Введение

Введение

Причины возвышения и упадка Оттоманской Порты. – Понятие о турецких войсках. – Главные черты их образа действий. – Образ действий европейских народов против турок. – Упадок воинского духа в турецком народе. – Первые признаки упадка могущества Порты. – Войны русских против турок. – Походы Миниха. – Белградский мир. – Объявление войны турками в 1768 году

В числе переворотов, имевших решительное влияние на судьбу народов, не последнее место занимают быстрое возвышение и впоследствии столь же быстрый упадок Турции. Изумительно было зрелище бедных, безвестных племен, вызванных словом лжепророка к победам и славе. Подобно бурному потоку, разлились мусульманские полчища в трех сторонах света; аравитяне покорили Испанию; турки утвердились на развалинах дряхлой Восточной империи; поклонники Магомета, охватив Европу, грозили уничтожением самобытности государств и успехам просвещения. В продолжение нескольких веков воевали с турками все европейские их соседи, но никто не мог положить предела завоеваниям мусульманских полчищ. Причинами тому были: многочисленность турецких вооруженных сил; религиозный фанатизм, воодушевлявший мусульман; воинские способности многих султанов; образ действий турок, сообразный с современными обстоятельствами; и, наконец, ошибки их неприятелей.

До преобразования, в новейшее время, турецкой военной системы, каждый из мусульман был воином. Самая религия обязывала их к беспрестанной войне с последователями других учений; к тому же, по роду жизни своей, турки были весьма способны к перенесению военных трудов и лишений. Пользуясь благоприятными обстоятельствами, султаны весьма часто выставляли армии в несколько сот тысяч человек. Турецкие ополчения воодушевлены были верованием в предопределение (фатализмом) и надеждою блаженства в будущей жизни в случае гибели на поле брани: эти убеждения внушали в них отчаянную храбрость. Их повелители умели пользоваться способностями к военному делу своих подданных, вели беспрестанную вой-ну с соседями и действовали весьма искусно в политическом отношении, избегая одновременной войны с несколькими государствами, а стараясь побеждать их порознь.

Модест Иванович Богданович

(1805–1882)

Модест Иванович Богданович родился в Украине, в Сумах. Получил воспитание в Дворянском полку. В 1831 г. участвовал в Польской кампании, был сильно контужен в сражении и некоторое время находился в плену у поляков. В 1833–1835 гг. прошел курс в Военной академии Генштаба, был оставлен при академии для приготовления в адъюнкт-профессоры военной истории и стратегии. С того времени почти до конца жизни занимал профессорскую кафедру. С 1863 г., получив звание генерал-лейтенанта, поступил в распоряжение военного министра, был официальным военным историографом. Автор нескольких книг по военной истории: «История Отечественной войны 1812 года», «Русская армия в век императрицы Екатерины», «Восточная война 1853–1856 годов» и др.

Таким образом, Оттоманская Порта, после победы, одержанной генералом Монтекукколи над турками при Сенготтхарде, заключив в сентябре 1664 года перемирие с Австрией на 20 лет, воспользовалась им для отнятия у венецианцев Кандии в 1669 году; а потом вела последовательно войны с Польшей и Россией.

Турецкие войска, до преобразования их, не имели ни правильного строя, ни тактического образования. Пехота их сражалась в виде беспорядочной толпы и потому была мало способна к натиску, требующему преимущественно единства и порядка, но могла наносить большой вред меткой стрельбой; кавалерия, действовавшая врассыпную, имела большое преимущество над европейскими всадниками в одиночном бою, благодаря отличному оружию и превосходным лошадям. Артиллерия не отличалась подвижностью, но действовала довольно метко. Еще во второй половине ХIV столетия были сформированы султаном Мурадом I из пленных христианских юношей отборные отряды пехоты (янычары) и конницы (спаги). Эти воины, воспитанные в правилах мусульманской религии и приученные с малолетства к суровой жизни и строгой подчиненности, в течение трех веков были ужасны неприятелям Порты.

Турецкие ополчения, действовавшие наступательно с необыкновенной стремительностью, были малоспособны к оборонительным действиям в открытом поле, требующим стойкости и хладнокровия. Поэтому турки обыкновенно располагались в укрепленных лагерях, откуда для нападения на неприятеля высылали значительные отряды, состоявшие преимущественно из кавалерии, либо выходили в совокупности. Эти полчища, пользуясь своей многочисленностью и быстротой, окружали неприятельскую армию и нападали на нее одновременно со всех сторон. Если удавалось им расстроить ее, то ловкая турецкая кавалерия, настойчиво преследуя опрокинутого противника, довершала его поражение.

Основываясь на выгодах подобного образа действий турок, Монтекукколи ставит их в пример, как в политическом, так и в военном отношении. Быть может, победитель при Сенготтхарде преувеличивал с намерением достоинство военной системы турок, желая возвысить таким образом собственную свою славу; тем не менее беспристрастное исследование качеств, отличавших турецкие войска, убеждает в том, что они составляли превосходное орудие в руках искусных вождей, умевших ими пользоваться. Но главную причину успехов, одержанных турками, до?лжно искать в ошибках их неприятелей.

