Кавказский фронт, Персия и Месопотамия. Зима – весна 1915 г.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Кавказский фронт, Персия и Месопотамия. Зима – весна 1915 г.

В конце 1915 и начале 1916 г. Кавказская армия вынуждена была предпринять ряд крупных наступательных действий, нацеленных на предотвращение возможной активизации противника, и в том числе на оказание помощи британскому союзнику. Стремление Ставки экономить резервы для европейского фронта в реальности не имело успеха. Уже после Сарыкамышской операции, то есть в начале 1915 г., выяснилась необходимость создания стратегического резерва для Кавказской армии, который необходимо было сосредоточить в Карсе или в Сарыкамыше. В результате после преодоления кризиса был немедленно сформирован 5-й Кавказский армейский корпус в составе 1-й и 2-й Кубанских пластунских бригад и 3-й Кавказской стрелковой дивизии. Однако уже в марте 1915 г. корпус был переброшен в Севастополь и Одессу для подготовки к возможному удару по Босфору1. Таким образом, Проливы оттягивали с Кавказа силы примерно таким же образом, как Галиция и Польша отвлекали потом эти же войска от Босфорской операции. Тем не менее численность Кавказской армии медленно, но все же росла. Если в начале 1915 г. она насчитывала 106 батальонов, 222 сотни и 356 орудий, то к началу июня того же года – 112 3/4 батальона, 213 сотен, 20 инженерных рот, 43 ополченческие и 8 добровольческих дружин, 2 авиаотряда, 348 орудий2.

В конце 1915 г. Ставка, несмотря на тяжелое положение со снабжением и техническим обеспечением европейского фронта, выделила для Кавказской армии еще один отряд в составе 10 самолетов и 150 грузовиков. Эти силы весьма способствовали взятию Эрзерума3. Да и само наступление на турецкую крепость, по свидетельству генерала Н. Г Корсуна, было предпринято, в том числе, и по инициативе начальника штаба Ставки, который в декабре 1915 г. настаивал на наступлении на турецком фронте. Генерал Алексеев указывал на то, что ожидаемая эвакуация союзников из района Проливов, а также неудачи англичан в южной Месопотамии вызовут усиление турецкой группировки, действующей против русской армии в Малой Азии4.

Штаб Кавказской армии еще в середине ноября 1915 г. получил сведения о том, что против нее будет переброшена большая часть освободившихся под Галлиполи турецких войск. С их прибытием в конце февраля – начале марта 1916 г. турецкая армия, и так превосходившая русскую, получила бы уже двойное превосходство в силах. Турецкое командование рассчитывало использовать зимний период, чрезвычайно неудобный для действий в горах Малой Азии, для того чтобы развить свой успех против англичан, а весной обрушиться всеми силами на русских. Перед русской Кавказской армией возникала перспектива весной-летом 1916 г. встретиться с объединенными силами кавказской, галлиполийской и месопотамской турецких армий. Рассчитывать на поддержку Ставки даже в этой ситуации было нельзя – оставалось лишь самим перейти в наступление до подхода подкреплений к туркам5.

Эти рассуждения были небеспочвенны – начальник штаба Главковерха не только не думал о поддержке Кавказской армии, но и не прочь был использовать ее части на Европейском театре военных действий. Дальнейшие неудачи Антанты могли, по мнению Алексеева, ухудшить положение России на юге и даже повлиять на присоединение Румынии к числу ее противников: «При такой обстановке каждая дивизия, хотя бы и временно командированная с Кавказа для предстоящей операции русских на западе, могла придать последней решительность и расширить ее результаты, почему начальник штаба Главковерха и просил главнокомандующего Кавказским фронтом обсудить общее стратегическое положение, взвесить возможность успеха на Западном фронте и высказать, каким путем Кавказская армия могла бы принять участие в борьбе, ибо с военной точки зрения было непрактично иметь 150 тыс. винтовок лишь для охранения и наблюдения»6.

В январе 1916 г. наштаверх предложил союзникам простое решение. Русские и англичане должны были начать движение на Багдад со стороны Керманшаха и Басры. После взятия этого пункта союзники могли бы организовать наступление на Мосул и далее в Анатолию. «Вообще вместо пассивной обороны Суэца при маловероятном египетском походе германцев, – писал он, – лучше создать сильную союзную группу у Мосула, которая установила бы общность действий с левым крылом нашей Кавказской армии; слишком опасное создалось бы положение для турок, у союзников не было бы войск бездействующих, какими могут оказаться войска, собираемые ныне в Египте»7. К концу 1915 г. здесь было собрано около 85 тыс. человек против 40 тыс., которые имелись у турок в Палестине8. Впрочем, предложение Алексеева не было поддержано – и русские и англичане продолжали действовать активно, но без какой-либо договоренности между собой. Русские войска самостоятельно начали наступление на Эрзерум.

