1 В ожидании большой войны: западные военные округа на рубеже веков

1

В ожидании большой войны: западные военные округа на рубеже веков

Определяющее значение в развитии армии в конце XIX – начале XX в. имели возможности казны, которые были крайне ограниченны. Действовала система пятилетних циклов финансирования военно-сухопутных сил (предельных бюджетов), удобная тем, что Военное министерство получало твердое финансирование на пять лет и могло строить перспективные планы развития армии. Цифра предельного бюджета складывалась на основании представления командующими военными округами докладов о нуждах подчиненных им войск. Начальники интендантского, артиллерийского, инженерного главных управлений составляли свои расчеты по новым формированиям, постройкам, мобилизационным потребностям и т. д.[434]

Утверждение бюджета всегда велось в длительных тяжбах с Министерством финансов, всячески ограничивавшим военные расходы. Предельный бюджет расходовался фактически на текущие нужды армии, тогда как на ее развитие и улучшение материально-бытового положения военнослужащих средств не оставалось. Для этих целей Военное министерство испрашивало дополнительные суммы, за которые с Министерством финансов шли ожесточенные «бои». Сверхбюджетные требования Военного министерства всегда кардинально урезались. Так, на пятилетие 1898–1903 гг. А.Н. Куропаткин (стал военным министром с 1 января 1898 г.) испрашивал дополнительно 455 млн рублей, а получил лишь 160 млн. На 1904–1908 гг. испрашивалось уже 825 млн рублей, а получено было и вовсе 130 млн рублей[435]. Армия в течение десятилетий находилась на голодном пайке. Остро назревшие мероприятия многократно откладывались.

Между тем над 17000-верстной государственной границей Российской империи сгущались тучи. На Дальнем Востоке стремительно обострялось противостояние России с молодой, набиравшей силу империалистической державой Японией. На Западе к концу XIX в. сложился и окреп австро-германо-итальянский Тройственный союз, обращенный против России и Франции. Именно 2260-верстный участок западной границы с Германией и Австро-Венгрией считался на рубеже веков приоритетным в военных планах российского правительства. По мере складывания в Европе противостоящих лагерей великих держав и оформления враждебного России Тройственного союза первостепенной задачей командования и штабов западных приграничных округов в конце XIX – начале XX в. стали планирование и подготовка их войск к защите рубежей на западе страны.

В последнее десятилетие XIX в. развертывание сил западных округов в случае войны планировалось на основании Положения о полевом управлении войск 1890 г., в соответствии с которым предусматривалось создание трех армий (а не одной по аналогичному положению 1876 г.). Каждая из них должна была включать силы и средства одного из трех приграничных округов – Виленского, Варшавского и Киевского. Причем окружные штабы преобразовывались в армейские, а командующие войсками округов и их начальники штабов становились командующими армиями и начальниками армейских штабов, подчинявшимися, в свою очередь, главнокомандующему, который располагал небольшим оперативным штабом[436]. Это не только существенно сокращало время на развертывание армий, но и обеспечивало их «самую тесную связь» с окружным тылом[437], главной задачей которого на время войны становилось материальное обеспечение всех потребностей действующих войск.

Однако в течение 1890-х гг. численность и оснащенность армий вероятных противников – Германии и Австро-Венгрии – быстро возрастали. В 1900 г. Австро-Венгрия могла выставить 1 112 000 человек, а Германия – 1 860 000. Особо следует подчеркнуть, что благодаря более развитой железнодорожной сети противник мог перебрасывать войска в районы сосредоточения в 5 раз быстрее[438]. В докладе по Главному штабу в декабре 1901 г. отмечалось, что «имея более развитую дорожную сеть, германцы могут значительно быстрее сосредоточить войска и уже на 12 день перейти к решительным действиям, в то время как наши войсковые перевозки завершатся лишь наполовину. Считалось, что против Франции Германия сможет выставить заслон в 6–7 корпусов, а на Россию двинуть 15–17 корпусов»[439].

