1 Состав, организационная структура и функционирование военно-окружной системы в условиях большой войны

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

1

Состав, организационная структура и функционирование военно-окружной системы в условиях большой войны

Давно ожидаемый общеевропейский кризис стал реальностью летом 1914 г. 28 июня в Сараеве сербскими националистами был убит наследник австрийского престола эрцгерцог Франц-Фердинанд, что стало поводом к резкому обострению отношений между Австро-Венгрией и Сербией. С конца июля события стали развиваться стремительно. 25 июля была объявлена всеобщая мобилизация в Сербии, и в тот же день Австро-Венгрия начала частичную мобилизацию против Сербии и Черногории.

В связи с этим 26 июля начальник ГУГШ русской армии генерал Н.Н. Янушкевич объявил о введении в России так называемого подготовительного к войне периода[690]. С этого дня во всех военных округах начались приготовления к войне. К 27–28 июля воинские части из лагерей были собраны на зимних квартирах, усилена охрана железных дорог, мостов и прочих стратегически важных объектов, войска затребовали все недостающее по штату.

28 июля Австро-Венгрия объявила мобилизацию, а затем и войну Сербии.

Царское правительство до конца надеялось, что в разгоревшейся войне Германия не выступит против России. Поэтому после предъявления австрийского ультиматума Сербии оно склонялось к объявлению лишь частной мобилизации против Австро-Венгрии войск Киевского, Одесского, Московского и Казанского округов. Это мероприятие грозило значительной путаницей, в частности в железнодорожных перевозках, потерей времени, неразберихой и незапланированными материальными затратами в случае последующего объявления всеобщей мобилизации, поскольку она накладывалась бы на уже запущенный процесс частной мобилизации. Утром 29 июля император под давлением руководства военного ведомства повелел начать всеобщую мобилизацию с 0 часов 30 июля. Весь день Николай II телеграфно общался с кайзером Германской империи Вильгельмом II, который старался его успокоить, поэтому в 20 ч. 20 мин. 29 июля царь отдал распоряжение заменить всеобщую мобилизацию частной. Однако инициатив Николая II (в частности, о вынесении сербского вопроса на обсуждение Гаагской конференции) Вильгельм II не поддержал, а, напротив, стал выдвигать России новые требования.

30 июля в 13 ч. 00 мин. вышел германский официоз Lolcalan-zeiger, в котором было объявлено о начале мобилизации германской армии. Вскоре это сообщение было дезавуировано официальными властями, однако провокация сделала свое дело: около 15.00 было принято решение о начале всеобщей мобилизации русской армии с 0 часов 31 июля. Объявленная прежде частная мобилизация не повлияла на ход всеобщей, поскольку сбор запасных, сгон лошадей и отправка команд начинались со второго дня мобилизации[691].

3 августа Германия объявила войну Франции, а 5 августа предъявила Бельгии ультиматум о пропуске германских войск через бельгийскую территорию. 6 августа Австро-Венгрия объявила войну России. Первая мировая война началась.

По многочисленным свидетельствам современников, кадровый состав армии встретил объявление войны «уверенно и спокойно». Ю.Н. Данилов вспоминал: всеобщим было мнение, что война не продлится долго, и «надо поэтому в первых же боях проявить накопившуюся доблесть, не опоздать пролить свою кровь и стяжать право на заслуженную благодарность»[692].

Военные округа развертывались в полевые армии в соответствии с мобилизационными планами, разработанными и утвержденными в предвоенные годы. В первые дни войны, 25 и 28 июля, были образованы два новых военных округа, получившие особый статус «округов на театре военных действий», – Двинский и Минский. Они вобрали в себя значительную часть территорий соответственно Виленского и Варшавского округов, соответственно ставших зоной сражений. При этом Двинский округ (Курляндская, Ковенская, Сувалкская, Виленская, Витебская, Псковская, Ломжицкая, Полоцкая, Варшавская и Калишская губернии), штаб которого первое время продолжал располагаться в Вильно, был подчинен начальнику снабжений Северо-Западного фронта, а Минский (Келецкая, Радомская, Холмская, Минская, Могилевская, частично – Петроковская, Люблинская, Гродненская, Смоленская, Волынская губернии) – Юго-Западного. Юго-Западному фронту был подчинен также Киевский военный округ (Подольская, Киевская, Черниговская, частично – Полтавская и Волынская губернии). Одесский военный округ (Бессарабская, Херсонская, Таврическая, частично – Екатеринославская и Полтавская губернии) перешел в непосредственное подчинение действовавшей на крайнем левом фланге 7-й армии, а Петербургский (29 августа 1914 г. переименован в Петроградский) – в подчинение Отдельной (в дальнейшем – 6-й) армии, прикрывавшей столицу империи. В состав Петроградского округа были включены Финляндия, Петербургская губерния с городом Санкт-Петербургом, часть Лифляндской, Новгородской и Архангельской губерний[693].