Пользуясь ослаблением духа византийских греков и неустройством, господствовавшим во всех частях управления Восточной империи, мусульмане положили конец ее существованию и стали вести беспрестанные войны против всех своих европейских соседей, которые, вместо того, чтобы вооружиться дружно против общего врага, угрожавшего их политической самостоятельности, допускали поражать себя порознь.

Раймунд (Раймондо) Монтекукколи

(1608–1680)

В битве при Сенготтхарде (ныне город на западе Венгрии на берегу реки Раба) 1 августа 1664 г. против турецкой армии выступили объединенные силы Габсбургов, других земель Священной Римской империи, Франции и нескольких мелких государств Европы. Несмотря на то что христианская армия в численности уступала туркам в полтора (а по другим данным – в два) раза, ее командующий Раймунд Монтекукколи сумел использовать особенности местности и одержал победу.

После этого стратегическое преимущество в Австро-турецкой войне 1663–1664 гг. перешло к австрийцам, и ожидалось, что они перейдут в наступление и отбросят турок из Европы. Однако в силу ряда причин император Священной Римской империи Леопольд I предпочел через десять дней после битвы при Сенготтхарде заключить с турками Вашварский мир, который фактически закрепил завоевания Османской империи в Европе.

Образ ведения войны европейских народов был столь же ошибочен, сколь и их государственная политика. Полководцы Западной Европы, стремясь обезопасить себя со всех сторон от стремительных атак турецкой конницы, строили всю свою пехоту в одном огромном каре, в средине которого помещали кавалерию и обозы, усиливали углы и фасы этого каре артиллерией; а для большего затруднения неприятелю доступа к каре ограждали его рогатками, которые в значительном количестве возились вслед за войсками. Само собой разумеется, что при подобном боевом расположении все действия армии ограничивались пассивной обороной, а результаты победы – отражением турецких полчищ; если же перевес склонялся на сторону турок и они врывались в каре, то войска, его составлявшие, не успевали восстановить порядка в расстроенных рядах своих и подвергались гибели.

Пока султаны, во главе своих полчищ, указывали им путь к победе, пока состав и дух янычар оставались неизменными, турки, как грозный меч над головою Дамокла, тяготели над Европой. Но все изменилось, когда повелители мусульман, уклоняясь от трудов и забот, сопряженных с военными подвигами и с государственным управлением, заключились в стенах гаремов своих и вверили визирям начальство над армиями; несмотря на мужество и способности некоторых из числа этих высших сановников Порты, воинский дух стал погасать в народе и прежняя уверенность в непобедимости мусульман уступила место убеждению в том, что они – рано или поздно – принуждены будут, оружием соседственной державы, возвратиться в Азию[148].

Вместе с упадком духа развивалось более и более неустройство внутреннего управления. Паши мало-помалу из правителей областей сделались самостоятельными владетелями, нередко ополчавшимися против своего повелителя. Корпус янычар сознал свою силу и заставил султанов помышлять об ослаблении духа и значения этого войска, напоминавшего собой преторианскую стражу. Для достижения сей цели разрешено было принимать в число янычар не только христианских детей, получивших военное воспитание, но и всех вообще турецких подданных. Каждый турок мог записаться в янычары и приобрести права и преимущества, присвоенные этому сословию. Множество купцов и ремесленников поступило в янычары: торговля и промыслы сделались главным занятием сословия, занимавшегося дотоле исключительно военным делом. Прежний воинский дух исчез невозвратно; его заменили буйство и алчность к корысти. То, что в нашей истории представляют нам стрельцы, то самое находим в янычарах.

До обложения турками Вены в 1683 году никто не знал достоверно, до какой степени простирался упадок могущества Оттоманской Порты. Но когда вскоре после того турки не только принуждены были очистить Венгрию, но еще потеряли большую часть Сербии и Малую Валахию, когда Собеский, маркграф Баденский Людовик Вильгельм I и принц Евгений Савойский поражали мусульман при каждой встрече, тогда опасения Европы рассеялись. Но и в последующие времена турки, несмотря на собственное невежество, нередко пользовались ошибками противников своих и побеждали их.

Русским полководцам суждено было постигнуть недостатки обычного боевого построения европейских армий против турок и заменить его новым расположением войск, давшим постоянный перевес регулярным армиям над азиатскими полчищами.

Христофор Антонович (Буркхард Кристоф) фон Миних. Гравюра по рисунку Т. Г. Шевченко. Середина XIX в.