Российское правительство вынуждено было непрерывно наращивать группировку войск в западных округах. Соответственно усложнялась задача оперативного управления их возраставшей массой. Пути его оптимизации стали предметом серьезного обсуждения специалистов Главного штаба и ведущих управлений Военного министерства. Вопрос о принципиальной перестройке управления западной группировкой войск в военное время был решен царем 30 мая 1899 г. на основании всеподданнейшего доклада по Главному штабу от 21 мая 1899 г.[440]

Отныне решено было развертывать на западной границе шесть армий, объединенных в два главнокомандования (фронта) – одно против австро-венгерской армии, другое – против германской. Верховное главнокомандование оставалось в руках императора (официально введение такой инстанции военного управления, как Верховный главнокомандующий и его штаб, относится к 1903 г.)[441]. Считалось, что Австро-Венгрия сможет выставить против Российской империи всю свою армию, а Германия – большую часть своей. С учетом меньшей численности и более низкой боеспособности австро-венгерской армии в сравнении с германской, российское руководство отводило на каждое из фронтовых объединений (по терминологии тех лет – соединений) примерно равное количество сил.

Преобразования в планах стратегического развертывания вносили серьезные коррективы в деятельность военно-окружных управлений. Окружная система находилась в полной зависимости от стратегического планирования, адаптировалась под его требования. Установленный положением (1890) порядок формирования штаба главнокомандующего, пусть и небольшого, из состава штаба округа отныне не годился, так как теперь в трех округах должны были быть сформированы управления двух фронтов и шести армий (в 1903 г. их было уже семь). Хотя это положение и предусматривало возможность разделения округа на несколько частей с формированием новых окружных управлений, порядок их взаимоотношений не был прописан[442]. В связи с этим потребовалось изменить 68 статей положения 1890 г., а также внести поправки в проект нового положения, обсужденный в январе 1901 г. на совещании начальников штабов западных округов.

Кардинальная переработка требовала большой подготовительной работы всех главных управлений Военного министерства и гражданских ведомств (в том числе министерств финансов и путей сообщения). При этом военные специалисты напоминали, что составление положения 1890 г. было начато в 1881 г. и растянулось почти на десять лет, а два приложения к нему (положения о военных дорогах и деятельности казначейств) не были изданы и в начале 1900-х гг.[443]

Изменился и порядок назначения командующих армиями. Теперь ими не обязательно становились командующие войсками приграничных округов. Так, по высочайшему рескрипту от 17 июня 1903 г. на должность командующего II армией был назначен помощник командующего Варшавским военным округом генерал-лейтенант А.К. Пузыревский, а командующим VII армией стал командующий Московским округом великий князь Владимир Александрович. Остальные армии возглавили командующие войсками Виленского, Московского, Киевского и Одесского округов[444].

Предлагались и оригинальные подходы к решению кадровой проблемы: выбрать командующих из числа «наиболее выдающихся и достойных, высоко стоящих по старшинству генералов»[445] – командиров корпусов приграничных округов (I, II и IV армии), а частично (III, V, VI армии) – за счет выделения чинов из управлений внутренних округов – Одесского, Московского и Петербургского[446].

Штаб командующего армией предназначался для руководства собственно военными действиями, а потому был немногочисленным, компактным и подвижным[447]. Начальник штаба являлся единственным докладчиком командующему.

Рассматривался в этот период и вопрос о том, чтобы в целях облегчения перехода к военной организации войск оставить на западной границе только два округа (Киевский и объединенный Варшавско-Виленский), командующие которыми вступили бы в случае войны в должности главнокомандующих направлениями (армиями фронтов), а штабы округов преобразовывались бы в их штабы. Командующим Киевским и Варшавским военными округами вскоре были отправлены соответствующие указания и штаты Южного и Северного фронтов. Территории последних должны были соответствовать районам фронтового развертывания и тыловым районам сосредоточиваемых против Германии и Австро-Венгрии армий. Для упрощения тылового обеспечения войск предлагалось создать только два тыловых района в ведении железнодорожных отделов штабов главнокомандующих, что упрощало перевозки и приближало структуру управления транспортом к привычной структуре мирного времени[448]. Московский округ (к нему планировалось присоединить Казанский) образовывал в случае войны стратегический тыловой район – «источник всех сил и средств страны». Однако это предложение не было принято.