По многочисленным свидетельствам, мобилизация проходила организованно, без срывов и закончилась в установленные сроки. По окончании мобилизации число офицеров и классных чинов достигло 98,9 тыс. офицеров (на 1 апреля 1914 г. их числилось 51,4 тыс. человек), нижних чинов – около 4200 тыс. человек (на 1 апреля 1914 г. – 1233 тыс.), лошадей – 1100 тыс. (на 1 апреля 1914 г. – 172,6 тыс.)[694]. Все это можно считать результатом тщательного подхода к решению вопросов мобилизации в довоенный период.

Командующие войсками округов и их начальники штабов были высочайше утверждены командующими и начальниками штабов полевых армий еще накануне войны и 15 июля 1914 г. телеграммами за подписью Н.Н. Янушкевича были оповещены о своих назначениях «на случай осложнений на западной границе»[695]. Причем, насколько можно судить по рабочим документам Генерального штаба, кандидатуры командующих многократно менялись. Двинский округ возглавил инженер-генерал Н.Е. Туманов (вместо первоначально назначенного генерала от инфантерии А.Е. Чурина), Минский – генерал от кавалерии барон Е.А. Рауш фон Траубенберг, Петербургский (Петроградский) – генерал от инфантерии Н.П. Ашеберг, Киевский – генерал от инфантерии В.И. Троцкий (вместо генерала от инфантерии В.Е. Бухольца), Одесский – генерал от инфантерии М.И. Эбелов, Кавказский – князь И.И. Воронцов-Дашков[696].

Однако уже к концу сентября 1914 г. руководство прифронтовыми округами в значительной мере обновилось. Во главе Двинского округа был поставлен генерал-лейтенант Н.А. Обручев, Минского – генерал Минусич, Киевского – генерал В.Е. Бухольц, Петроградского – генерал-лейтенант А.А. Гулевич, Одесского – генерал от инфантерии Ф.Н. Васильев[697]. Кадровые перестановки происходили и в дальнейшем.

Частые смены командующих отражали общую проблему укомплектования окружных штабов и управлений квалифицированными кадрами в условиях общего острого дефицита командноначальствующего состава.

Двинский, Минский, Киевский, Одесский и Петроградский округа, так же как и позднее, с объявлением войны Турции, Кавказский, стали непосредственной тыловой зоной действующих армий и именовались «округами на театре военных действий». Специфической чертой этих округов было распространение на их территории жесткого режима военного положения. Согласно Положению о полевом управлении войск в военное время, утвержденному в 1914 г., главные начальники военно-окружных управлений на театре военных действий принимали на себя «общее руководство гражданской частью». Это означало, что «все местные гражданские власти обязаны немедленно и беспрекословно выполнять требования и распоряжения» военных властей, – указывалось в одном из руководящих документов[698]. Следует отметить, что Одесский (до декабря 1916 г.) и Петроградский (до начала 1917 г.) округа длительное время составляли тыл недействующих армий, поэтому функционировали в основном в режиме внутренних округов и, как правило, включались в статистику наряду с ними.

В отношении действующей армии эти округа являлись «местными исполнительными органами главного начальника снабжений армии соответствующего фронта (отдельной армии)»[699]. В связи с этим основными задачами, которые решали военно-окружные управления на театре военных действий, были: своевременное заготовление всех предметов снабжения для удовлетворения армий фронта; сосредоточение в установленные сроки к определенным пунктам и в потребном количестве всего необходимого для подачи к войскам; рассортировка, исправление и использование имущества, вывозимого с фронта; высылка по требованиям дежурного генерала штаба фронта укомплектований в действующую армию, эвакуация учреждений, имущества и раненых[700].

