ценою огромных потерь в начале сентября 1942 года фашистские войска заняли почти всю территорию Краснодарского края, за исключением расположенных на Черноморском побережье четырёх районов — Адлерского, Геленджикского, Лазаревского, Туапсинского, а также городов Сочи, Туапсе, Геленджик.

Гитлеровцы полагали, что им без особого труда удастся колонизировать Кубань, превратить её в житницу Германии. Они рассчитывали на выдуманную ими версию о том, будто кубанское казачество настроено оппозиционно к Советской власти и жаждет восстановления частнособственнических отношений. Поэтому в Краснодарском крае оккупанты начали своё хозяйничанье с «пряника», — пытаясь заигрывать с населением, рекламировали себя друзьями казаков, покровителями кавказских народов. Первоначально они даже не прибегали к массовой реквизиции продовольствия и скота у колхозников, не производили гласных обысков и арестов, а убийства советских людей осуществляли скрытно, маскируя свои злодеяния различными клеветническими измышлениями. Так, во второй половине августа 1942 года они уничтожили в Краснодаре группу советских патриотов. Чтобы вызвать у населения антисоветские настроения, фашисты сообщили в печати и по радио, что ими якобы обнаружены в канализационных трубах «жертвы НКВД». Более того, 25 августа 1942 года они организовали похороны этих «жертв» с привлечением армейского оркестра и пяти священников. Но краснодарцы хорошо поняли смысл этой гнусной провокации, и только жалкая кучка изменников с хоругвями в руках прошла под звуки немецкого оркестра по пустынным улицам города.

Захватчики обещали всяческие льготы тем, кто будет поддерживать их. В «Инструкции о новом порядке землепользования» говорилось: «Каждый местный землевладелец, который по своему поведению окажется достойным, может получить землю». Заигрывая с казачеством, оккупанты создавали видимость восстановления «былых казачьих вольностей»: ввели институт атаманов, старост и урядников, набиравшихся из «местных жителей». Как правило, «местными жителями» оказывались озлобленные на Советскую власть бывшие эксплуататоры и преступные элементы.

В станицах, хуторах и аулах появились изгнанные в своё время помещики и кулаки. В Адыгею, например, вернулся бывший помещик, главарь адыгейской контрреволюции Султан Келеч–Гирей, бежавший в 1920 году за границу с остатками врангелевских банд.

На землях совхозов оккупанты создавали имения, где должны были хозяйничать новоиспечённые помещики из числа немецких генералов и офицеров. Некоторые колхозные и совхозные земли оккупанты передали бывшим помещикам и кулакам. Так, на хуторе Северин Тбилисского района стал хозяйничать в бывшем имении своего отца некий пан Терашкевич, прибывший на Кубань вместе с гитлеровцами.

Согласно земельному закону Розенберга колхозы были превращены в так называемые «общинные хозяйства», полностью подчинённые оккупантам. В «общинах» была установлена коллективная ответственность за выполнение работ и сдачу поставок. Кроме того, каждый крестьянский двор должен был ежемесячно сдать 50 литров молока с коровы, 5 яиц в неделю с курицы, 300 рублей с каждого подворья[506].

Таким образом, фашистский «пряник» оказался не чем иным, как восстановлением эксплуататорских, капиталистических порядков в самых отвратительных и гнусных формах.

Фашисты настолько верили в свои выдумки о неприязни кубанского казачества к Советской власти, что даже вынашивали планы создания специальных казачьих частей для борьбы с Красной Армией. Они прихватили с собой на Кубань бывших казачьих белогвардейских генералов Краснова и Шкуро, полагая, что эти политические мертвецы помогут им осуществить их затею.

Но то, что по мнению захватчиков (и некоторых нынешних буржуазных историков), было благом и должно было привлечь на сторону «нового порядка» кубанское казачество, явилось для него, как и для всего советского народа, величайшим бедствием. Ведь враг пришёл для того, чтобы отобрать у советского народа завоёванную им свободу, лишить его счастья жить без капиталистов и помещиков. Захватчики посягали на самое дорогое для советских людей — на Советскую власть, на социализм. И именно стремление защитить свою свободу, великие социалистические завоевания, свою родную Советскую власть стало тогда решающим источником огромного размаха всенародного партизанского движения на оккупированной фашистами советской территории, в том числе и на Кубани. Этого?то не могут, а точнее, не хотят понять современные буржуазные историки. Они не жалеют сил, чтобы доказать, будто основной причиной огромного размаха партизанской борьбы была жестокость оккупационного режима. Но ведь на Кубани оккупанты начали с заигрывания с населением. А в результате произошло то же, что и на всей оккупированной ими советской земле: народ поднялся на партизанскую борьбу за свои социалистические завоевания, за свободу своей Советской Родины.

Убедившись в провале заигрывания с кубанским казачеством, захватчики переключились на массовый террор.

В Краснодаре они впервые применили душегубки — автомашины с герметически закрытыми кузовами, где люди отравлялись отработанными газами дизель–моторов. По нескольку раз в неделю, а иногда по два–три раза в день душегубки направлялись в места массовых облав, заполнялись арестованными и следовали в район завода измерительных приборов. Там умерщвлённые сбрасывались в противотанковый ров. Этими чудовищными машинами смерти фашисты удушили около 7 тысяч кубанцев. Гестаповский генерал Херман Юлиус Вальтер Рауфф Бауэрмайстер, ведавший душегубками и занимавшийся их «усовершенствованием», после войны нашёл приют в Чили.