Несоответствие границ округов и районов развертывания армий представлялось существенной проблемой. На территории одного округа должны были сосредоточиваться две или три армии, причем разных фронтов. Так, в Варшавском округе формировались три армии, две из которых подчинялись 1-му главнокомандующему (Северный фронт), а одна – 2-му (Южный). В данном случае командующий военным округом оказывался в подчинении сразу пяти лиц – двух главкомов и трех командармов. Следовательно, «деятельность его будет затруднена в высшей степени». В Киевском округе также формировались три армейских управления, подчиненные, правда, одному главнокомандующему. Кадров для приведения окружных территорий в соответствие с армейскими районами развертывания путем разукрупнения Варшавского и Киевского округов не имелось[449].

В порядок проведения мобилизации первые коррективы были внесены в мобилизационное расписание № 17, введенное в действие с 1 января 1898 г. Мобилизационные расписания – планы призыва запасных, потребных для развертывания армии по штатам военного времени, их распределения по частям и др., – начиная с 1870 г. являлись важнейшей несущей конструкцией военного планирования в рассматриваемый период. Они отражали мобилизационные возможности населения, транспорта, военной промышленности и т. д. на тот или иной момент.

Было решено, чтобы в новом расписании с целью ускорения мобилизации и сокращения железнодорожных перевозок сначала призывной контингент распределялся между войсками и тыловыми учреждениями, назначенными по оперативному (или иначе «боевому») расписанию в действующие армии.

На этом основании мобилизационное расписание № 17 разделялось на две части. В первую часть предусматривалось включить все войска, полевые и запасные, и учреждения Варшавского, Виленского и правобережной территории Киевского военного округа, направлявшиеся в соответствии с боевым расписанием после окончания мобилизации в районы сосредоточения. Сюда же входили передовые артиллерийские запасы и запасы лошадей формируемых армий.

Во вторую часть расписания предполагалось включить: в Московском, Казанском и Кавказском округах второочередные резервные дивизии (8) и все запасные части; в Петербургском, Одесском и левобережной части Киевского округа – запасные войска.

Укомплектования для войск и учреждений, предназначенных расписанием во вторую часть, составляли примерно не более одной пятой части общего количества укомплектований[450].

Сравнение мобилизационных расписаний № 16 и № 17 показывает, что силы, которые могли использоваться в случае «большой» войны, наращивались медленными темпами. Это говорит о предельных возможностях военного бюджета, неизменно ограничиваемого и не удовлетворявшего действительным потребностям армии. Так, если по расписанию № 16 (1895) требовалось призвать по мобилизации 1 804 000 нижних чинов и 465 тыс. лошадей, то по расписанию № 17 эти цифры составляли 1 810 000 и 506 тыс. соответственно. Из них в полевые войска предназначались 560 тыс. человек, в войска, формировавшиеся из резервных частей, – 594 тыс., в крепостные – 159 тыс., в запасные – 315 тыс. и в тыловые учреждения – 175 тыс. человек[451]. Предполагалось также, что при благоприятных внешнеполитических условиях (например, нейтралитете Турции в европейской войне) западную группировку русских войск можно было бы существенно усилить за счет Кавказского, Туркестанского, Сибирского и даже Приамурского военных округов. По подсчетам А.Н. Куропаткина, по мобилизации в этих округах можно было призвать 530 тыс. человек[452]. Для полевых и резервных войск западной приграничной полосы (сюда входили 69 пехотных полков, 13 артиллерийских бригад, 61 конный полк, 24 конные батареи и 16 резервных полков) мобилизационная готовность определялась от 2 до 8 дней с начала мобилизации.

В целях экономии средств и времени на перевозку Военное министерство добивалось максимального использования округами местных ресурсов. По расписанию № 17 лишь пятая часть мобилизованных перебрасывалась из других округов (прежде их было около четверти). Как и раньше, основную часть пополнений извне получали Кавказский, Финляндский и Варшавский округа, где нерусское по составу местное население призывалось в армию в ограниченном количестве. В целом удавалось поддерживать высокий уровень количества запасных, которые могли поступить в войска в течение первой недели мобилизации (1 059 000 человек при мобилизационной потребности 831 тыс.).