Запасы округов на театре военных действий сыграли большую роль в первые месяцы войны, когда выявилась острая нехватка боеприпасов. Хотя к середине 1914 г. запасы остроконечных винтовочных патронов и выстрелов к орудиям были доведены до действовавших норм для кадровых войск и дивизий военного времени (2-й очереди), массовое дополнительное развертывание войск и интенсивность боевых действий уже в первые недели войны показали, что довоенные нормы расхода боеприпасов чрезвычайно устарели. Русская скорострельная артиллерия изначально содержалась на голодном пайке – не более 1000 выстрелов на орудие.

Уже в августе 1914 г. фронты бомбардировали Ставку Верховного главнокомандующего требованиями снарядов, а начальник штаба Ставки генерал Янушкевич, в свою очередь, посылал отчаянные телеграммы военному министру Сухомлинову: «Расход патронов, особенно пушечных, чрезвычайно громадный, необходима экстренная подача Юго-Западному фронту местных легких винтовочных, мортирных, горных парков, не стесняясь номерами. Во избежание роковых последствий прошу решительного содействия»[701]. В таком же положении оказались и армии Северо-Западного фронта, ведшие тяжелые бои в Восточной Пруссии. 10 августа начальник снабжения фронта сообщал В.А. Сухомлинову: «Ген. Ренненкампф требует подачи 108 тыс. шрапнелей, 17 тыс. гранат и 56 млн винтовочных патронов. Могу дать ему и даю последний запас: 2 тыс. гранат, 9 тыс. шрапнелей и 7 млн винтовочных патронов…»[702] В такой ситуации экстренно стали использоваться запасы близлежащих округов – и «целыми парками», и «отдельными вагонами». 29 августа Н.Н. Янушкевич, в частности, докладывал Сухомлинову, что боепитание войск Юго-Западного фронта уже ведется за счет Одесского военного округа[703].

С первых недель войны и до полного развала русского фронта территории военных округов многократно менялись, а организация самих окружных управлений и их функции корректировались в соответствии с запросами фронта и развитием политической ситуации в стране. Многие реорганизации болезненно отражались на тыловом снабжении действовавших армий и на нормальном функционировании самих округов. Например, когда 20 сентября 1914 г. Минский военный округ был передан из Северо-Западного Юго-Западному фронту, между командованием фронтов возникла длительная тяжба по поводу раздела учреждений и кадров округа. В конце концов начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Янушкевич принял «соломоново решение», согласно которому в оперативном отношении, то есть в отношении накопления и использования запасов, округ подчинялся Юго-Западному фронту, а учреждения и личный состав «в общем порядке службы» – Северо-Западному фронту[704].

Однако решающее влияние на изменение границ округов оказывала объективная боевая обстановка, которая в первый год войны складывалась не в пользу русских войск. В 1914 г. и начале 1915 г. германская армия провела ряд удачных наступательных операций в Восточной Пруссии и Польше. И хотя противнику не удалось окружить войска русских, находившиеся на левом берегу Вислы, русское командование в ходе Лодзинской операции вынуждено было осуществить стратегический отвод своих центральных армий на линию Осовец – Ломжа– Любатов – Ковель[705]. В 1915 г. Россия в ходе весенних и летних боев, получивших говорящее само за себя название «великий отход», потеряла обширные территории Галиции, Польши, Западную Прибалтику. В результате сокращались западные территории Двинского, Минского и Киевского округов на театре военных действий, которые в последующем компенсировались за счет передачи им губерний Петроградского и Московского округов.

В течение всей войны менялись также структура и штаты военно-окружных управлений. Согласно Положению о полевом управлении войск 1914 г. главному начальнику округа на ТВД на период войны подчинялись его канцелярия, канцелярия его помощника, штаб в составе строевого, военно-цензурного, мобилизационного, хозяйственного, артиллерийского отделений, отделения гражданских дел, а также военно-окружных управлений (интендантского, артиллерийского, военно-санитарного, военно-ветеринарного, по квартирному довольствию войск, управления инспектора инженерной части, военно-окружного контролера и некоторых других), содержавшихся по штатам военного времени.