Перед началом Эрзерумской операции против нее высказался Николай Николаевич (младший), поддержанный генералом Ф. Ф. Палицыным. Великий князь не хотел рисковать – он помнил о неудаче штурма Перемышля9. Однако Ставка все же предпочла прислушаться к доводам штаба Н. Н. Юденича, который и разработал план наступления. Следует отметить, что этот план первоначально был нацелен исключительно на уничтожение живой силы противника. Главный удар по нему наносился по основной позиции турок в 150 км восточнее крепости. На Кавказе не придавали крепостям значения большего, чем они заслуживали. Необходимо отметить, что штаб Кавказского фронта весьма отличался от других не только в этом.

При Юдениче постоянно работал только лишь полевой штаб во главе с генерал-квартирмейстером генерал-майором П. А. Томиловым. В него входили четыре-пять офицеров Генерального штаба. Каждый из них во время операции курировал один из корпусов, с частями поддерживалась постоянная связь (на это Юденич обращал особое внимание). От офицеров требовалось детальное знакомство с частями, их командирами и обстановкой, готовность к докладу должна была быть постоянной – двадцать четыре часа в сутки. Стол Юденича находился в комнате оперативного отделения, где постоянно присутствовали начальники оперативного и разведывательного отделов. Посередине комнаты стоял стол с картой фронта – каждый из офицеров имел право при обсуждении операции высказаться и защищать свою точку зрения. Юденич не вмешивался в детали, но требовал их знания от подчиненных, особое внимание уделялось данным воздушной разведки и показаниям пленных. Наиболее важные из них немедленно отправлялись в штаб фронта на автомобиле для личного допроса10. Этот стиль руководства, традиционный для Кавказской армии, был одной из важных составных успехов Юденича.

Начальник штаба Верховного главнокомандующего соглашался на наступление на Эрзерум при условии, что оно начнется не позже декабря 1915 г., в противном случае Алексеев готов был снять части с турецкого фронта и перебросить их на германо-австрийский. Кроме того, Верховному командованию пришлось учитывать и возможность обострения ситуации в Персии, где турецкие и германские агенты развернули весьма успешную пропаганду «священной войны» против России и Англии (особенно среди курдов, в районе озера Урмия, то есть в зоне русского влияния), пользуясь сочувствием, а иногда и прямой поддержкой местной жандармерии, находившейся в значительной степени под контролем шведских офицеров-инструкторов.

В самом начале 1916 г. началось русское наступление на Эрзерум. Юденич хорошо подготовил операцию – прежде всего, была соблюдена полная тайна. Перед началом наступления из района Сарыкамыш – Карс был запрещен выезд всех без исключения лиц, отправление любых телеграмм и писем. Для того чтобы не возбудить подозрений, они принимались, но не отправлялись, а выезд был запрещен под предлогом перегрузки железной дороги, якобы не справлявшейся с перевозкой войск в тыл. В Тифлис с фронта были отправлены команды для покупки елок для рождественских праздников. Эти меры имели успех – повсюду стали распространяться слухи об ослаблении Кавказской армии, никто, в том числе и ее офицеры и солдаты, не ожидали активных действий. В результате русское наступление, начавшееся в новогоднюю ночь, застало турок врасплох11. Уже в первый день, 30 декабря 1915 г. (12 января 1916 г.), были захвачены пленные и трофеи, при этом потери наступавших были весьма высоки12.

Наступление проводилось в сложнейших условиях, его участник вспоминал: «Здесь сплошное нагромождение безлесных кряжей. Глубочайший снег. Жестокие морозы. Упорное сопротивление турок»13. К утру 1 (14) января 1916 г. наступление привело к полному успеху – турецкая армия откатывалась к Эрзеруму. В ночь на 4 (17) января под влиянием известий о появлении русских войск в тылу это отступление превратилось в беспорядочное бегство, что дало возможность блестящим образом отличиться доблестной Сибирской казачьей бригаде. Захватив в кратчайший срок около тысячи пленных, она усеяла дорогу на Эрзерум трупами противника. Среди турецких войск царила паника и дезорганизация14. 6 (19) января Ставка сообщила об успешном наступлении – на фронте шириной до 100 верст турки откатывались к Эрзерумской равнине. Местами это отступление носит характер панического бегства»15.