За 186 дней оккупации Краснодара гитлеровцы расстреляли, повесили, умертвили в душегубках и заживо сожгли свыше 13 тысяч советских людей. Перед бегством из города они совершили новое чудовищное злодеяние — подожгли и взорвали здание гестапо с находившимися в нём 300 арестованными советскими гражданами. Фашисты уничтожили в Краснодаре 97 промышленных предприятий, 613 жилых и административных зданий, 18 школ, театры, 2 больницы, здания всех институтов, разрушили водопровод, разграбили ценности научных институтов и библиотек. Свыше 4 тысяч семей лишились крова и почти полностью потеряли своё имущество. Материальный ущерб, причинённый Краснодару, превысил 2 миллиарда рублей (в старых деньгах)[507].

Не изгладятся из памяти кубанцев мрачные картины хозяйничанья фашистских варваров в Новороссийске. До войны это был цветущий город. Из его порта уходили гружённые пшеницей, цементом, нефтью корабли многих стран. Гитлеровцы разрушили Новороссийск до основания, причинив его хозяйству ущерб в 2 миллиарда рублей (в старых деньгах)[508]. Десятки тысяч новороссийцев были зверски умерщвлены, угнаны на каторжные работы в Германию, умерли от голода. Многие, кому удалось спастись от рук фашистских палачей, находились в партизанских отрядах или укрывались в лесах. Из 95–тысячного населения в день изгнания захватчиков в городе осталась только одна семья[509].

В Майкопе — областном центре Адыгеи — фашистские изверги за 6 месяцев расстреляли и замучили в застенках гестапо свыше 3 тысяч человек. В сельских районах края творил кровавые дела прославившийся своей жестокостью и в других оккупированных районах СССР особый батальон «Бергманн» («Горец»), которым командовал фашистский палач Оберлендер. После войны этот матёрый фашист, пользовавшийся расположением самого Гитлера, длительное время возглавлял в ФРГ так называемое «Федеральное министерство по делам перемещённых лиц».

Уничтожению подвергались не только те советские люди, которые боролись с оккупантами или могли влючиться в борьбу, но и престарелые, больные и дети. Гитлеровцы уничтожили в душегубках 380 больных Краснодарской городской больницы, 320 больных Березанской лечебной колонии, 42 больных ребёнка в больнице на хуторе Третья Речка Кочеты Усть–Лабинского района.

Изуверскую расправу учинили фашистские садисты над воспитанниками Ейского детского дома. Чудом спасшийся от смерти бывший воспитанник этого дома Л. Дворников рассказывает: «Я помню все хорошо. Детей тащили за ноги, за руки. Весь кузов душегубки снизу доверху был забит детскими телами…»[510] Всего во время этой «операции» было уничтожено 214 детей.

Это чудовищное преступление было совершено специально созданной для истребления советских людей зондеркомандой СС 10–а, которая впоследствии была переименована в «кавказскую роту». В её составе были и изменники советского народа. Как крысы, разбежались они в разные тёмные норы после войны, скрываясь от возмездия. Но славные чекисты разыскали извергов. В октябре 1963 года в Краснодаре состоялся суд над эсэсовцами–душегубами А. Вейхом, В. Скрипкиным, М. Еськовым, А. Суховым, В. Сургуладзе, Н. Жирухиным, Е. Буглаком, У. Дзампаевым и Н. Псаревым. Уничтожение воспитанников Ейского детского дома лишь звено в длинной цепи злодеяний этих гнусных изменников Родины. Страшная трагедия разыгралась в кубанской станице Анапской, где эсэсовцы расстреляли свыше 70 человек, в том числе и детей. «Я стрелял из пистолета, —цинично говорил на допросе Вейх. — У многих матерей на руках были дети. Они кричали: «Мама!» Мы стреляли также и в детей»[511].

Суд вынес справедливый приговор. Но остались на свободе и живут в ФРГ и в других капиталистических странах организаторы массового истребления советских людей: Курт Кристман—оберштурмбанфюрер СС, глава зондеркоманды СС 10–а, Курт Тримборн — оберштурмфюрер СС, заместитель начальника зондеркоманды, Генрих Герц— «врач», один из «специалистов» и организаторов умерщвления советских людей в душегубках, Горг Фольмер — шарфюрер СС, следователь, Карл Раабе — начальник 4–го отдела зондеркоманды. Тот, кто прикрывает этих душегубов, является прямым преемником фашизма.

Гитлеровцы были неистощимы в своих злодеяниях. В станице Бриньковской Приморско–Ахтарского района они согнали около 50 женщин и детей в сарай и подожгли его. Тех, кому удалось выбраться из сарая через крышу и выбежать на улицу, настигла автоматная очередь. Чудовищных преступлений, совершенных фашистами на кубанской земле, не счесть.

Всего на территории Краснодарского края фашисты расстреляли, повесили, удушили газами и замучили в застенках гестапо 61 540 советских граждан, в том числе женщин, подростков и детей, свыше 30 тысяч молодых кубанцев угнали на каторжные работы в Германию.

Совершая злодеяния, захватчики одновременно использовали всевозможные средства обмана, чтобы деморализовать советских людей, лишить их воли к борьбе.

На какие только уловки и гнусные провокации не шли гитлеровские пропагандисты, чтобы обмануть советских людей, заставить служить себе! Однажды оккупанты объявили жителям Краснодара, что через город будет проведено несколько тысяч пленных красноармейцев и населению разрешено оказать им помощь продовольствием. Поверив этому объявлению, многие краснодарцы с продуктами вышли на улицы. Но вместо советских военнопленных они встретили автомашины с ранеными немецкими солдатами. Тут же была произведена киносъёмка, которая, по замыслу провокаторов, должна была иллюстрировать «тёплую встречу», якобы устроенную советскими людьми гитлеровским воякам.