Война, веденная русскими против турок, в царствование императрицы Анны Иоанновны, ознаменовалась победами Миниха, «русского принца Евгения» – как называл его Фридрих Великий. В 1736 году он отмстил за вековые набеги крымских татар на южные области России опустошением Крыма; этот успех стоил русской армии до 30 тысяч человек, погибших от непривычки к тамошнему климату и от недостатка в продовольствии, но эти потери не оказали ни малейшего действия на дух войск. «Мы готовы идти за нашим соколом на край света», – говорили солдаты, возвращаясь из трудного крымского похода. Несравненно блистательнее был поход, совершенный Минихом в 1739 году. Переправившись с 65-тысячной армией, при которой было не менее 90 тысяч повозок, через Днестр, у Синьковиц, в 40 верстах выше Хотина, Миних, в половине августа, двинулся через преконские дефиле, незанятые турками по оплошности их начальников, и 16-го приблизился к неприятельской армии, в числе 90 тысяч, под начальством сераскира Вели-паши, расположенной у Ставучан, в шести верстах от Хотина, на весьма значительных высотах, за болотистою речкою Шулянцем. Между тем Вели-паша выслал многочисленные отряды, которые, направившись в тыл Миниховой армии, отрезали совершенно подвозы съестных припасов. Русские не могли даже доставать воду, подвергаясь беспрестанным нападениям турок, которые не давали покоя нашим войскам ни днем, ни ночью. Этому способствовало решительное превосходство турецких всадников над тогдашней нашей легкой конницей. Главнокомандующий, желая выйти из этого затруднительного положения, решился атаковать турок. С этою целью 17 августа русские войска в трех каре, построенных на одной линии с небольшими интервалами и прикрытых рогатками, двинулись против неприятеля. Чтобы вовлечь в заблуждение турок насчет пункта, избранного для нападения, Миних приказал Левендалю[149] с левофланговым каре сделать фальшивую атаку на правое крыло неприятельского лагеря, а сам с прочими каре атаковал лагерь с противоположного фланга. Под прикрытием огня многочисленной артиллерии, русские войска устроили из досок и фашин 27 переправ через речку, и, перейдя на противоположный берег Шулянца, отбили яростные атаки янычар и спагов, пытавшихся остановить движение наших войск, и овладели лагерем. 48 орудий и множество припасов досталось победителям. Урон наших войск не превышал 70 человек, а потеря неприятелей, убитыми и ранеными, простиралась более 15 тысяч (а по другим сведениям, всего до 2 тысяч) человек[150]. Следствиями этой победы были сдача Хотина и занятие русскими войсками Ясс.

План сражения при Ставучанах 17 (28) августа 1739 года.

1740 г.

В сражении при Ставучанах огромные каре, в которые построена была наша армия, обставленные орудиями и рогатками, немного превосходили подвижностью прежние каре, составленные из целых армий; к тому же расположение, принятое Минихом, не доставляло нашим каре взаимной обороны. И потому выгоды боевого порядка, им принятого, ограничивались: 1) тем, чторасстройство одного какого-либо из трех каре, не имея влияния на прочие, не могло быть так гибельно, как расстройство каре, построенного из всей армии, и 2) что разделение войск на три отдельные массы способствовало вообще быстроте движений, в особенности обходному движению правого крыла русской армии и взятию неприятельского лагеря.

После Белградского мира, заключенного в 1739 году между Австрией и Турцией, Россия также присоединилась к нему, в октябре того же года. В течение тридцати лет между Россией и Портой господствовало согласие, возмущаемое, время от времени, только набегами на южные наши области крымских татар, состоявших под покровительством турок. Но в 1768 году султан Мустафа III, завидуя влиянию, приобретенному Россией на дела Польши, и побуждаемый происками Франции вооружился против императрицы Екатерины II. Предлогом к войне послужило ему неумышленное сожжение Балты, местечка на Днестре, одним из русских отрядов[151], преследовавшим польских конфедератов до турецкой границы (1768 г.). Султан, узнавши о том, немедленно велел заключить русского посланника Обрескова в Семибашенный замок и потребовал от нашего правительства вывода войск из Польши, объявляя войну в случае отказа. Императрица Екатерина II, не признавая справедливым подобного требования, решилась вести войну.

В это время для обеспечения южных пределов России от набегов крымских татар войска наши занимали Украинскую линию, простиравшуюся через степи от Днепра до Дона; наша граница с Турцией прикрыта была справа Киевом, а слева крепостью Св. Димитрия на Дону; ниже Киева, по Днепру, простиралась Сечь запорожских казаков, подвластных нашему правительству.

Граница Турции, обращенная к России, прикрыта была реками Днестром и Дунаем, со многими на них крепостями, из которых важнейшими на Днестре были Хотин и Бендеры. Крепость Очаков и Кинбурнский форт прикрывали Днепровский лиман и обеспечивали связь между Днестром и Крымом; а крепостца Ор с Перекопской линией и крепость Арабат преграждали доступ в Крымский полуостров.

Движение русской армии к Нижнему Днестру представляло затруднения, по близости к пути действий сильной неприятельской крепости Очакова; а при движении в Крым надлежало проходить обширные степи, где продовольствование значительного числа войск было почти невозможно, и потому выгоднейшей операционной линией для русской армии была плодоносная Подолия.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.