«Насколько турки были не подготовлены к нашему наступлению, – отмечал фронтовой корреспондент “Речи”, – видно из того, что теперь при отступлении они оставляют в наших руках свои артиллерийские и продовольственные склады и большие запасы топлива, так ценимого в тех местах. Лесов там мало, и местное население для топки употребляет кизяк. Но война заставила местное население покинуть насиженные места и уйти подальше от района военных действий, поэтому и кизяк трудно здесь достать. В виду этого запасы топлива, заготовленные турками, можно считать весьма ценной добычей для наших войск. Из складов турки не успели ничего вывезти. Они побросали патроны, снаряжение – все это указывает на беспорядочное отступление, это не отход под укрытие фортов крепости, а бегство под натиском наших войск»16. 9 (22) января русская артиллерия начала обстрел передовых фортов Эрзерума17.

В этот момент Николай Николаевич (младший) выступил за приостановление наступления на Кипрекейских позициях, в двух переходах от крепости. Еще в ноябре 1915 г. здесь, на ключевом пункте перед крепостью, русские войска вынуждены были один раз остановиться и отойти после тяжелейших боев с активно атаковавшими их турками. Но в середине января 1916 г. положение было другим. Русские передовые части в это время находились уже под городом18. За две недели боев в тяжелейших условиях они с боями прошли более 60 верст по горным дорогам, овладели многочисленными турецкими складами продовольствия и фуража19. Само слово «дорога» было применимо к реалиям этого театра военных действий весьма условно.

Существовавшие тропы были заметены снегом, глубина которого доходила до груди человека или брюха лошади. Ввиду того что кони не могли двигаться в таких условиях, дорогу вперед прокладывали люди, расчищавшие проходы и тащившие на себе все необходимое, включая орудия и снаряды20. Для прохода горной артиллерии вперед попеременно высылали по батальону, протаптывавшему путь в глубоком снегу21. 13 (26) января русские войска заняли плато Кара-Базар, в тяжелейших условиях создав плацдарм для дальнейшего наступления на город. «Наверху двацатипятиградусный мороз, – вспоминал участник боев на плато, – по утрам обычно пурга, а когда безоблачно – кожа лопается от солнца и снег ослепляет. Под лучами все оттаивает, ночью же замерзает, и одежда покрывается ледяной коркой. Жгучий ветер, подхватывая комья сухого снега, швыряет их в лицо, забивает под полу. Грелки не помогают: держишь – ладони тепло, а сверху обмерзает. На пятом выстреле пальцы деревенеют. Дорог нет, иди целиной. Оползни и обвалы. Волнистая площадь плато утыкана крупными камнями, ломающими лопаты»22.

Артиллерию, как и боеприпасы, приходилось поднимать на руках – крутизна склонов с русской стороны достигала 45 градусов23. Продовольственных запасов, взятых при начале движения, не хватило. Нормальное питание войск обеспечить не удалось. «Люди потеряли за этот период всякий солдатский вид, – вспоминал генерал Назарбеков. – Лица у них были изнуренные от переутомления, а главное – от сплошного недоедания. Питались лишь исключительно местными средствами. Когда находили муку, то пекли лепешки, а то просто пшеницей»24. Между тем до 29 января (11 февраля) войскам приходилось отбивать контратаки противника и одновременно накапливать силы для решающего удара по турецкой крепости25. Чрезвычайно тяжелыми эти дни были и для противника. Его командование явно не справилось с организацией отступления. Путь отхода турок и курдов был густо усеян трупами убитых и замерзших аскеров и павших вьючных животных26.