Но ничто — ни заигрывание с населением, ни чудовищные зверства, ни лживая фашистская пропаганда — не могло сломить свободолюбивый дух советского казачества, поколебать его преданность Советской власти и Коммунистической партии, его веру в победу над врагом, его стремление внести свой вклад в обеспечение победы.

Борьба против оккупантов на Кубани началась сразу же, как только враг вторгся в пределы Краснодарского края. Принимая самые различные формы, она нарастала, как снежный ком, вынуждая захватчиков постоянно увеличивать силы для поддержания своей власти.

Наиболее массовой формой народной борьбы с захватчиками был активный срыв мероприятий оккупантов. В Майкопе, например, несмотря на категорические приказы и угрозы властей, поголовно все жители, не желая работать на оккупантов, уклонились от регистрации на бирже труда. Тогда гитлеровцы прибегли к насилию: стали проводить массовые облавы, врываться в квартиры местных жителей и под конвоем выгонять их на работу. Но, согнанные силой на предприятия, рабочие и инженерно–технические работники не смирились. Они скрывали свои профессии, объявляли себя чернорабочими, незнакомыми с техникой и производственными процессами.

В результате захватчики были вынуждены переключить предприятия города на производство малоценной продукции. Мобилизация трудоспособного населения была объявлена и в Армавире. Власти назначили место, день и час сбора. Но на биржу труда не явился ни один человек. Тогда фашисты произвели массовые облавы. Арестованные вывозились под станицу Ново–Кубанскую и там расстреливались. Всего гитлеровцы убили 6630 армавирцев[512].

«Нет», — заявили жители рабочего посёлка Михизеева Поляна на требование оккупантов выйти на лесоразработки. Они не дрогнули перед угрозой военного коменданта Г. Гофмана расстреливать за невыход на работу в назначенное время. Фашисты привели в исполнение свою угрозу со свойственной им патологической жестокостью. Они выгнали из посёлка всех рабочих вместе с их жёнами и детьми. Сорвав со своих жертв одежду, гитлеровцы открыли по ним огонь из пулемётов и автоматов. С неистовостью садистов они докалывали раненых штыками, достреливали их из пистолетов, а детей добивали ударами головой о деревья. Всего таким образом было растерзано 207 человек, из них 72 женщины и 105 детей. Разграбив посёлок, фашисты сожгли его[513].

Но и в тех случаях, когда оккупантам силой оружия удавалось принудить население к работе, желаемых результатов они не получали. Работы велись для виду, вхолостую. Например, в Апшеронском районе население, согнанное на заготовку леса, выполнило только полтора процента задания. Жителям станицы Мингрельской Абинского района было приказано убрать с поля кукурузу для отправки в Германию. Здесь, наоборот, работа велась весьма интенсивно. Кукуруза была убрана в течение дня, а ночью надёжно спрятана подальше от глаз врага.

Большие надежды возлагали оккупанты на получение кубанской нефти. Уже 9 августа 1942 года, в день вступления фашистских войск в Краснодар, берлинское радио объявило, что «отныне майкопское «чёрное золото» будет служить рейху». Но ликование захватчиков вскоре сменилось разочарованием. Кубанские нефтяники в основном эвакуировали, а частично взорвали или зарыли оборудование предприятий, уничтожили скважины, а сами в большинстве своём ушли в партизанские отряды.

Население нефтяных районов края — Абинского, Апшеронского, Нефтегорского, Северского и других — решительно воспротивилось попыткам оккупантов наладить добычу нефти. Гитлеровцы несколько раз прочёсывали селение за селением, дом за домом, чтобы найти припрятанное нефтяное оборудование, выявить специалистов–нефтяников и заставить их работать. Но облавы не принесли им успеха. Тогда захватчики под угрозой расстрела стали выгонять на восстановление промыслов поголовно все население. Но советские люди, не страшась смерти, отказывались работать на врага. На Ильских нефтепромыслах за невыход на восстановительные работы гитлеровцы расстреляли более 200 патриотов.

В конце концов оккупантам пришлось выписывать специалистов и нефтяное оборудование из Германии. Однако наладить сколько-нибудь существенно добычу кубанской нефти им так и не удалось. Если в 1940 году на нефтепромыслах Краснодарского края было добыто 2241,6 тысячи тонн «чёрного золота»[514], то гитлеровцам не удалось извлечь из кубанской земли и десятка тысяч тонн нефти.

Кубанские нефтяники не только уклонялись от работы, но и делали все возможное, чтобы сорвать попытки оккупантов своими силами наладить добычу нефти. Например, в Нефтегорском районе фашисты приступили к восстановлению самой высокодебетной скважины № 40. Работы велись днём, а ночью нефтяники забрасывали её металлическим ломом и булыжником. Взбешенные фашисты выгнали всех жителей с территории промысла и установили усиленную охрану. Но и это не помогло. Меткие пули патриотов косили охранников. Оккупантам пришлось убедиться в бесполезности их усилий и прекратить начатые работы. Немало потрудились гитлеровцы над тем, чтобы пустить в эксплуатацию нефтяную скважину № 81 треста «Апшероннефть». Сюда прибыла большая группа немецких специалистов, доставившая разного рода нефтедобывающую технику. Но, как только были поставлены вышки и установлено буровое оборудование, группа нефтяников взорвала их. На Ильских промыслах немецкие специалисты поставили ряд вышек и начали качать нефть. Промыслы усиленно охранялись. Однако это не остановило патриотов. Группа комсомольцев станицы Ахтырской в ночь на 1 ноября 1942 года, преодолев три ряда колючей проволоки и минные поля, взорвала склад с нефтепродуктами и забросала нефтяные вышки бутылками с горючей жидкостью. В течение трёх суток полыхало пламя пожара на Ильских нефтепромыслах. За эту смелую операцию комсомольцы Е. А. Медведюк, Б. Г. Рубайло и А. X. Эфимиади были награждены орденами Красной Звезды. И так было всюду, где оккупанты зарились на кубанское «чёрное золото».