Почти во всех округах к началу XX столетия получили большое развитие железнодорожные перевозки, что привело к сокращению отправки контингентов запасных походным порядком. Например, в Варшавском и Петербургском округах удельный вес железнодорожных перевозок составил 88 %, в Кавказском – 89 %. В то же время в Виленском округе он не превысил 60 %, а в Одесском даже снизился на 11 % и едва перевалил за половину. При этом увеличились сроки посадки резервных контингентов на поезда, а время высадки их на конечных пунктах не изменилось, что говорило об увеличении скорости движения воинских эшелонов. Прибытие укомплектований оканчивалось скорее прочих в Варшавском и Виленском округах (на 9-й день), Киевском (на 10-й день), в прочих округах – в конце четвертой – начале пятой недели.

В особой ситуации находился Кавказский военный округ, положение которого было охарактеризовано как «исключительно неблагоприятное»: свыше половины чинов запаса он получал извне, при этом контингентам предстояло совершить продолжительный переход по морю или через Главный Кавказский хребет от Владикавказа до железнодорожных станций, располагавшихся в Закавказье[453].

Следующее расписание № 18, высочайше утвержденное 27 апреля 1902 г. [введено в действие 1 мая 1903 г. (по учетным данным 1901 г.) в Киевском, Одесском и частично в Московском округах; а к 1 января 1904 г. – во всех остальных на основании новых данных 1902 г.][454], также было разделено на две части, причем в первую, включавшую, как и ранее, все без исключения войска Варшавского, Виленского и правобережной территории Киевского округов, были добавлены войска Туркестанского и Сибирского округов. Из состава остальных округов сюда по-прежнему включались части, предназначенные в состав действующей армии. Вторую часть составили пять второочередных дивизий (от 75-й до 79-й), часть резервной артиллерии и большинство запасных частей[455].

По расписанию № 18 для укомплектования армии из Европейской России и Кавказа назначалось 1 881 000 человек (1 538 000 человек по первой части расписания и 343 тыс. – по второй) и 542 тыс. лошадей. По категориям войск нижние чины распределялись следующим образом: в полевые войска назначались 654 тыс. человек (34,6 %), в войска, формировавшиеся из резервных частей, – 603 тыс. (32 %), в крепостные – 182 тыс. (9,8 %), в запасные – 315 тыс. человек (16,8 %), в тыловые учреждения поступало 131 тыс. человек (6,9 %). Из всего этого числа в пехоту назначались 1 431 000 человек, в кавалерию 41 тыс., в артиллерию 231 тыс. и в инженерные части 38 тыс. человек[456].

Сравнив расписания № 17 и 18, Главный штаб пришел к следующим выводам. Мобилизационная готовность частей по-прежнему является сравнительно поздней. Прорыва в сокращении времени окончательной готовности достичь не удалось. Также не удалось сократить сроки подвоза людских ресурсов в пункты сосредоточения[457]. Все это вынудило военного министра А.Н. Куропаткина признать в 1903 г., что «мы недостаточно готовы к обороне не только против Германии, но даже против Австро-Венгрии»[458]. Генерал-лейтенант Ф.К. Гершельман, назначенный в январе 1901 г. на должность начальника штаба Варшавского округа, при вступлении в должность обнаружил совершенный сумбур в планах ведения предстоящей войны: «Все это составляло скорее разные частные предложения, какие-то обрывки без сводки их в одно стройное целое, без окончательной выработки затронутых вопросов…»[459]