Для дальнейших действий Юденичу требовалось около 8 млн винтовочных патронов, выделить которые из запаса Карской крепости мог только главнокомандующий армией. Понимая, что возместить эти запасы в ближайшее время будет невозможно, он опасался, что в случае турецкого контрнаступления Кавказская армия останется без боеприпасов. Новое «великое отступление» Николай Николаевич (младший) не мог себе позволить. Великий князь не понимал, что лучшей гарантией пассивности 3-й турецкой армии станет ее окончательный разгром. В штаб Юденича с поручением от командующего прибыл генерал Палицын. Он считал штурм безумием и авантюрой. В результате после прямого телефонного разговора Юденича с Николаем Николаевичем (младшим) главнокомандующий разрешил штурм под личную ответственность своего подчиненного27. «Былинный богатырь» и «доблестный вождь» в очередной раз показал свои настоящие качества. Посетивший Кавказскую армию генерал-майор Ч. Колвелл довольно точно определил, что настоящим лидером является Юденич, а великий князь им только кажется, и то поначалу28.

Эрзерум имел значение историческое как древний город, история которого была непосредственно связана с обширным районом Османской империи, политическое – как административный центр края, символизирующий власть османов, экономическое – как перекресток исторических торговых путей от Черного моря в Персию и Месопотамию и с Кавказа в глубь Анатолии, стратегическое – как центр военного управления всего русско-турецкого фронта и база 3-й турецкой армии29. Турецкое командование считало крепость вполне надежной и ожидало от нее задержки наступления противника как минимум на несколько месяцев. После 1878 г. эта твердыня укреплялась английскими инженерами, которых сменили в 1890-е гг. их немецкие коллеги. Перед войной на ее вооружении находилось около 700 орудий разных систем и калибров, значительная часть которых была взята потом для усиления укреплений на Дарданеллах. В 1914 г. крепость была переименована в Эрзерумскую укрепленную зону, которая имела шестнадцать фортов на центральной позиции и две фланговые группы по два форта. Выдержать обстрел современных орудий они не могли – в Эрзеруме практически не было бетонных сооружений. На вооружении имелось четыре 150-мм орудия, 20 гаубиц калибром 150 мм, 18 гаубиц калибром 120 мм, 102 полевых орудия калибром 87 мм, 34 – калибром 80 мм и 18 – калибром 75 мм, а также 39 скорострельных 90-мм орудий. Крупповских орудий – всего 235 стволов (не считая артиллерии войск, оборонявших позицию)30.

В ночь на 30 января (12 февраля) 3-й батальон и две роты 4-го батальона 153-го пехотного полка под командованием полковника Даниельбека Пирумова овладели ночным штурмом фортом Далангез. Весь следующий день они отбивали контратаки турок и отстояли позицию31. С 31 января (13 февраля) обстрел фортов Эрзерума стал усиливаться. Одному из них удалось нанести существенный ущерб32. В ночь на 2 (15) февраля на русскую сторону перебежал турецкий артиллерийский офицер с подробными планами расположения войск и артиллерии противника. Перебежчик появился вовремя – днем 2 (15) февраля под крепостью должны были закончить установку шестнадцати тяжелых орудий, прибывших из Карса. Необходимо отметить, что, при всей ценности этого человека, Юденич не стал скрывать своего отношения к нему. Оно выразилось в следующих словах: «Возьмите с собой этого мерзавца, пусть он поможет нашей артиллерии своими указаниями…»33 В этот же день начался обстрел турецких укреплений тяжелой артиллерией. Он был очень эффективен, что ободряюще действовало на войска, готовившиеся к атаке. В ночь на 3 (16) февраля начался штурм, с самого начала он развивался успешно34.

Город был обречен. «Падение его было неизбежно, но то, что это могло совершиться так скоро, это было уже неожиданностью для нас, – вспоминал участник штурма. – Второго февраля окончательно дрогнули турки, зажгли часть Эрзерума и начали отступать от Эрзерума. Третьего февраля в семь часов утра уже наши войска были в Эрзеруме»35. 4 (17) февраля турки начали готовить общий отход. Об этом можно было судить по взрывам оставшихся в их руках укреплений36. Колебавшийся недавно Николай Николаевич направил в этот день на высочайшее имя следующую телеграмму: «Господь Бог оказал сверхдоблестным войскам Кавказской армии столь великую помощь, что Эрзерум после пятидневного беспримерного штурма взят. Неизреченно счастлив донести о сей победе Вашему Императорскому Величеству»37. На самом деле город еще не был взят, но русская армия уже контролировала / его укреплений. Судьба Эрзерума уже была решена38.