Активно сопротивлялось оккупантам и кубанское крестьянство. Жители станицы Анастасиевской Славянского района отказались грузить зерно для вывоза его в Германию. В ответ на непокорность гитлеровцы согнали около 100 колхозников в зерносушилку и заживо сожгли их. Крестьяне хутора Западного того же района отказались выходить на полевые работы. Тогда гитлеровцы ночью подожгли хутор. Сгорели все дома с их жителями. Таких фактов можно привести множество. Но захватчики так и не смогли заставить кубанских колхозников работать на гитлеровскую армию. Показателен такой факт: уборка урожая в крае обычно заканчивалась к 1 сентября, а во время оккупации до самой зимы остались необмолоченными свыше 300 тысяч гектаров хлебов, неубранными почти вся кукуруза и табак. Посевная площадь озимых культур до оккупации составляла по колхозному сектору края 1280 тысяч гектаров, а при фашистах осенью 1942 года было посеяно всего лишь 570 тысяч гектаров. Причем качество сева было очень плохим: большая часть земли была засеяна наволоком по стерне.

Во многих районах края гитлеровское командование прилагало большие усилия, чтобы организовать казачьи части «самообороны». Но затея эта сразу же провалилась. Не увенчались успехом и попытки захватчиков создать в Адыгее с помощью помещика Султана Гирея добровольческий черкесский легион. Дело остановилось на «малом»: не нашлось добровольцев. Как ни заигрывали захватчики с адыгейским народом, он непоколебимо хранил преданность Советской власти, верность братскому союзу советских народов.

Непримиримую ненависть советского казачества к захватчикам вынуждены были признать и оккупанты. Взятый в плен под хутором Чернышовом фашистский офицер Иоганн Эрле заявил на допросе: «Я вижу, что вы готовитесь к наступлению, и думаю о том, как жестоко мы ошиблись, надеясь на казачество. Ведь мы все рассчитывали на то, что казаки выступят против большевиков. Но теперь я вижу, что мы не поняли душу русского казака и не учли тех двадцати пяти лет, которые сформировали характер новых казаков…»[515]

А вот другое признание—письмо, обнаруженное у убитого гитлеровского офицера. Поверяя родным тяжесть своей участи, он писал 10 октября 1942 года из Новороссийска: «Сейчас мы у Кавказских берегов Черного моря. Море выглядит сурово и неприветливо. Словно выражает оно ту неприязнь, с которой относится к нам местное население. Нам много говорили, что казаки всегда настроены против большевиков и ждут нас с хлебом и солью. Но, к сожалению, это не так. В оценке казаков проявлена большая оптимистичность и политическая близорукость. Все от мала до велика смотрят на нас с недоверием и злостью. Среди казаков много партизан. Приходится всё время быть начеку, не снимать неделями верхней одежды, даже во время ночного сна. Взываю к богу, чтобы уцелеть»[516].

Да, гитлеровский офицер не ошибся. Захватчиков встретила на Кубани активная народная борьба, ядром которой были действия организованного подполья и партизанских формирований.

Первые мероприятия по созданию подполья и партизанских отрядов на Кубани были проведены ещё осенью 1941 года, когда фашистские войска прорвались на Дон и появилась угроза их вторжения на Северный Кавказ. Тогда были созданы подпольные центры, партизанские базы, подобраны конспиративные квартиры, места явок, изучены шифры и начато комплектование партизанских отрядов и подпольных организаций. Однако контрудары советских войск под Ростовом–на–Дону несколько отодвинули опасность вражеского вторжения на Кубань. В связи с этим работа по организации подполья и подготовке к партизанской борьбе временно была приостановлена и возобновилась лишь летом 1942 года.

В своей деятельности по развёртыванию партизанской борьбы с фашистскими оккупантами краевая партийная организация руководствовалась директивами и указаниями ЦК партии и ГКО и прежде всего постановлением ЦК ВКП(б) от 18 июля 1941 года «Об организации борьбы в тылу вражеских войск»[517]. Большим подспорьем в этом деле был также опыт партизанского движения на ранее оккупированных врагом советских территориях. По указанию крайкома В КП(б) райкомы и горкомы партии заблаговременно создали партизанские отряды и подпольные организации. В условленные места были завезены продовольствие, оружие и боеприпасы.

В районах и городах для руководства борьбой были созданы подпольные партийные органы, возглавлявшиеся первыми секретарями райкомов и горкомов партии. В Адыгейской автономной области с этой целью был создан областной партийный центр. В его состав вошли секретарь обкома партии Н. Ц. Теучеж, председатель облисполкома А. X. Чамоков, его заместитель П. Ц. Джасте, секретарь Майкопского горкома партии А. М. Семкин. Всего в партизанской борьбе на территории Краснодарского края участвовало более 150 секретарей райкомов и горкомов партии.

Как правило, партийные органы находились в партизанских отрядах.

Руководили работой оставшихся во вражеском тылу партийных органов, деятельностью партизанских формирований и подпольных организаций секретари крайкома партии П. И. Селезнев, И. И. Поздняк, А. А. Егоров, М. С. Попов, В. И. Хомяков, председатель крайисполкома П. Ф. Тюляев и многие другие руководящие работники края.

Всего в партизанских отрядах и в подполье, действовавших в занятых врагом районах края, было около 7 тысяч человек, из них более половины составляли коммунисты и свыше тысячи комсомольцев[518].