Согласно плану военного министра, утвержденному царем 9 декабря 1903 г.[460], в пятилетие 1904–1908 гг. предполагалось усилить войска западных округов за счет сумм, отпущенных министерству сверх предельного бюджета. В число первоочередных мероприятий входили усиление крепостного строительства, инженерного и транспортного обеспечения театра военных действий. Правда, сверхбюджетных средств в это пятилетие было отпущено еще меньше, чем в предыдущее, – лишь 130 млн рублей. Поэтому круг запланированных мероприятий был довольно узок. Предусматривалось увеличить количество войск на 56 батальонов пехоты, 14 эскадронов кавалерии, 12 батарей и саперный батальон. Наиболее опасный участок фронта – полоса Варшавского военного округа – с 1903 г. усиливалась одной полевой дивизией за счет австрийского фронта. Кроме того, в пятилетие 1904–1908 гг. две резервные бригады Варшавского округа предполагалось развернуть в пехотные дивизии и свести их в новый корпус. Еще одна бригада переформировывалась в две с условием их дальнейшего развертывания в 4 дивизии. В целом силы и средства Варшавского округа за пятилетие должны были возрасти в мирное время на 24 батальона и 120 орудий, а при мобилизации на 48 батальонов и 208 орудий[461]. Планировалась заготовка запасов имущества для формирования при мобилизации 62 запасных батальонов. Следует отметить, что лишь по одному резервному батальону предусматривалось сформировать в Сибирском и Приамурском округах – считалось, что они уже получили достаточное усиление в предыдущее пятилетие[462].

В целом на рубеже XIX–XX вв. Военному министерству приходилось обходиться весьма ограниченными средствами, не позволявшими существенно наращивать группировку войск на западной границе, а тем более иметь существенный стратегический резерв. Как показали события Русско-японской войны, это обстоятельство самым неблагоприятным образом сказалось на боеспособности западных округов.

По Положению о полевом управлении войск 1890 г. командующие округами в случае войны, как уже говорилось, принимали армии, а армейские штабы и управления должны были возглавить соответствующие окружные военачальники. Выше было показано, что этот принцип, особенно при назначении командующих армиями, не всегда соблюдался. Однако в целом он выдерживался, что вызывает необходимость остановиться вкратце на характеристике высшего командно-начальствующего состава округов на рубеже веков, их месте и роли в системе управления русской армией.

Должности командующих военными округами, и это уже отмечалось, зачастую совмещались с генерал-губернаторскими должностями, что требовало от командующего не только военных, но и административно-полицейских талантов. По сложившейся в Российской империи бюрократической традиции деловые качества кандидата далеко не всегда играли решающую роль при назначении на высокий пост. Большое значение играл принцип старшинства, заставлявший назначать на ключевые должности почтенных, но уже не пригодных к полноценной службе генералов. Назначенный летом 1905 г. военным министром А.Ф. Редигер вспоминал, как в 1900 г. по поручению Куропаткина он подбирал кандидатуру на должность командующего войсками Варшавского округа, для чего ему потребовалось выяснить у намечавшегося на эту должность престарелого генерала П.П. Павлова, «сможет ли он ездить верхом». Однако после того как оказалось, что Павлову «верховая езда даже прописана врачами», на должность совершенно неожиданно был назначен еще более дряхлый генерал от кавалерии М.И. Чертков (1829–1905)[463]. По свидетельству того же А.Ф. Редигера, генерал М.И. Драгомиров не был назначен на важнейшую должность главнокомандующего Южным фронтом только потому, что он «уже разваливался» (он родился в 1830 г.)[464]. Что касается молодых генералов, то они вынуждены были ожидать своей «очереди» для назначения на округ десятилетиями и нередко умирали, так и не дождавшись ее. Так случилось с человеком «выдающегося ума и знаний» А.К. Пузыревским (1845–1904), которому вначале обещали должность командующего Киевским округом после Драгомирова, затем Варшавским после Черткова, однако ни того ни другого старца он пережить не смог.

