8. Тыл корпуса

8. Тыл корпуса

Тыл корпуса оборудован был слабовато. Нас учили, что в современных условиях ведения войны без железных дорог совершенно невозможно обойтись. Выработанные нормы указывали, что желательно, чтобы каждый корпус войск имел свою головную станцию с расходным магазином продовольственных припасов, и чтобы станция эта находилась не далее одного перехода.

Неудобное начертание железнодорожных линий левого крыла 8-й армии ставило 17-го и 7-го корпуса в тяжелые условия в отношении их снабжения всем необходимым для жизни и для боя. Наш корпус имел головную станцию на станции Кривин железнодорожной линии Шепетовка – Ровно. Это будет в расстоянии 75 верст, трех переходов от фронта. Очень далеко, ибо ни дивизионным обозам, ни корпусному продовольственному транспорту было не под силу доставлять войскам корпуса все необходимое от станции Кривин. Вот почему наш корпусный интендант, генерал Ильин взвыл, что называется, как только выяснилось, что отступления дальше больше не будет. Посыпались просьбы, мольбы в штаб армии о помощи армейскими транспортами, которые не сразу, но все же были даны.

Тыловым путем корпуса была дорога Шумск – Острог – Кривин. На всем этом протяжении (50 верст) пролегало так называемое земское шоссе, качества ниже среднего, а в некоторых местах так его и совсем не было, и нашим саперам стоило немалого труда привести дорогу в некоторое сносное состояние[159].

По этому пути и стали работать наши транспорты. В м. Шумск был устроен передовой расходный магазин на весь корпус. Отсюда продовольственные запасы забирались для дивизий их дивизионными обозами.

При проезде по дороге Шумск – Кутов – Острог – Кривин всегда можно было обогнать или встретить тысячи повозок, непрерывно снующих здесь взад и вперед. А вся эта махина тыловая с огромным числом людей и особенно лошадей, поедающих солидный процент того, что должны были они доставлять войскам фронта, представлялась малопроизводительной и недостаточно надежной, чтобы вполне обеспечить корпус во всех его потребностях. Осень – лучшее время года на юге, в частности, на Волыни. Дороги, даже небольшие, грунтовые допускают беспрепятственное движение всего, что на колесах. Но наступала зима, южная, мягкая, с ее частыми оттепелями и слякотью и невылазной грязью по черноземному грунту. Да и шоссе наше, весьма ненадежное, не могло, конечно, долго выдерживать невиданное для него движение. По опыту боевых действий в Польше, где много солидных государственных шоссе, мы хорошо знали, во что они превращаются, когда по ним пройдут туда-сюда тысячи повозок и парков, – сплошная каша. Поэтому не напрасны были опасение наши, что с наступлением мокрого времени снабжение корпуса будет сильно затруднено. Так оно и вышло. Всем невольно приходила в голову мысль, почему бы не связать те же питающие нас пункты Шумск и Кривин узкоколейкой (дековилькой[160]), что ни представляло ни особенного труда, ни требовало много времени. По докладам интенданта, командир корпуса не раз возбуждал перед командующим армией ходатайство о постройке дековильки на участке Кривин – Шумск. Штаб армии, соглашаясь с нами принципиально, тянул этот вопрос, откладывая его практическое разрешение, то ли за отсутствием необходимых для этого материалов и подвижного состава, то ли по каким иным причинам. И зиму мы перебивались кое-как. Армейские транспорты много погубили конского состава и материальной части. Организованное в Шумске корпусным интендантом хлебопечение из местных средств, местного зерна, перемалывавшегося на имевшейся здесь огромной вальцевой мельнице, дало возможность до некоторой степени избежать острого кризиса в продовольствии корпуса.

Ранней весной приступили, наконец, к постройке дековильки от Кривина на Шумск. Когда в начале апреля 1916 года я, проезжая в отпуск, поинтересовался на ст. Кривин у железнодорожного офицера, – одного из строителей узкоколейки, – когда будет она готова, он прихвастнул, сказав, что очень скоро, в первых числах мая начнет функционировать уже. На что я, не выдержав, со своей стороны, ответил ему в том же духе, что в мае мы, Бог даст, будем уже пользоваться Дубном и Кременцом. Вышло так, как увидим далее, что и он, и я, – оба были правы в своих надеждах.