Непосредственно перед вражеской оккупацией крайком партии провёл совещание руководителей подполья, на котором были обсуждены конкретные задачи, формы и методы предстоящей подпольной борьбы, особенности боевых действий в населённых пунктах. Уже в конце сентября крайком партии путём посылки специальных связных провёл проверку состояния подполья. Было установлено, что некоторые райкомы и горкомы партии проявили медлительность в создании широкой сети подпольных организаций и групп, не наладили систематической массово–политической работы. По результатам проверки в начале октября 1942 года крайком направил через связных секретарям райкомов и горкомов партии письмо, в котором указал на необходимость активизации разведывательно–диверсионной деятельности в населённых пунктах и усиления политической работы среди населения.

По указанию крайкома, райкомы и горкомы партии, партийные организации партизанских отрядов направили в населённые пункты 173 организатора[519] в Краснодар, Армавир, Ейск, Майкоп, в Лабинский, Новопокровский, Новотитаровский и другие города и районы. На местах организаторы находили сотни активистов, из которых комплектовали подпольные организации и группы. Например, в Новотитаровский район для организации подпольной борьбы была послана группа коммунистов во главе с членом райкома партии председателем райисполкома И. К. Сероштаном. За короткий срок она создала четыре подпольные организации — в станицах Новотатаровской, Старомышастовской, Нововеличковской и на хуторе Стринском. Члены группы особое внимание уделили изучению личных качеств подпольщиков, включили в организации наиболее стойких и способных к подпольной борьбе патриотов. Это сыграло немалую роль в том, что подпольные организации Новотитаровского района, несмотря на свою активную деятельность, не имели провалов.

Умело организовал подпольную работу Гражданский райком партии во главе с первым секретарём Ф. А. Усанковым. На случай провала основного райкома им было создано два резервных районных партийных органа. Еще до прихода вражеских войск райком партии сформировал из наиболее стойких коммунистов и беспартийных активистов подпольную организацию. Среди подпольщиков были все секретари и члены райкома партии, председатель и члены райисполкома, колхозники, учителя. Райком подобрал кустовых организаторов подполья, наметил конкретные задачи политической и боевой деятельности подпольщиков, установил явки, пароли и клички.

Непосредственно на местах подпольная работа направлялась кустовыми организаторами. Каждый из них подобрал себе надёжных помощников и через них осуществлял связь с населением, выполнял задания райкома партии. Например, кустовой организатор В. Ф. Андреева подобрала более 10 способных к подпольной работе патриотов в Новогражданской и Новомалороссийской станицах и на хуторе Бузинка. Они распространяли листовки, сообщения Совинформбюро, собирали сведения о противнике. Активно действовала сеть подпольных групп и подпольщиков–одиночек, созданная кустовым организатором Е. И. Гончаренко в станицах Новодонецкой, Александровоневской и в селе Бейсужек.

Контакты между подпольщиками и кустовыми организаторами поддерживались через связных. Последние не знали друг друга, да и общались они лишь с ограниченным кругом лиц, что предостерегало организацию от провала даже в случае обнаружения врагом какого?либо её звена. Вместе с тем такая структура позволяла гибко и оперативно реагировать на события, проводить мероприятия в масштабе всего района, иметь прочные связи в народе.

Подпольщики Гражданского района проводили активную политическую работу среди населения, мобилизуя его на срыв мероприятий захватчиков. Они регулярно слушали и распространяли радиопередачи из Москвы, издавали листовки. Широко, например, разошлась по району листовка, выпущенная подпольным райкомом партии в октябре 1942 года. «Граждане, — говорилось в листовке, — гитлеровские жулики и прохвосты поместили в газете «Новое время» от 30 сентября 1942 года такой лозунг: «Кто не сеет, тот не убирает, кто не убирает, тот голодает». Но на деле получается наоборот: гитлеровцы не сеяли и не убирали, а забрали весь колхозный хлеб, скот, птицу и теперь начинают под видом «излишков» забирать у вас хлеб, а вам разрешают смолоть только ячмень, и тот по голодной норме.

Граждане! Фашистские мерзавцы обрекают вас на голод, постепенно они заберут у вас весь хлеб, скот и домашние вещи. Не давайте им ничего, прячьте хлеб в надёжные места, режьте скот и птицу себе для пищи, оказывайте материальную помощь многодетным красноармейским семьям. Не выходите на работу, объявляйте полный саботаж.

Ненавидьте и презирайте тех немецких холуёв, которые исправно служат оккупантам. Они являются изменниками Родины. Красная Армия скоро придёт. Час освобождения Кубани близок»[520].

Активно начал действовать в тылу врага Ладожский райком партии во главе с первым секретарём райкома В. С. Никандровым. Он имел связь с майкопским партизанским соединением, а через него с Краснодарским крайкомом ВКП(б).

В состав созданной райкомом партии подпольной организации вначале входило около 40 человек, в том числе 15 коммунистов. Организация охватывала своей деятельностью многие населённые пункты Ладожского, Роговского и Усть–Лабинского районов, создала в них подпольные группы. Подпольщики имели более десятка явочных квартир в станицах Восточной, Ладожской, Роговской, Усть-Лабинской и в селе Бологово. Усилиями подпольного райкома партии было создано три диверсионно–террористические группы (по пять человек в каждой) во главе с коммунистами Алферовым, Коншиным и Сапуновым.

Подпольщики вели политическую работу с населением, совершали диверсии. Так, 25 октября 1942 года они взорвали на станции Усть–Лабинской склад с зерном, предназначенным для вывоза в Германию. Во время отступления гитлеровцев подпольщики уберегли от уничтожения ряд сооружений, выловили многих оккупантов и их пособников.