В соответствии с утвержденными военным министром в июле 1914 г. временными штатами военных округов, предназначавшихся на период войны, в штат внутренних округов, например, включались 1 генерал, до 10 офицеров штаба и до 60 офицеров управления дежурного генерала[706]. Однако многообразная деятельность по накоплению припасов, мобилизации, обучению резервов, формированию и укомплектованию частей требовала значительно больших штатов. Так, уже летом 1914 г. Двинский и Минский округа сделали запрос в Ставку в общей сложности на 800 военных и гражданских чинов, в том числе 3 генералов, 27 штаб– и 125 обер-офицеров. Дежурный генерал Ставки П.К. Кондзеровский не замедлил ответить, что таковых в резерве нет[707]. Аналогичная ситуация в течение всей войны была и в остальных округах: своих лучших офицеров они еще в самом ее начале отдали фронту.

В исключительных случаях штаб округа упразднялся во избежание дублирования функций. Так, в Петербургском (Петроградском) военном округе штаб в самом начале войны был расформирован, поскольку в одном здании с окружным управлением располагался штаб 6-й армии, выделенный из состава округа. Функции штаба округа были распределены между армейским штабом и канцелярией при главном начальнике округа. В дальнейшем управление главного начальника Петроградского военного округа состояло из канцелярии, гражданского и эвакуационного отделений, а также военно-окружных управлений, содержавшихся по штатам военного времени[708]. Штаб Петроградского военного округа был восстановлен 1 июля 1915 г.

По мере потребности в составе окружных управлений возникали новые структурные подразделения. В Казанском военном округе с началом войны появились отделения по заведованию военнопленными и заведованию школами прапорщиков[709]. В составе управления Петроградского военного округа в течение 1915–1916 гг. были учреждены управления заведующего подготовкой прапорщиков пехоты, управление заведующего отделениями конского запаса и т. д.[710] В Двинском округе были организованы отделения штаб-офицера для поручений, военно-политическое, судное отделения и комиссия по проверке правильности призывов[711].

Широко развернула свою деятельность военная цензура, которая в зоне театров военных действий занималась контролем не только военной почты и прессы, но и гражданской корреспонденции. Ее деятельность регулировалась изданным 22 июля 1914 г. Временным положением о военной цензуре, в котором говорилось, что она «имеет назначением не допускать… сведений, могущих повредить военным интересам государства», а ее рассмотрению подлежат и «почтовые отправления и телеграммы». Цензура делилась на полную и частичную. В полном объеме она применялась на театрах военных действий. Частичная военная цензура заключалась «в просмотре и выемке международных отправлений и телеграмм, а также… в отдельных случаях, по распоряжению главных начальников военных округов, внутренних почтовых отправлений и телеграмм»[712].

Система цензурных органов в тылу включала главную и местные военно-цензурные комиссии, а также военных цензоров. Главная военно-цензурная комиссия состояла при Главном управлении Генерального штаба, а местные – при штабах военных округов, находясь в подчинении начальников штабов. Обязанности военных цензоров возлагались на местных должностных лиц, наблюдавших за печатью и не служивших в почтово-телеграфном ведомстве. В положении подчеркивалось, что просмотр почтовых отправлений и телеграмм должен происходить «исключительно» в помещении почтово-телеграфных учреждений в присутствии двух почтово-телеграфных чиновников[713].

