Планы Ставки в отношении Турции. Весна – лето 1916 г.

Планы Ставки в отношении Турции. Весна – лето 1916 г.

Даже после капитуляции Таунсхенда Ставка была готова продолжать сотрудничество с англичанами в Малой Азии. Алексеев считал, что оно значительно способствовало бы победе над Турцией. «Наши общие союзнические интересы, – писал он генералу Жилинскому 29 апреля 1916 г., – требовали бы скорейшего сокрушения Турции; выгоды от этого слишком велики и заманчивы, Германии был бы причинен чувствительный материальный и нравственный ущерб»¹. Все действия наштаверха в этом направлении показывают, что его отношение к Кавказско-Малоазиатскому фронту как к исключительно второстепенному, имеющему исключительно внутреннее значение для России, или, вернее, для спокойствия ее мусульманских подданных на Кавказе², не изменилось. «Нисколько не желая выступать адвокатом непременного примирения с Турцией, – сообщал Сазонову Кудашев, – генерал Алексеев поручил мне передать Вам некоторые его мысли по этому поводу, дабы положение, созданное нашим успехом, было тщательно продумано и использовано в наивыгоднейшем для нас объеме. Самым важным является более определенное и точное выяснение объекта войны с нашей, русской точки зрения. Выяснению этому может помочь то или другое мнение начальника штаба, но окончательно оно может принадлежать лишь компетенции самого правительства»³.

Однако при изложении позиции начальника штаба Кудашев, по собственному признанию, «…немного переплел мысли генерала Алексеева с собственными, причем очень определенно высказал последние. Хотя генерал Алексеев настойчиво заявляет, что отнюдь не желает выступать поборником и инициатором идеи мира с Турцией, в глубине души я убежден, он считает такой мир наиболее выгодным для нас делом»⁴. Несмотря на то что идеи Кудашева переплетены со взглядами Алексеева, выделить последние не составляет труда – он уже излагал их ранее. Это военная победа над Германией и восстановление государственной границы империи как первостепенная задача войны, необходимость освобождения сил Кавказской армии для действий в Европе – теперь, правда, Алексеев предлагал перебросить ее в случае подписания мира в Бессарабию для воздействия на Румынию⁵.

Главная же часть собственно алексеевских рассуждений относительно Турции состоит, на мой взгляд, в том, что овладение Проливами представляет собой отдельную и весьма сложную операцию, реализация которой в данной обстановке абсолютно невозможна⁶. Алексеевскую оценку в определенной степени можно назвать традиционной для русского высшего командования. И первый Верховный главнокомандующий – великий князь Николай Николаевич (младший), и генерал Ю. Н. Данилов еще в конце 1914 – начале 1915 г. отмечали невозможность для России осуществить военный захват Босфора⁷. Так, в январе 1915 г. Ю. Н. Данилов в разговоре с тем же Кудашевым изложил эту мысль так: «…завоевание Босфора потребует отдельной войны, а будет ли Россия способна вести эту отдельную войну и захочет ли, в этом он (Данилов. – А. О.) глубоко сомневается»⁸. По свидетельству Бубнова, с самого вступления в должность Верховного главнокомандующего Николай II в вопросе о Босфоре стоял за десант, а Алексеев, с некоторыми колебаниями, – против⁹.

К кудашевским рассуждениям, как мне представляется, относятся мысли о возможных условиях этого мира, – упоминание Адрианопольского и Ункияр-Искелессийского договоров уже весьма показательно, и о возможных средствах достижения этого мира: «На них (на турок. – А. О.) можно действовать убеждением логики и денег»¹⁰. Конечно, эти рассуждения были беспочвенными. В войне такого масштаба Россия не могла предложить туркам приемлемых условий мирного договора, в том числе и потому, что на это не пошли бы ни союзники, ни сама Турция. Какой бы непопулярной по мере поражений и потерь ни была война, диктатура младотурок прочно контролировала страну. В начале февраля 1916 г. полиция раскрыла заговор с целью ниспровержения триумвирата Талаата – Энвера – Джемаля и достижения сепаратного мира, в Константинополе прошли массовые аресты и казни. Сын султана Абдул-Азиса наследный принц Юсуф-Изеддин покончил с собой¹¹. Это самоубийство вызвало массу толков и слухов в турецкой столице, прочно связавших смерть принца с младотурками¹².

Впрочем, с точки зрения интересов России значительной перемены не произошло – партии ее сторонников в Турции не было. Впрочем, не было и предмета для переговоров с любой турецкой оппозиционной силой. В августе 1916 г. русский посланник в Швейцарии В. Р. Бахерахт сообщил в МИД о контактах, состоявшихся в Берне, между представителями русской, английской и французской миссий и представителями турецкой оппозиции с Кемаль-Мидхат-пашой во главе. Последние предлагали организовать широкое антимладотурецкое движение. Целью нового правительства в случае успеха стало бы заключение мира со странами Согласия. Резолюция

Николая II была категоричной: «С Турцией надо покончить. Во всяком случае, в Европе ей больше не место. Поэтому нам входить в сношения с оппозицией не следует»¹³.

Оставалось действовать только одним аргументом – силой, а если ее не хватало для удара по турецкой столице, то разумным применением тех ресурсов, которые были. Кавказский фронт вполне годился для этого. Любой его успех чувствительно отзывался в турецкой столице. Весной 1916 г. положение фронта улучшилось. Обладание Трапезундом существенно облегчило снабжение Кавказской армии. Впрочем, гавань и порт города были абсолютно не устроены и, во всяком случае, не готовы для приема крупных объемов грузов¹⁴. Подходы к порту с моря были практически открыты. Для их прикрытия у побережья была построена береговая батарея с четырьмя 10-дюймовыми орудиями, в целом для обороны города было выделено 120 крепостных орудий, командование новым укрепленным районом было поручено доблестному защитнику Ивангорода – генералу А. В. Шварцу¹⁵.

В городе и порту ежедневно с четырех утра и до позднего вечера велись огромные работы. Работали матросы Черноморского флота, солдаты Одесского морского батальона и пленные турки. Сырой и болезненный климат Трапезунда ставил массу проблем перед организацией этих работ и решением санитарно-медицинских проблем, с которыми русское командование справилось. Эпидемий не было¹⁶. Из Мариуполя сюда были перевезены две третьеочередные дивизии – Ставка пошла навстречу пожеланиям командования фронта. При перевозках использовалось от 23 до 27 транспортов. За три рейса флотилия Хоменко перевезла в апреле – мае две пластунские бригады, две пехотные дивизии и две артиллерийские бригады – 1224 офицера и 51 468 рядовых, 9975 лошадей и другого тяглового скота, 130 тыс. пудов груза. Погода не благоприятствовала перевозкам, однако не было ни одного случая увечий людей или животных. При этом флотилия могла за один рейс перевезти дивизию – 17 200 солдат и 325 офицеров. На это потребовалось шесть дней¹⁷. Новые дивизии, сведенные в 5-й Кавказский корпус, во многом помогли Юденичу удержать инициативу.