Энергично действовал в тылу врага подпольный партийный центр Успенского района в составе шести человек. Его возглавлял старый коммунист, директор машинно–тракторной станции К. В. Тарасов. Члены центра проживали нелегально в станицах Успенской, Убеженской, хуторах Маломино, Трехсельский. Они создали шесть подпольных групп, составлявших единую организацию, насчитывавшую 67 человек. В целях конспирации члены групп не знали о составе организации, а действовали по указанию своих непосредственных руководителей, получавших задания от центра через связных.

Подпольщики применяли самые разнообразные формы борьбы: писали и распространяли листовки, мобилизовывали население на срыв вражеских мероприятий, уничтожали полицейских, гитлеровских солдат и офицеров, нападали на обозы противника, совершали диверсии. Так, группа, которой руководил коммунист С. Вязонков, устраивала диверсии на железной дороге. Однажды она подорвала воинский эшелон: на перегоне станция Овечка — разъезд Кургоковский было пущено под откос более 60 вагонов с военным имуществом и снаряжением[521]. В результате крушения линия железной дороги вышла из строя на несколько суток. На перегоне остановились направлявшиеся на фронт составы с танками и боеприпасами. Под станицей Николаевской автоматчики группы Сазонова истребили два «продовольственных» отряда оккупантов[522]. Успенские подпольщики уничтожили 2 грузовые автомашины, 16 мотоциклов, 8 обозов противника, убили и взяли в плен 173 солдата и офицера противника[523]. Их смелые действия деморализовали местную полицию. В ней никто не хотел служить.

Краснодарский крайком партии и Адыгейский партийный центр постоянно были в курсе всех дел находившихся в тылу врага партийных органов, конкретно направляли их деятельность. Большое внимание они уделяли подполью. Связь с ним они осуществляли главным образом через партизанские отряды, с которыми имели более оперативные контакты. Вместе с тем это позволяло лучше координировать взаимодействие подполья и партизанских формирований.

Исключительно сложной, требовавшей не только большого мужества, но и выдержки, умения быстро находить решения в самых неожиданных положениях была работа связных. Майкопские подпольщики с благодарностью вспоминают связных Н. Служаву, М. Воронову, Л. Каютенко, П. Коба. Особенно умело работала Н. Служава. До войны она была инструктором Адыгейского обкома комсомола, а когда пришли фашисты, ушла в партизанский отряд, где стала разведчицей. Много раз она выполняла ответственные задания командования отряда: распространяла среди населения листовки, ходила в разведку. Часто Служава бывала в родном Майкопе, где встречалась с подпольщиками, договаривалась с ними о совместных с партизанами действиях, передавала им задания горкома партии. Девушке не раз грозила смертельная опасность, но она всегда умело выходила из самых затруднительных положений. Успеху её работы во многом способствовали майкопские друзья. Часто ей помогала А. И. Третьякова, работавшая до войны бухгалтером электростанции. Служава много раз была у неё на квартире и под носом у гитлеровцев, живших в доме Третьяковой, переписывала листовки с сообщениями Совинформбюро. А по утрам с помощью подпольщиц Н. Васиной, Т. Куликовой, Н. Головко и других она распространяла листовки среди горожан. Служава умела находить и привлекать к подпольной работе рвавшихся к борьбе патриотов, помогла партизанскому отряду связаться с майкопским врачом Н. И. Клюевым и через него обеспечивала партизан и подпольщиков медикаментами.

В Теучежском районе связь партизан с подпольщиками осуществлялась через М. Теучежа. Вместе с оставленным на подпольной работе в районе коммунистом П. Чесебиевым он проводил политическую работу в ауле Теучежхабль, в хуторах Шевченко и Ново-Чесебиев. Жители этих селений, адыги и русские, горячо любили молодого стройного джигита за смелость и отвагу, за правдивое слово партии, которое он неизменно приносил им. Однажды во время выполнения боевого задания Теучежа схватили гитлеровцы. В гестапо его подвергли пыткам, требуя выдачи партизанской базы и связей с подпольщиками. Но патриот стойко перенёс все муки. А когда палачи привели Теучежа вместе с другими арестованными на расстрел, он внезапно бросился на охранника, выхватил у него автомат и открыл огонь по врагам. Воспользовавшись растерянностью охраны, арестованные бежали. Отстреливаясь, скрылся в лесу и Теучеж. Узнав во время ареста в гестапо о намеченных гитлеровцами расстрелах, Теучеж предупредил многих патриотов об опасности и помог им уйти от расправы[524].

Жители станиц и хуторов, рискуя жизнью, укрывали партизан, приходивших на связь с подпольщиками, снабжали их продуктами питания, собирали необходимые для партизан и подпольщиков сведения, помогали им во всей их деятельности. Нередко дорогой ценой приходилось населению расплачиваться за помощь партизанам и подпольщикам. В хуторе Георгиевском гестаповцы арестовали шестнадцатилетнюю Д. Сорокину и потребовали, чтобы она выдала пришедшего на хутор для связи с подпольщиками своего отца, Д. Сорокина. Не добившись ничего от девушки, фашисты согнали на площадь всех жителей хутора и повторили своё требование, угрожая за неповиновение расправой. Но предателей не нашлось. Не выдали хуторяне и семью Сорокина, хотя жена и две другие дочери партизана стояли в толпе. В отместку фашисты подожгли все дома хутора и жестоко расправились с Д. Сорокиной: вырезали ей нос, икры на обеих ногах, выбили зубы, выдавили глаза и бросили умирать в степи.