Нередко на должности командующего оказывались люди больные и немощные, доживавшие свой век, и там «оставались до смерти, так что новых лиц редко приходилось назначать»[465]. В своих должностях в начале 1900-х гг. скончались командующие Одесским округом граф А.И. Мусин-Пушкин (1827–1903), Туркестанским С.М. Духовской (1838–1903) и НА. Иванов (1842–1904), Варшавским М.И. Чертков; из-за тяжелой болезни оставил пост командующего войсками Киевского военного округа генерал от инфантерии М.И. Драгомиров и т. д. Впрочем, преклонный возраст высшего командного состава и длительное пребывание в одной должности были общей проблемой русской армии того периода. С другой стороны, для военных чиновников высшего ранга назначение на округ, тем более удаленный от центра, расценивалось как своего рода ссылка. Генералы А.Н. Куропаткин, А.Ф. Редигер, В.В. Сахаров в разное время сумели ее избежать, чему были очень рады.

Все это, конечно, не говорит о том, что среди командующих не имелось талантливых генералов. Тот же Драгомиров считался одним из передовых военных мыслителей своего времени, а руководимый им много лет Киевский округ был в числе лучших. Командующий войсками Приамурского округа генерал от инфантерии Н.И. Гродеков (1843–1913) много сделал для наращивания военной мощи России на Дальнем Востоке и развития инфраструктуры региона.

Командующие округами подчинялись непосредственно царю, однако были подотчетны военному министру и обязывались выполнять все его указания, что нередко создавало напряженность в отношениях между ними. Формальные отношения опосредовались степенью близости командующего к государю и авторитета военного министра. По наблюдениям А.Ф. Редигера, хотя военный министр П.С. Ванновский пользовался доверием Александра III и мог контролировать большинство военных округов, однако в противостоянии с великими князьями он проигрывал (командующим гвардией и Петербургским округом был великий князь Владимир Александрович). Независимо вел себя и варшавский командующий И.В. Гурко. При Куропаткине «эмансипировались» Московский (великий князь Сергей Александрович) и Киевский (М.И. Драгомиров) округа. В короткий период руководства министерством генерал-адъютантом В.В. Сахаровым (апрель 1904 – июнь 1905 г.) появился еще один «автономный» округ – Кавказский – во главе с царским наместником графом И.И. Воронцовым-Дашковым. Зато Московский округ вновь «подчинился» министру после замены покойного великого князя «старцем Малаховым». «Командующие войсками в округах чувствовали себя в них полными хозяевами, – пишет А.Ф. Редигер, – и не только относились критически к указаниям министра, но даже отменяли у себя высочайше утвержденные уставы»[466].

В таком «ненормальном и просто нетерпимом» виде А.Ф. Редигер принял министерство с твердым намерением поставить на место «сатрапов»[467]. Однако его назначение состоялось одновременно с выделением Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) из состава Военного министерства и надстройкой над всеми Вооруженными силами России Совета государственной обороны (СГО), что в значительной мере размыло авторитет и возможности министра. Положение осталось во многом прежним.

Командующие округами и их штабы принимали самое непосредственное участие в обсуждении оперативно-стратегических вопросов, а также проблем военного строительства на вверенной им территории. Формально основным итоговым документом об их работе были ежегодные всеподданнейшие отчеты царю, в которых не только подводились итоги деятельности за год, но и высказывались текущие нужды, а также перспективные планы округа. Знакомство с подлинниками всеподданнейших отчетов показывает, что император уделял им, или, по крайней мере, их секретной части, касавшейся вопросов мобилизации и боевой готовности войск, пристальное внимание. Ходатайства командующих могли резюмироваться Главным штабом в виде отдельного небольшого доклада царю с собственными комментариями в пользу или против представленных предложений. Николай II иногда делал на полях пометки и оставлял резолюции, по которым Главный штаб затем составлял «объяснения по высочайшим резолюциям», снова отправлявшиеся на рассмотрение императора. Если он вновь оставлял свои резолюции на докладе, то Главный штаб составлял вторичный доклад, делал необходимые запросы в других ведомствах и т. д.[468]

Здесь необходимо отметить, что само составление доклада в штабе округа затягивалось на многие месяцы. Затем он долго ходил по инстанциям, пока не принимались необходимые меры. Например, всеподданнейший отчет командующего Сибирским округом за 1901 г. попал на стол императору лишь спустя год – 7 января 1903 г. Затем он был возвращен в Главный штаб для составления справки и вновь был подан царю 1 марта 1903 г. На его вторичные резолюции 20 мая 1903 г. последовал новый доклад военного министра. За полуторагодичный отрезок времени, прошедший после ходатайства командующего Сибирским округом, кардинальным образом изменилось положение на Дальнем Востоке и, несомненно, требовались уже другие меры. Поэтому реальное значение всеподданнейших отчетов не следует преувеличивать.