Местные военно-цензурные комиссии были организованы в составе всех окружных штабов в августе 1914 г. Поле их деятельности расширялось в течение всей войны, возрастал круг корреспонденции, подлежавшей просмотру, а при необходимости – перлюстрации. Сюда относились письма на нерусских языках, корреспонденция с фронта в редакции газет, письма для пленных и административно-высланных и т. д. Цензуре подлежала и вся корреспонденция фронтовиков, хотя она подвергалась предварительному просмотру еще в штабе части. Почтовые отправления в пределах военных округов, не входивших в зону театра военных действий, не цензурировались. Все политически вредные места переписки безжалостно вымарывались, а нередко изымались и письма целиком. По наблюдениям генерала А.И. Деникина, «широко раздвинувшая пределы своего ведения военная цензура внутренних округов (в том числе Московского и Петроградского) была неуязвимой, скрываясь за военное положение, в котором находились эти округа, и за статьи 93 и 441 Положения о полевом управлении войск, в силу которых от командующих и главнокомандующих «никакое правительственное место, учреждение или лицо в империи не могут требовать отчетов»[714]. Благодаря такой бесконтрольности происходили частые злоупотребления работников цензуры. Письма вскрывались не в установленном порядке, исчезали. Все это делало цензуру своего рода негативным символом существовавшего строя и очень раздражало общественность.

В некоторых округах на театре военных действий существовало одновременно по два цензурных органа. Так, в составе управления Двинского военного округа имелись военно-цензурная комиссия и военно-цензурное отделение. Их параллельное существование объяснялось тем, что военно-цензурная комиссия ведала всеми вопросами цензуры в тыловом районе округа, а военно-цензурное отделение – вопросами цензуры во фронтовом районе, а также личным составом цензоров, предоставлением права на жительство германским и австрийским гражданам и размещением военнопленных[715].

Со временем выявилась чрезвычайно слабая проработка в Положении о полевом управлении войск 1914 г. многообразных и сложных вопросов гражданского управления на театре военных действий. Начальниками гражданских отделений в окружных штабах состояли военные чиновники 6-го класса, то есть незначительные по рангу чиновники, не имевшие опыта по управлению огромными территориями. В условиях, когда командующие округами были заняты решением военных вопросов, фактически неограниченная гражданская власть сосредотачивалась в руках младших чинов. Опытный администратор генерал-майор П.Г. Курлов, занимавший в начале войны должность помощника главного начальника Двинского округа по гражданской части, вспоминал случай, когда один окружной этапный комендант, прапорщик запаса, угрожал расстрелом лифляндскому губернатору, не соглашавшемуся на большую бесплатную реквизицию в своей губернии (таковые предусматривались только на оккупированной территории противника). «Таких случаев можно насчитать сотни, и деятельность губернаторов была до крайности осложнена», – отмечал П.Г. Курлов[716].

Многочисленные недоразумения возникали и между канцеляриями начальников снабжений и подчиненными им окружными управлениями. Первые могли отдавать распоряжения гражданским властям, минуя последних, что приводило к путанице и неразберихе. Путаница осложнялась трудностью разграничения районов армий от тылового района, подчиненного главному начальнику снабжений. «Каждый из командующих армией издавал массу обязательных постановлений, совершенно между собой не координированных и зачастую друг друга исключающих, – отмечал П.Г. Курлов, – так что гражданские власти иногда терялись, какие же из этих постановлений подлежат исполнению. Местное население благодаря этому было совсем сбито с толку и не понимало, что было запрещено и что дозволено»[717]. Между тем нуждались в скорейшем разрешении вопросы снабжения губерний продовольствием, а предприятий – топливом и сырьем. Необходима была координация деятельности полицейских и контрразведывательных органов и т. д.

В связи с этим постепенно стали вводиться должности помощников главнокомандующих и главных начальников округов по гражданской части, замещавшиеся опытными военными администраторами с собственным аппаратом. В Двинском округе по распоряжению Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича (младшего) такая должность была введена уже в сентябре 1914 г.

Сложность административного механизма в районах боевых действий можно продемонстрировать на примере прибалтийских губерний. Эстляндская и Лифляндская губернии, кроме города Риги и Рижского уезда, входили в состав Петроградского военного округа, а во главе гражданского управления стоял комендант Ревельской крепости. Между тем город Рига с уездом и Курляндская губерния были включены в район Двинского округа, так что в административном отношении они состояли в ведении начальника этого округа. Позднее гражданское управление всего края было объединено в руках одного лица (П.Г. Курлова), но сохранилось подчинение территории в военном отношении военным округам. При этом, во избежание трений с Министерством внутренних дел, довоенная должность гражданского генерал-губернатора не восстанавливалась, а Курлов был назначен особо уполномоченным по гражданскому управлению Прибалтийского края с предоставлением ему всех прав генерал-губернатора, независимо от прав командующего армией по административным и хозяйственным вопросам. Главнокомандующий Петроградским округом и главный начальник Двинского округа подписали по этому поводу своеобразное соглашение[718].