В Красногвардейском районе Адыгеи фашистам удалось схватить комсомольцев В. Калашникова, В. Бабенко и С. Рязанова, распространявших листовки. Юноши были подвергнуты страшным пыткам за отказ выдать партизанского связного, снабдившего их листовками. В. Бабенко плюнул в лицо пытавшему его офицеру и заявил: «Никого мы вам, гадам, не выдадим! Стреляйте, но помните, что наши придут и вы ответите за нашу кровь!» Юных патриотов раздели донага, в зимнюю стужу вывели в поле и расстреляли.

В станице Крымской фашисты повесили возле базара 16 колхозников за связь с партизанами и подпольщиками. Но и с петлями на шеях казаки не просили милости у врага. Один из них с залитым кровью лицом гордо поднял голову и крикнул палачам: «Родина за нас отомстит!»[525].

Мощным оружием подпольных организаций была печать. Находившийся в Сочи крайком партии издавал большим тиражом краевую газету «Большевик», выпускал различные листовки и воззвания к населению оккупированных районов края и со связными, а нередко с помощью фронтовой авиации, доставлял их в тыл врага. Адыгейский партийный центр выпустил несколько номеров газеты «За социалистическую Адыгею» на русском и адыгейском языках. Газеты и листовки выпускали многие райкомы и горкомы партии, подпольные организации и группы.

Крайком партии распространил среди населения брошюру, посвящённую 25–й годовщине Великого Октября, книгу «Кубань борется», в которой рассказывалось о хозяйничанье захватчиков в Краснодарском крае, о партизанской борьбе на Кубани.

Много дерзости и изобретательности проявляли подпольщики при распространении литературы. Они вкладывали листовки в почтовые ящики квартир, под видом торговцев носили их в корзинах с фруктами на рынки и там распространяли среди городского населения и жителей близлежащих станиц и аулов. Подпольщики Новотитаровского, Тульского и Успенского районов привязывали листовки к рогам пасшихся в лесу коров, которые приносили их своим хозяевам. Апшеронский райком партии создал для распространения листовок три группы молодёжи. Участники одной из этих групп комсомольцы Л. Найденов, В. Зеленский и Г. Есауленко ухитрялись помещать листовки даже на досках объявлений и радиосводок, висевших около немецкой комендатуры. При активном участии молодёжи среди населения Апшеронского и Нефтегорского районов было распространено более 10 тысяч листовок и газет[526].

Так складывалась деятельность подпольных организаций на Кубани в начале фашистской оккупации. Нужно отметить, что она была сопряжена с чрезвычайными трудностями. В связи с быстрым продвижением вражеских войск партийным органам пришлось устанавливать связи с подпольщиками, создавать новые подпольные организации уже после прихода врага. В большинстве случаев подполье не располагало техническими средствами и достаточным количеством оружия. Подпольщики в основном не имели опыта конспирации и нередко в связи с этим терпели провалы и погибали.

Следует отметить, что и во время предварительной организации подполья были допущены серьёзные ошибки. Во многих городах и районах непродуманно был подобран состав подпольных организаций и групп. В них оказалось много военнообязанных, которые вскоре были призваны в Красную Армию. Кроме того, среди отобранных для подполья людей много было высококвалифицированных специалистов промышленности, которые перед отступлением советских войск эвакуировались со своими предприятиями в восточные районы страны. Все это ослабляло заранее созданную подпольную сеть. Имелись случаи, когда для подпольной работы были подобраны безвольные и малодушные люди, не выдержавшие в дальнейшем суровых испытаний, отошедшие от подпольной работы.

Деятельность подпольных организаций в Краснодарском крае имела свои специфические особенности. Они заключались в близости прифронтовой полосы. Это давало возможность многим подпольным организациям иметь тесные связи с частями Красной Армии, получать от них помощь оружием и выполнять их задания. Но с другой стороны, прифронтовая полоса была насыщена войсками, разведывательными и карательными органами противника, что требовало от подпольщиков особой бдительности, умения быстро ориентироваться, без промедления находить правильные решения.

Но, несмотря на все трудности, коммунисты, комсомольцы и беспартийные активисты сумели создать на занятой врагом территории Краснодарского края боеспособные подпольные организации, нанёсшие врагу серьёзный ущерб.

Активную деятельность развернули подпольщики краевого центра — Краснодара. Здесь не было единой общегородской подпольной организации. Но отдельных подпольных групп, подпольщиков-одиночек в нём было много, и они действовали весьма эффективно. Одни из них работали по заданиям партийных органов, другие — по заданиям партизанских отрядов.

Организатором одной из подпольных групп в Краснодаре была коммунистка К. Я. Дормороз, оставленная в тылу врага Красногвардейским (городским) райкомом партии. Вместе с другими патриотами она оказывала помощь семьям красноармейцев, укрывала коммунистов, организовывала срыв мероприятий оккупантов. Однажды ей удалось узнать, что фашисты готовят отправить на принудительные работы на военных объектах Германии более 60 краснодарцев. Люди были предупреждены, фашистская затея провалилась[527]. Подпольщица Н. А. Белянская, работавшая регистратором биржи труда, по заданию К. Я. Дормороз написала в учётных карточках многих краснодарцев «сведения о болезни», что освобождало их от принудительных работ и угона в Германию. Гитлеровцы часто проводили облавы на базарах. Забирая лиц, не имевших учётных карточек с очередной отметкой биржи труда о работе или болезни, они отправляли их в лагеря трудовой повинности, а чаще всего уничтожали в душегубках. Н. А. Белянская узнавала о времени предстоящих облав и через подпольщиков своевременно сообщала об этом людям, находившимся на базарах. Таким образом было сорвано шесть облав на краснодарских рынках.