В ночь на 5 (18) февраля был предпринят генеральный штурм, а утром этого дня Елизаветпольский полк овладел ключевой позицией – фортом Чабандеде, но бои за вторую линию фортов затянулись еще на несколько дней. Только 9 (22) февраля 1916 г. части 1-го Кавказского корпуса вошли в город. Русские потери при взятии крепости составили 14,5 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, более 6 тыс. человек из этой цифры составили получившие обморожения39. Падение Эрзерума, первоклассной в условиях Малой Азии крепости, сопровождалось беспорядочным отступлением противника, большими человеческими и материальными потерями40. Ряд турецких батальонов потерял от 90 до 98 % своего состава41. К северо-западу от города были окружены и взяты в плен остатки 34-й турецкой дивизии, на Эрзерумском шоссе такая же участь постигла один из отступавших полков противника42.

На главной оборонительной линии фортов было захвачено 197 исправных орудий разного калибра, а в центральной ограде крепости – еще 126. В плен попало 235 офицеров и 12 753 нижних чина43. При преследовании было захвачено еще 79 орудий44. О характере деморализации турецкой армии можно было судить по количеству русских трофеев. В первый день штурма было захвачено 6 орудий противника, во 2-й – еще 7, в 3-й – 29, в 4-й – 70, в 5-й – 20045. На фортах и в городе противником было оставлено большое количество боеприпасов, пороха, продовольствия, скота46. «Деморализованные остатки турецкой армии, – отмечал “Военный сборник”, – отступали в беспорядке к западу, причем в некоторых трехдивизионных корпусах насчитывалось 3–5 тыс. штыков с несколькими орудиями»47. 6 (19) февраля 1916 г. Штаб Верховного главнокомандующего сообщил также о взятии городов Муш и Ахат48.

Несмотря на очевидный успех, немедленно после взятия Эрзерума началось перевооружение его укреплений – из трофейных орудий было оставлено 65 стальных пушек, кроме того, из Карской крепости было перевезено 312 орудий, к которым присоединили 16 осадных орудий, участвовавших в подготовке штурма. В порядок были приведены и пострадавшие от русской артиллерии форты49. Для работ на укреплениях в Карсе и области было нанято около 1,5 тыс. чернорабочих – им выплачивалось 45 руб. в месяц (минимум) с предоставлением трехразового питания и крова50. Рабочую силу поначалу пришлось привозить из России – окрестности Эрзерума, насчитывающие до войны почти 70 тыс. человек, были почти безлюдными51. Работы в городе были срочными и масштабными – санитарно-гигиеническое его состояние было ужасным. К этому нужно еще добавить постоянную угрозу эпидемий – в Эрзеруме было захвачено около 40 тыс. сыпно-тифозных больных, смертность в их рядах была ужасной – до 50–60 %. Город пришлось срочно приводить в порядок – расчищать улицы, создавать дезинфекционные центры, бани, и т. п.52

При этом следует отметить, что Эрзерум практически не пострадал от обстрела при штурме53, но после событий 1915 г. находился в удручающем состоянии. «Глинобитные дома разорены, без крыш, без дверей, – отмечал русский военный журналист. – Полсотни уцелевших строений (из 3 тыс.) тщательно занумерованы»54. Кроме ужасного состояния города турки оставили русским войскам весьма знакомую типичную картину разрушения. Это было второе и, как оказалось, последнее уничтожение этого города. В 1827 г. население Эрзерума составляло около 130 тыс. человек, после ухода армян вслед за русским войсками в 1829 г. он опустел, в 1835 г. здесь жило не более 15 тыс. человек. В начале XX столетия армянское население составляло около четверти всех жителей города55. Теперь около 25 тыс. армян Эрзерума исчезли, они были практически полностью вырезаны56. То же самое произошло и в Муше. Город имел преимущественно армянское население, после резни здесь осталось около 50 семейств мусульман57.

От самого многочисленного элемента округа Эрзерума – крестьян, занимавшихся землепашеством, огородничеством и извозом, – не осталось и следа58. Мусульмане в большом количестве ушли вслед за своими войсками59. К моменту прихода русских войск из населения осталось около 24 тыс. турок и менее сотни армян – это были сохранившиеся «по необходимости» ремесленники60, 18 девушек, спасшихся в американской миссии, 53 человека было укрыто турками. Остальные были депортированы из города в Месопотамию, большая часть мужчин при этом была истреблена по дороге61. Когда началось русское наступление, турецкие власти попытались организовать «депортацию» греков, однако сделать этого не успели62. Перед уходом турками были взорваны все более или менее значительные постройки, принадлежавшие армянской церкви, в частности – купол церкви Святой Богородицы63.