В дальнейшем, по мере необходимости, аналогичные должности возникали и в других окружных управлениях на театре военных действий. В частности, в Петроградском военном округе она была учреждена в июне 1916 г.[719]

Общее руководство и координацию деятельности военных округов в период войны осуществляли Военное министерство и его оперативный орган – Главное управление Генерального штаба. ГУГШ стало «объединяющим органом в отношении распределения всех накапливаемых и имеющихся военных средств по фронтам и округам в зависимости от действительной потребности и в соответствии с указаниями в некоторых случаях на сей предмет штаба Верховного главнокомандующего»[720]. Перед военно-окружными управлениями на период войны стояли две главные задачи: во-первых, закупка и заготовление теплых вещей, белья, обуви и прочего вещевого имущества; во-вторых, подготовка маршевых пополнений и формирование готовых частей для действующей армии.

Первая задача решалась усилиями окружных интендантов по плану главного интенданта, составлявшегося на основании требований фронтов и утверждавшегося Военным советом Военного министерства. 29 августа 1914 г. был издан именной указ императора, а 4 сентября им было утверждено Положение Совета министров о чрезвычайных мерах по организации снабжения армии обувью, обмундированием, теплой одеждой и снаряжением. 21 сентября главный интендант в своей телеграмме предлагал командующим округами привлечь в пределах своих округов к выделке на нужды армии теплых вещей и обуви все без исключения предприятия и индивидуальных мастеров, которые должны были сдавать продукцию по фиксированным государственным ценам. Система закупки военных предметов с торгов, которая практиковалась в мирное время, отныне упразднялась. По распоряжению министра внутренних дел губернаторы и градоначальники обязаны были оказывать окружным заготовителям полное содействие. Окружные интенданты предъявляли свои «требования»-заказы, распределением которых занимались гражданские власти. Кроме того, из свободной рыночной торговли изымалось все сукно. Теперь оно шло исключительно на производство военной одежды[721]. В первые же месяцы войны главные начальники внутренних округов, как и командующие действующими армиями были наделены чрезвычайными полномочиями проводить реквизиции вне театра военных действий[722].

Каждый округ располагал одним или несколькими интендантскими складами, в которых накапливалось заготовляемое имущество. К концу 1915 г. на театре военных действий находилось 10 интендантских складов: Петроградский, Двинский (в Невеле), Виленский (в Смоленске), Варшавский (в Могилеве), Одесский, Кременчугский, Киевский, Курский, Полтавский и Тифлисский; во внутренних округах – 11: Московский, Тамбовский, Казанский, Пермский, Симбирский, Ташкентский, Омский, Иркутский, Читинский, Никольско-Уссурийский и Владивостокский[723].

В первый период войны интендантским службам внутренних округов совместно с гражданскими властями и общественными организациями удавалось полностью удовлетворять требования действующей армии и даже заготавливать запасы вещевого имущества. Однако происходившие вследствие крупных поражений русской армии в 1914–1915 гг. сокращение территорий военных округов на театре военных действий, истощение экономических ресурсов страны, вынужденная эвакуация окружных заготовительных учреждений и складов, нарушение работы транспорта напрямую сказывались на возможности окружных управлений выполнить поставленные перед ними задачи. В 1915 г. пришлось эвакуировать в тыл и вновь налаживать работу крупных обмундировальных мастерских Варшавского, Двинского и Киевского округов. Вследствие этого поступление шинелей, рубах, шаровар, сапог и прочего имущества на склады во второй половине 1915 г. сократилось. Серьезной проблемой становились перебои в работе железнодорожного транспорта и нехватка рабочих рук[724].

Внутренние военные округа занимались заготовлением только вещевого имущества. Закупка и заготовление продовольствия по требованиям военного ведомства в самом начале войны были изъяты из ведения окружных интендантов и централизованы в руках Главного управления землеустройства и земледелия, работавшего по плану Главного интендантского управления[725].