Член подпольной группы В. В. Орел, участник подпольной борьбы с белогвардейцами во время гражданской войны, возглавлял при оккупантах артель глухонемых. По заданию К. Я. Дормороз он организовал пошив обуви и одежды для красноармейских семей, оказывал им продовольственную помощь, укрывал бежавших из плена советских воинов, выдавая им подложные документы, как членам артели.

Активно боролись с оккупантами коммунисты А. Н. Бондарева, К. А. Роговой, И. В. Слюсарев, Л. Т. Суржко, А. И. Яковлев, работавшие в подполье по заданию Краснодарского горкома партии. Они писали и распространяли листовки. С помощью беспартийных советских граждан, поступивших по их рекомендации на «службу» в полицию и в гражданские учреждения оккупантов, подпольщики спасали патриотов от арестов и угона в Германию, оказывали помощь продуктами членам семей воинов Красной Армии, собирали разведывательные данные о противнике.

По предложению А. Н. Бондаревой подпольщик Д. З. Школьный поступил в полицию. Он помогал участникам партизанской борьбы в городе избегать арестов, снабжал их паспортами, «улаживал» дела об их прописке в домовых книгах, добывал важные сведения о противнике.

В краевой конторе «Заготскот» подпольной группой руководил коммунист В. П. Саркисов. Подпольщики слушали передачи московского радио и распространяли их содержание среди жителей Краснодара и ряда населённых пунктов края, срывали заготовку кормов для скота и его вывоз в Германию. Однажды они оставили без кормов и воды более 20 тысяч голов скота, предназначенного для отправки в фашистский рейх. В результате все животные погибли. Встревоженные гитлеровцы арестовали, а затем расстреляли управляющего конторой «Заготскот» В. П. Саркисова. Но его товарищи продолжали борьбу.

На краснодарском заводе «Главмаргарин» действовали две подпольные группы, созданные заводской парторганизацией ещё до оккупации города. Подпольщики приводили в негодность отправляемое в Германию масло, выводили из строя оборудование и станки.

Большая часть краснодарских подпольщиков выполняла поручения партизанской разведывательной группы «Кубанцы» (командир П. Е. Кривоносов, Комиссар И. Е. Винниченко). Группа оперировала вблизи Краснодара и была связана с командованием 30–й дивизии Красной Армии. Подпольщики собирали весьма ценную информацию о противнике. Много смелости и находчивости в получении и своевременной доставке этой информации командование разведывательной группы проявили связные Б. С. Курасов, С. П. Мариенец, Н. В. Поляруш, Т. Ф. Брухно, И. Г. Остапенко и другие.

Умело действовал под носом врага способный конспиратор профессор экономической географии М. С. Волобуев. По заданию группы «Кубанцы» он устроился корреспондентом издававшейся на русском языке фашистской газеты «Кубань». Разъезжая по заданиям редакции, Волобуев собирал ценные сведения о противник?, Малейшая неосторожность, растерянность или необдуманное действие могли стоить ему жизни. Вначале фашисты установили за Волобуевым слежку. Однажды Волобуев был задержан патрулём и доставлен в комендатуру, где был подвергнут провокационному допросу и обыску. Не раз в его квартире производились негласные обыски. Но враг так и не смог напасть на след подлинной деятельности патриота.

Сотрудничество в газете дало возможность Волобуеву беспрепятственно посещать многие учреждения и предприятия. Под предлогом сбора сведений для репортажей о жизни и впечатлениях гитлеровских солдат и офицеров подпольщик проникал в расположение войск и военных объектов врага, посещал ведомства оккупационных властей. Все это давало ему возможность добывать весьма важные сведения. По донесениям Волобуева советская авиация неоднократно проводила бомбардировку вражеских объектов в Краснодаре. Благодаря его данным она вывела из строя аэродром, разрушила площадку с установками для управляемых снарядов «ФАУ–Ь и «ФАУ-2», уничтожила находившиеся в пригороде Краснодара склады с боеприпасами и другие объекты[528]. В настоящее время коммунист М. С. Волобуев — профессор Ростовского института народного хозяйства.

Самоотверженно выполняли задания разведывательной группы «Кубанцы» подпольщики коммунист И. И. Федоров и его дочь Галина. Кроме разведки они вели большую агитационную работу. Имея радиоприёмник, отец и дочь слушали сообщения Совинформбюро, размножали их и с помощью надёжных людей вкладывали листовки в почтовые ящики, расклеивали на заборах. Когда оккупанты сообщили в газете и по радио о том, что все кубанские партизаны уничтожены или погибли с голоду, И. И. Федоров немедленно выпустил листовку, в которой разоблачил эту ложь фашистов, сообщив о действиях партизан. И. И. Федоров нарисовал в нескольких экземплярах плакат с надписью–призывом: «Так бейте незваных гостей, чтобы не найти их костей!» Эти плакаты были вывешены у входа на городской рынок, на вокзале и в других людных местах.

И. И. Федорову удалось установить связь с одним из словацких офицеров (фамилия его, к сожалению, неизвестна) и солдатом Винцентом Рыбарь — убеждёнными антифашистами. Они доставляли в казармы словацких солдат листовки, выводили из строя автомашины, предназначенные для подвоза боеприпасов на передовые позиции.

Большую работу среди солдат расквартированной в Краснодаре 1–й словацкой моторизованной дивизии проводили коммунисты Н. И. Ефимов, А. И. Дергачева и комсомолка Т. Рыбка. А. И. Дергачева сумела вовлечь в борьбу словацкого офицера Карла Шустера и вместе с ним вела антифашистскую пропаганду среди словацких солдат, собрала ряд ценных сведений о численности, расположении и вооружении вражеских войск на Кубани.