Следует признать, что турецкие власти в конечном итоге добились своего – в городе в основном осталось только турецкое население64. Теперь русские власти вынуждены были заняться его спасением. Приведением Эрзерума в порядок активно занимались лазареты и отряды Земгора65. Это была огромная по масштабам задача. Начальник дезинфекционно-бактериологического отряда профессор И. И. Широкогоров в апреле 1916 г. докладывал в Главное управление Красного Креста: «В настоящее время город очищается от трупов и грязи, скоплявшейся многими столетиями»66. Отряды Земгора и Красного Креста также начали оказывать и систематическую медицинскую помощь скопившимся в городе гражданским лицам. Одной из проблем оказалось отсутствие женщин-врачей, «.. так как женщины местного населения к мужчинам-врачам не обращаются вовсе»67. Схожая ситуация сложилась и в Муше, где возникла эпидемия сыпного тифа. Командовавшему тут войсками генералу Назарбекову пришлось приложить немалые усилия для сохранения оставшейся части мусульманского населения от возмездия со стороны возвращающихся с русской армией армян68.

Успех Кавказской армии был отмечен двухдневными торжествами в Тифлисе – на Эриванской городской площади при огромном стечении народа экзархом был отслужен благодарственный молебен. Католикос армян распорядился отслужить его во всех армянских церквах, масса беженцев воспряла духом, надеясь вернуться к своим домам. В мечетях прошли благодарственные молебствия. Перед дворцом наместника шли массовые манифестации, которые он приветствовал с балкона. В ответ раздавалось «Ура!». В адрес Николая Николаевича (младшего), превратившегося в главного героя победы, шел поток поздравительных телеграмм. Между тем он только 7 (20) февраля отбыл из столицы наместничества во взятую крепость69. Только 15 (28) февраля последовало награждение главного полководца Кавказского фронта – Н. Н. Юденич был награжден орденом Святого Георгия 2-й степени70.

Русская победа в Малой Азии имела большой международный резонанс. Это было тяжелое время для Антанты – бои на Западном фронте отличались высоким уровнем потерь без «эффектных» результатов. В Англии появлялись первые признаки недовольства среди рабочих. «В феврале началась эпическая оборона Вердена, – вспоминал советник русского посольства в Лондоне, – и единственным благоприятным для общего дела союзников ярким событием было взятие Эрзерума русскими войсками»71. Британская пресса сразу же признала, что это существенно облегчило английской армии задачу обороны Египта72. Британский посол во Франции лорд Ф. Берти отмечал: «Эрзерум великолепен: ходят слухи, что победа достигнута при помощи золота»73. Очевидно, это был отклик на историю с перебежчиком. По свидетельству Лимана фон Сандерса, поражение под Эрзерумом шокировало турецкое правительство и командование, вынужденное в течение нескольких месяцев скрывать эту новость от населения и от султана Мухаммеда V74. Русское наступление на турецком фронте продолжалось вплоть до начала апреля – турки отступили от крепости на расстояние до 120 км75.

Успех под Эрзерумом был развит новыми достижениями. Преследование отступавшего противника продолжалось еще восемь дней и остановилось со взятием города Битлис. В этот момент русским войскам в основном противостояли уже не турки, а курды76. «Весь район до Мушской долины, – вспоминал участник наступления, – был покинут жителями, и селения их были разрушены. Морозы стояли очень сильные, а снег достигал высоты человеческого роста. Противник сопротивлялся слабо, но борьба с природой и бездорожьем отнимала все силы людей»77. Положение усугублялось отсутствием продовольствия, фуража, топлива78. В ночь на 19 февраля (4 марта) штыковой атакой в метель и пургу русские войска овладели городом Битлис. В городе было захвачено 20 новейших крупповских орудий79. Ни мороз, ни бездорожье, ни глубокий снег не остановили русскую атаку. Внезапным штыковым ударом шедшая в трех колоннах пехота овладела позициями на горах вокруг города, вслед за этим на позиции под городом ударила кавалерия. Ранним утром город был уже в руках русских80. В плен попало 5 тыс. человек. Серьезного сопротивления не было – очевидно, никто не ожидал атаки в таких условиях: потери штурмующих были незначительны – не более 25 человек81. 4 (17) марта в 90 км от Эрзерума был взят город Мамахатун, 44 турецких офицера и 770 солдат попало в плен, 5 орудий, пулеметы и обоз стали добычей русских войск82.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.