Внутренние округа стали также важнейшей госпитально-реабилитационной базой армии. По данным Ставки, до 1 сентября 1917 г. сюда были эвакуированы 1 425 000 больных и 2 845 000 раненых солдат и офицеров[726].

По мере затягивания войны увеличивалось число военнопленных, содержание которых и трудовое использование также стало прерогативой военно-окружных управлений. В течение второй половины 1914–1915 гг. почти повсеместно в окружных штабах появились отделения по заведованию военнопленными.

Приток военнопленных, прежде всего граждан Австро-Венгрии, особенно возрос в 1916 г., когда русская армия достигла серьезных успехов. Только в ходе знаменитого наступления войск Юго-Западного фронта в мае – августе 1916 г. было захвачено около 420 тыс. человек.

Правовое положение военнопленных определялось «Правилами о порядке предоставления военнопленных для исполнения казенных и общественных работ в распоряжение заинтересованных ведомств», утвержденными правительством 7 октября 1914 г. Правила предписывали гуманное обращение с военнопленными, как с «законными защитниками своего отечества». В дальнейшем правила были дополнены частными законами по использованию военнопленных в той или иной сфере производства или сельского хозяйства.

Общее руководство распределением военнопленных между округами, определение условий их содержания, трудового использования, система оплаты труда находились в ведении ГУГШ. По заявкам предприятий и аграрных производителей оно выделяло необходимое число военнопленных и контролировало условия их содержания. В связи с острым дефицитом рабочей силы в стране труд военнопленных имел большое экономическое значение. В августе – сентябре 1915 г. Особым совещанием по обороне государства было принято решение снять военнопленных с сельскохозяйственных работ и предоставить их в количестве 100 тыс. человек промышленным предприятиям, работающим на оборону. Быстро менялась сама оценка экономической ценности труда пленных. Если рескриптом от 20 августа 1914 г. предписывалась «желательность принудительного обращения военнопленных на казенные и общественные работы», то уже 4 марта 1916 г. Главное управление Генерального штаба в директиве, отданной в соответствии с приказом военного министра, требовало, чтобы «ни один военнопленный, сколько-нибудь трудоспособный, не оставался в лагере без назначения»[727].

Громоздкая поначалу система выделения пленных предпринимателям, когда приходилось делать запросы в Главное управление Генштаба, постепенно упростилась и основная нагрузка в деле распределения пленных была возложена на окружные штабы. 1 июля 1915 г. Совет министров утвердил положение, предоставившее учреждениям и предприятиям, желавшим получить в свое распоряжение военнопленных, «подавать установленные на сей предмет заявления, минуя все промежуточные инстанции, непосредственно в штаб подлежащего военного округа, одновременно поставляя в известность о том местного губернатора, с указанием числа просимых пленных и желательного времени их прибытия»[728]. В течение второй половины 1914-го —1915 г. почти повсеместно в окружных штабах появились отделения по заведованию военнопленными, работавшие в тесном контакте с представителями гражданских ведомств и предпринимателей. Распределение военнопленных по внутренним округам и округам на театре военных действий к 1 сентября 1917 г. показано в таблице 26.

Таблица 26

Общая численность иностранных военнопленных во всех округах на 1 сентября 1917 г.[729]

При распределении военнопленных по округам обязательно учитывался их национальный состав. Славяне (чехи, словаки, словенцы и т. д.), как правило, оставлялись в западных округах. Они считались народами, подневольно участвующими в войне на стороне немецких наций; режим их содержания был мягче. Германцы, австрийцы, мадьяры как враждебные русской нации направлялись в восточные округа. Оставление их в приграничной зоне было небезопасно и вредно ввиду их возможного соприкосновения с местным немецким населением. Известен случай, когда первая партия пленных, появившаяся на улицах Риги летом 1914 г., была встречена рижскими немцами с цветами[730].

В целом и военные округа на театре военных действий, и внутренние округа действовали как достаточно слаженные механизмы, аккумулировавшие и доставлявшие фронту всевозможные материальные запасы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.