Между командующими и Военным министерством поддерживался регулярный контакт. Командование и штабы округов играли заметную роль в обсуждении оперативно-стратегических вопросов. Иллюстрацией этому может служить десятилетний период, предшествовавший Русско-японской войне. Командующие Приамурским военным округом генерал-лейтенант С.М. Духовской (1893–1898) и Н.И. Гродеков (1898–1906) постоянно информировали Главный штаб и военного министра о нуждах округа, военно-политической обстановке в регионе, выходили с инициативами по вопросам военного строительства, развертывания войск округа, планирования боевых действий. В 1895 г., поручив С.М. Духовскому составление плана возможных действий против Японии, начальник Главного штаба отмечал, что все указанные им предложения сообщались «только для соображений», а в действительности ему, командующему войсками округа, предоставлялась полная свобода относительно распределения войск по отрядам и порядка их направления в Маньчжурию сообразно «ближайшим местным обстоятельствам»[469]. Н.И. Гродекова Куропаткин в докладах царю упоминал как инициатора тех или иных мероприятий («генерал Гродеков полагает…», «генерал Гродеков предлагает…»).

Начальники штабов округов на рубеже веков образовали своеобразный оперативный орган – ежегодное январское совещание, проводившееся в Петербурге. В основу обсуждения ложилась записка военного министра, составлявшаяся им в конце предыдущего года после обсуждения проблем развития военного ведомства с царем. Военный министр и управления Главного штаба разрабатывали перечень выносившихся на обсуждение вопросов. Начальники штабов заблаговременно оповещались о тематике обсуждения, многие готовили доклады по отдельным проблемам. Так, на совещании в январе 1901 г., где председательствовал начальник Главного штаба генерал-лейтенант Сахаров, присутствовали начальники штабов округов генерал-лейтенанты Г.Р. Васмундт (Петербургский округ), И.М. Поволоцкий (Виленский), А.К. Пузыревский (Варшавский), В.А. Сухомлинов (Киевский), А.П. Протопопов (Одесский) и Л.Н. Соболев (Московский). В работе совещания также принимали участие помощник начальника Главного штаба, начальник управления военных сообщений и управляющий делами Мобилизационного комитета, а также ряд других высших должностных лиц военного ведомства[470]. Обсуждались такие проблемы, как сосредоточение русских армий (в соответствии с расписанием № 17), предполагаемые действия в начальный период войны германских и австрийских вооруженных сил, организация войск и подготовка театра военных действий (устройство мостовых переправ, усиление некоторых крепостей), вопросы мобилизации[471].

Значение штаба округа как оперативного органа при командующем постепенно повышалось. Так, при обсуждении поправок в положение (1890) целесообразным признавалось объединить в руках начальника штаба деятельность всех управлений и сделать его единственным докладчиком перед командующим войсками округа[472].

Многочисленные заседания и планы, однако, мало помогали делу усиления западной границы. Мешали хроническое недофинансирование и традиционная бюрократическая волокита. А.Н. Куропаткин в своем дневнике так описал свои впечатления от совещания начальников штабов в Киеве, происходившего в начале марта 1903 г.: «Вчера вечером у меня собрались в первый раз Сухомлинов, Соболев, Протопопов, Гершельман, Маврин, Жилинский для выслушивания моих указаний в качестве будущего, в случае войны, главнокомандующего о задачах III, IV и V армий… Еще раз на заседании подтвердилась наша неготовность к наступлению. Ни по одной из армий соображений о наступлении не составлено. Но и по обороне лучше других обставлена только четвертая армия, но в ней позиции наши у Ровно, Луцка и Дубно скорее только обозначены, чем укреплены…»[473]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.